160 ответов в теме

[Кошара]

Привет всем!

Колыбельная.

Spoiler

Страх. Пронизывающий, жуткий, холодный, липкий. Он всегда со мной... теперь всегда со мной. Воспоминание не дает покоя. Мысли, как мельничные жернова, со скрипом елозят у меня в голове, а мозг определяет только одно чувство из всех. Страх.

Это случилось больше года назад. Я был обычным парнем. В меру симпатичный, в меру умный, работящий, такой, каких много на земле. Был не таким, что сейчас: руки трясутся, седина на висках, взгляд неживой... Откуда у двадцатипятилетнего парня седина, почему трясутся руки и что вообще произошло? Я расскажу...

Это произошло летом 2011 года. Июль, жара, полуголые парни сидят у фонтана, девочки в топиках и мини-юбках снуют по городу. Намечалась неплохая тусовка — был день рождения моего друга. Как и договаривались, все встретились в три часа дня на площади, чтобы друг сказал, куда едем и где празднуем. Он решил, что нет ничего лучше, кроме как этот день провести на природе. Так и сказал:

— Ну что, мальчики и девочки, мы едем на природу! Нет ничего лучше, чем отдых в кругу друзей в тишине леса у прохладной речки! А если честно, чуваки, меня задолбала эта жара! Так что ноги в руки и по машинам, по машинам!

А так как город у нас небольшой, даже, скажем так, маленький, немудрено, что в лесу мы были уже где-то минут через сорок. Кто чем занимался — я с парнями ставил палатки, кто-то огораживал камнями место для костра, кто-то мангал ставил. Девчонки резали мясо и развешивали везде мешки для мусора. Мы же хомо сапиенсы, культурные, как ни как. В общем, все было отлично. Незаметно наступил вечер, все веселились, остатки мяса дожаривались, пиво и водка допивались. Естественно, большая часть нашей дружной компании была уже, так сказать, подшофе. Ближе к полуночи пошли пьяные разговоры, страшные истории, кто-то уже просто без задних ног спал в палатке, влюбленные гуляли в лесу или сидели у речки и смотрели на звезды. А я был один, моя любимая уехала к родственникам, поэтому и не пошла. Но у нас был уговор — созвониться после полуночи. Как только часы пискнули, извещая меня, что пора звонить, я отошел от костра и набрал ее номер. Пока разговаривал, сам не заметил, как вошел в лес и забрел довольно-таки далеко. Так бывает. Вроде идешь, разговариваешь, кустики пинаешь, травку топчешь, палочкой что-нибудь на земле рисуешь, а когда приходишь в себя — стоишь и хлопаешь глазами с немым вопросом в голове: «И когда это я успел сюда зайти?».

В общем, закончив разговаривать и попрощавшись со своей девушкой, я стоял и думал, где же я и как вообще найти путь обратно. Это было странно — до этого я ни разу не жаловался на то, что у меня нет способности к ориентации по местности, наоборот, я всегда как будто чувствовал природу. А тут заблудился.

Покрутившись на месте, я выбрал направление и пошел туда, где по моим прикидкам должна была находится наша стоянка. Но вышел я на полянку. Мне сначала стало просто жутковато. Представьте: темная ночь, полная луна — причем не желтая, а бледная, даже серебристая — освещает деревья мертвенным светом, и ни звука — не скрипят деревья, никто не угугукает, не крякает, не рычит. Вообще нет звуков. Так, как будто их за ненадобностью удалили из нашего мира. А на краю полянки стоит домик, не маленький, но и не большой, обычная деревенская изба. Рядом пристрой — наверное, мастерская или сарай. Вот от этой жутковатой картины мне и стало не по себе. Честное слово, был бы в галстуке, то обязательно чуть-чуть бы его расслабил, чтобы дышать стало свободнее. И ведь в чем проблема — сколько бы я с друзьями в этом лесу ни был, ни разу не слышал про избу и не видел ее. Откуда она?

Я пошел к избушке. Да, страшно, да, неуютно, но как найти дорогу назад, я не знал. И это на тот момент казалось мне самым рациональным решением.

Я ошибался...

По мере приближения к дому я стал различать звуки, доносящиеся из окна. Ставни у него были старые, высохшие, и одна из них болталась на одной ржавой петле. Звуки были странные, от них веяло угнетенностью, болью, потерей. Чем ближе я подходил, тем яснее мне становилось, что это кто-то поет. Слова я никогда не забуду:

— Баю-бай, баю-бай,
Ты, собачечка, не лай,
Ты, собачечка, не лай,
Нашу Машу не пугай.

Чем ближе я подходил к домику, тем медленнее, неувереннее и тише становились мои шаги.

— И в дудочек не гуди,
До утра не разбуди.
А приди к нам ночевать —
Нашу Машеньку качать.

Шаг.

— Баю-бай, баю-бай,
Ты, собачечка, не лай,
Белолапа, не скули,
Нашу Машу не буди.

Я уже был совсем близко к дому, но решил сначала заглянуть в окно.

Еще шаг.

— Ночка темная, не спится,
Наша Машенька боится.
Ты, собачечка, не лай,
Ты мне Машу не пугай!

Последние слова, можно сказать, выкрикнули, если это можно назвать криком, потому что голос больше походил на скрип пенопласта по стеклу. Я заглянул в окно. Там было темно. Но недостаточно для того, чтобы я не увидел, что около печи стоит, склонившись над кем-то, женщина. Я не смог определить, сколько ей лет и кого она такой песней убаюкивает. Но голос... от него волосы становились дыбом.

На пару секунд женщина замолчала, а затем продолжила, как старая, заезженная пластинка на допотопном граммофоне:

— Смотри, малыш, там кто-то ходит,
Ты слышишь шепот за окном?
Он ходит, бродит, не заходит,
Но он опять с большим ножом.

От этого голоса я как будто впал в ступор, тело одеревенело, словно я стал статуей, а страх и ужас, которые наводил на меня этот голос, заставил бегать по всему моему телу толпы мурашек. Они казались мне уже не мурашками, а муравьями, которые решили со своего среднего размера муравейника переползти на мое тело... Казалось, все мои мысли замерзли. Этот голос поглощал меня целиком — душу, тело, все. Мозги будто стали жидкостью, а затем они превратились в пар и стали выходить из черепа сквозь глаза, нос, уши, рот.

Я хотел отойти от окна, убежать, уйти далеко-далеко, чтобы больше не слышать этого... или хотя бы зажмуриться и заткнуть уши, но нервные импульсы, которые должны были поступать от мозга к конечностям, не достигли кончиков пальцев. Я не чувствовал тела, а женщина продолжала петь и вроде кого-то взяла на руки и начала качать:

— Он близко, скоро он придет,
Злой дядя в двери к нам войдет.

Я уже не мог стоять на ногах и тут услышал, как сзади нарастает хруст веток, сминаемых подошвами и телом, судя по звуку, кого-то немаленького и нелегкого. Кто-то шел в сторону этого дома, и довольно быстро. Женщина вскинула голову, но получилось это у нее как-то механически, будто она не человек, а сломанный робот:

— О, ты слышишь? Кто-то рядом!

Она сделала движение рукой. Жест был похож на то, как несмышленому ребенку делают легонький щелбан по носу.

— Притаился, прожигает взглядом...

И тут она посмотрела на меня. Я думал, что пугаться мне уже дальше некуда. Но, как оказалось, еще много докуда можно пугаться. Потому что она смотрела сквозь меня, я для нее словно не существовал, будто меня не было. Смотрела женщина мне за спину. Туда, откуда доносился хруст веток. А я... я даже не мог повернуться.

— Ты спи, малыш, спи сладко, мое солнце...

В последних словах мне показалась грусть, но, может, я ошибаюсь — трудно в таком голосе разбирать эмоции.

— Ведь мы с тобою завтра не проснемся...

И в этот момент, когда женщина закончила петь, из леса вышел мужчина. Он был огромный. Правда. Он остановился и как будто принюхался, а потом побежал на меня. В руках его был огромный нож. «Все. Прощай», — подумал я сам себе. Но мужик пробежал сквозь меня и вломился в дом. И вот в этот-то момент у меня подломились коленки, и я упал. Из дома доносились звуки жестокой борьбы, а потом механический крик женщины, но в нем я услышал боль. Странно было чувствовать боль в механическом голосе. Потом мужчина вышел из дома. Он был весь в крови, и его нож тоже. Посмотрев на меня, мужчина вроде как прозрел и, хищно улыбнувшись, подошел ко мне. Остановившись около меня, он спросил:

— Ты ведь никому ничего не расскажешь, правда, мальчик?

Голос его был такой же механический, как и у женщины. А я — я не мог ему ничего ответить, горло сдавило спазмом от всепоглащающего страха, я даже не мог просто кивнуть. Но он воспринял это по-своему. Он так же, как и дама, резкими движениями пожал плечами и сказал:

— Ну, на нет и суда нет.

И воткнул нож мне в голову.

Очнулся я уже на нашей стоянке. На часах было пять утра. Вокруг меня столпились все мои друзья. Парни рассказали мне, что где-то час назад я с бешеным криком выбежал из леса, голова у меня была в крови, там был глубокий порез. Они меня кое-как словили и уложили на землю, придавив руки и ноги. И держали, пока я не успокоился. А потом девчонки дали мне зеркало. Я увидел, что я поседел. Где я был, никто не знал — они три часа ходили и искали меня в лесу. Но я сам выбежал к ним. К счастью...

После того дня мне каждый день снится одно и тоже — женщина с кем-то на руках и мужчина с ножом. Всегда переживая этот сон, будто наяву, я думаю, что скоро не выдержу...

Кладбищенские крысы.
Чем-то это вообще, лавкрафтовским отдаёт.

Spoiler

Старик Мэнсон, смотритель одного из самых старых и заброшенных кладбищ Салема, враждовал с крысами. Они обосновались здесь с давних времен, покинув верфи, — целая колония необычайно крупных крыс. Вступив в должность после необъяснимого исчезновения бывшего смотрителя, Мэнсон решил изгнать их. Он оставил ловушки и подбрасывал к их норам яд, но все было напрасно. Крысы остались, продолжали плодиться и носились по кладбищу хищными стаями.

Они были слишком крупны даже для крыс вида «mus decumanus», достигающих иногда сорокасантиметровой длины, не считая голого розово-серого хвоста. Мэнсон подмечал особей размером с крупную кошку, а когда могильщики случайно обнажали норы, то открывшиеся зловонные туннели были так велики, что туда мог вползти человек на четвереньках. Да, корабли, прибывшие в незапамятные времена из дальних портов и бросившие якоря у гниющих Салемских верфей, привезли странный груз.

Иногда, поражаясь необычайному размеру нор, Мэнсон вспоминал неопределенные, пугающие легенды, услышанные им после приезда в старинный Салем — город ведьм. Легенды рассказывали о зловещей, нечеловеческой жизни, якобы существовавшей в заброшенных подземных норах. Здесь так как прежде кренились друг к другу закопченные домики с двускатными крышами над булыжными улицами и велись все те же разговоры о таинственных подземных пещерах и подвалах, где кроются оскорбляющие бога тайны и празднуются забытые языческие обряды — в нарушение закона и здравого смысла. Мудрые старики, покачивая седыми головами, уверяли, что в пещерах под старинными кладбищами Салема прячутся существа похуже червей и крыс.

И откуда этот необъяснимый страх перед крысами? Маленькие свирепые грызуны не вызывали симпатии у Мэнсона, но он уважал их, поскольку сознавал опасность, таящуюся в блестящих, острых словно иглы, зубах. И все же он не понимал, почему старые жители испытывали страх перед заброшенными домами, населенными крысами.

До смотрителя доходили слухи о каких-то упырях, обитающих глубоко под землей и способных управлять крысами, манипулируя их ужасными отрядами. Старики шептали, будто крысы — это посланцы, снующие между этим миром и мрачными древними кавернами глубоко под Салемом, что тела из могил похищаются ими для ночных подземных пиршеств.

Мэнсон не верил этим россказням. Более того, он изо всех сил старался скрыть от посторонних само существование крыс. Он понимал, что если начнется расследование, неминуемо вскрытие многих могил. И если несколько изгрызанных гробов можно объяснить действиями крыс, то как объяснить увечья, сохранившиеся на телах?..

Чистейшее золото, которое используется для зубных пломб, так и остается в зубах, когда человека хоронят. С одеждой дело обстоит иначе, потому что обычно гробовщик поставляет простой и легко узнаваемый костюм. Но золото — не одежда. А иногда появляются студенты — медики или не столь известные доктора, которым нужны трупы и которым все равно, как удалось их раздобыть.

До сих пор Мэнсон успешно избегал расследования и яростно отрицал факт существования крыс, хотя те иногда лишали его добычи. Смотрителя не заботило, что происходит с телами после того, как они побывают в его руках, но он знал, что крысы неизбежно утаскивали покойников сквозь дыру, которую они прогрызали в гробу. Иногда Мэнсона беспокоил размер нор, а кроме того, странным казалось, что гробы всегда вскрывались в торце и никогда — сбоку или сверху. Казалось, крысы действовали по указаниям разумного существа...

Смотритель стоял в открытой могиле, выбросив последнюю лопату рассыпчатой влажной земли на высившуюся рядом кучу. Шел дождь — мелкая морось, уже несколько недель сеющая из набухших, черных туч. Кладбище превратилось в болотце из желтой хлюпающей грязи, из которого тут и там неравномерными рядами торчали омытые дождями надгробья. Крысы убрались в свои норы, и Мэнсон уже несколько дней не видел ни одной. Все же худое, небритое лицо смотрителя хмурилось: гроб, на котором он стоял, был деревянным.

Похороны состоялись на днях, но Мэнсон не осмелился открыть гроб раньше. На могилу регулярно, даже в сильный дождь, приходил родственник покойного. «Но как бы он ни переживал, он не появится здесь в столь поздний час», — с хитрой ухмылкой подумал Мэнсон. Он выпрямился и от ложил лопату в сторону.

С холма, на котором находилось старинное кладбище, виднелись тускло мигающие сквозь дождь огоньки Салема. Он вытащил из кармана фонарь. Свет ему сейчас понадобится. Взяв лопату, он наклонился и осмотрел защелки гроба.

И вдруг замер: под ногами ощущалось какое-то шевеление и царапанье, будто что-то двигалось внутри ящика. На миг его пронзил суеверный страх, тут же сменившийся яростью, потому что он понял причину шума: крысы снова опередили его!

Охваченный гневом, Мэнсон подсунул острый край лопаты под крышку и расшатал ее настолько, что работу можно было завершить руками. Затем направил холодный луч фонаря в ящик.

Дождь стучал по белой атласной обивке — гроб был пуст. Заметив быстрое движение в изголовке, Мэнсон посветил туда.

Торцовая стенка гроба была прогрызана, и дыра вела во тьму. Он успел заметить черный ботинок и понял, что крысы опередили его всего лишь на пару минут. Торопливо плюхнувшись на четвереньки, он попытался было схватить башмак, но фонарь упал в гроб и погас. Ботинок вырвали у него из рук — послышался пронзительный, беспокойный писк. Он внова схватил фонарь и, включив его, осветил дыру. Та была широкой настолько, чтобы принять в себя тело. Мэнсон еще раз подивился величине крыс, способных утащить человека, но его подбодрила мысль о лежащем в кармане заряженном револьвере. Пожалуй, коснись дело какого-то заурядного покойника, смотритель скорее позволил бы крысам убраться со своей добычей, нежели рискнул бы влезть в узкую нору, но он припомнил особенно изящный комплект запонок и несомненно настоящую жемчужину в галстучной булавке покойного. Не медля ни секунды, он пристегнул фонарь к поясу и влез в нору.

В ней было тесно, но он все же ухитрился понемногу продвигаться вперед. Впереди, в свете фонаря, он видел волочащиеся по влажному полу туннеля ботинки. Мэнсон полз быстро, как мог, с трудом протискивая тощее тело между узких стенок.

В туннеле сильно отдавало затхлым запахом падали; он решил повернуть назад, если через минуту не нагонит тело. В мозгу вновь, подобно червям, закопошились прежние страхи, но жадность подгоняла вперед. Он полз дальше, несколько раз миновав входы боковых туннелей. Стены норы были влажными и осклизлыми; дважды за ним обрушивались комья грязи. Когда это произошло вторично, он остановился, изогнул шею и посмотрел назад. И, конечно, ничего не увидел, пока не отстегнул с пояса фонарь и посветил назад.

Позади лежали комья земли, и опасность его положения вдруг приобрела реальные очертания. При мысли о возможном обвале пульс его участился, и он решил оставить погоню, хотя уже почти догнал тело, которое волокли невидимые твари. Но он не предусмотрел одной вещи: норы были слишком узкими для того, чтобы развернуться.

Его едва не охватила паника, но, вспомнив последнйи боковой туннель, он неуклюже попятился и, добравшись до него, засунул в него ноги и продвинулся, пока не появилась возможность развернуться. Затем, не обращая внимания на ушибы и боль в коленях, торопливо устремился назад.

Внезапно ногу пронзила острая боль; он ощутил впившиеся в икру зубы и в отчаянии лягнул. Послышался резкий писк и шорох множества ног. Посветив назад, Мэнсон всхлипнул от страха: дюжина огромных крыс уставилась на него глазами-бусинками. Они были уродливы, размером с кошку, а позади них он заметил темную фигуру, быстро скользнувшую в тень, и содрогнулся от немыслимой величины этой твари.

Испугавшись света, крысы на секунду приостановились, но тут же осторожно двинулись вперед; в бледном электрическом свете зубы их казались тускло-оранжевыми. Мэнсон потянулся за револьвером, ухитрился извлечь его из кармана и прицелиться. Положение было неудобным, и он постарался прижать ноги к влажным стенкам норы, чтобы ненароком не всадить в них пулю.

Грохот выстрела на минуту оглушил его, а клубы дыма вызвали сильный кашель. Когда дым рассеялся, оказалось, что крысы исчезли. Он сунул револьвер на местои быстро пополз по туннелю, но они догнали его и набросились вновь.

Множество тварей одновременно насели на ноги, кусая и визжа. Мэнсон в ужасе закричал и, выхватив револьвер, выстрелил не целясь, — к счастью, не отстрелив себе ступню... На этот раз крысы отступили не столь далеко, но Мэнсон изо всех сил заспешил вперед, держа оружие на готове на случай попытки нападения.

Услышав шорох, он направил назад режущий луч: огромная серая крыса, замерев, следила за ним. Ее длинные, колющие усы подрагивали, а чешучатый голый хвост медленно передвигался из стороны в сторону. Мэнсон вкрикнул, и животное отступило.

Он двинулся было дальше, но приостановился, ощутив под локтем отходящую вбок нору и заметив впереди бесформенный комок глины. На миг ему показалось, что эта земляная масса рухнула с птолка туннеля, но он тут же распознал в ней человеческое тело.

Это была коричневая, высушенная мумия, и — к великому потрясению Мэнсона — она двигалась.

Существо ползло к нему, и в бледном луче света смотритель увидел приблизившееся вплотную, химерически страшное лицо, смахивающее на череп давнишнего трупа, оживленного силами ада. Остекленелые и выпуклые словно луковицы глаза говорили о слепоте мумии. Издав слабый стон, существо устремилось к Мэнсону, вытягивая потрескавшиеся, шелушащиеся губы в кошмарной гримасе голода. Смотритель застыл на месте, охваченный первобытным ужасом и отвращением...

Не успел ужас коснуться его, как Мэнсон в отчаяниии бросился в боковую нору, слыша за спиной неуклюжую возню и стоны ползущего существа. Мэнсон, вопя, протискивался в узкий ход; он полз торопливо, то и дело раня ладони и колени об острые камни. Грязь дождем сыпалась в глаза, но он не смел остановиться даже на миг, а только полз, задыхаясь, ругаясь и лихорадочно молясь.

С торжествующим писком на него вновь напали крысы, и он едва не пал жертвой их свирепых укусов. Туннель сужался. Он в страхе вопил, лягался и стрелял, пока курок не щелнул вхолостую, но крыс ему удалось отогнать.

Вскоре Мэнсон вполз под огромный камень, образующий крышу туннеля и жестоко оцарапавший ему спину. Камень чуть поддался под напором тела, и в полуобезумевшем мозгу Мэнсона промелькнула мысль: если бы ему удалось обрушить камень и заблокировать туннель!

Из-за дождей земля была влажной и набухшей. Мэнсон чуть приподнялся и принялся откапывать камень. Крысы приближались — он уже видел их блестящие в свете фонаря глаза, но продолжал лихорадочно отгребать землю пальцами. Камень поддавался. Он потянул, и камень зашатался у основания.

К нему приближалась крыса-гигант, которую он приметил раньше, — серая, жуткая, с оскаленными оранжевыми зубами, а следом со стонами ползло слепое, мертвое существо. Мэнсон потянул камень изо всех сил, чувствуя, как тот скользит сниз, и тут же заспешил прочь.

Камень позади него обрушился, и он услышал предсмертный, испуганный вопль. Комья посыпались на ноги, потом что-то тяжелое навалилось на ступни, и он с трудом высвободил их. Туннель обрушивался по всей длине!

Задыхаясь от страха, Мэнсон ринулся вперед, а земля продолжала осыпаться следом. Ход сузился до того, что ему едва удавалось протискиваться, он извивался наподобие угря, и вдруг — он ощутил под закостеневшими пальцами рвущийся атлас и уперся головой в неведомую преграду. Ноги шевелились, значит их не придавило землей. Он лежал на животе, а попытавшись подняться, обнаружил, что крыша располагалась лишь в нескольких сантиметрах от спины. Его охватила паника.

Когда слепая тварь преградила ему путь, он в отчаянии бросился в боковой туннель, выхода из которого не было. И вот

Мэнсон оказался внутри гроба — одного из тех, торец которых выгрызли крысы!

Попытка повернуться на спину не удалась: на него неумолимо давила крышка ящика. Он собрался с силами и уперся в нее — но она не сдвинулась.

Впрочем, если ему и удастся выбраться из гроба, — сможет ли он пробиться сквозь плотно спрессованые полтора метра земли?

Он уже задыхался; воздух был зловонным и нестерпимо горячим. В приступе страха он вклочья разодрал атласную обивку, потом попытался было ногами откинуть обрушившуюся в туннель и забившую выход землю. Если бы Мэнсону удалось развернуться, возможно, он смог бы пробить себе пальцами путь к воздуху... воздуху...

Грудь словно пронзило раскаленной добела стрелой, а голову раздуло до огромной величины, и вдруг — ликующий визг крыс. Мэнсон в истерике забился в своей тесной тюрьме, но через мгновение затих. Веки его сомкнулись, высунулся почерневший язык, и он погрузился в черную бездну, унося с собой заполнивший уши безумный крысиный визг...

Оптическая иллюзия.

Восемь зверских убийств, совершенных геймерами.

Познавательная статья.

Или восемь [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] из-за которых нас, геймеров, бабушки, насмотревшиеся НТВ, считают потенциальными убийцами.

Spoiler

8)Кристиан Ривера, 14 лет
16 августа 2011-го года житель Оклахома-сити Кристиан Ривера был поглощен игрой «Call of Duty: Black Ops». Вдруг его отвлёк плач 9-месячной сестры Линды.

Раздосадованный Кристиан взял сестру на руки и несколько раз сильно встряхнул, надеясь, что это её успокоит, а затем положил в колыбель, Линда ещё некоторое время плакала, а затем затихла. Девочка через три дня скончалась от травмы мозга.

7)Йонат Савин, 15 лет, Румыния
Подросток увлёкся игрой «Counter-Strike», да так, что из почти 270-ти дней учебного года умудрился 200 пропустить. Его мать не зная, как ещё заставить сына вернуться домой с виртуального «театра военных действий», обрезала интернет-соединение, после чего Йонат несколько раз ударил её ножом, затем собрал все деньги в доме и на четыре часа отправился в интернет-кафе.

Юному убийце грозит до 12-ти лет тюрьмы, однако некоторые специалисты уверены, что его признают психически невменяемым, на что указывают 17 ножевых ранений на теле матери.

6) Молодой китаец Ху Анге получил от родителей 50 тыс юаней (чуть больше $7 тыс) на организацию своего бизнеса по торговле морепродуктами, однако всю сумму 21-летний Ху спустил на онлайн-игры. Когда пришла пора рассказать о своих успехах в бизнесе, молодой человек не нашёл иного выхода из ситуации, кроме как отравить родителей.

Он приобрёл 45 упаковок тетрамина (китайский аналог крысиного яда) и приготовил родителям ужин. Пока отец и мать корчились в предсмертных судорогах, Ху засел за игру «Legend», не обращая внимания на их просьбы вызвать врачей. Родители скончались. Ху Анге приговорили к смертной казни, однако как раз в то время игроманию в Китае признали психическим заболеванием, так что приговор был обжалован.

5)Братья Уилл и Джош 15-ти и 13-ти лет, решив поиграть со снайперской винтовкой, убили одного автомобилиста и ранили другого. Когда их задержала полиция, парни объяснили, что всего лишь хотели применить свой виртуальный опыт из «Grand Theft Auto 3» в реальной жизни, но никому не желали причинить зла.

4) Ярослав Мельниченко, 14 лет, Россия

Вот с этим персонажем, кстати, всё довольно мутно. Недавно всплыли какие-то факты, которые позволяют мамашу этого готомана подозрерать.
В 2010 году в Туапсе Ярослава Мельниченко убил своего отца из-за того, что у него отобрали клавиатуру компьютера. И он не мог продолжать играть в свою любимую игру - "Готика".

Подросток, буквально грезивший игрой, нанес спящему отцу шесть ударов кувалдой по голове, затем позвал мать и под страхом смерти заставил ее вернуть отобранную клавиатуру. А после спокойно пошел играть в компьютер.

3) Адам Ланза, 20 лет, Коннектикут, США
В декабре 2012 года Адам Ланза застрелил 20 своих одноклассников и шесть учителей, после чего покончил с собой. Перед этим 20-летний убийца расправился с собственной матерью, которая тоже работала в школе. Поначалу полиция не могла понять мотивов преступления.

Было известно, что молодой человек страдал синдромом Аспергера, но эта болезнь, как правило, не способствует агрессивному поведению. В ходе последнего обыска в доме Ланза следователи обнаружили множество компьютерных игр.

Известно, что Ланза подолгу закрывался в своей комнате, играя в компьютерные игры. Одной из его любимых игр была знаменитая Call of Duty, по сюжету которой игрок должен выполнять спецоперации в составе военного отряда.

2) Эндрю Кол Тур, 18 лет, Испания
В июле 2013 юноша забил насмерть отца битой, утыканной гвоздями. Самодельную шипованную биту парень собирал на основе оружия из Dead Rising 2.

Колл вместе со своим другом Франциско Сарагоса Аббас Родригесом (тот вооружился молотком), нанесли отцу первого в общей сложности более 40 ударов. Причиной убийства стало состояние отца в 50 миллионов долларов. Как утверждал Эндрю, давление родителя заставило его ускорить процесс получения наследства.

1) Гевин Принс, 15 лет, США Гевин играл в компьютерную игру, когда 77-летняя женщина попросила его отвлечься от процесса, однако мальчик ни в какую не желал уступать её требованиям. После непродолжительного спора Принс достал самурайский меч и зарубил старушку. Затем он напал на 55-летнюю бабушку, но та забаррикадировалась в комнате, отделавшись небольшим порезом, и вызвала полицию. Подросток в это время выбежал на улицу и попытался напасть на двух соседей, но тем удалось убежать.

Юноша оказал сопротивление прибывшему наряду полиции и успел выстрелить в них из пневматического пистолета, прежде чем его обезвредили электрошоком. Для Гевина это был третий арест за три месяца по обвинению в агрессии, причём ранее у Принса уже изымали самурайский меч, но он успел обзавестись ещё одним.

Гвоздь в воротах.

Spoiler

Так как я уже писала тут несколько историй, могу сказать одно: это затягивает. Поэтому, я принялась донимать всех своих родных. Несколько историй мама рассказала, несколько бабушка. Одной историей поделился даже брат мужа, человек скептический и серьезный, поэтому не верить ему нет оснований вдвойне. Впрочем, наверное, все мы скептики, пока не увидим что-то выходящее за пределы нашего понимания… Буду излагать от первого лица. Скажу сразу: история не страшная, но все же не совсем обычная…

"В 2003 году я женился. После свадьбы я и жена стали жить отдельно от родителей, в доме моих умерших дедушки и бабушки. Дом был старинный, деревянный, но добротный и крепкий. Улица, на которой располагалось наше скромное жилище, была дворов в шесть, и, в основном, населяли их пенсионеры. Да, наверно, мы были там самой молодой семьей. Наш дом находился аккуратно между домами двух бабушек, милых и безобидных на первый взгляд. Бабе Мане было лет шестьдесят, бабе Вале – может, на пяток лет побольше. Обе схоронили своих мужей, дети разъехались давным-давно по городам, вот и доживали они одиноко свой век, коротая время взаимными чаепитиями. Иной раз бабки заскакивали и к моей жене на огонек. Я был не против, понимая ее: с ума сойдешь целый день дома сидеть (она в ту пору не работала).

Вскоре мы узнали, что жена беременна. Радости не было предела. Но вместе с тем пришла материальная проблема: ожидались хоть и приятные, но все же дополнительные расходы. В то время я работал механизатором в местном колхозе, решил, что буду иной раз и в ночь подрабатывать. Тогда жена попросила разрешения оставлять ночевать у нас бабулек в пору, когда я буду в ночную смену. Я не возражал: страшно все же одной в пустом старинном доме. Но иной раз напрягала некая настойчивость, я бы даже сказал, настырность, в поведении бабок: они буквально не давали прохода моей жене, каждый день, строго по часам, приходили обе в наш дом и так же пунктуально через час уходили.

Вскоре я начал замечать некие странности в поведении и самочувствии жены: она стала бледной, раздражительной, вечно недовольный и изможденный вид дополняли картину, казалось, что она будто даже стала старше лицом. Я списывал все на ее "интересное" положение, поэтому терпеливо сносил все нападки и истерики, возникающие буквально на пустом месте. Однако я заметил одну закономерность: приступы раздражительности и истерии начинались сразу после того, как бабки уматывали прочь из нашего дома. Зато у них, напротив, наблюдался необыкновенный душевный и физический расцвет: они что-то напевали себе под нос, мыли, скоблили, стирали, подметали, и при этом на щеках играл румянец здорового тридцатилетнего человека.

Как-то жену "прорвало" и, разревевшись, она призналась, что не знает, что с ней происходит, ей казалось, будто из нее медленно выкачивают энергию. И все это начиналось после ухода бабулек. Разозлившись, я строго-настрого запретил ей с ними общаться и не пускать их во двор и в дом, но, вернувшись на следующий день после работы домой, застал жену в подавленном состоянии, лежащей на кровати. В мойке стояло три грязных чашки из-под чая… Эти старухи будто специально выбирали час, когда меня не было дома, чтобы я не смог прогнать их.

Смекнув, что дело нечисто, я решил проделать с каргами одну штуку. Еще в детстве от своей бабушки я слышал, как можно сделать так, чтобы человек с недобрыми намерениями не смог войти в твой двор, тем самым причинив тебе зло. Не знаю, правда это или нет, но я в тот момент был готов на все. Отыскав в сарае огромный ржавый гвоздь (около десяти сантиметров длиной), я забил его в один из столбиков, на которых висели ворота (вообще-то бабушка говорила, что гвоздь надо забивать в порог, но так как такового не было у калитки, выходящей на улицу, я решил сделать немного по-другому).

И вот они в очередной раз у нашего дома (на этот раз я готов был ко встрече). Калитку предварительно я запер, чтобы они не завалились во двор без меня. Услышав требовательный стук в окно, я вышел на крыльцо и спросил, что нужно. Какая-то из них (не знаю точно: у обеих голоса противно-писклявые) сказала, что, "мол, мы в гости к Оленьке пришли". Подойдя к калитке, распахнул ее: две клуши стояли и мерзостно улыбались. Я пригласил их войти, не забывая при этом думать о моем маленьком помощнике, крепко сидящем в деревянном столбе. Старшая, баба Валя, уже занесла ногу, чтобы войти в калитку, но вдруг лицо ее болезненно сморщилось, его исказила гримаса бешеной злобы! Все это длилось мгновение, но я бдительно наблюдал за ней. Быстро взяв себя в руки, она отдернула ногу и прошипела: "Олю позови". На что я ответил, что жене нынче не здоровится. Все это время вторая, Маня, злобно таращилась то на меня, то на свою подругу, словно не догоняя, в чем дело. Усмехнувшись про себя, я пригласил этих каркуш зайти (видит Бог, каких трудов мне стоило давиться приторной улыбкой вежливости). Однако, как я и предполагал, они не зашли во двор, хоть и видно было, что очень хотят этот сделать: словно какая-то невидимая стена не пускала их дальше калитки. Потоптавшись некоторое время, они развернулись и пошли прочь, при этом баба Валя злобно скворчала, как кусок сала на раскаленной сковороде.

После я видел их, проходящими мимо нашего двора. Лица их выражали ненависть. Стали сказываться их годы: они шли медленно, сгорбатившись, гладенькие и румяненькие личики сморщились и ссохлись. Они больше не напевали песен, не трудились по хозяйству с таким рвением и энтузиазмом. Жена же, напротив, успокоилась, стала улыбчивой, веселой, приступы апатии и вялости прошли.

Гвоздь вытаскивать я не стал: нашей семье он не мешал, а на остальных мне было плевать. Добрым людям мы всегда рады, а вот недругам лучше вообще не подходить к моему дому. Кстати, вскоре те бабки померли, буквально одна за одной: видно, не могли долго находиться друг без друга. До сих пор не знаю, кем они были, да и были ли кем-то вообще, но примерещиться мне такое точно не могло, да и совпадений я таких не признаю".

И на сегодня всё. Пока.

Изменено: Кошара, 30 Ноябрь 2013 - 16:59

[Кошара]

Привет всем!

Сегодня пятое декабря, а значит наступил день ТРЭШАКА.

ПРОЧТИ, ЭТО КАСАЕТСЯ ИМЕННО ТЕБЯ!

Spoiler

Срочно не считай, что этот пост написал какой-то псих, во всём этом есть смысл, просто прочти, что я написал.

 

Садись и слушай: большинство людей интересуется, возможно ли путешествие во времени, ты согласен?

 

Делать нечего, так позволь мне поведать тебе кое-что - это возможно. Я сам из будущего. Понимаю, ты скорее всего мне не веришь, но я на самом деле из будущего. Возможность путешествовать в прошлое просто прекрасна! Наблюдать за происходящими событиями, прямо как сейчас. Нам известно больше, чем нам хотелось бы.  Позади всего этого веселья есть одна серьёзная вещь. Мы не можем вмешиваться в свою собственную жизнь и контактировать с самим собой в прошлом.

 

Курсовую политику в этом вопросе зададут примерно через сорок лет после прочтения тобой этого текста. И прямо сейчас я нарушаю это правило. Да, друг, ты говоришь с самим собой. Со своим будущим собой.   Тебя (ну и соответственно меня) в будущем за это убьёт неведомое существо.

 

Ленивая поступь смерти к тебе уже идёт, да, да. Но знаешь, в чём дело? Я приму это. Выходя на связь с тобой, я предотвращаю нечто намного худшее, чем смерть.

 

Жопа в другом. Я не могу тебе написать прямым текстом, что надо делать, потому что такое послание будет перехвачено специальными фильтрами. Просто прочти первое слово каждого абзаца.

 

Нет, на самом деле я слегка подредактировал текст: оригинал, для сравнения.

Spoiler

ПРОЧТИ, ЭТО КАСАЕТСЯ ИМЕННО ТЕБЯ!

Срочно не считай, что этот пост написал какой-то псих, во всём этом есть смысл, просто прочти, что я написал.

Смотри, большинство людей интересуется, возможно ли путешествие во времени, ты согласен? Что ж, позволь мне поведать тебе кое-что+ это возможно. Я сам из будущего. Понимаю, ты скорее всего мне не веришь, но я на самом деле из будущего. Возможность путешествовать в прошлое просто прекрасна! Наблюдать за происходящими событиями, прямо как сейчас. Нам известно больше, чем нам хотелось бы.

Позади всего этого веселья есть одна серьёзная вещь. Мы не можем вмешиваться в свою собственную жизнь и контактировать с самим собой в прошлом. И прямо сейчас я нарушаю это правило. Да, друг, ты говоришь с самим собой. Со своим будущим собой.

Тебя (ну и соответственно меня) в будущем за это убьёт неведомое существо, но знаешь, в чём дело? Я приму это. Выходя на связь с тобой, я предотвращаю нечто намного худшее, чем смерть. Я не могу тебе написать прямым текстом, что надо делать, потому что такое послание будет перехвачено специальными фильтрами. Просто прочти первое слово каждого абзаца.

Рэпрэт.

Spoiler

Слышал когда-нибудь про «Кошмар»? Таких игр для VHS в 90-е выходило немало. В них главный герой прямо во время игры говорил, что надо делать игроку. Но я был ссыкуном, и когда мама купила нам «Кошмар», отказался играть в него. Из-за этого мой брат тоже не смог поиграть и, ясное дело, расстроился. Но мама решила проблему и купила «Рэпрэт». Дешевая паршивенькая игра, как раз для детей моего возраста. Надо было ходить по столу и собирать сыр, побеждал игрок, который первым придет к финишу. Мы решили, что это не так уж сложно, да и общий концепт напоминал о «Мышеловке» (этой игры, у нас, кстати, не было), так что без всяких разговоров мы согласились, засунули кассету в проигрыватель, включили. Сначала шло простое объяснение правил и того, как работала игра.

 

Потом на экране появился Рэпрэт (рэп-крыса). Он был… ну, в общем, мы такой хрени не ожидали. Мой младший брат, которому тогда было всего три, тут же с ревом выбежал из комнаты. Крыса-то даже не была похожа на крысу. Уши были просто огромными. Во рту всё (кроме двух передних зубов) словно жутко распухло. Но больше всего выделялись глаза. Большие, стеклянные, рыбьи глаза. Сначала я просто попросил маму выключить, потом затормошил ее, потом вообще начал умолять. И вдруг Рэпрэт громко и с визгом заорал: «ДОЖДИСЬ СВОЕГО ХОДА». Заорал бесовским низким голосом, хотя по идее он у него должен был просто раздражающе гундосить. На заднем плане снова и снова раздавались слова: «Он Рэпрэт, и он тут главный», причем произносились они каким-то слишком серьезным тоном.

 

Все, что шло дальше… сложно описать. На фоне глаз Рэпрэта быстро замелькали изображения. И именно тех вещей, которых я тогда боялся. Человек, глядящий вниз с балкона. Шмель, медленно жалящий кого-то в глаз. Тарантул, взятый очень крупным планом. Яма, полная корчащихся кобр. Окровавленный шприц с зеленой жидкостью. Мы немедленно выключили кассету, и я с криком выбежал из комнаты, захлопнув дверь. Маме пришлось двадцать минут убеждать меня, что кассета исчезла навсегда, и я больше ни разу в жизни ее не вижу. Всю неделю у меня были кошмары про Рэпрэта.

 

Это был не последний раз, когда я его видел. Однажды, когда мы с девушкой планировали съехаться и я прибирался в чулане, я нашел ту же кассету с той же игрой про Рэпрэта. Сама кассета нисколько не изменилась, не считая тонкого слоя паутины и пары клочьев пыли. Только вот… разве мама ее не выбросила? И что вообще эта игра делала в моей комнате? Я аж слегка вздохнул от удивления. В тот момент девушка вошла в комнату и спросила, в чем дело. Тяжело дыша, я ответил:

 

- Рэп-крыса.

 

Она засмеялась и спросила, не прикалываюсь ли я. Я покачал головой и ответил, что нет. Она мне не верила – да и никто не верил – я решил, что доказать все можно, только показав видео.

 

Поэтому я одолжил VHS-проигрыватель у соседа, и мы запустили кассету. Но изображения изменились. Был клоун, у которого взорвался нос и забрызгал весь экран кровью. Была женщина, одна в темной комнате. Был мужчина, которого заставили взять в руку раскаленный металл и держать его, пока ладонь превращалась в кожистое месиво. И всё это под треск, который со временем начал раздаваться всё громче и громче. Потом появился сам Рэпрэт, начал дрожать в конвульсиях, вертеться и махать руками во все стороны. Вообще, я думал, что Рэпрэт - это просто чувак в костюме крысы, но в тот момент вместо костюма у него появилась настоящая шерсть. На лице уже был не пластик, а торчащие волосы и острые зубы. Глаза провалились внутрь морды, а потом внезапно выскочили: огромные рыбьи глаза Рэпрэта, вывернутые наизнанку, пялились прямо на меня, наблюдали за каждым моим движением, за каждой эмоцией. Тварь широко улыбнулась и дала нам с девушкой знак своей протянутой нечеловеческой рукой. Я услышал слабое поскребывание за дверью. Телевизор потемнел и начал показывать помехи. Поскребывание стало громче. В дверь уже не скреблись, а стучались: стук крошечных лапок по дереву. Девушка со страху обняла меня, и тут я наконец-то «врубился». Пока ничего больше не произошло, я остановил кассету, выключил ее и выдернул провод из розетки. Стучать перестали. Я посмотрел в окно гостиной - никого не было.

 

Вскоре приехала полиция и сказала, что сосед увидел выбегавшую из дома фигуру и на всякий случай позвонил им. Мы с девушкой попросту не могли объяснить, что случилось и мне пришлось сказать, что это были мы. Когда они уехали, я взбесился из-за того, что так «обосрался» от детской игры, хотел взять кассету, но она обожгла мне руку. Я будто тронул Горелку Бунзена на максимальной температуре. Взять ее я смог только с кухонными перчатками, и все равно на ощупь было горячо. Я вынес кассету, бросил на тротуар и растоптал.

 

Каждую ночь нам с девушкой снились кошмары. Мы несколько раз просыпались в одно и то же время, с одними и теми же жуткими видениями, приходившими во снах. И каждой ночью, выключив свет и погрузив комнату в кромешную темноту (не считая лунного света из окна), мы слышали поскребывание. Оно раздавалось каждый раз, когда я подходил к двери и каждый раз, когда мы говорили «Рэпрэт». Словно кто-то маленький что-то там таскал… и расхаживал… и ждал. Я прикрывался одеялом и слушал это, пока усталость не брала свое.

 

Я уже был готов засудить компанию за причиненный ущерб. Для начала я позвонил матери и спросил, где она купила «Рэпрэта». Она не помнила. Впрочем, я все равно нашел парня, который торговал копиями игры и спросил его, как связаться с компанией. Вот, что он мне ответил:

 

"Ничего не знаю про игру, но мне известно, что ее создали те же люди, что сделали «Кошмар». По-моему, компания "A Couple of Cowboys". Поищи что-нибудь про них".

 

Я еще немного покопался и нашел информацию, что компания закрылась в 1994… Как раз через два года после выпуска «Рэпрэт». Вскоре я узнал, почему.

 

Откуда взялся Рэпрэт

 

В 1992 году, в год выпуска игры, «A Couple of Cowboys» заказали у одной гаитянской компании куклу для лучшей рекламы. У той компании была каторжная мастерская, где они заставляли женщин и детей производить разные части куклы, в том числе войлок и пластик.

 

Как-то у работавшей там маленькой гаитянки застряла рука в промышленной швейной машине. Пружинно-роликовое устройство не выдержало давления, отцепилось и попало девочке в шею, сразу же ее убив. Через пару дней после похорон ее мама пришла на фабрику, желая встретиться с директором, который утверждал, что вообще тут ни при чем. В ярости мать сказала, что кровь невинной просочится в каждую щель куклы, каждую мелкую деталь, и всякий, кто прикоснется к ней, умрёт. Она заявила, что призвала «демона страха» и во всю глотку заорала: «ЭПРЭЙТ ВАС ПРОКЛЯНЁТ!»

 

Директор посмеялся над этим и рассказал корпоративным боссам про Эпрэйта. Они в свою очередь рассказали это друг другу, и в итоге в слове «Эпрэйт» в шутку поменяли буквы и так и назвали игру - «Рэпрэт». Каждый раз, когда произносилось имя «Эпрэйт», проклятие становилось все страшнее и страшнее. Всего только через два года после создания игры компанию закрыли, а работников наняли в «Mattel».

 

Ходили слухи, что после этого те умоляли о выходных, неделями пропускали работу, находили куклу в странных местах. Потом пошли истории про самоубийства. Страшные, жестокие самоубийства. Люди кололи руки ножами и сжигали себя, а кровью писали «Я - ЕСТЬ СТРАХ» на ближайшей поверхности.

 

Никто не знает, куда делась кукла Рэпрэта, после исчезновения создателей. Порой говорят, что последней вещью, которую видели жертвы перед тем, как сойти с ума, были огромные впалые рыбьи глаза.

 

Предупреждение

 

1. НИКОГДА, НИКОГДА В ЖИЗНИ не говори «Эпрэйт» вслух. Сказать имя демона – значит, пригласить его, призвать. Если ты это сделал, то ничего изменить уже нельзя.

Кто сразу же сказал "Эпрэйт" - лайк.
 

2. Не пытайся говорить или связываться с Эпрэйтом.

Ведь если кто-то запалит... загреметь в психушку намного легче, чем выбраться оттуда. 

3. Между 3:30 и 4 утра лучше спи,(Ну, вот это, дельный совет, кстати). так как в это время Эпрэйт чаще всего пытается напугать людей.

Кассета

 

VHS-кассета вернулась. Я думал, что раздавил ее и успешно отправил в загробное царство, но она вернулась. Вчера я нашел ее в ящике для носков.

 

На этот раз я был готов. Со мной многие связывались, хотели купить ленту или видеозапись. Это слишком опасно. Если она когда-нибудь у тебя окажется, вполне возможно, что она сведет тебя с ума. Напугает до смерти. У видео, игры и самого Рэпрэта есть какая-то странная сила. Эта крыса следует за мной, куда бы я ни пошел. Я вижу маленькие тени в углу и слышу звуки из коридора, когда я один дома. Если Рэпрэт навестит тебя, он даст тебе знать, но ты его так и не увидишь… пока не станет слишком поздно, разумеется.

 

Много кто видел «нормальное» видео из «нормальной» игры. Ну, фишка в том... что Рэпрэт может быть нормальным. Он обманет тебя, заставит поверить, что он обычная кукла. А потом будет подкрадываться к тебе днем и ночью.

 

Slender Story.

Мда, в этом месяце уже третья паста про Слендера, я думал, про него все забыли.

 

Spoiler

Мы все чего-то боимся, даже у смельчаков есть свои страхи. У кого-то мурашки по коже от монстров, а кто-то просто боится пауков... Я расскажу вам о своём страхе.

В пятницу вечером, придя с работы уставшим, я сразу же пошел в душ, затем смотреть фильм, захватив с собой чай и бутерброды с шоколадной пастой.

Какой я смотрел фильм, точно не помню, но это и неважно. Где-то на середине фильма в доме отключился свет, я оставался сидеть на диване под теплым пледом. Через некоторое время свет включился и за окном я увидел странный силуэт человека, больше всего заинтересовало меня его лицо - его не было... У меня встал ком в горле, остолбенев смотрел на него, силуэт не двигался. Можно было подумать что это манекен, но откуда на 5 этаже городского дома?

Мой "паралич" прошел после того как кто-то позвонил в дверь...

Никогда ещё я не был так рад гостям как сейчас. Сорвавшись с места, я в мгновение ока ринулся в прихожую. У меня дрожали руки, я был в небольшой растерянности. Звонок не прекращался, я подошел к двери и посмотрел в глазок, там был мой сосед.

Я открыл.

И страх ушел словно его и не было, только странное, неприятное чувство.

- Привет соседушка, у тебя случаем нет батареек? - торопливо, как будто куда-то спеша проговорил он.

- Привет, где-то были, сейчас посмотрю. - сказал я и медленно пошел с гостиную.

Остановившись в проходе посмотрел в окно где ранее видел "Силуэт". Но там ничего не было, кроме темноты. "Показалось", - подумал я.

Быстро подошел к столику на котором стоял телевизор, открыл ящик и сразу же увидел нужную мне вещь - пачку батареек, взял их и пошел в прихожую.

К моему удивлению, соседа там не оказалось. "Странно", - подумал я. Подойдя к двери, я прислушался: есть ли шум на площадке, всё было тихо. Любопытство тянуло меня на площадку. Открыв дверь, я увидел "Человека без лица". Всё что я смог запомнить в ту минуту, его голова упиралась в потолок, неестественно длинные руки, из спины торчали непонятные отростки, напоминающие щупальца, одет он был в черный строгий костюм с красным галстуком. Вновь застыл, я не мог отвести взгляда от его безликого лица, тяжесть, было ощущение что я куда-то проваливался и вдруг... проснулся.

Я оказался в своей постели, тишина в комнате ничем не нарушалась, на стоящем неподалёку столе успокаивающе светились часы. Я успокаивал себя, лежа в теплой кровати, мой пульс приходил в норму, а дыхание становилось равномернее.

Моей обычной утренней сонливости как ни бывало. Я поспешил встать с кровати. Прохладный душ взбодрил, а горячий чай расслабил.

Хоть это был и сон, но он сильно меня впечатлил. Сон был таким реальным, почти осязаемым. Я долго сидел за столом и думал: "Кто он такой? Что ему от меня было нужно?"... А также размышлял о его лице... безликом лице, оно было словно покрыто очень толстой кожей, но несмотря на это, было похоже на человеческое, страшное и в тоже время завораживающее...

За этим занятием просидел достаточно долго, у меня начал закипать мозг и я посмотрел на часы: "14:20", я застыл от удивления, 4 часа у меня ушло на это дело, время пролетело совсем незаметно, я бы сказал прошло минут 10, но со временем не поспоришь. Быстро встав из-за стола, начал одеваться чтобы сходить в магазин за продуктами. Но когда натягивал на ноги свои кеды, заметил на двери странную записку, я подошел поближе, чтобы рассмотреть её... Записка была испачкана кровью, на ней было написано: "Follow" (Следит) и рисунок, на рисунке был он, тот самый человек. Меня охватил страх, меня тянуло взять эту записку, я сопротивлялся, но желание было сильнее...

Сорвав записку с двери, я долго в неё вглядывался, у меня было огромное желание её выкинуть, но я... я... не смог что-то из вне мешало мне это сделать, я прикрепил записку на стену, прямо возле своего рабочего места. Снова и снова всматривался в неё...

Но мне помог очнуться мой ворчащий живот, якобы говорящий: "Надо бы перекусить уже". Я пошел в свой любимый магазинчик, который находился совсем рядом с домом. Стоило зайти мне в магазин, я сразу же заметил, что он пустует от нехватки посетителей, за что он мне и нравился, никакой суматохи, никаких очередей. Спокойно выбрав всё что мне нужно, рассчитался. Немного отойдя от магазина, меня охватило ощущение, что на меня кто-то смотрит, довольно таки неприятное ощущение. Каково было моё удивление, когда я обернулся, на улице не было ни души. Я благополучно добрался до своей квартиры. Переодевшись в домашнюю одежду, я приготовил еду и сел за стол. Снова мысли о "Человеке без лица" завладели моим разумом, когда я очнулся, моя еда уже остыла, но я был так голоден что съел всё до крошки. Мысли о нём всё ещё не до конца покинули мою голову, усевшись поудобней за компьютером, я стал перебирать просторы интернета в поисках любой информации о "Человеке без лица".

В интернете я нашел немного, но всё же. Я узнал то что, этого человека называют Slender (Слендер), что в переводе означает: Палочник или Тонкий человек. Так его прозвали из-за его необычайно длинных рук и ног. Так же я узнал что он похищает людей, но чаще всего детей, а что с ними происходит потом никто не знает... Перед похищением дети рассказывали родителям о странных снах...

Просидев ещё немного за компьютером в поисках информации, я больше ничего не добился. Мне очень хотелось спать, посмотрел на часы - было очень поздно. Выключил компьютер, лег в кровать, не мог долго заснуть, видимо от впечатлений, но сон овладел мной.

Холодная ночь уже вступила в свои права, постепенно накатывал страх, заставляя трястись от каждого шороха, каждой хрустнувшей веточки, каждого крика птиц, слух стал предельно чувствительным, увеличивая громкость звуков. Я медленно пробирался сквозь чащу, осторожно ступая по влажной лесной подстилке, скрадывающей звук моих шагов. Я остановился. Каждой клеточкой своего тела я чувствовал, что ко мне что-то приближается, я застыл от страха. Тихий шорох послышался позади меня, что-то ухватило меня за руку, я почувствовал нестерпимую обжигающую боль.

Проснувшись в холодном поту, я даже вскрикнул и схватился за руку, тяжело и часто дыша осмотрел её, на ней был след огромной руки, словно выжженный.

Я не знаю что делать, эти сны снятся мне каждую ночь становясь всё реальнее...

Я дописываю этот рассказ, зная что он находится прямо за моей спиной...

 

Здесь беднягу Слендера хоть в шапку-пидорку не вырядили, спасибо и на этом.

Ну, и первое занимает...

Своя земля.

 

Spoiler

У одной девочки были пожилые родители. Мама родила дочку, когда ей самой было уже 45 лет, а папе 50. Теперь девочке было девять лет, маме - 54 года, папе - 59 лет. Папа с мамой часто болели, девочка тоже была слабенькой и болела. Поэтому родители постоянно думали о здоровье. Ели только здоровую пищу, сами занимались физкультурой и дочку заставляли.

 

Как-то раз они смотрели телевизор. И там говорилось, что очень полезно ходить босыми ногами по земле. Родителям эта мысль пришлась по душе. Но была зима, до мая, когда можно будет ходить босиком по земле, еще очень далеко. Тогда папе пришла в голову мысль - взять и по всей квартире насыпать землю. Маме эта идея очень понравилась.

 

Они с кем-то договорились, к подъезду подъехал грузовик, в котором стояли мешки с землей. Грузчики бегали туда-сюда, носили землю. В квартире землю сразу рассыпали по полу: в прихожей, в детской, в комнате родителей, на кухне, в туалете, в ванной, на балконе. Где еще недавно лежал красивый блестящий паркет, теперь чернела земля. Весь вечер родители ходили по квартире, из угла в угол, наслаждались новыми ощущениями. Только вот девочке почему-то не понравилась эта земля. Она пахла и хотелось от этого запаха куда-нибудь убежать. Туда, где паркет, ковры или линолеум.

 

Через несколько дней из земли стала пробиваться травка. А еще в ней образовались тропинки, как на улице. Там, где больше всего ходили, земля утопталась. А там, где не ходили, она оставалась рыхлая. Родители были просто счастливы. "По своей земле ходим!" - всем хвастались они. Мама с папой уже думали о том, не устроить ли прямо в квартире грядки. В детской хотели посадить цветы, в комнате родителей - кусты смородины, а на кухне - морковку. "Чтобы сразу с грядки и в кастрюльку!"

 

Но потом случилось вот что. Девочка ночью пошла в туалет. И тут ее кто-то за ногу схватил. Девочка закричала от испуга. Она стала дергаться. Но тут ее схватила вторая рука. Девочка не смогла стоять и упала. И тогда она увидела, что прямо из земли вылезают костлявые руки. И хватают ее за ноги, за руки, за шею. Девочка визжала-визжала, но никто на помощь не пришел.

 

Тогда она схватила большие портняжные ножницы, которыми режут тряпочки. Стала бить этими ножницами по рукам. Кости ломались и исчезали назад в землю. Девочка чуть не погибла, но отбилась. Прибегает в комнату родителей, а там черви доедают папу с мамой.

 

Оказалось, что эту землю привезли с кладбища. Рабочие выкапывали могилы, а землю ссыпали в мешки...

И на сегодня всё. Пока.

Кстати, бонус: для комментирования особенно "талантливых" паст.

Spoiler

[Кошара]

Привет всем!

Сессия подкралась незаметно, поэтому меня так долго и не было... И ещё пару недель не будет.

Дьявольские фильмы.

Spoiler

Наконец прозвенел звонок, возвещающий о завершении последнего урока, а также о том, что впереди долгожданные летние каникулы. Школьники гурьбой выбежали из школы, не желая терять ни минуты от полагающегося им трехмесячного отдыха. Кто-то уже сдавал экзамены и определялся с выбором университета, кому-то придется поменять школу в следующем году, а кто-то не был обременен ни тем, ни другим. Для Славы эти летние каникулы были последним беззаботным летом перед выпускным классом. По дороге домой он размышлял о том, как проведет это лето: как побывает на море с родителями, как отправится на три недели в свой любимый лагерь в августе, куда он ездил уже четыре раза. Жизнь казалось легкой и непринужденной. «Но сегодня, в первую очередь, я посмотрю «Шестое чувство», — подумал Слава, зайдя в подъезд своего дома. Друзья-киноманы давно советовали ему оценить этот шедевр, поскольку Слава очень любил мистические истории и фильмы о призраках.

— Ты серьезно не смотрел этот фильм?! Что, даже не слышал? — реакция молодых «знатоков» кинематографа напоминала реакцию ветерана Великой Отечественной, уличившего какого-нибудь невежду в незнании истории Родины.

— На все дальнейшие вопросы я буду отвечать только в присутствии своего адвоката, — Слава решил обратить ситуацию в шутку. Он не любил, когда его подкалывают в незнании общеизвестных вещей.

— Было бы мне сейчас лет двадцать пять, я бы назвал тебя «школотой», — Вова (ненавидящий, кстати, слово «школота») решил-таки изменить принципам и подколоть товарища.

И вот наконец-то этот день настал. Торрент был скачан еще три дня назад, но Слава решил оттянуть просмотр до каникул. Поднимаясь на квартиру, он заглянул в почтовый ящик. Слава каждый раз заглядывал в него, хотя в своей жизни еще ни разу не получил ни одного письма. Только счета, которые являлись заботой родителей, да и, пусть очень редко, письма им же от одноклассников. В этот раз там лежало письмо на имя некоего Александрова А. В. Слава проверил адрес получателя — все верно, ул. Белоярская, д. 16, кв. 22.

Мама говорила, что это бывший хозяин квартиры, который жил в ней еще до предыдущих владельцев. Когда два года назад родители Славы приобретали это жилье, собственники говорили, что им постоянно приходят письма на имя Александрова, но связь они с ним потеряли, так что оставляют всю его почту на подоконнике подъезда. Родители Славы позже просто выкидывали чужую корреспондецию.

Но в этот раз Слава захотел изучить конверт поподробнее. Первое, на что он обратил внимание — отсутствие обратного адреса. «Значит, оно доставлено не почтовой службой, а кто-то приносит их лично. Странно, ведь этот кто-то наверняка должен знать, что данный человек не живет здесь уже несколько лет. Или хотя бы поинтересоваться. Хотя, кто его знает…» — подумал Слава, перевернув конверт. На обратной стороне было напечатано официальное предупреждение, суть которого сводилась к тому, что вскрытие данного письма третьими лицами влечет за собой административную и/или уголовную ответственность. Слава уже видел подобную формулировку. Иногда на подоконнике рядом с почтовыми ящиками лежали уведомления из банков, а порой и из коллекторских бюро. Но на этом белом конверте не было ни штампов, ни печатей, указывающих на какую-либо организацию — только имя получателя, адрес и предупреждение. Любопытство стало брать верх. «Мы и так либо выбрасываем эти письма, либо оставляем на подоконнике, а потом их выбрасывают уборщики, кто вообще узнает?» — с этими мыслями Слава уверенно запихнул конверт в карман брюк и зашел в квартиру.

Дома еще никого не было. Стрелки приближались к двум часам. Родители должны были прийти не раньше пяти. Саша собирался разогреть обед и получить удовольствие от просмотра фильма, но он медлил. Покоя ему не давал конверт. «Что ж там за информация такая может быть, раз на обороте предупреждение?» — Слава достал конверт и сел на диван. В душе еще были сомнения. Одна ее часть советовала выбросить письмо в мусорный ящик и забыть о нем, а другая изнемогала от любопытства. «А, черт с ним», — подумал Слава, вскрывая конверт.

Бумага была белой и приятной на ощупь. Шрифт сообщения напоминал тот, который используют сценаристы, а само послание, видимо, было набрано на печатной машинке.

* * *

Уважаемый Александров Анатолий Владимирович, мы очень рады, что Вы, наконец, приняли свою судьбу и перестали прятаться от неизбежного.

Напоминаем, что Вы были подробнейшим образом осведомлены об условиях нашего договора, а также всех возможных последствиях.

К великому сожалению, Ваш отказ вернуть долг, а также злостное уклонение от наших попыток связаться с Вами, вынудили нас выбрать для вас следующий сценарий.

ВЕСЕЛЫЙ САНТА

FADE IN

INT. Комната — ночь

На диване сидит АНАТОЛИЙ, отчаявшийся мужчина 45 лет, погрязший в долгах и потерявший бизнес. На протяжении нескольких лет его мучает мания преследования — ему постоянно мерещатся голоса и незнакомцы. В комнату заходит ЛЕНА, жена АНАТОЛИЯ.

ЛЕНА
(обращается к АНАТОЛИЮ с нежностью в голосе)
Дорогой, ужин готов. Я накрываю?

АНАТОЛИЙ
(смотрит в ответ с плохо скрываемым чувством вины)
Да, Леночка, накрывай. Сейчас приду.

ЛЕНА возвращается на кухню. АНАТОЛИЙ встает и закрывает на ключ дверь комнаты. Подходит к рабочему портфелю, открывает и достает из него складной нож. Выходит на открытый балкон, закрывает за собой дверь. На балконе надевает на себя колпак Санта-Клауса (лежал на стуле), берет канистру с бензином и начинает обливать себя. Поставив обратно канистру, достает нож и начинает резать себе лицо от уголков рта до ушей. После чего достает спички, поджигает себя и выбрасывается с высоты шестнадцатого этажа, в приступе безумия распевая «Jingle Bells».

FADE OUT

Искренне надеемся, что Вам понравился представленный сценарий, Анатолий Владимирович. Вариант окончательный, поправки недопустимы. Действия, изложенные в вышеуказанном сценарии, будут исполнены в течение суток с момента вскрытия данного письма.

P.S. Если данное письмо было вскрыто третьим лицом, сценарий по-прежнему вступает в силу без каких-либо изменений. Лицо, вскрывшее не предназначавшийся ему/ей конверт, понесет соответствующее наказание, о котором будет подробно указано в следующем письме на имя Лица, вскрывшего данный конверт.

* * *

Конец письма. Слава сидел и не верил своим глазам. «Что за больная шутка? — подумал он. — Нужно быть двинутым на всю голову, чтобы прислать человеку такое. И ведь этот «больной» постоянно ходит к нам в подъезд. Или посылает кого-то». Весь аппетит улетучился, равно как и настроение смотреть «Шестое чувство». «Вечером покажу письмо родителям», — решил Слава и сел поиграть в компьютер, чтобы отвлечься.

Пройдя очередную миссию в любимой игре, Слава взглянул на часы. Без четверти шесть. Щелкнул дверной замок и в квартиру зашел папа Славы, Максим Андреевич.

— Привет, сынок! Я сейчас в ящик почтовый заглянул, там письмо для тебя, — с этими словами Максим Андреевич положил на стол в гостиной белый конверт.

Славе стало не по себе. Еще не взяв письмо в руки, он заметил, что внешне оно идентично тому, что днем пришло на имя Александрова А. В.

— Странное оно какое-то, — отец вопросительно взглянул на сына, который уже понял, какие «странности» имеются ввиду. — Не знаешь, кто мог прислать?

— Да, мы это… прикол, в общем, такой. С друзьями шутим, — вложив в голос все свое самообладание, ответил Слава.

— Ага. А что за прикол-то хоть?

— Да, так. В школе придумали. Ты вряд ли оценишь. Там… наша тема, в общем.

— Все, понял. Старпёр не в теме, — Максим Андреевич подмигнул сыну и пошел в комнату родителей.

Слава очень любил своего отца. Они умели найти общий язык. Папа всегда знал, когда можно удачно пошутить, а когда лучше не навязываться. Оставшись один в гостиной, Слава не сводил глаз с конверта. В душе было нехорошее предчувствие. «Как кто-то мог узнать, что я вскрыл предыдущий конверт? Он что, следил за мной? Как?» — воображение разыгралось не на шутку. Глубоко вздохнув и успокоившись, Слава взял конверт и отправился в свою комнату. Закрыв дверь, он начал пристально его изучать.

Внешний вид полностью копировал предыдущее письмо, за исключением имени. Теперь оно было адресовано Быкову В. М. «Знает мое полное имя, гад…». Здравый смысл подсказывал, что письмо вскрывать нельзя. Нужно держаться первоначального плана: объяснить родителям ситуацию и показать первое письмо. Родителям виднее, что делать дальше.

Окончательно приняв решение, Слава начал искать конверт, предназначавшийся Александрову А. В., но его нигде не было. «Да куда ты мог деться?» — Слава отчетливо помнил, как положил его в верхний ящик компьютерного стола и с тех пор не доставал. В ящики были школьные тетрадки, какой-то хлам — все, кроме письма. «И что я теперь скажу?» — отсутствие конверта сильно озадачило Славу. Он уже начал сомневаться, что вообще находил и читал его. «Но ведь мне пришло письмо. И нашел его папа», — окончательно запутавшись, Слава не выдержал и вскрыл пришедший на его имя конверт.

* * *

Уважаемый Вячеслав Максимович, мы очень рады, что Вы приняли разумное решение и не стали испытывать наше терпение. Напоминаем, что Вы нарушили правило, вскрыв не предназначавшийся Вам конверт, за что обязаны понести наказание в виде участия в нашем фильме.

Перед тем, как мы определим вашу роль, Вам необходимо определиться с жанром фильма и местом действия. Все ваши пожелания будут подробнейшим образом рассмотрены и учтены.

На обратной стороне данного листа мы просим Вас внести всю необходимую информацию, а именно: жанр фильма (комедия, триллер, боевик, хоррор и т. д.), место действия (улица, квартира, парк и т. д.), время действия (утро, день, вечер, ночь). Лист можете вложить в любой конверт, можно без марки. Конверт можете оставить в любом месте — уверяем, он до нас дойдет.

P.S. Убедительная просьба сотрудничать с нами. Если Вы отказываетесь предоставить необходимую информацию, Он сделает выбор за Вас.

НАСТОЯТЕЛЬНО не рекомендуем выбирать последний вариант — у Него очень специфический вкус.

* * *

«Так, ну все, с меня хватит!» — Слава выбежал из комнаты и пошел на кухню, где его отец готовил ужин. Он собирался показать письмо и обо всем рассказать. Но едва войдя в кухню и еще раз взглянув на содержимое послания, Слава обнаружил девственно-чистый лист белой бумаги.

— Хотел что-то спросить, сынок? — Максим Андреевич медленно помешивал макароны в кастрюле.

— Чем ужинать будем? — Слава умел импровизировать.

— Макароны по-флотски хочу сделать. Минут через двадцать будут готовы, можешь отдохнуть пока.

— Помощь нужна?

— Нет, спасибо, справлюсь.

Слава поплелся обратно в свою комнату. «Это какой-то бред…».

Вскоре пришла мама Славы, Анастасия Константиновна, и вся семья собралась за обеденным столом.

— Вуаля! — Максим Андреевич торжественно открыл крышку кастрюли.

— Дорогой, ты неисправим… Это величайшее и самое сложное кулинарное произведение, что я видела в своей жизни! — мама Славы одарила мужа своей очаровательной улыбкой.

— Лучше достичь совершенства в макаронах по-флотски, чем вечно пытаться познать непостижимое, — с наигранным пафосом подметил глава семейства.

— Это ты про свою попытку приготовить фаршированного гуся? — со смехом спросила Анастасия Константиновна.

— О, да! И этот гусь до сих пор приходит ко мне в кошмарах!

— Как у тебя дела, сынок? — мать участливо посмотрела Славе в глаза.

— Все хорошо, мам. Каникулы, счастье, — Слава чувствовал, что в его голосе легко прослеживаются нотки напряженности.

— Точно все хорошо?

— Ему сегодня письмо пришло от одноклассников. У них какой-то новый прикол. Но нам, старпёрам, не понять, — отец подмигнул сыну.

— А что за прикол? Расскажи, сынок, — Анастасия Константиновна вопросительно посмотрела на сына.

— Мы… пишем друг другу письма, где говорится о том, как проведем лето. Только не указываем отправителя. Задача — угадать, от кого пришло письмо. Вот, — Слава сам поразился своей способности импровизировать. Разговор о письме возник так неожиданно, что он не решился рассказать правду.

— Хм. Мило, — на этом Анастасия Константиновна решила закрыть тему.

* * *

После ужина Слава вернулся в свою комнату. «… достает нож и начинает резать себе лицо от уголков рта до ушей. После чего достает спички…» — вспоминал он содержимое чужого письма. «Видимо, их лучше не злить…» — Слава взял лист бумаги и начал писать: комедия, день, улица. Затем он свернул листок и положил конверт, а конверт оставил в верхнем ящике компьютерного стола. «Посмотрим, что будет».

* * *

Проснувшись в девять утра на следующий день, Слава пошел на кухню готовить завтрак. Родители уже уехали на работу, впереди первый день каникул. Можно пойти погулять, можно сходить в кино, а можно вообще ничего не делать. С этими радостными мыслями Слава поставил чайник на газовую плиту, как вдруг настроение резко упало. Письма, маниакальные сообщения, угрозы, исчезающие строки. Письмо в верхнем ящике! Слава резко выбежал из кухни, мысленно молясь о том, что сейчас он откроет верхний ящик и увидит там вчерашнее письмо нетронутым.

«Пусто. Все, кроме этого чертового письма! — Славой начала потихоньку овладевать паника. — Они что, были здесь ночью?! Как они его забрали?! Тихо, успокойся, не спеши с выводами… А-а! Вот ты идиот-то! Его точно мама забрала просто утром, и все. Или папа. Не знаю, зачем только, но другого объяснения быть не может», — с этими мыслями Слава вернулся на кухню и продолжил делать свой завтрак.

После завтрака Слава посмотрел, наконец, «Шестое чувство». Фильм ему очень понравился — Слава даже жалел, что не имеет возможности насладиться им еще разок в кинотеатре. Погода стояла по-настоящему летняя, и следующим пунктом развлекательной программы значилась прогулка по центру города. Выйдя на лестницу, Слава остановился. Придется пройти мимо почтового ящика. «А вдруг там…» — отбросив дурные мысли, Слава уверенно поднял крышку.

В ящике лежало письмо. Не прошло и мгновения, как стало сразу ясно, от кого оно. «Чертовы психи!» — Слава нервно вскрыл конверт трясущимися руками.

* * *

Уважаемый Вячеслав Максимович, мы очень рады вашему скорому ответу. Это очень мудрое решение. Исходя из предоставленных пожеланий, мы написали для Вас следующий сценарий.

НЕУКЛЮЖИЙ ПЕШЕХОД

FADE IN

EXT. Улица — день

Вдоль оживленной улицы идет подросток шестнадцати лет, ВЯЧЕСЛАВ. ВЯЧЕСЛАВ не спеша подходит к перекрестку. Горит красный свет. Рядом с ВЯЧЕСЛАВОМ стоит не меньше десяти человек. До зеленого сигнала остается не больше десяти секунд. По дороге проносятся автомобили. Не дожидаясь разрешающего сигнала светофора, ВЯЧЕСЛАВ начинает толкать людей на проезжую часть под аккомпанемент главной композиции из «Шоу Бенни Хилла» — «Yakety sax». Люди в ужасе смотрят на изувеченные тела. ВЯЧЕСЛАВ комично пожимает плечами, делая вид, что это всего лишь случайность.

FADE OUT

Искренне надеемся, что Вам понравился представленный сценарий, Вячеслав Максимович. Вариант окончательный, поправки недопустимы. Действия, изложенные в вышеуказанном сценарии, будут исполнены в течение суток с момента вскрытия данного письма.

P.S. Если данное письмо было вскрыто третьим лицом, сценарий по-прежнему вступает в силу без каких-либо изменений. Лицо, вскрывшее не предназначавшийся ему/ей конверт, понесет соответствующее наказание, о котором будет подробно указано в следующем письме на имя Лица, вскрывшего данный конверт.

* * *

Слава продолжал неотрывно глядеть на письмо, вновь и вновь перечитывая ужасающие строки. Сердце билось, как у гонщика «Формулы-1» перед стартом, вот только не от волнения, а от дикой паники, пронизывающей каждую клеточку тела. «Что за бред?! Да пошли вы, уроды!» — Слава бросил письмо на пол, разорвав на мелкие кусочки.

— Ай-яй-яй! Нехорошо, молодой человек, мусорить в подъезде, — раздался наигранный голос. От неожиданности Слава вскрикнул — увиденное вогнало его в полный ступор.

Позади него вдоль лестницы стояла настоящая съемочная группа. Возглавлял ее с виду молодой человек лет тридцати пяти: сальные черные волосы, лохмотья вместо одежды, кожа вся болезненно-белого цвета, на которой местами Слава успел разглядеть то ли струпья, то ли какие-то язвы. Остальные члены команды выглядели не лучше. Зато оборудование у них было первоклассное: такую кинокамеру Слава видел в дополнительных материалах про съемки «Аватара». Возглавляющий процессию мужчина держал в руках рупор. «Режиссер…».

— Чего уставился? Со сценарием ознакомился? Давай, пошевеливайся, отстаем от графика. Давай-давай! — «режиссер» схватил Славу за плечо и поволок вниз по лестнице. Вдруг раздался замочный щелчок: из квартиры этажом ниже вышла Валерия Павловна, пенсионерка-одуванчик, живущая прямо под квартирой Славы.

— Здравствуй, Славушка! На улицу идешь? Погодка-то нынче эво как разгулялась! — от такого невозмутимого приветствия у Славы подкосились ноги.

«Старая курица, тебя совсем не смущает, что я в окружении каких-то непонятных типов?! — мысленное негодование тут же сменилось ужасной догадкой. — Она их не видит…».

— З-здрасьте. Ага… — только и смог вытянуть из себя Слава.

Старушка мило улыбнулась и стала закрывать дверь на замок. Пройдя мимо Валерии Павловны, Слава заметил, что остальные члены группы едва ли не касаются ее, но она совершенно ничего не замечает.

Когда они вышли на улицу, «режиссер» поднес рупор ко рту и громогласно объявил: «Так, внимание, окно на двадцать минут, работаем в темпе, снимаем с первого дубля!». Никто из прохожих и ухом не повел.

— Ты понял? С одного дубля, — выцветшие глаза прожигали насквозь.

— К-куда мы идем? — в полушоковом состоянии пролепетал Слава.

— Тут недалеко есть отличный перекресток. Сценарий-то помнишь? А то могу еще раз объяснить, если что.

— Я… я… Что вы от меня хотите?

— Бросишь несколько людей под машину, а мы снимем. Не забудь, тебе еще сыграть потом нужно будет, и сыграть хорошо — ты же не хочешь Его огорчить, верно? Впрочем, ты сам комедию выбрал.

Славу всего затрясло. «Что происходит?!».

— А если я не сделаю?.. — пробормотал он.

— Ох, парень, очень не советую. Такой поворот событий Его сильно расстраивает. Если ты не сделаешь то, что от тебя требуется сейчас, тебе напишут другой сценарий. Тебе напомнить тот, что пришел на имя Александрова? — «Режиссер» многозначительно взглянул Славе в глаза. — Получишь нечто подобное.

— Почему его письма приходили на наш адрес? Он там уже много лет не живет, — Слава попытался изобразить из себя невинную жертву обстоятельств.

— Сынок, поверь, бюрократия во всех мирах одинаково работает. Вас только на Земле семь миллиардов сейчас ходит — попробуй, уследи за всеми, — «режиссер» выдавил из себя ухмылку, обнажив ряд черных зубов, — Но ты не переживай. Этот ваш бывший жилец роль свою исполнил отлично. Такой горящий факел был! Веселый Санта! Видел бы ты, в какой истерике его жена потом билась! — бездушный приступ хохота этого чудовища заставил Славу оцепенеть.

«Это сон, я просто сплю. Я просто сплю. Я просто сплю», — без устали твердил он про себя.

Тем временем вся группа подошла к перекрестку. До зеленого сигнала светофора оставалось сорок секунд.

— Камера! Мотор! — проорал в рупор «режиссер».

Все члены съемочной группы мгновенно разобрались по своим местам. Слава остался позади прохожих. Он чувствовал, как его уже снимают с нескольких ракурсов на самые навороченные кинокамеры. Двадцать пять секунд. Кто-то из съемочной группы включил «Yakety sax» на полную громкость. Двадцать секунд.

— Девочку, вон ту, самое главное, не забудь! — «режиссер» тыкнул пальцем на маленького ребенка, лет шести, держащего в правой руке мороженое, а в левой — мамину руку. — Все, время! Давай! У нас один дубль!

Тринадцать секунд до зеленого сигнала. От дикости происходящего Слава осознавал, что сейчас потеряет рассудок. Первый неуверенный шаг навстречу прохожим. Двенадцать секунд. Второй, третий. Десять секунд. Переход на легкий бег. Восемь секунд. Бег все быстрее и быстрее! Пять секунд. Мать с ребенком в одном шаге впереди, нужно лишь толкнуть их!...

Слава оттолкнул женщину с дочерью в сторону и, не глядя, прыгнул прямо на проезжую часть. Маленькая радость водителя, успевшего проскочить на зеленый свет, тут же была залита адреналином после того, как подросток, неожиданно выскочивший на дорогу, отлетел на несколько метров после смертельного удара.

* * *

В приемном отделении районной больницы № 96 Максим Андреевич нежно гладил по голове Анастасию Константиновну. Несчастным родителям сообщили, что их сын, скорее всего, очень спешил куда-то и выскочил на дорогу под запрещающим сигналом светофора. Слава находился в реанимационном отделении: врачам удалось перевести его из критического состояния в крайне тяжелое. Через пару часов к родителям вышел врач.

— Доктор, что с ним?! — Анастасия Константиновна готова была сорваться в истерике.

— Сядьте, пожалуйста, — мягким тоном попросил врач, чей огромный опыт так и не научил его искусству сообщать людям плохие новости. Горе, оно всегда горе, как о нем ни скажи. — Ваш сын сейчас в предкоматозном состоянии. У него множественные переломы, черепно-мозговая травма, повреждения внутренних органов… Боюсь, если он впадет в кому, то уже не выйдет из нее.

— Что можно сделать, доктор? — Максим Андреевич еле сдерживал слезы.

— Мы делаем все, что в наших силах. Остальное уже зависит от Господа. Крепитесь, — врач уже собрался вернуться обратно в палату, но вдруг задержался и пристально поглядел на несчастных. — Хотя… есть один… радикальный метод. Только нужно с ним сначала ознакомиться. Вам будет необходимо подписать договор, если Вы, конечно, согласитесь с условиями…

— Что за условия?

— Что еще за договор? — одновременно произнесли родители Славы.

— Все подробно изложено здесь… Можете ознакомиться, — доктор не спеша достал из кармана аккуратно сложенные конверты.

Белоснежные конверты без обратного адреса.

Последний сон Игната Петровича.

Spoiler

Погожее апрельское утро. В кирпичной кладке длинного двухэтажного здания зеленеет мох. Казённая вывеска «Детский Сад №136» не то чтобы грязна, но как-то особенно, по-весеннему немыта. Чёрная слякоть и белое солнце. Воробьиный щебет раздирает воздух. Еще не так тепло, чтобы ходить без пальто, но уже достаточно тепло, чтобы ходить без шапки — если ты взрослый. Поэтому мама и папа без шапок.

— Мама, я тоже хочу без шапки! — хнычет маленький Игнат.

— Нельзя, мой цветочек. Ещё очень холодный ветер.

— Папа! — не теряет надежды Игнат. — Скажи маме, что ветер не холодный!

— Холодный, дружок, холодный.

Ну и пусть. Пусть себе запрещают сколько хотят. Зато после завтрака, когда мама с папой не смогут видеть его со своих работ, он снимет шапку во время дневной прогулки. Валентина Аркадьевна посмотрит на него издалека поверх своей книжки и крикнет: «Соловкин, надень шапку!..». Крикнет — и всё. И больше не вспомнит. И до самого-самого обеда он будет, как взрослый, наслаждаться этим прекрасным прохладным ветром. А ещё возьмёт и попьёт в туалете воды из-под крана. Холодной! Только немного, глоточек, — не то заболеет на самом деле.

Детсадовский вестибюль: толстая кадка с пальмою, кабинет заведующей, доска почёта и бряканье кастрюль, доносящееся по коридору с кухни. Папа, как всегда, подождёт маму на улице.

— Валентина Аркадьевна, доброе утро... Извините, мы сегодня немного задержались...

— Ничего страшного. Но мы уже завтракаем. Здравствуй, Игнат. Раздевайся и проходи за свой стол.

— Да-да, мы сейчас... Подними головку, Игнаш, я шапочку тебе развяжу... Так... Держи сандалики и давай сюда сапожки.... Всё, молодец. Поцелуй маму. Скоро. Очень скоро, да. Вечером, после работы.

На завтрак варёное яичко и рисовая каша. Это, конечно, не так здорово, как солянка с сосиской, и уж совсем не так здорово как макароны с котлетой, но это куда лучше, чем безвкусное пюре с куском ржавой селёдки. На третье — чай.

— Соловкин, а съешь у меня яичко? — просит Люда Конобеева, симпатичная девочка с соломенной чёлкой и светло-карими глазами. Люда с Игнатом соседи не только по столику, но и по тихому часу: их раскладушки стоят рядом.

— Давай, — не слишком охотно, но всё же соглашается Игнат; яички он не любит, своё-то еле одолел, но отказывать Люде нельзя. Люду все любят, она красивая, хорошая, и с ней так здорово шептаться во время тихого часа. — Давай, съем.

Игнат подвигает к себе Людино блюдце с уже очищенным яйцом, берёт яйцо в руку и... роняет его на стол в брезгливом испуге: ему вдруг явственно кажется, что не яйцо сжимают его пальцы, а маленькую человеческую головку — скользкую, лысую, бледную. А самое удивительное и противное в том, что головка эта не чья-нибудь, а Марата М., странного нелюдимого мальчика, не так давно поступившего к ним в группу. Закрытые, широко посаженные глаза, низкий лоб, выпяченные губы... Нет сомнений, что это именно он.

— Чего кидаешь?! — обиженно кричит Люда, едва поймав покатившееся со стола яйцо. — Не хочешь — не ешь, дурак.

— Я не кидаю... — оправдывается Игнат. — Просто я Маратку испугался...

— Какого ещё Маратку?! — негодует Люда. — Маратка тебя не трогает, Маратка вон где!

Игнат и сам знает, где Маратка. Вон он, рядом с окном, сидит ко всем спиной, один за своим столом, за который почему-то больше никого не сажают. Наверное, это потому что у Маратки такой отвратительный затылок... Да, он там, сидит и никого не трогает... А может, это вовсе и не его была голова? Странно, но Игнат почему-то уже совершенно не помнит, как выглядела эта маленькая голова, хоть и видел её вот только что. Это, наверное, потому (ещё более странно), что он даже не помнит, как выглядит голова большого, настоящего Маратки, если смотреть на неё спереди. Это нехорошо, Игнат так не любит. Нужно немедленно пойти и посмотреть.

— Соловкин, ты чего встал? — строго интересуется Валентина Аркадьевна.

— Я сейчас... — уклончиво отвечает Игнат, вылезая из-за стола и направляясь в сторону Маратки; не объяснять же ей, в самом деле.

— Соловкин, ты куда?! — громко спрашивает воспитательница; в голосе её чувствуется изрядное волнение.

— Я сейчас... я только до Маратки дойду, и обратно, — уверяет её мальчик.

— Сейчас же вернись! — Игнат слышит за своей спиной быстрый цокот приближающихся каблуков. Валентина Аркадьевна больно хватает его за руку, тащит назад за стол, что-то гневно кричит.

Обидно. Некоторое время Игнат размазывает кулачком по лицу слёзы под сочувственные Людины взгляды, потом хватает лежащее перед девочкой яйцо и ожесточенно, давясь, съедает; яйцо как яйцо — и чего это он вдруг?

После завтрака — рисование. Сегодня будет рисунок на тему «мой дом». Обязательно должно быть солнышко, травка, дерево, птички, ну и сам, собственно, дом. На альбомном листе, прикрепленном кнопками к стенду, Валентина Аркадьевна показывает, как надо. Срисовывая картинку, Игнат следит одним глазом за Мараткой; желание заглянуть Маратке в лицо не оставляет его. Но тот по-прежнему сидит спиною ко всем и отдельно от всех; интересно — он вообще там рисует что-нибудь или нет?..

— Вот, Светочка, вот молодец! — закончив создавать образец, Валентина Аркадьевна ходит меж столиков и следит за процессом, раздавая при этом похвалы и советы. — Посмотрите, как хорошо Светочка дерево нарисовала. Не поленилась, всё как положено раскрасила: ствол и веточки — коричневые, листочки — зелёные... А вот у Мишеньки тоже очень неплохой рисунок. У Мишеньки, ребята, получилось самое круглое солнышко... посмотрите все какое у Миши солнышко!.. Валера, а что это у тебя такое?.. Нет, вот это. Забор?.. Для забора, мне кажется, несколько высоковато... Ну, старайся, старайся... Мариночка, лапочка, зачем же ты травку-то в желтый цвет... Давай мы знаешь что?.. Давай мы её сверху синим покрасим. И получится зелёный. Желтый и синий цвета дают вместе зеленый... вот таак... Ну, а здесь у нас что?.. Неплохо, Анечка, очень неплохо... И ты, Степан, молодец...

Валентина Аркадьевна неожиданно замолкает. Игнат поднимает глаза и видит её, стоящую возле Маратки. Глаза у неё вытаращены, губы поджаты. Руки совершают в воздухе хаотичные мелкие всплески, а колени, кажется, слегка дрожат. Так проходит около минуты. Валентина Аркадьевна приходит в себя, выхватывает у Маратки рисунок и быстрым шагом несёт его вон из зала. Как ни быстр, однако, её шаг, Игнат успевает хорошо разглядеть, что именно нарисовано на листе бумаги.

Как и положено, сам, собственно, дом. Однако, нет ни солнышка, ни дерева, ни травки. Вместо всего этого перед домом стоит лавочка, а на лавочке — длинная такая коробка. В коробке с закрытыми глазами лежит человек. И всё это одним, чёрным цветом.

Валентина Аркадьевна меж тем где-то в коридоре кричит:

— Избавьте меня от этого, наконец, прошу вас!

— Возьмите себя в руки, — урезонивает её Наталья Петровна, заведующая.

— Поймите, я не хочу нести ответственности!

— Да успокойтесь вы...

Через некоторое время Валентина Аркадьевна возвращается — бледная, спокойная и туго заведённая, как пружина будильника.

— Так. Все на прогулку. Откладываем в сторону свои рисуночки, аккуратненько, стараясь ничего не пролить, вылезаем из-за столов и идём в раздевалку.

На улице практически лето: синее небо, набухшие почки, талые ручейки и — вожделенный ветер. Сняв с себя шапку, Игнат бегает с растопыренными руками вокруг восхищённой Люды, изображает самолёт. Петя вместе с Иринкой в очередной раз завели семью. «Вот здесь у нас будет умывальник, а вот здесь холодильник», — доносится Иринкин голос из-за большого железного ящика с садовым инвентарём, что стоит в углу веранды; квартира сегодня там. Супруги, конечно же, не возражали бы против уютного деревянного домика в центре игровой площадки, но домик, к сожалению занят: Игорь, Серёжа и Олег устроили в нём полевой штаб времён Великой Отечественной. Рядом с домиком стоит краснозвёздая по бокам ракета, в которой Оля, Саша и Дима производят полёт на Марс. «Хватит, ты один раз был командиром!» — пискляво кричит Оля, из чего можно сделать вывод, что космонавты уже возвращаются на Землю. Марина со Светой, как всегда, о чём-то шепчутся и хихикают. Степан с Алёшей как всегда не поделят игрушку. Валентина Аркадьевна читает книгу, сидя на лавочке под крышей веранды.

Но где же Маратка? Прекратив на время быть самолётом, Игнат останавливается и обводит прогулочную территорию внимательным взглядом: где он? Надо всё-таки посмотреть на него, а то как-то странно... Но Маратки нигде нет.

— Валентина Аркадьевна, а где Маратка? — спрашивает Игнат воспитательницу.

— Откуда я знаю, оставь меня в покое! — неожиданно зло отвечает Валентина Аркадьевна, не отвлекаясь от книги.

— Он в старой песочнице! — сообщает пробегающий мимо Антон.

Старая песочница находится в дальнем глухом углу садика рядом с горами отслужившего уличного инвентаря: пришедшие в негодность качели, поломанные скамейки, выдранные с корнем навесы-грибки и прочий хлам. Когда-то здесь была территория для прогулок, когда-то в этой песочнице играли дети... только это было очень давно. Наверное, мама и папа Игната играли в этой песочнице — вот как давно; разве ж кому-нибудь придёт теперь в голову сидеть в полуразвалившемся деревянном корыте, в котором мусора больше чем песка?.. Разве что такому странному мальчику, как Маратка.

Незаметно для Валентины Аркадьевны Игнат отбивается от группы и бежит к старой песочнице. Маратка действительно там, издалека видна его куртка. Только... почему он лежит ничком? Совсем, что ли, дурак?.. Да, Игнат тоже любит делать то, что нельзя, но ведь не до такой же степени, чтобы валяться в грязи, уткнувшись лицом в песок!

Игнат подбегает к песочнице и с ужасом видит, что Маратка не просто лежит ничком в песке — он наполовину зарыт в нём. Наружу торчат каблуки ботинок, целиком спина, отдельные фрагменты рук и ног; лица не видно — лишь затылок и верхняя часть ушей. Мамочки, как же он дышит-то?.. Эй, ты чего?..

Игнат склоняется над Мараткой и хлопает его по спине; такое ощущение, что он хлопает большой холодный камень. Что-то здесь не так... Что-то здесь очень и очень не так. Об этом нужно срочно рассказать.

— Валентина Аркадьевна! Валентина Аркадьевна! — примчавшись на веранду, Игнат возбужденно дергает воспитательницу за рукав. — Там Маратка! В старой песочнице! Он весь под песком!

— Так надо, — каким-то странным, деревянным голосом отвечает Валентина Аркадьевна.

— Ему там плохо, у него совсем нет лица, оно всё под песком! И сам он весь под песком, только одни ботинки остались! Пойдёмте скорее, ему там плохо!

— Ему там хорошо, — прежним деревянным голосом произносит Валентина Аркадьевна. — Успокойся, Соловкин, и ступай играть вместе со всеми. Если ты ещё раз отлучишься без спросу, я тебя накажу.

Ну что ж... взрослым виднее. Значит, ничего особенного во всём этом нет, и зря он испугался.

За обедом Игнат ужасно рассеян; то и дело он оглядывается через плечо на столик у окна, но столик пуст: Маратки почему-то всё нет и нет. Что ж он, так и лежит до сих пор в песочнице?.. А кушать?..

— Соловкин! Куда ты всё время смотришь?! — раздражённо говорит Люда. — Я тебя уже три раза спросила, а ты всё куда-то смотришь!

— А, да. Нет, никуда. Никуда не смотрю. А чего ты спросила?

— Я говорю: хочешь, поменяемся? Я тебе котлету, а ты мне компот.

— На... — Игнат подвигает в сторону Люды свой стакан и снова оглядывается через плечо.

После обеда приходит время тихого часа. Нянечки расставляют и стелят раскладушки, дети послушно ложатся. «И никаких разговоров, всем спать!» — приказывает Валентина Аркадьевна и выходит из зала. Выждав минут десять, Игнат поворачивается к Люде и шёпотом начинает уговаривать её показать глупости. По прошествии ещё получаса, когда Люда уже почти соглашается, вдруг открывается дверь в коридор, и в зал заходит кто-то из взрослых. Притворившись спящим, Игнат ругается про себя всеми плохими словами, которые знает. Шаги приближаются и затихают возле Людиной раскладушки.

— Конобеева, — стараясь не разбудить никого лишнего, громко шипит Валентина Аркадьевна, — возьми свои вещи и переляг на другое место. Вон туда.

С минуту Люда сопит, собирая в охапку одежду, затем воспитательница вместе с девочкой удаляются. Игнат приоткрывает левый глаз, обескураживается видом пустой постели и, недолго поскучав, засыпает.

Сквозь сон он слышит тихие голоса. Один голос, кажется, тёти Нины, а другой вроде бы бабы Лены, обе они нянечки.

— Ну чего, куда? Сюда его, что ли?

— Ну да, сказали сюда.

— Что, прям сюда?

— Ну да.

— Ох, господи, креста на них нет...

Наступает продолжительная возня, затем — тишина.

Минут за десять до конца тихого часа Игнат просыпается. Пока он спал, Люда, оказывается, вернулась на своё место и теперь преспокойно дрыхнет. Будить и приставать к ней с просьбами, конечно, уже поздно, но ещё есть время как-нибудь подшутить над спящей. Например, пощекотать ей пятки. А ещё лучше дёрнуть за косичку — несильно, чтоб не обиделась. Вот только косичек её не видать, Людка зачем-то накрылась одеялом с головой... странно, зачем? Она никогда раньше так не спала — закрывшись одеялом с головой... Зачем?

Игнат привстаёт со своей раскладушки, берётся за Людино одеяло и осторожно тянет его на себя. Одеяло потихоньку сползает, и... к своему ужасу, вместо Людиных кос Игнат видит перед собой стриженый Мараткин затылок, покрытый отвратительными язвами, чёрными и засохшими. Вдобавок из-под одеяла пахнет чем-то очень неприятным. Однажды мама Игната оставила размораживаться холодильник и забыла в нём кусок сырого мяса; уехали на дачу, приехали через неделю, — запах был примерно такой же.

— Ну вот чего ты лезешь куда не надо?! — неожиданно возникшая откуда-то баба Лена оттаскивает Игната за майку в сторону и поспешно прячет Мараткин затылок, снова натягивая на него одеяло.

Тихий час закончен, ребятишки один за другим одеваются, моют руки и начинают полдничать. Все раскладушки убраны, кроме одной, что так и стоит посреди зала. За столами царит небывалое молчание.

— Валентина Аркадьевна, а почему Маратка до сих пор спит? — нарушает наконец тишину Света Н.

— Нипочему, так просто, — Валентина Аркадьевна очень бледна.

— Но ведь уже...

— Кушай, Светочка, не отвлекайся... Елена Тимофеевна!.. Подойдите сюда, пожалуйста.

Из коридора на зов воспитательницы является баба Лена.

— Елена Тимофеевна, мне кажется, лучше отнести эту раскладушку в холл. Ну или куда-нибудь. Я имею в виду подальше от детей.

Рядом с большим общим залом за арочным проёмом в стене имеется чуть меньшее по площади помещение не совсем понятного назначения — холл. В холле всегда зашторены окна, там стоит пара кресел и телевизор, а на стене висит вымпел с Лениным — и больше ничего. Свет в холле практически никогда не зажигают, вот и теперь времени почти пять, на улице уже сумерки, в зале горят люстры, а в холле темно; если поставить туда раскладушку, то и видно её никому не будет... Баба Лена кличет на помощь другую нянечку, тётю Нину, и вдвоём, не без труда, они перетаскивают раскладушку вместе с Мараткой из зала в холл.

После полдника за детьми начинают приходить родители. Самыми первыми приходят родители Риты Л. — высокая красивая мама и папа-военный. Счастливая Рита машет всем ручкой. Вскоре после Риты забирают и Костика Н., а потом и Славу П., и Серёжу С., и многих других. К семи часам в группе остаётся четыре ребёнка: Игнат, Люда, мальчик Антон и Маратка. Родители за ними почему-то не идут.

В семь пятнадцать говорит «до свидания» и уходит тётя Нина. Валентина Аркадьевна всё больше и больше бледнеет, ей тоже хочется уйти домой, и к половине восьмого она срывается в крик:

— Где ваши родители?? Игнат! Люда! Антон! Где ваши родители, я спрашиваю?! Я не хочу за вас отвечать!

Волнение воспитательницы передаётся детям, они вот-вот заплачут; откуда им знать, где их родители? Валентина Аркадьевна с трудом берёт себя в руки и пытается улыбнуться:

— Ну-ну, всё хорошо... Давайте во что-нибудь поиграем. Давайте водить хоровод. Все берёмся за руки и начинаем. Карава-а-ай, карава-а-ай, кого хочешь выби...

Осекшись, Валентина Аркадьевна замирает на месте, смотрит в сторону холла огромными глазами и кричит не своим голосом:

— Лена Тимофейна-а! Сюда!!!

Игнат оборачивается и видит, что Маратка, встав со своей раскладушки, медленно выходит из холла. Движения его неуклюжи, руки вытянуты вперёд, ноги почти не гнутся в коленях.

— На голову ему что-нибудь, Лентимофейна! На голову! — кричит Валентина Аркадьевна, пятясь назад и таща за собой трёх детей.

Зажмурившись, баба Лена торопливо заходит к Маратке за спину, стаскивает у себя с головы косынку и дрожащими руками завязывает ею Маратке глаза. Крестясь, быстро отходит в сторону.

С белой повязкой поперек белого лица Маратка продолжает свой странный, бесцельный путь. Глядя на него, Люда кривеет личиком, вцепляется в подол Валентины Аркадьевны и разражается рёвом. Секунду спустя ей уже вторит Игнат, готов присоединиться и Антон.

— А ну-ка!.. А ну-ка, не плачем!.. — героически пытается взять ситуацию под контроль Валентина Аркадьевна. — Марат просто хочет поиграть с нами в жмурки, да, Марат?.. Сейчас Марат будет нас ловить, а мы будем от него убегать, все вместе. Слышали? Только все вместе! Игнат, Люда, Антон! От меня ни на шаг, вам ясно?..

Воспитательница и трое детишек пятятся мелкими шажками в угол зала, стараясь не попасться Маратке в руки. Ему, впрочем, кажется, все равно, он с ними не играет; он продолжает медленно идти по прямой, ничего не видя перед собой и ни на что не реагируя. Под окном возле батареи вздрагивает на полу баба Лена; рот её открывается и закрывается как у рыбы, а пальцы теребят воздух.

— Валентинаркадьна, что это баба Лена де-е-елает? — растягивая сквозь плач слова, спрашивает Люда.

— Умирает, — треснувшим голосом говорит правду Валентина Аркадьевна.

Маратка тем временем проходит через весь зал и упирается лбом в стену. Царапая обои и шаркая на месте ногами, он пытается идти дальше. В коридоре раздаётся звонок — за кем-то пришли.

— Чтоб даже не шелохнулись! — приказывает Валентина Аркадьевна и бежит открывать дверь.

В зал входит Людин папа. Косясь на Маратку, поднимает дочь на руки, осыпает поцелуями, несёт к выходу. У двери оглядывается и зовёт Антона:

— Антоша, пошли с нами!

Повернувшись к Валентине Аркадьевне, объясняет:

— Соседи по лестничной клетке, могу захватить.

В коридоре щёлкает замок, Валентина Аркадьевна и Игнат остаются одни. Возле стены продолжает шевелиться Маратка.

— Игнат, послушай меня очень внимательно, — говорит воспитательница отрывистым голосом, крепко взяв мальчика за руку. — Ты слушаешь меня?

— Да, Валентина Аркадьевна.

— Когда в следующий раз позвонят в дверь, ты побежишь и спрячешься в туалете, в самой дальней кабинке. Если это будут твои мама с папой, то я приду и скажу тебе... Если нет, то ты... то ты... так и будешь там сидеть. Ты понял?..

— Вы плачете, Валентина Аркадьевна?..

— Нет, это так, просто... Ты понял, что нужно делать, когда позвонят в дверь?..

— Да.

Через десять минут раздается звонок. Игнат бежит сломя голову в туалет и прячется в дальней кабинке. Не помешало бы закрыться на щеколду, как дома, но в туалете детского садика нет щеколд... Затаив дыхание, мальчик напряженно прислушивается. Далёкий звук отпираемого замка, чуть слышный скрип двери, секундная тишина и кричащие возгласы Валентины Аркадьевны:

— А вот и бабушка, наконец, за Маратом пришла! Марат у нас последний остался, всех забрали! За Маратом ба... бу...

Голос её неожиданно глохнет. Слышится слабый и глухой стук, как будто на пол уронили мешок с мукой. В туалете вдруг почему-то гаснет свет. Кажется, что не только в туалете, но и во всём здании уж слишком темно. В кромешной мгле Игнат начинает беззвучно плакать. Он знает, что ему нужно вести себя очень тихо, чтоб не услышала бабушка Маратки...

Проходит время. Игнат понимает, что нужно успокоиться и попытаться выбраться. Сначала выйти на цыпочках из туалета. Пользуясь темнотой, проскользнуть незамеченным в коридор. Оттуда на улицу. На улице светло. Там люди, там не страшно.

Он открывает дверь кабинки и липко цепенеет, хватаясь рукою за вдруг заломившую грудь. Перед ним стоит огромного роста старуха с серым длинным лицом. На руках у неё Маратка. По мере того, как мёртвый ребёнок медленно поворачивается, Игнат столь же медленно оседает на пол. Жизнь — странная штука. Оказывается, он больше не мальчик. Он взрослый мужчина, чьё больное сердце не вынесло кошмарного сна.

Тебе.

Уголок параноика.
Автор: Алексей Конопатин

Spoiler

Не ступай на зазоры между плиткой. Никогда. Да что я говорю — ты и сама уже знаешь. Шорох за спиной... а нет, просто показалось. Ведь показалось же? Они не любят ненормальных. Не любят людей, которые, прежде чем взять ключи с полки, пятнадцать раз постучат об нее колечком. Не любят, когда свет окончательно включается только с четвертого раза. А еще они просто терпеть не могут полудвижения. Когда ты начинаешь оборачиваться — а потом бац, и передумала. Да, четыре раза подряд, на одном и том же месте. Это сводит этих существ с их потустороннего ума. А еще можешь попробовать разговаривать с пустотой. У них ведь нет глаз — лишь какие-то рудиментарные остатки, глазницы без глаза как такового. Обмани их, дай понять, что не одна — и, может, они от тебя отстанут. Ну, или хотя бы не будут донимать так часто.

Ты узнаешь о них внезапно. Вот ты зашла в лифт на первом этаже одна, а приехали вы на твой восьмой уже довольно милой компанией, хотя пока ты все еще думаешь, что ты одна. А потом в замке поворачивается ключ, ты переступаешь порог, и — та-дам! В твоей квартире появился новый жилец. Ты иногда, очень-очень редко, будешь слышать, как к завыванию ветра за окном будет добавляться какая-то доселе незнакомая нотка, будто бы чье-то дыхание. Но ты ведь не обращаешь внимания на такую чепуху? А иногда с твоего стола будут падать вещи, будто бы их кто-то задел рукой. «Сквозняк», — подумаешь ты. Чего уж там — сквозняку ведь так легко сдуть со стола вазу.

А вот потом придёт страх. Ты просто будешь бояться всего. Особенно темноты. Ты будешь спать, не выключая телевизор, будешь читать и каждые пять минут смотреть поверх книги на дверной проход из коридора. А главное — ты начнешь оглядываться. Хотя я не советовал бы.

И вот однажды ты пригласишь своего любимого человека остаться у тебя на ночь, потому что тебе просто страшно одной. Вы будете слушать эту давящую тишину, иногда окрашиваемую в цвет ужаса вздохом из ниоткуда. Вы будете жаться друг к другу, и на волне адреналина у вас появятся идеи гораздо более интересные, чем подслушивание чудовищ. А после всего вы выйдете курить на балкон. Он обнимет тебя сзади и нежно поцелует за ушком, и тебе уже будет совсем не до непонятных шорохов и вздохов. После вы уснете, обнявшись.

А ночью ты проснешься от звука вибрирующего телефона. Тебе пришло SMS-сообщение.

«Спокойной ночи, малыш. Извини, что не смог приехать, я заболел. Давай в другой раз. Целую».

От него. Да-да. От того человека, который лежит возле тебя. А кто же тогда это?..

Ты выбежишь из квартиры в том, что успеешь, не глядя, схватить с вешалки. Будешь бежать по улице, захлебываясь от страха и рыданий. Мама напоит тебя горячим чаем, успокоит, и ты почти поверишь, что это был просто кошмар. А потом будут многочисленные походы по невропатологам и гипнотизерам, по психиатрам с аминазинами-клоназепамами и бабкам с корнями каких-то-там-трав...

Пройдут годы. Ты станешь обычной, просто со своими личными сортами тараканов в голове. Но однажды ночью ты вспомнишь момент, который так старательно пыталась забыть. Момент, когда вы стояли на балконе, и ты увидела в отражении на стекле его глаза — вернее, их отсутствие. Тогда ты подумала, что тебе просто показалось. Выходит, нет...

И ты начнешь мстить. Ты будешь делать то, чего эти твари так панически боятся. Ты будешь брать ключи с пятнадцатого раза. Ты будешь включать свет с четвертого. Ты не будешь наступать на зазоры между плиткой.

И они еще пожалеют.

И на сегодня всё. Пока.

[Кошара]

Привет всем! С вами Кошара. И у меня хорошие новости: все новогодние праздники будут фукционировать как обычно.

По ту сторону разума.

Уж не знаю: правда, нет. Я не медик. 

Spoiler

С форума людей, больных шизофренией:

------

Мне очень хочется поделиться своими ощущениями. К сожалению, в обычной жизни людей, готовых меня выслушать, нет. Даже в дурке их не было. Как-то мы с девочками после хорошего кофе разговорились про свои истории. Но одна девчонка просто вдруг стала плакать, ей стало страшно, она просила не рассказывать.

* * *

Это ощущение помню очень хорошо: при разговоре с посторонним, когда уже готово сорваться с губ что-то о том фантастическом, сверхъестественном мире, в котором я жила, мне будто кто-то прикладывал ладонь ко рту, мягко так «затыкал», мол, молчи, дура, молчи.

* * *

Голоса — это зло. Всегда. Что бы они ни говорили. Конечно, хорошее утешение — думать, что ты избранный, но нужно переставать слушать их и говорить с теми, кто пытается вклиниться в ваш мозг. Если делать наоборот, то однажды это обернётся против вас. Думаете, голоса всё время будут приветливыми? Это только поначалу. Потом они начнут говорить о смерти, убийстве... Нельзя с этим шутить!

* * *

С голосами лучше не связываться. Могут в такие дебри увести, что назад дороги не станет видно. Никакой полезной информации вы от них не получите. Все довольно деструктивно. Особенно, когда они начинают с вами рассуждать о смерти... Есть еще те, которые идут извне. Те, самые опасные! Не шутите с ними.

* * *

У меня были галлюцинации со звуками, все звуки становятся раскатистые, как в колодце, и появляются звуки, которые тебя «зовут». Иногда появлялись лица — на стене, на кресле, на моём лице.

* * *

У меня были голоса несколько раз. А зрительные — предметы двигались, одежда летала, под столом что-то ползало, двигались дверные ручки, насекомые бегали по стенам...

* * *

Я сплю, тут чувствую — меня трогают за плечо. Удивляюсь, но не поднимаю голову — дома никого же нет. Меня снова трогают за плечо. Я, наконец, ничего не соображая со сна, поднимаю голову, и тут сразу же с середины комнаты громкий голос начинает говорить, жаловаться, жалобно так плакать и причитать беспрерывно. А когда выговорился, то пропал.

* * *

Мои первые глюки начались в 14 лет и очень сильно напоминали видения. Бредовые видения. Когда спускался по лестнице в подъезде, показалось, что кто-то преследует меня. И за стеклом я увидел силуэт человека без кожи. Потом всё было залито кровью: я видел, что люди сходят с ума от крови и режут друг друга. Я подошёл к окну — там все резали друг друга. Таких сильных галлюцинаций было мало. Обычно просто стены дышат, оживает дверная ручка и появляются силуэты.

* * *

Кажется, что меня преследуют, оборачиваюсь — никого. Когда нахожусь одна в комнате, кажется, будто кто-то стоит за спиной, оборачиваюсь — опять же никого. Часто снятся кошмары, что я кого-то режу...

* * *

Мне временами хочется кого-нибудь убить. Вот, например, идёт совершенно незнакомый человек, а у меня в голове тут же рисуется картина его вспоротого живота и выпадающего оттуда на асфальт кишечника.

* * *

У меня были глюки, голоса, очень много голосов. Казалось, как будто за мной следит сосед сверху. Зашел домой, закрыл дверь, начал смотреть в глазок. Видел людей из ада. Мне стало страшно, они демонстрировали свои страшные лица.

* * *

В возрасте от 10 до 12 лет я любила мучить и убивать животных. Если не убью, то потом буду его крепко обнимать, жалеть и отчётливо чувствовать, что это я, такая хорошая, спасла, скажем, пёсика от злой живодёрки, забыв, что этим чудовищем я была сама. В 12 лет я прекратила издеваться над животными, потому что я убила бабушкиного любимого щенка и видела, как она горько плакала. Я наврала, что щенок сорвался в восьмого этажа — это я его поставила на перила и выжидала, пока он упадёт. В 13 лет этот пёс начал меня преследовать. Я слышала, как ходят его лапки с маленькими коготочками по линолеуму. Видела его... Он скалился на меня, мне было страшно, я истошно кричала.

* * *

Просматриваю газету. В газете фото какой-то актрисы. Фото как фото. Но глаза у нее живые! Смотрят прямо на меня! У меня жуткий страх.

* * *

У меня было нечто похожее. Глаза как бы выделялись и светились, тоже страшно было.

* * *

А мне, наоборот, все люди в газетах казались мертвыми. Как будто это снимки трупов.

* * *

Мне видятся глаза огромного размера, в диаметре где-то метр, и их очень много, они со всех сторон смотрят на меня.

* * *

Когда долго в зеркало смотрю, все вокруг растворяется, и я вместо себя вижу черного человека, страшного до жути. Сейчас боковым зрением начала видеть его вместо других людей.

* * *

Ко мне по ночам приходит то ли дьявол, то ли нечто какое-то, и я с ним разговариваю.

* * *

Мне часто являются глюки, связанные с телом. То вдруг понимаю, что руки не мои. То глючит, что между головой и ногами расстояние в несколько километров. То я безмерно огромный, то очень маленький, то меня вообще нет, меня забыли сотворить.

* * *

Появились зрительные галлюцинации — они разные. Очень разные. И красивые, и жуткие. Я не управляю иногда вообще собой. Недавно я хотела утопиться, правда, этого я не помню. Меня вытаскивали из ледяной ванны в одежде, не реагирующей ни на кого и заплаканную.

* * *

Года четыре назад я чуть с катушек не слетел — такие были глюки. Внутрь моей комнаты вползали на четвереньках голые люди без лиц. С потолка спускались пауки размером с собаку, фотографии начинали разговаривать со мной шепотом, напротив дома на ветках сидело человекообразное существо с головой свиньи.

* * *

Я сидел на берегу реки и смотрел в окно заброшенного здания, которое было на другом берегу. Там серая тень женского пола с роскошными формами танцевала стриптиз, а потом стала вести себя еще пожарче... Я перешел через мост и подошел к этому окну, посмотрел в него — и увидел костлявую старуху с косой, и она этой косой резко махнула в мою сторону. Ощущение было такое, как будто она меня и скосила, но я не упал.

* * *

На меня когда находит мысль, будто я играю главную роль в фильме ужасов. Сценарий всегда один и тот же — меня хотят убить. В последний раз я была на природе на шашлыках. Так мне начало казаться, что шашлыки сделают из меня. Всех начала подозревать в людоедстве, а меня будто туда специально заманили, чтобы съесть.

* * *

Недавно приснилась мне какая-то монотонная музыка неизвестного инструмента. И от этой музыки у меня пошла кровь из носа. Я проснулся, но музыка по-прежнему играла, от этого мне стало страшно.

* * *

Иногда перед сном, когда выключен свет, я чувствую, что в комнату зашел мертвец, стоит и смотрит на меня.

* * *

Ночью проснулась оттого, что меня душат. Начинаю кричать, пытаюсь пошевелиться — тело скованное, и чья-то рука зависла надо мной. Лежу и вижу, как я сама от себя отделилась и пошла в другую комнату. Саму себя видела, своего двойника.

* * *

В темной комнате, когда я пыталась заснуть, мне казалось, что кто-то рядом, кто-то смотрит на меня, мерцали тени и блики. Были слышны шорохи и шаги, дыхание. Несколькими часами ранее, когда я сидела за компьютером, мне казалось, будто кто-то дотрагивается до меня. Такое со мной бывает нередко. Жутко. Меня трясет, и я мокрая от пота, хоть в комнате прохладно. Каждый шорох пугал меня до мурашек. Некоторые предметы сами падали. Ночь была похожа на фильм ужасов.

* * *

А у меня такое было: проснулась посреди ночи, а на меня из темноты смотрят два красных глаза, и как будто вокруг них темнота гуще. Как будто там маленькое тело, но его не видно. Оно было маленькое — глаза находились сантиметрах в 15 — 20 от пола. И оно было враждебное. Я смотрела ему прямо в глаза. Так испугалась, что потом еще несколько лет не могла уснуть сразу — ждала и боялась.

* * *

Иногда кажется, что я на самом деле не живу, а лежу в глубокой коме, и все, что происходит вокруг, мне только мерещится.

* * *

Самое ужасное — просыпаться после кошмара прямо в кошмаре и так несколько раз подряд, пока не проснешься на самом деле.

Паддлсторм.

Spoiler

Случилось это в Паддлсторме; вы такого городка знать не можете, его уж лет десять как нет на этом свете. В общем-то, история эта не о том, как добропорядочный город стал городом-призраком; просто потом все разъехались — дело неудивительное; город этот, в итоге, и пяти лет не простоял толком. Собственно, о чем я. История это будет страшная и чудная, но, уж поверьте, все именно так и было, я сам все это видел.

Вы в Господа нашего веруете? Не спешите отвечать, послушайте сперва все, что я расскажу. Хью Кэрнуол — вот кто был настоящий безбожник, можете мне поверить. За всю жизнь он и полдюжины раз не бывал в церкви, разве что на собственной свадьбе да святой Пасхе, и то только в Паддлсторме и только потому, что его приводила миссис Кэрнуол. Таких, как Кэтрин Кэрнуол, надобно поискать еще на грешном Западе, вот что я вам скажу. Не знаю уж, чего ради сошлась она с Хью, но такая, как она, могла привести его за руку не то что в церковь, а в самый Рай Господень.

Чем ее взял Кэрнуол, для меня и сейчас загадка. Не богатством — не скопил он много, на ранчо едва хватило; красивым его не назвала бы ни одна девушка, а уж что насчет молодости — это и вовсе курам на смех. Разве что прошлой славой? Хью Кэрнуол... да вы не слыхали о Кэрнуоле — подумать только! Вот она, слава — двадцать лет долой, и поминай как звали... Кэрнуол был лучшим стрелком отсюда и до самых чертовых гор. Не знаю, кто мог бы с ним потягаться, нет, не знаю. Все, кто видел его в деле и мог говорить после этого, все, как один, утверждали — не может человек так стрелять. Попасть в подброшенную булавку с сорока шагов для него было так же просто, как вам сейчас взять вот этот стакан, а смелости — нет, не этой тупости, которую нынче зовут смелостью, а трезвого расчета — ему хватало на то, чтобы сразиться одному против дюжины и выйти без царапинки, разве что в чужой крови ботинки испачкать. Вы сейчас и не слыхали о нем, а блаженные двадцать лет назад — чертово время загоняет лошадь! — двадцать лет назад «ганфайтер Хью Кэрнуол» звучало приговором.

Немало он поездил по Западу, а вздумай он отмечать убитых им хотя бы палочками на коре дерева, то дерево давно бы без коры осталось. Когда же ему стукнуло полвека, Кэрнуол — не знаю, отчего уж так, — решил отойти от своего ремесла и осесть на одном месте. Он купил небольшое ранчо милях в пяти от Паддлсторма — почему именно тут? Дело, верно, в том, что шериф Паддлсторма, Дэн Митчелл, мог похвастать старой дружбой с ганфайтером Кэрнуолом, — вот Хью и перебрался на это ранчо вместе с Кэтрин. Кэтрин тоже не была девчонкой на то время — может, они давно уже знали друг друга, так не скажу. Но что же за красавицей была эта Кэтрин в свои двадцать семь — и какой же она могла быть лет в семнадцать! Сущий ангел. Да будь у нее хоть горб и ни единого зуба, она все равно была бы ангелом, помяните мое слово — таких кротких женщин я отродясь не видывал. Моя-то Мэл, упокой Господь ее душу, — или уж тут к дьяволу надо обращаться, не знаю толком, — моя-то Мэл, не к ночи, говорю, будь помянута, больше смахивала на разъяренную горную кошку. Видите этот шрам, сэр — вот этот? Клянусь моим целым глазом, эта мегера хватила меня доской, в мгновение ока выдернутой из ломаного сарая — я и оглянуться не успел, — хотя, пожалуй, трезвого взгляда на тот момент у меня быть и не могло... опять я отвлекся, что ты будешь делать! Так вот, Кэрнуолы. Такая только, как Кэтрин, и могла жить рядом со старым Хью. Да что тут говорить! Как они приехали, Кэрнуол взял и отнес шерифу свои револьверы — так уж они с Кэтрин уговорились. Впредь брал только ружье, и то разве что в крайнем случае, поохотиться или еще что. Но, понимаете, как бы то ни было, если мужчина всю жизнь проработал на мистера Кольта да мистера Дэниэлса, жить как прочие ему будет трудно. Городской дурачок кинул в него как-то со спины орехом — так видели бы вы, что за пируэт исполнил Хью! Несчастный орех просвистел в дюйме от его спины, когда он развернулся, — собственными глазами, тогда еще двумя, я видел это, — а у Хью-то глаза были прикрыты, словно слушать ему было больше нужно, чем смотреть; и вот в тот миг, пока он разворачивался, пропуская мимо чертов орех, левая и правая руки, черт меня дери, одновременно скользнули к поясу — да с такой скоростью, что, держу пари, и паровоз бы его не обогнал. Вся чертова улица застыла, как один человек — да на поясе у него ничего не было. И вот все застыли, даже бедняга Джим, дурачок-то, а Хью все стоял с закрытыми глазами, касаясь ремня кончиками пальцев, и ничегошеньки больше не делал. Тогда Кэтрин просто взяла его под руку и сказала что-то тихо и ласково, будто птичка, и он словно отмер, и все пошло своим чередом.

Вот что за женщина была эта Кэтрин. Ну и представьте только, что сталось с Хью, когда она отдала Богу душу.

Но это я что-то тороплюсь. Дайте-ка еще смочить горло.

Хью Кэрнуол был безбожником — и не чтобы, знаете, любитель божиться, или, упаси Господь, грабить церкви — просто не верил он ни во что. Молча и честно, никому того не навязывая. И прежде, чем проклинать его, вы поживите так, как он жизнь прожил, — тогда посмотрю я на вас. И Кэтрин, набожная, но мудрая женщина, никогда не таскала его в церковь — он довозил ее до города и ждал у входа или еще что. Редко-редко заходил внутрь, разве чтобы ей было приятно. Перед самым тем, когда все и началось, он стал заходить внутрь все чаще — может, и стало бы что, но вот — не вышло.

Тогдашний наш священник, преподобный Делл, так себе был человек. Местами последний даже мерзавец. Но все же пути господни неисповедимы; стало быть, нужен был на что-то патер Делл, лживый пьянчужка. Кэрнуол его не терпел. Но именно он внушал тогда всем: если вы не поверите искренне, вы не спасетесь, ничего от него не спасет, просто тыкать распятием или класть кресты, или читать молитву бессмысленно — надо верить в то, что ты делаешь. Ей-богу, это была единственная правда, которую я услышал от него за все время, пока его знал.

А началось-то все с того, что дошли до Паддлсторма вести — на джонсоновом ранчо неладное творится. Джонсона у нас все знали, хороший был ранчер, упокой их всех Господь, жена да четверо детей — старшему двадцать, отцу первый помощник, младшенькой, девочке, четыре года; да, к тому же, с два десятка человек работников у него было, да порядочно голов скота. И вот на этих-то самых коров набрел ковбой Том Эллиот по кличке Безголовый, дурашный малый, между нами; он и ехал-то к Джонсону наниматься, а тут, понимаете, коровы — все чертово стадо, которое бы ему, если дело бы сладилось, стеречь, все до единой скотины — лежит посреди прерии, дохлое, к ак кусок мяса. Хорошенько полежавшего на солнце мяса, доложу я вам.

В общем, Безголовый Том прибыл в город, нахлестывая лошадь, около полудня, с безумным взглядом и трясущимися руками; Мэгги потом клялась, что на площади он осадил коня, словно колеблясь, куда бы ему — к шерифу или к церкви; но все же поехал к шерифу.

Два часа спустя всем стало известно, что ранчо Джонсона мертво. Мертв сам Тед Джонсон, мертва его жена, мертвы все дети — даже четырехлетняя крошка! — мертвы все их работники. Мертв весь скот. Мертва цепная псина во дворе. Безголовый Том отказался наотрез — ка-те-го-ри-чес-ки! — поехать вместе с шерифом и его ребятами да теми из горожан, кого они взяли с собой. Честно сказать, ему и не сразу поверили — уж больно странные вещи он твердил, Безголовый Том, — да и, к тому же, Джонсона видали в городе как раз вчера, целого и невредимого.

Те, кто остался в городе, отпаивали Тома в баре — за счет заведения, разумеется, раз такое дело, тем более что внутрь набились ну просто все — и расспрашивали, и сошлись все в одном: Том, может, и безголовый, но такого выдумать не мог точно. Малый знай твердил посиневшими губами: «Мертвые, мертвые», — и не мог удержать в руках стакана, виски плескало на дрожащие пальцы.

Когда он отошел чуток и смог разговаривать нормально, то рассказал сперва про коров — что мол, лежали они рядками, как на бойне, — и что он порассматривал их немного, пытаясь понять, застрелили их, зарезали или, может, скот пал от болезни — да ничего там уже толком не разобрать было, признался он честно. Скот был мертв никак не меньше трех дней. Хотя, добавлял он задумчиво, грифы их вроде не тронули.

Немного струхнув, он прикрыл лицо платком — вдруг коровы пали от чего-то заразного? — и поскакал на ранчо Джонсона. У него и тогда уже, сказал он, нехорошо было на сердце, будто чувствовал, как оно выйдет.

Возле дома царила страшенная тишина — ни звука, ни ветерка. Том спешился, нерешительно повел в поводу лошадь. Лошадь Тома, не в пример хозяину, смышленое создание, и сам Том то знал и тем, пожалуй, даже гордился — так вот, эта самая томова Спич уперлась в землю всеми ногами и не дала приблизить себя к дому больше, чем на десять шагов. Ну хоть ты тресни, говорил Том. Но не ржала — ни звука, молчком, да и сам он, признался Том, говорил только шепотом. Там такое, объяснял он. Там по-другому вы бы тоже не стали. Ну, Безголовый Том перетрусил тут уже не на шутку, но все же, обмотавшись платком по самые глаза, шагнул к двери и постучался; тут-то и понял, что дверь не заперта. Постучавшись, для приличия, еще раз, он вошел.

Дальнейшее известно — все люди в доме были мертвы. Смерть застигла их будто абсолютно внезапно, как сердце остановило, и тоже дня три назад, никак не меньше. Семья сидела за столом — я уж не буду вам описывать совсем подробно, как Том, а то больно страшно, — а работники были во дворе, кто где, и тоже мертвые.

Да только вот что поразило его, добавлял Том, — еда-то на столе была совсем свежей.

Он признался, что подошел, замирая от ужаса, и тихонько, все косясь на старшего Джонсона, коснулся пальцем говядины в его тарелке — и та была еще теплой.

Тут во дворе что-то стукнуло — железом будто, сказал Том, вновь начиная дрожать, — и его из дома как ветром сдуло. Вихрем взлетел он на свою Спич и погнал в город — и лошадь была рада-радехонька скакать быстрее ветра!

Да все уж и без того поняли, что тут дело нечисто. Поднялся шум. Вперед вытолкали преподобного Делла — он с утра был в баре — и стали спрашивать, чего же он не поехал с шерифом; с преподобного же слетел всякий хмель да с середины рассказа тряслись коленки, но, надо отдать ему должное, он попытался успокоить горожан и, в качестве ближайшего средства, неуверенно предложил всем укрыться до возвращения шерифа и ребят в церкви.

Предложение было горячо одобрено всеми и, в первую очередь, Томом. Набрав оружия, мы всем городом засели в церкви, а преподобный щеколдой запер дверь, деловито вытащив на середину святой воды и распятие. Не знаю уж, помогли ли молитвы прийти в себя, — мне так не слишком, — только вот делу они не помогли ни на волос.

Из людей, что уехали с шерифом, вернулись пятеро, в том числе сам Митчелл. Как они сами признались, пустой город напугал их до чертиков — сами понимаете, что они боялись найти в домах, — но быстро смекнули все и помчались к церкви. Три из пяти лошадей пали прямо на площади, вот как они гнали.

Когда шериф сам положил щеколду с другой стороны двери и затянулся папиросой — и никто, ни единая женщина ничего не сказала! — он спросил только, не возвращались ли другие, те десять человек, что уехали с ними, — и тогда по церкви пронесся тихий стон, стон тех людей, жен и сестер и прочих, которые разом поняли, что их близкие уже не вернутся. И, знаете, никто ничего вновь не сказал шерифу, ни слова упрека; просто притихли и стали, сдерживая слезы, слушать.

Люди, вернувшиеся с Митчеллом, поспешили найти своих в толпе и стали рядом с ними; шериф один остался стоять спиной к двери, и говорил он тоже один, стараясь говорить очень быстро.

В прериях что-то изменилось — они поняли это, стоило им отъехать на восток от города. Воздух стал, — шериф помедлил, пытаясь подобрать слова, — плотнее, что ли. На небе не было ни облачка, светило солнце, как и утром, но его люди то и дело задирали головы, чтобы убедиться, что светло по-прежнему, что им только кажется, что цвета вокруг темнеют. Когда уже ясно был виден дом Джонсона, Томми Бринн вдруг вскинул руку, показывая на восток — там вилась пыль, будто от уходящих от дома во весь опор всадников.

Приглядевшись, Митчелл даже различил вроде бы лошадиные крупы и спины сидящих на них — минимум человек пять. Рассудив, что эти люди могут быть повинны в случившемся — в чем именно, они еще не знали, а верить Безголовому Тому они все же до конца не верили, — Бринн попросил отрядить с ним людей в погоню; а шериф и его пятерка, дескать, нагонит их после того, как заедет в дом. Мол, стоит задержать этих парней сначала, а уж потом шериф подъедет к ним, тепленьким, и предъявит все обвинения.

Митчелл не волновался за него — Бринн и те, кого он взял с собой, были отличными стрелками и умными ребятами, да, к тому же, их было вдвое больше. Ну, до тех пор не волновался, пока не вошел в дом Джонсона.

В нос им тотчас же ударила ужасная вонь, такая, что на глаза аж слезы навернулись. Остатки тел и вправду были возле стола — но телами их было назвать уже трудно. И это была уже не гниль, это было кое-что похуже.

Тут шериф сделал паузу и зажег вторую папиросу — не с первого раза, — осмотреть они смогли только стол, а во двор заглянуть не успели. Порыв ветра мазнул по правому локтю Митчелла, прикрытому рукавом пальто, и Билл Гленворт, все это время стоявший справа, в шаге от шерифа, вдруг пошатнулся и упал лицом вниз — Митчелл тотчас подскочил к нему, хватая за плечо, тряся, — но тот только забулькал что-то, и доски пола смочила какая-то черная вязкая дрянь, текущая из его рта. Митчелл и другие перепугались не на шутку, но шериф, не робкого десятка старик, своих в беде никогда не бросал — и оттого не отпрыгнул, крестясь, а перевернул Билла на спину, выхватывая револьвер другой рукой и не переставая звать парня по имени. Видели бы вы, что сталось с лицом Билла, добавил тут шериф тихо и замолчал. Справившись с собой, он не стал рассказывать, что именно — вдова Гленворт стояла к нему сейчас ближе всех, — а просто добавил, что не пожалел для него пули. Выстрел прогремел на всю округу, и это словно сорвало что-то в воздухе — шквал налетел на дом, штормовой шквал, и все рванули обратно, к лошадям. Митчелл оглянулся только раз, уже с холма, и увидел ту пыль, что они приняли было за пыль от копыт коней убегавших преступников. И теперь-то он понял, что пыль эта не удалялась, а приближалась... и в ней никого не было.

«Уходим, — завершил свой рассказ Митчелл. — Берем тех лошадей, что есть, легкие повозки, оружие, и уходим на запад, дальше от опасности. Никаких вещей».

Мысль его показалась не менее здравой, чем до этого — мысль об укрытии в церкви; бросать все никому не хотелось, но то, что ждало их, было ужаснее, и люди повалили вон, поспешно готовя лошадей и пытаясь не потерять детей в суматохе. Город погрузился в чистую панику; и сколько Митчелл не вопил, пытаясь упорядочить все это, сколько не бегал туда и сюда — он ничего не мог сделать, тем более один — все его люди были заняты сбором собственных семей.

Митчеллу собирать было некого, на всем белом свете у него не было никого, кроме значка и кольтов, и оттого-то, верно, именно он заметил повозку, мчащуюся с западной стороны; на всех парах она влетела в город, груженная то ли мешком, то ли тюком, лежащим отчего-то на сиденье, а стегал лошадей не кто иной, как Хью Кэрнуол, встав на козлах, крича что-то. Митчелл бросился к нему, размахивая шляпой, Хью заторомозил, спрыгнул почти на ходу, схватил шерифа за плечи, крича что-то о враче; Митчелл, в свою очередь, пытался рассказать ему о том, что произошло, но Кэрнуол выглядел абсолютно сумасшедшим. «Врача, врача!» — кричал он, таща Митчелла к своей повозке.

Тут-то Митчелл увидел, что лежало на сиденье. Он мгновенно оглянулся — никто не заметил еще, что Хью приехал в город, никто не заметил его повозки, — и, схватив под уздцы перепуганных взмыленных лошадей, он потащил их в тупичок рядом. Кэрнуол, вздумавший, видно, что его ведут наконец к врачу, быстро шел рядом и подгонял и лошадей, и друга.

В переулке же Митчелл как следует тряхнул Хью за плечи, влепил ему оплеуху и, крепко прижимая руки ему к телу, чтобы тот не натворил глупостей, быстро и ясно объяснил, что здесь творится — и, что важнее, что творится на ранчо Джонсона. И о том, что надо уходить — быстрее, как можно быстрее.

Кэрнуол перестал вырываться. Он тупо смотрел поверх плеча своего друга, на повозку и лежащий в ней груз; потом он тихо и односложно ответил на вопросы, что задал ему Митчелл — был ли ветер перед тем, как упала Кэтрин? Видел ли он пыль? Как быстро он добрался до города? И Митчелл стал втолковывать ему, что теперь им нельзя ехать не запад... только на север или на юг — два пути из четырех теперь перекрыты, и об этом нужно сказать людям как можно скорее, но про повозку и ее груз — молчать, иначе поднимется такая паника, которую уже нельзя будет успокоить, а это станет гибелью для всех. Митчелл сам уже, по правде, понимал, глядя на побледневшее лицо Кэрнуола, что тому нет дела ни до одного человека в городе, кроме того, что был в повозке, и прекрасно понимал же, что нельзя дать Корнуэлу ни дотронуться до тела в повозке, ни даже откинуть одеяло, что укрывало его любимую жену. Ну, то, что от нее осталось. И тут, понимаете, полоумный Джим, забравшийся в суматохе на крышу цирюльни, завопил что есть мочи: «Пыль! Пыль со всех сторон! Идет к городу!».

Вам, думаю, в Вавилоне бывать не случалось — в том, который древний, я имею в виду. Так вот, ручаюсь, я побывал в похожем месте, потому что то, что творилось в городе секунду спустя после его крика, по-другому описать никак нельзя. Митчелл взлетел на крышу цирюльни, едва не свалив лестницу, и увидел, что Джим не врал — чертова пылища окружила город кольцом едва ли в пару миль в поперечнике.

Через двадцать минут город утих — ни единого человека на улицах, ни единого звука. Все снова были внутри церкви. Все, как один, молились. Преподобный Делл, ручаюсь вам, никогда не был настолько в центре внимания — и никогда еще так не тяготился своей ролью. Ему бы самому не помешал исповедник.

Но тут он и сказал эту свою фразу, которую я уже говорил раньше, про то, что надо искренне верить; и шериф Митчелл закусил губу так, что выступила кровь.

Пальто на нем, кстати, не было — сказал, что скинул его на пути к городу, и постарался не коснуться при этом правого рукава. Митчелла терзало что-то еще, отличное от общего страха. И не только его. Город — каждый его житель, все до единого, от владельца отеля до полотера, от первой ханжи до последней шлюхи, кроме, разве что, детей да дурачка Джима, — город просто-напросто впервые взвесил свою веру.

И каждый понял, что результат не в его пользу.

Горожане каялись друг другу во всех грехах, больших и маленьких, во всех обидах, в каждом взгляде, просили прощения друг у друга и у Бога, — но сами понимали в эти секунды, что ими не движет ничего, кроме страха, и эта мысль грызла и точила их, безнадежная мысль.

Корнуэл все ошивался у дверей, один единственный — прочие, раздвинув скамьи, побросав бесполезное свое оружие, сидели в кружок в центре. А Корнуэл жрал дверь глазами, как голодный койот, и все ходил туда и сюда, и Митчелл, следивший за ним, понимал, на что тот смотрит через глухую дверь — на свою повозку в переулке.

И знаете, что? Кэрнуол не молился. Не произносил ни слова.

Шериф встал и подошел к нему, положил ему на плечо руку. За дверью все было тихо — ни звука, ни движения.

— Я хочу выйти наружу, — сказал Кэрнуол глухо.

— Не дури, — ответил Митчелл. — Оно придет сюда.

Они помолчали. Хью словно бы собирался с силами для чего-то.

— Отдай мне мои пистолеты, Дэн.

Револьверы Кэрнуола лежали в ящичке, успевшем покрыться пылью, в участке шерифа шагах в ста от церкви. Конечно, Митчелл позабыл про них.

— Они в участке.

— Так дай их забрать.

— Не дури, — повторил шериф.

Кэрнуол повернулся к нему и сказал что-то так тихо, что я не услыхал и никто из нас не услыхал тоже. А потом они стояли и смотрели друг на друга целую вечность, словно стрелялись взглядами, и Митчелл медленно сдвинул ближнюю скамью из баррикады возле двери. Когда дверь наконец открылась, все увидели только, что снаружи было очень, неестественно солнечно — и темно, клянусь вторым глазом, темно и густо, как в желтых чернилах.

Если бы вы видели, как Кэрнуол вышел из двери, видели бы его шаги, каждый весом в стоун, вам бы это еще долго снилось, как всем нам потом.

Он вышел на улицу, и шериф не закрыл двери, и никто ничего не сказал ему, смотря вместе с ним на то, как старый Хью Кэрнуол пересекает площадь, прихрамывая, идет в участок, а длинная тень с неохотой тащится за ним. Как он выходит оттуда малое время спустя, со старинной кобурой, оттянутой своими двумя револьверами.

Тут-то все и увидели далеко, на улице перед площадью... а вот кто что увидел, в том мы так и не сошлись. Мэгги из салуна уверяла, что это был паровоз, только узкий и низкий, но длины такой, что отсюда до Орлеана достанет, и все один паровоз, без вагонов. Моя Мэл клялась, что ничего там не было, кроме старой коряги, до того только перекрученной, что жуть брала, а малыш Билли Томпсон углядел безглазого оленя.

Что до меня, сэр, то я увидел здоровенную псину, с лошадь, наверное, ростом, вонючую трехлапую псину с огрызком хвоста и чудовищной пастью, да не по морде только, как у прочих псов, а от одного плеча до другого, раскраивая все тело, зубов сотни в две. Улыбайтесь сколько влезет, нам тогда было ой как не до смеха. Последний тупица, чтобы он там не разглядел, понял, что это такое, — но дверь никто закрывать не стал.

Не то чтобы мы не испугались — так я сроду ничего не боялся, — а просто как-то поняли, ну, как раньше, что бесполезно это. Преподобный даже опустил распятие, которое схватил было. Ну, нас тогда ничего уже не спасло бы, это он верно сказал. Лучше бы я в баре сидел все воскресенья, подумал я тогда, как сейчас помню. Может, верил бы хоть в виски. И просто взял свою Мэл за руку. А псина-то пялилась на дверь, на нас она пялилась, хотя и стояла далеко, у водопойки.

И вдруг повернула свою жуткую голову или что у нее там — на Хью Кэрнуола, подхромавшего поближе, вставшего, знаете, шагах в сорока, расставив этак ноги, и, клянусь, смеривавшего псину — ну, то что он видел, — оценивающим взглядом.

А потом псина оскалилась, а зарычать не успела — Кэрнуол вытащил револьверы, молниеносно вытащил, словно и не снимал никогда их с пояса, — мы только ахнули, — и всадил твари прямо в пасть обе обоймы.

И ни разу, конечно, не промахнулся.

Знаете, вот у молодого Дика зрение поострее моего было, так он потом рассказывал, что видел, как блеснули глаза у Кэрнуола, когда он начал стрелять, и как блестели они потом, когда пыль уже развеялась. Ярко, как новые пули, и ничуть не менее зло. Что-то в них такое было, добавлял Дик, что-то тяжелое, как его шаги.

Потом все равно все разъехались, конечно, я вам уж говорил про это. Я так перебрался на Звонкий Прииск и не знаю, куда делся Кэрнуол, и Митчелл, и прочие. Знаю только, что вот рассказал я вам странную историю, — чистую правду, сэр! — и, скажу я вам, вера такая вещь... Кэрнуол был настоящий безбожник, что есть, то есть, и в церковь зашел за жизнь с полдюжины раз, и только ради своей Кэтрин, не то, что мы все, сидевшие там каждое воскресенье. Мне вот, знаете, и сейчас бывает... неловко бывает, когда я думаю про это все. Я же до сих пор такой, как тогда, в церкви. Не знаю уж, как прочие, — спаси их Господь. А ганфайтер Хью Кэрнуол застрелил то, что я лучше не буду называть, не притворяясь, что имеет право верить. Если он во что верил, так это в свою жену, ангела земного, и свои револьверы. Но только по-настоящему верил.

И знаете, наверное, этого Богу оказалось достаточно.

Изба.
Автор: Plasibo

Spoiler

Хочу рассказать вам историю, которая оставила след в моей жизни — можно сказать, изменила её раз и навсегда.

Два года назад довелось мне работать в сибирских лесах на вахте. Работа заключалась в следующем: один раз в месяц на неделю нас закидывали в глушь примерно в семидесяти километрах от ближайшего населенного пункта, да и тот был глухой деревней с разбитыми покосившимися домами, где проживало от силы двадцать стариков. Мы должны были подготавливать избу и баню для мужиков, те, в свою очередь, три недели в месяц рубили лес. Мы рубили дрова, пополняли запас воды из ближнего ручья, ремонтировали постройки. Работы было непочатый край, а было нас всего двое — я и мой напарник. Такая работа придется не каждому по душе — да, платили хорошо, но все же это была только подработка, и мои напарники часто менялись, уступая эту чертову работу другим. И сейчас я понимаю, что надо было обратить на это внимание...

Так вот, свела меня одна из этих вахт с молодым парнишкой по имени Славка. Высокий, крепкий, типичный такой работяга. Дело было зимой, в декабре. Холода еще не наступили, но подмораживало хорошо, да и снег уже лежал сугробами по колено по всему лесу.

Высадил нас водитель у избы и уехал. Работать решили со следующего дня, а пока что освоиться на месте, выпить и поговорить — узнать друг друга. Надо сказать, что Славка не был особо разговорчивым парнем. Вроде толковый, вроде добрый, но все же слушал больше, чем говорил. Мне, честно сказать, такое в людях не нравится. Ну да пусть, не мне судить. Выпили, поговорили, спать вроде как собираться нужно, а он одежду на себя натягивает. Я у него спрашиваю:

— Ты куда собрался на ночь глядя?

— Да прогуляюсь чуток перед сном и приду...

«Странно, ну да ладно», — подумал я, отвернулся и провалился в сон.

Проснулся — еще темно было. Славка меня толкает и говорит:

— Собирайся, работать пора.

Распределив обязанности на двоих, отправились работать. Я должен был вырубить прорубь на ручье, откуда далее черпали воду, а Славка должен был начать рубить дрова.

Я вышел на небольшой ручей шириной метра в четыре. Находился он за пригорком от избы в небольшом ущелье, по обе стороны ручья располагался сосновый лес. Ручей был покрыт толстой коркой льда, и замечательно было то, что тропа была протоптана к нему — иначе идти бы пришлось по сугробам. Слегка заледеневшая прорубь виднелась посреди ручья. Видимо, мужики, напарившись в бане, частенько бегали купаться в этом ручье — потому и тропинка широкая, и прорубь большая, толком не замерзшая. Подрубил я ее топором и, набрав воды в два ведра, отправился к избе.

Славка вовсю во «дворе» орудовал топором, нарубив уже изрядное количество поленьев. Я уже подумал, что, возможно, мы справимся быстрее, чем за неделю, и даже получится отдохнуть перед отъездом. Наполнив несколько баков полностью, я решил сходить последний раз в этот день за водой, а дальше отдыхать, потому как уже начинались сумерки, а работать по темноте не очень-то и хотелось.

Когда я спустился к ручью, то обратил внимание на такую деталь: к проруби с противоположного берега тянулись следы. Конечно же, сильно удивился, но все же подумал о том, что мог и не заметить этих следов ранее, и что, скорее всего, их оставили мужики со смены — ну мало ли кому и куда понадобилось сходить? А я просто целый день не обращал внимания, всякое бывает.

Успокоил я себя этой мыслью, набрал воды и пошёл к избе. Причём так себя убедил, что даже не поинтересовался у Славы — не его ли это следы были. Но, с другой стороны, ему и делать-то у ручья было нечего.

Вечер провели молча, никто ни о чем не разговаривал, каждый занимался своим делом: я читал книгу, а Слава лежал на кровати и молча смотрел в потолок — видимо, о чем-то думал. Перед сном Славка так же, как и в прошлый вечер, начал молча одеваться. Я спросил:

— Опять воздухом дышать пошел?

Он как-то хмуро угукнул и захлопнул за собой дверь.

Не люблю я таких молчаливых и замкнутых людей — а тем более, оставаться с ними наедине в тайге, но ничего уже не попишешь, смену нужно дорабатывать. Я снова погрузился в книгу и не заметил, как прошел час или полтора. Посмотрев на часы, я сильно удивился: неужели он где-то в темноте шарахается по лесу? Куда и зачем он ходит? Подышать воздухом? Но на это уходит от силы минут пятнадцать.

Накинув бушлат, я вышел на крыльцо выкурить сигарету, оглядел темный лес. Глаза ни за что не цеплялись — Славка действительно куда-то свалил. Ничего не видно и не слышно вокруг. Я немного испугался — не заблудился ли он? Но идти искать его не было никакого желания. Я лег спать и снова провалился в сон после тяжелого дня.

Утром меня опять разбудил Слава. Я помялся в кровати и нехотя начал собираться на улицу. На вопрос о том, где же он вчера так долго пропадал, он ответил невнятно: «Гулял». На том и разошлись. Я снова набирал воду, а он все так же рубил дрова.

Уже днём случилось то, что меня насторожило и напугало. Я вновь пошел к ручью за водой и снова обратил внимания на все те же следы. Я думал о них, набирая воду, и случайно упустил ведро из рук — оно ушло ко дну. Сняв бушлат и засучив рукава, я начал обшаривать дно ручья руками. Хорошо, что ручей был мелким — ведро лишь чуть отнесло течением. Через десять минут стараний я все же вытянул его из ручья и начал укутываться в бушлат. Поматерившись, я взял ведра и повернулся, чтобы идти в избу — и тут заметил новые следы. Они шли с того же берега, откуда я приходил, но немножко правее моей тропинки. Следы шли из леса. Их точно не было здесь раньше. Значит, за те десять минут, что я ковырялся с ведром, кто-то вышел из леса, посмотрел на меня и ушел обратно.

Я вглядывался в лес, но ничего не увидел. У меня побежали мурашки по коже; крайне неприятно было осознавать всю эту ситуацию. И единственное, что я мог сделать — это предположить, что приходил Славка.

Я рванул к избе. Слава рубил дрова. Я спросил его, не он ли это был, но он отнекивался и, скорее всего, вообще подумал, что я прикалываюсь над ним. Я его отвел к проруби и показал следы. Мы оба почесали затылки, покурили, порассуждали, но объяснения никакого не нашли. Ведь ближайшая деревня, как я уже писал, была очень далеко от нас, да если бы кто-то и приехал или проезжал мимо, мы не смогли бы не заметить этого — ведь дорога одна. Решили с тех пор ходить по двое, но за водой в этот день уже не отправились, решили покончить с дровами.

Вечер того дня прошел спокойно. Славка в этот раз остался в избе. Скорее всего, ему тоже стало не по себе, и мы сидели весь вечер и рассуждали, откуда же могли взяться эти злополучные следы.

С утра мы работали парой. Первую половину дня таскали воду, вторую — рубили дрова. Большую часть работы мы закончили. Тот день прошел без инцидентов, разве что вечером Славка снова куда-то засобирался, и от мысли, что он опять уйдет в темный лес на несколько часов, чтобы ходить непонятно где по огромным сугробам, мне стало не по себе. Или, может быть, он гуляет по той дороге, что проложена до нашей избы? Но от этого все равно не легче. Да еще и эти следы непонятные...

— Может, все же останешься? Ведь мы так и не поняли, откуда взялись эти следы, — сказал я ему.

— Скоро приду, — буркнул он и вышел за дверь.

В ту ночь он так и не вернулся. Прождав его три или четыре часа, я отчаялся и пошел спать. Выходить в лес и искать его никак не хотелось.

Наутро его тоже не было. Я волновался, сильно волновался. Вышел в лес, полдня пытался найти его, но следов так и не увидел. Тогда я подумал, что он все же ушел по накатанной дороге, которая вела в сторону деревни, но, пройдя по ней несколько километров, я никого не нашёл и понял, что сильно устал, так как с утра был на ногах. Взбрела только одна мысль в голову — быть может, он ушел в деревню, да и забухал там?.. Да, мысль была смешная, и быть такого не могло никак, но она меня кое-как утешила, и этого было достаточно. Я ничего не мог сделать — о связи в тайге даже и думать смысла не было. Машина должна была приехать за нами через три дня. Конечно, я понимал, что жизнь человека в опасности, и на всякий случай решил походить вокруг избы еще раз по лесу — может, наткнусь на какие-то следы. Но, осмотрев окрестности, я снова не нашел ни Славика, ни каких-либо его следов. Уже темнело, и я запоздало понял, что мне еще с утра нужно было бежать пешком до деревни и вызвать спасателей. Я решил вернуться в избу, а утром рано встать и выдвинуться в деревню.

На подходе к избе у меня появилось тревожное чувство. Голова шла кругом от вопросов без ответа. Что же случилось со Славиком? Куда он ушел? Куда пропал? Откуда эти следы у проруби?..

Я зашёл в избу, растопил печь и начал греться. Через какое-то время из мыслей меня вырвали шаги на улице — кто-то шагал по снегу по направлению к двери.

Я обрадовался как ребенок. С криком: «Славка!» — я подпрыгнул, подбежал к выходу, открыл дверь и высунулся на улицу. И моя радость мгновенно сменилась ужасом.

На ступенях в избу стоял... нет, вряд ли это был человек. Я до сих пор не могу понять, что же тогда встретилось со мной лицом к лицу. Даже в тёплом свете из избы из-за открытой мною двери его лицо было мертвенно-белого цвета. На том месте, где должны были быть глаза, были черные круги-впадины — настолько черные, что мне сначала показалось, что глаз вообще нет. Но, приглядевшись, я увидел две черные бусинки на месте глаз. Но даже эти глаза были не настолько страшными, как его рот: он был огромный, как будто его разрезали ножом от уха до уха. Создавалось такое ощущение, что он скалится в улыбке. Зубы были острыми, как клыки. Он был совершенно лысый, а кожа была такой сморщенной, словно он неделю пробыл в воде. Он был огромного роста, так как стоял на несколько ступеней ниже меня, но его голова находилась выше моей на одну.

Не знаю, сколько длились наши «гляделки» с ним. Мне показалось, что прошла целая вечность, но на деле, скорее всего, это было две, максимум три секунды. Я резко захлопнул дверь и запер ее на замок. В этот момент за дверью раздался дикий вопль. Я тут же метнулся в угол с гулко бьющимся сердцем, схватив со стола охотничий нож.

Я слышал шаги по снегу — эта тварь ходила вокруг избы. Через несколько минут я уже слышал несколько шагов одновременно: их было двое, а может, и трое. Они ходили кругом. Я сидел, прижавшись спиной к стене, в полной панике. Вдруг в стену кто-то так сильно стукнул, что с полки упала свечка. И в этот же момент кто-то начал стучать в окно. Я упал на пол лицом вниз, до боли сжимая нож в руке — боялся смотреть в окно. Я не хотел видеть это страшное лицо снова.

Не знаю, сколько я так пролежал. Кто-то ходил вокруг дома, стучали в дверь, в стену, в окно... и так продолжалось всю ночь, а я лежал на полу, закрыв лицо руками, и ревел от ужаса. Сейчас мне кажется, что меня хотели просто запугать, потому что они могли разбить окно или попытаться выломать дверь, но ничего из этого не делали, лишь ходили вокруг избы.

Утром все стихло. Но и тогда я не решился выйти на улицу. Мне казалось, что даже если я пойду в деревню, то не успею до темноты. А может, даже дневной свет их не пугал — ведь тогда к проруби, как мне кажется, выходил именно кто-то из них. Я не рискнул уйти в деревню. Три дня я не выходил на улицу и не отпирал дверь. Я боялся. Я не ел эти три дня, но даже не чувствовал голод — только дикий страх. Три дня я боялся выглянуть в окно. Боялся, что за мной не приедут, что я так и останусь тут один в лесу. Боялся того, что эти твари опять придут ночью... Но этого не случилось.

Через три дня за мной приехала машина. В ужасном состоянии меня забрали оттуда. Славик был объявлен в розыск, через неделю его нашли волонтеры примерно в 10 километрах от избы в лесу — вернее, нашли то, что от него осталось. Его тело было деформировано. Нет, его не выпотрошили, не съели и не порезали. Он висел на дереве, вернее, застрял там — его тело было растянуто. Сложно даже представить такое, но туловище, руки, ноги и шея были растянуты, как жевательная резинка, которую пожевали и намотали на палец. Глаза были вырваны, и не было нижней челюсти. То, что произошло с его телом, было немыслимо. Я видел фотографии на допросе — ведь именно я был с ним в избе, и именно меня подозревали в первую очередь. Впоследствии причиной смерти Славки назвали неустановленное природное стихийное явление, и дело закрыли.

Я не стал тогда рассказывать о монстрах, которых видел в этом лесу — боялся, что меня просто упекут в дурку. Сказал лишь, что Слава ушел в ночь, и что кто-то ходил вокруг избы, дико меня напугав.

С тех пор моя жизнь перевернулась. Я боюсь всего — боюсь тишины, темноты, леса... Это лицо до сих пор снится мне в кошмарах, и я не могу с этим ничего поделать. Я радуюсь только тому, что не оказался на месте Славы.

Первый и последний.

Spoiler

Первый и последний.

"Внимание, из лаборатории под городом вырвался опасный вирус Н-135р. Первые десять часов вирус развивается в водной среде, а затем начинает передаваться воздушно капельным путем. Всему гражданскому населению приказывается в срочном порядке прибыть на эвакуационные точки до 18:30, в 19:00 город будет оцеплен на неопределенный срок. Тем, кто не успел на эвакуацию советуется запастись продуктами и водой. Затем перекрыть воду и газ. Окна и двери заклеить скотчем и занавесить плотной тканью. Вентиляцию завесить. Двери никому не открывать и на просьбы дать еды или воды не откликаться. Места расположения эвакуационных точек: улица Васи..."

Радиоприемник зашипел и замолчал. Глупость. Никто тогда не спасся. Никому не помогло это послание. Точки эвакуации разбомбили первыми. Затем с карты города исчезли торговые центры, площадь, аэропорт. Затем город оцепили. Правительство решило, легче обречь город на смерть, чем искать лекарство. Мы, Жители города, оказались отрезаны от всего мира. Один на один со страшной чумой. Меня зовут Александр. И я научился жить по новым правилам...

Я вжался в стену, стараясь слиться с ней. Стекла затрудняли обзор, но и так была видна фигура, рыскающая в коридоре. Это был человек. Он на ощупь пробирался по коридору страшно хрипя. Трудно поверить, что этот чертов вирус сотворил с людьми. Сначала у зараженного повышалась температура, потом все его тело покрывалось язвами и гнойниками. Глаза слезились, а затем слипались под тяжестью гноя. Горло сжимало так. Что каждый вдох давался боем, а вместо слов вырывалось лишь сипение. Я старался дышать через раз. Слишком хорошо я знаю, что такое рана чумного.

Тем временем фигура подошла ко мне в плотную, чумной остановился и прислушался. Я не мог даже дотянуться до оружия, он все равно бросится быстрее. Мне показалось, что так прошел час, хотя прошла лишь минута. Мои нервы не выдержали и я бросился к выходу. Чумной завыл и ударил в то место, где я был пару секунд назад. Я подскочил к двери, но она оказалось заперта. Черт, кто ожидал, что в этом доме вместо домофона - кодовый замок? Я развернулся и передернул затвор автомата. Звук получился что надо. Чумной, рванувшийся за мной, остановился и жалобно протянул:
- Хкхкхр пхкалуйсха хай немнохо еды, похкалу-у-у...
Я прервал его очередью в живот. Пощади я его - он бы меня не пощадил. Я включил фонарь и стал оглядывать дверь и стены. Как и ожидалось, под кодовым замком были нацарапаны цифры.

Дверь со скрипом отворилась и я вышел на улицу. Вонь была настолько сильна, что даже сквозь противогаз я почувствовал её. Это конец. Я снял противогаз и бросил его под ноги. Теперь нет разницы, от чего погибать.

Сотни чумных стояли во дворе многоэтожки. Были здесь и совсем сгнившие и недавно зараженные. Я узнавал людей со всего города, членов групп мародеров, одиночек как я, лидеров баз. Все они были заражены сегодня. У тех кто посвежее в руках было оружие, от прута арматуры до пистолета Макарова.

Вперед вышла молодая девушка, её лицо пересекал длинный гноящийся шрам. Видно было, что она являлась лидером больных. Она повернулась так что бы держать в поле зрения и своих и меня. Воздвигнув руки к небу, она закричала:
- Братья и Сестры, когда мы заразились, нам казалось, что это конец, что все, ничего нельзя изменить. Но потом мы стали слышать Голос. Голос приходил ко всем зараженным, убеждая их воссоединится. Глядите, мы слушались его и наши тела остались не тленны, - девушка явно врала, я видел её вчера, на одной из баз, так что, гнить она пока не начала, но видимо, чумные это не знали - Голос увел нас из точек бомбардировки, показал нам, где жить, но вот пришло время вернуть долг. Голос приказал нам заразить всех в этом городе, он пообещал, что тогда проказа сойдет с наших лиц! Этот человек - последний, так обретем же свободу!

Я и сам стал различать шепот в голове, но времени прислушиваться не было. Я дернулся назад и попытался захлопнуть дверь. Нет! Дверь заклинило и я бросился в подъезд. Луч фонаря выхватывал кровавые разводы на полу и кучи тряпья, голос звучал все отчетливее. Я бросился по лестнице вверх, стараясь бежать как можно быстрее... Хватайте его, хватайте и вы обретете свободу от проказы... Чумные бежали позади, я развернулся и высадил в них остаток обоймы... Час вашей свободы близок... Я бросил ставший бесполезным автомат и бросился дальше. Чумные перевалили через трупы своих товарищей и стали нагонять... Люди, вы все прокляты, так снимите же проклятье... Ударом я сбил замок на крышу и выскочил наружу. Ветер ударил мне в лицо... Он загнал себя в ловушку...

И тут я понял, что давно уже не один, кто-то говорил в моей голове. Значит, вирус уже проник в мозг. Воля моя начала слабеть. Вместе с осознанием пришел и страх. Это не бред моего воспаленного мозга, это сама чума! Это не вирус, это новая форма разумной жизни.
Нет, тварь! Я лучше умру, чем стану твоей марионеткой... Достойный поступок... Я разбежался и бросился вниз.

Мы очистили город от неверных. Я дарую вам свободу. Идите в другие города, в другие страны, материки. Оцепления больше нет. И помните, я всегда буду с вами...

За три часа до заражения. Городская больница.
- Александр Иванович Васнецов погиб после двухнедельной комы. В реанимацию попал после страной аварии. Что характерно, за несколько минут до смерти приборы зафиксировали выброс адреналина в кровь. Так же в крови было обнаружено неизвестное вещество. Я лично осматривал его тело и замечу, что оно покрылось язвами и нарывами. Простите, глаза слезятся, пчхи. Я хочу сказать, что это самый необычный случай за всю мою практику, коллеги. Пчхи, будь оно неладно. Похоже, я простыл....

И на сегодня всё. Пока.

[Кошара]

Привет всем!

Wi-Fi СМЕРТИ.

Типа файлы.

Spoiler

Мне 16 лет. Однажды вечером того же дня я увидел, что мой ноутбук показывает, что якобы найдена какая-то сеть. Имя сети было Trouble, уровень сигнала – отличный, что очень подозрительно, и главное, он был незапароленный! Ну, я, естественно, стал скорее пробовать выйти в Интернет (моя фатальная ошибка…). Но у меня ничего не вышло. Я не смог выйти ни на один поисковик, ни на один сайт. А вскоре и сигнал пропал. Тогда я всему этому не придал никакого значения.

На следующий день вечером я сидел опять-таки за ноутом, и у меня, ни с того ни с сего, сама по себе открылась вкладка Интернета. На черном фоне красными зловещими буквами было написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ! БЛАГОДАРИМ ВАС ЗА ПОСЕЩЕНИЕ! У НАС НЕ ТРЕБУЕТСЯ НИКАКОЙ РЕГИСТРАЦИИ. НАШЕЙ ИНФОРМАЦИИ О НАШИХ ПОСЕТИТЕЛЯХ И ТАК ВПОЛНЕ ДОСТАТОЧНО. А ТЕПЕРЬ, ПОЖАЛУЙСТА, ВВЕДИТЕ ЧИСЛО ОТ 1 ДО 30». И также присутствовало поле для ввода этого числа.

Проверив Интернет, я увидел, что ноут автоматически подключился к сети Trouble.

Ну, я ввел наугад цифру 7. Затем мне написали: «СПАСИБО! А ТЕПЕРЬ ВЫБЕРЕТЕ ОДНУ ИЗ ПРЕДЛОЖЕННЫХ КАРТИНОК». И моему взору предстали четыре картинки. На них были изображены: автобус, теплоход, электропоезд и самолет.

Я выбрал электропоезд, опять-таки наугад. Затем сеть пропала, и вкладка автоматически закрылась.

На следующий день (чтобы не особо напрягать читателя, сразу скажу, что это было 7 июня) вечером я смотрел выпуск местных новостей . Одной из главных тем выпуска было крушение электропоезда. «Электропоезд, по неизвестным пока причинам, сошел с рельс между двумя городскими станциями: такой-то и такой-то. По предварительным данным погибших нет, более 40 человек ранены. Данные уточняются»,- говорилось в сообщении.

Вот тогда я и связал число 7 с датой, а картинку с объектом крушения. Это было всего лишь предположение, но, похоже, я оказался прав, хотя тогда я внушал себе всеми силами, что это лишь очень необычное совпадение. Я думал о том, что бы было, если б я выбрал самолет – у нас в аэропорту рухнул бы самолет? А что, если бы мой выбор пал на автобус или теплоход?

Где-то дня через 3 произошло опять то же самое. Подключился Интернет, открылся сайт, и меня попросили выбрать число. На этот раз я тут же перезагрузил ноут и обрадовался, когда увидел, что после перезагрузки ни одна сеть не найдена и до вечера ничего необычного не происходило.

На следующий день (12 июня) все то же. Только на этот раз надпись гласила: «ВЫ НЕ ВЫБРАЛИ ЧИСЛО. НО НЕ ПЕРЕЖИВАЙТЕ, МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО ЗА ВАС. НАШ СЛУЧАЙНЫЙ ВЫБОР ПАЛ НА ЧИСЛО 15. А ТЕПЕРЬ ВЫБЕРЕТЕ КАРТИНКУ, ИНАЧЕ МЫ СДЕЛАЕМ ЭТОТ ВЫБОР ЗА ВАС».

Вначале меня вывело из себя выражение “НО НЕ ПЕРЕЖИВАЙТЕ”. Какие, сука, заботливые. На картинках были изображены:

- пятиэтажный дом (тот, в котором я живу, мать вашу, потому что на картинке был не просто дом, а с продуктовым магазинчиком «ГАЛИС» в подвале, как в моем доме, не думаю, что таких домов особенно много);

- автомобиль Renault Logan темно-синего цвета (как в нашей семье);

- фото нашего сада (уж свой садовый домик я узнаю, а ведь они строятся не по стандартам);

- собака породы пекинес (да-да, той же расцветки, что и наш пес, которого купили на день рождение моей сестре, хотя остальные члены семьи не особо хорошо относились к такой породе). Я печально посмотрел на Лекса, того самого пса, он сидел со мной в комнате.

В этот раз я сделал выбор. Из соотношений цены жизни и финансовых соображений мой выбор пал на автомобиль. Я старался мыслить логически, если это возможно в сложившейся безумной ситуации.

Очередное предсказание сбылось. Ночью 15 июня наш автомобиль сгорел. Агенты страховой компании сказали, что это, вероятнее всего, умышленный поджог. Я не стал говорить им, что возможно, это вовсе не чей-то поджог...

Спустя очередные 3 дня все повторилось, Когда мне предложили выбрать цифру, я выбрал ее сам, не давая возможности им. Я выбрал цифру 30, с мыслью о том, что у меня будет больше времени придумать, как и что можно исправить.

Затем мне показали очередные 4 картинки. Похоже, теперь я знаю, что такое страх. На картинках изображены: моя мать, мой отец, моя младшая сестра и, собственно, я…

Что со мной?

Spoiler

Не знаю, насколько правдивы истории на этом сайте — не сочтите за грубость, так как ранее мне не доводилось здесь бывать. В принципе, я подобные вещи не читаю, но, знаете, сил уже нет молчать, а то совсем не с кем поделиться — глядишь, сочтут за сумасшедшего.

Итак, ближе к делу. Начну с первого инцидента, который хорошо запомнился моим родителям, но не мне. Мне было 7, а может, и 8 лет, точно не скажу, но я был уже достаточно взрослым ребенком. Практически в любое время суток, чаще ночью, я начинал кричать во весь голос. Доходило до истерик, и родители не могли меня толком успокоить. Как ни странно, подобное происходило лишь дома. Я якобы видел что-то, и чаще всего это «что-то» сидело на шкафу в моей комнате. Описывал я его примерно так: покрытое черной шерстью тело, большая голова, маленькие глазки, улыбка до ушей, которая больше походила на оскал. Оно постоянно улыбалось, глядя на меня. Мне особенно запомнилось, что, когда я доказывал родителям, что оно сидит вон там на шкафу, оно начинало истерически давиться от смеха.

Все это продолжалось долгое время. Пытались помочь разными способами, но ничего не помогало. И тут родители решились отвести меня к какой-то «бабке», хотя они всегда были ярыми противниками подобных вещей, но переступили через себя. И знаете, свершилось чудо — больше я не видел этого «товарища».

Потом примерно в 15 лет я начал замечать, что вижу что-то краем глаза. Это были люди, животные, разные предметы, которых там не было. Я обследовался, и не раз — никаких отклонений не нашли. Первое время я списывал всё на хорошее воображение, ведь все это были не очень четкие образы. Иногда даже сложно было сказать, что конкретно я видел. Когда это происходило где-то днем на улице, не было проблем — но, когда я дома был один и вдруг как будто кто-то проходил мимо меня, становилось невероятно жутко, ведь, обернувшись, я видел, что никого нет.

В студенческие годы ко мне снова вернулись видения. Помню, сплю в своей постели, открываю глаза, а на моих ногах будто бы на корточках сидит нечто... явно не человек. Вытянутое, до ужаса худое тело черного цвета словно готовилось к прыжку. Я сообразил, что это сон, и начал себя уверять, что мне надо очнуться. Открываю глаза по-настоящему — а оно по-прежнему сидит на моих ногах! Я вскочил в ужасе и, как в детстве, начал кричать. После убедил себя, что тогда я еще не до конца проснулся, вот и померещилось. Долго это убеждение не продержалось: я начал видеть его в доме своей девушки и у друзей (в полусонном состоянии или краем глаза).

Примерно в это же время на моем теле начали появляться синяки. Сначала небольшие, на ногах, потом они начали подниматься выше и становились все больше. С учетом того, что я много лет занимался профессиональным спортом, тело у меня, как говорится, набитое, и кожа совсем не нежная. Чтобы на мне поставить синяк, нужно хорошо постараться. И конечно, да здравствует логика — я снова у врачей: может, железа в организме не хватает или еще что?.. Но, нет, мне сообщили, что я здоров как бык, а синяки — случайность.

С того времени прошел не один год. Я оставил спорт, уехал в другой город и посвятил себя искусству. Так как говорят, что творческие люди все «с приветом», я подумал, что мне самое место среди них. Открыл свою студию — по сути, устроился не так уж и плохо. Но вот в чем проблема — я до сих пор вижу все это. Как и раньше, на теле появляются синяки. Только это уже не те следы, как от маленьких укусов, а словно отпечатки огромных ладоней. Как раз один такой у меня сейчас на спине, а другой — на пояснице. Как вы понимаете, личная жизнь наладиться просто не может — сложно объяснить появление синяков. Я уже думал, что во сне сам себя травмирую, или кто-то в квартиру пробирается. Но эти теории не подтвердились — два месяца круглосуточно в квартире стояли камеры в каждой комнате, но ничего не зафиксировали, а синяки продолжали появляться...

В последнее время я начал сильно и часто болеть. Любое лекарство теряется, разливается, принять таблетки очень сложно — как по рукам кто-то бьет. Посуда сама собой бьется, падает с подставок, кухонные стулья падают, когда я, к примеру, стою в прихожей. Из числа коллег и друзей никто ко мне попасть не может — тот шел и ногу сломал, та в аварию попала...

Но не болезнь меня пугает, а то, что мне начал снится уже кто-то новый. Человек, имеющий рога. После некоторых снов с его участием мне кажется, что моя кожа становится такого же черно-синего цвета, как и у него. Я обычно еще толком не успеваю уснуть, а уже вижу его рядом. Недавно лежал на кровати и говорил с матерью по телефону. Сморило меня немного, на мгновенье закрыл глаза, открываю — а он сидит на краю моей постели. Я слышу, что говорит мне моя мать, и в то же время вижу его! Я подскочил, включил свет — никого.

Если честно, я надеюсь, что у меня просто не все в порядке с головой. Мне становится очень страшно, если я думаю, что это может быть не так. А я так устал бояться...

10 самых странных фобий.
Познавательная статья.

Spoiler

10. Агирофобия (боязнь пересечения улиц)

Агирофобы испытывают панический страх перед дорогами, шоссе, трассами и магистралями, поэтому им очень непросто жить в городе, особенно в мегаполисе. Название фобии происходит от греческого слова "gyrus", что в переводе означает "извилина, водоворот". Выделяют несколько разновидностей агирофобии: боязнь скоростных шоссе и магистралей, боязнь узких проселочных дорог, боязнь перехода дороги в неположенном месте, боязнь перехода дороги в положенном месте (по зебре или у светофора), боязнь перехода дороги в одиночестве, боязнь пересечения оживленных (пустынных) улиц. Как ни странно, эта фобия никак не связана с боязнью автомобилей.

9. Магейрокофобия (боязнь готовить еду)

Название этой в высшей степени странной фобии происходит от греческого "mageirokos" - человек, умеющий хорошо готовить, кулинар. Это психическое расстройство может полностью парализовать жизнь человека, разрушить его личные отношения и подорвать здоровье (магейрокофоб не способен приготовить нормальную здоровую пищу). Люди, страдающие этой фобией, испытывают робость и даже страх перед поварами, кулинарами и всеми, кто умеет приготовить яичницу. Не исключено, что эта робость рождается из чувства неполноценности.

8. Педиофобия (страх перед куклами)

Педиофобия - иррациональный страх перед куклами. Люди, страдающие этой фобией, бояться не только страшных кукол, а всех кукол без исключения, от пупсов до барби. По сути, педиофобия - это страх перед любой искусственной имитацией живых существ, поэтому педиофобы также боятся роботов и манекенов, что затрудняет походы по магазинам, особенно для женщин. Педиофобию не следует путать с педофобией или педиафобией - боязнью детей.
По мнению Фрейда, это расстройство могло возникнуть на почве детских страхов перед ожившими куклами, а инженер- роботехник Масахиро Мори уверен, что чем более похожим становится робот на человека, тем больший страх внушает его нечеловеческая природа.

7. Деипнофобия (страх перед застольными беседами)

Каждый из нас хотя бы однажды оказывался в неловкой ситуации в незнакомой компании, когда приходится поддерживать бессодержательный разговор с незнакомыми или малознакомыми людьми. И ничего - пережили. Но есть люди, на которых одна только мысль о подобной ситуации наводит ужас. Это деипнофобы. Они испытывают панический страх перед разговорами за едой, поэтому редко ходят в гости и не приглашают к себе. В прежние времена строгие правила застольного этикета надежно защищали нас от неловкости или грубости случайных собеседников. К сожалению, сегодня эти правила позабыты. В современном обществе все правила, ритуалы и так называемые формальности сведены к минимуму, что делает нас чрезвычайно уязвимыми.

6. Эйзоптрофобия (боязнь зеркал)

Эйзоптрофобия - безотчетный страх перед зеркалами. В частности, это панический страх попасть через зеркало в потусторонний мир или поменяться местами со своим зеркальным двойником. Люди, страдающие эйзоптрофобией, постоянно напряжены и избегают зеркал, хотя и понимают, что их страхи совершенно беспочвенны. Боязнь зеркал часто происходит из суеверий (например, многие боятся разбить зеркало, так как это якобы приносит несчастье). Люди, подверженные этому страху, часто бояться оставаться в комнате, где есть зеркало, особенно вечером и ночью, так как опасаются увидеть в нем кого-то, кроме себя.

5. Демонофобия (боязнь демонов)

Демонофобия - иррациональный страх перед злыми демонами, привидениями, вампирами, чудовищами и прочей нечистой силой, который не оставляет человека даже при свете дня. Страдающие демонофобией часто понимают, что их страхи не имеют никаких оснований, но, тем не менее, любое упоминание о демонах любого рода вызывает у них панику. Они боятся отправиться в одиночестве в лес, остаться одни дома или спать без света. Такие люди даже не могут без дрожи взглянуть на рекламный постер ужастика, а о том, чтобы его посмотреть и речи нет.

4. Пентерафобия (страх перед свекровью/тещей)

Изо всех странных фобий, собранных в этом списке, эта, безусловно, наиболее распространена. Страх перед матерью своей второй половины испытывает большинство людей, состоящих в браке. На Западе эта фобия настолько распространена, что ее часто высмеивают во всевозможных комедиях и сериалах (например, "Если свекровь - монстр"). Кстати, это одна из немногих фобий, от которых можно излечиться. Самое эффективное и распространенное средство лечения пентерафобии - развод. Еще одна "семейная" фобия - новеркафобия, страх перед мачехой. Стоит ли говорить, что самым известным новеркафобом была Золушка?

3. Аутоматонофобия  (боязнь человеческих муляжей)

Аутоматонофобия - это боязнь неодушевленных предметов (восковых кукол и других человеческих муляжей), представляющих разумное существо. Сама идея создания искусственного человека внушает если не ужас, то настороженность. Так что людям, страдающим этой фобией, совершенно необязательно обращаться за помощью к врачу - они совершенно нормальны, а их паника - вполне закономерная реакция на этой безобразие.

2. Катисофобия (боязнь сидеть)

Катисофобия - это боязнь сидеть, которая может возникнуть в результате заболевания геморроем в особо тяжелой форме. Иногда катисофобия развивается вследствие насилия, во время которого человек вынужден был оставаться в сидячем положении или получения травмы после того, как человек случайно сел на острый или горячий предмет. В некоторых случаях катисофобия является следствием другой фобии - например, страха перед публичными выступлениями. Проявления катисофобии: испарина, одышка и потеря пространственной ориентации.

1. Аракибутирофобия (страх, что арахисовое масло прилипнет к небу)
Это очень, очень редкая фобия, безусловно, заслуживающая включения в этот список. На первый взгляд может показаться, что аракибутирофобия выдумана каким-нибудь остряком, но это не так. В отличие от других фобий, избавиться от аракитубирофобии очень просто - нужно не есть арахисовое масло. Но если представить, что вам шесть лет и родители ежедневно пичкают вас бутербродами с арахисовым маслом, можно понять, как в дальнейшем это принуждение может вылиться в серьезную психологическую травму и даже вызывать приступы паники, когда человек видит арахисовое масло или чувствует его запах.

Создали монстра.

Spoiler

Уже двадцать лет прошло с тех пор, как мы с сестренкой неудачно пошутили над нашим двоюродным братцем. Но меня до сих пор мучает вопрос: что же все-таки произошло в ту ночь? Ведь это была просто шутка! Мне в то время было лет четырнадцать, сестренке - десять. Как-то под Новый год к нам в деревню приехали родственники из города, наши дядя и тетя. С собой они привезли сына Толика, ровесника моей сестры. В первый же вечер наши родители, бабушка и дедушка повели приехавших родственников к кому-то в гости. Детей решили с собой не брать.

Мне как старшему велели присматривать за младшими. Признаться, меня подобный расклад возмутил, ведь во дворе ждали приятели и подружки. Вечер был испорчен. Причину своих бед я увидел в Толике, ну и решил на нем отыграться.

- Давай скажем Толику, что в бабушкином шкафу живет чудовище, -подговорил я сестренку.
Та с восторгом включилась в эту игру, и мы принялись «обрабатывать» Толика. Мы рассказали ему, что стоящий в бабушкиной комнате старинный шкаф давным-давно принадлежал жадному злому купцу Еремею. Во время революции купца убили, а его имущество раздали бедным односельчанам. Однако с той поры в шкафу обитает призрак бывшего владельца... В общем, мы с сестренкой дали волю фантазии. Толик нас слушал с разинутым ртом.

- Если ночью войти в комнату со шкафом и трижды произнести имя купца, можно увидеть его призрак! -зловещим шепотом закончил я свою «страшилку».

- Сказки это все, - с сомнением заметил Толик.

- Не веришь? А ты попробуй войти в комнату и позвать купца. Если, конечно, не боишься, - и многозначительно прибавил: - Я в свое время не испугался...

Уловка сработала. Толик подошел к бабушкиной комнате. Было видно, что мальчонке страшно, однако ударить в грязь лицом перед нами он не хотел. А потому, собравшись с духом, уверенно шагнул в темную комнату. Мы с сестрой, едва сдерживая смех, закрыли за ним дверь. Сестренка тут же припала ухом к замочной скважине, я же поспешил на кухню. Дело в том, что часть стены между бабушкиной комнатой и кухней прогнила и там у самого пола зияла небольшая дыра, которой вовсю пользовались домашние кошки. У отца и дедушки все руки не доходили залатать эту прореху. Вооружившись кочергой, я наклонился к отверстию и прислушался.

- Ну, Еремей, Еремей... - раздался голос Толика.

Он запнулся, видимо, прислушиваясь. А потом все-таки решился и громко сказал еще раз:

- Еремей!

Я только этого и ждал. Просунув в дыру кочергу, я подцепил двоюродного братца за ногу. Нужно было слышать, как он орал!..

В общем, когда мы вошли в комнату и включили свет, Толик сидел в углу белее мела и смотрел на шкаф широко распахнутыми глазами. Тут-то я понял, что несколько переборщил.

- Толик, ты чего? Мы же пошутили. Но брат, казалось, меня не слышал.

Он продолжал смотреть на шкаф и все повторял: «Он там! Там!..»

Последствия нашей выходки оказались ужасны. Мы с сестрой сдуру, хихикая, рассказали обо всем родителям. Но те, против ожидания, не посмеялись, а устроили нам заслуженную взбучку. Но это ерунда. Самое плохое, что Толик с тех пор стал заикаться и частенько с криком просыпался по ночам. Но самое поразительное: братец так и не поверил в то, что мы его разыграли. Он утверждает, что действительно видел на фоне шкафа призрачный силуэт!

Однако и это еще не все. С тех пор в нашем доме стало происходить что-то странное: то бабушка жалуется, будто из шкафа пропадают и вновь появляются вещи, то сами собой неожиданно открываются дверцы. А дедушка как-то раз едва не умер от сердечного приступа, после того как увидел в темноте на фоне шкафа призрачный силуэт.
Как это объяснить? Быть может, наши фантазии породили монстра?

И на сегодня всё. Пока.

[Alvaro]

Бгг, теперь понятно чего у кота на твоей аве такой взгялд)) Типа - дебилы еще бы трусы мне на голову одели)))

Изменено: Alvaro, 28 Декабрь 2013 - 15:31

[Кошара]

Бгг, теперь понятно чего у кота на твоей аве такой взгялд)) Типа - дебилы еще бы трусы мне на голову одели)))

На самом деле, недовольное вырожение лица - генетический дефект. А Тард (так кошку зовут)  вообще очень добродушная и любит играть. Впрочем, у меня выражение лица примерно такое же. Сам видишь, какую крипоту выкладывать приходится. Начать что ли рецензии на страшные фильмы делать... 

[Alvaro]

На самом деле, недовольное вырожение лица - генетический дефект. А Тард (так кошку зовут)  вообще очень добродушная и любит играть.

Возможно, но глядя на аву ощещение имено такое будто она всем своим видом показывает как ей нравится что на нее натянули колпах и прочую хрень ))

[Кошара]

Привет всем.

Тьма не выбирает.

Spoiler

Так часто мы встречаем то, чего мы боимся. Может это перегоревшая лампочка, может остановившийся лифт... "Чепуха!" - думаем мы и забываем про этот незначительный случай. Пустяки. Но посмотрите. Это повторяется всё чаще и чаще. Конечно, перегоревшая лампочка не беда, но если после этого в темноте слышится тихий скрип расшатавшийся половицы?.. Страхов много, они повсюду, в каждом тёмном угле, за каждой неизведанной дверью... Возможно Вы просто прочтёте это, не придав должного внимания. Так, чепуха. А ведь с каждым может случиться...

Тихая ночь опустилась на Лондонские улицы. Свет в окнах квартир исчезал, также как и люди. Кейт, собравшись уснуть, задёрнула шторы и потушила лампу. Она пошла по гостиной, намереваясь найти дверь в спальню... но она её не нашла. Просто стена. Кейт ощупала её, но никаких признаков двери. Она обошла всю гостиную - но результатов это не дало. Тогда Кейт включила настольную лампу. Двери и вправду не было! Кейт вскрикнула и побежала к кухонной двери, которая никуда не исчезла. Она дёргала за ручку, но дверь не открывалась, Кейт попыталась выбить её, но это не помогло. Было странное ощущение, будто за этой дверью стена. Кейт упала на кресло и закрыла глаза. Так она просидела несколько минут и немного успокоилась.

Она встала и подошла к стене во второй раза. Прислонившись к ней, она подумала, что это всего лишь ночной кошмар. Она села в угол и попыталась уснуть. Но тут послышался капающий звук. Как, кап. Этот звук доносился не из комнаты, а из-за стен. Этот звук ходил вокруг комнаты. Это продолжалось долго. Кейт сидела в углу в шоке. Час за часом... Звук забирался в Кейт, в её голову, включая краны тёмной стороны её подсознания, которые понемногу, незаметно начали сводить её с ума. Она схватила себя за волосы и с безумной улыбкой начала раскачиваться взад-вперед.

Тут она услышала тихий звон, словно бы кто-то бил чайной ложкой по хрустальному бокалу. Кейт встала и, медленно покачиваясь, подошла к кухонной двери. Взявшись за ручку, она дёрнула. Дверь поддалась на удивление легко. Кейт вошла в кухню. Там ничего не было, но звук не исчез. Он раздавался со стороны зеркала. Кейт подошла к нему. Она отражалась там. Зеркальная Кейт сидела на столе и тихо стучала ложечкой об бокал. Потом зеркальная Кейт подошла и села на плиту. Кейт сняла зеркало со стены и улыбаясь проделала всё что только сделал её двойник. Потом отражение улыбаясь, наклонилась к газовому выключателю и повернула ручку первой горелки. На ней вспыхнул огонь. Затем двойник продолжил поворачивать ручки. Кейт сделала то же. Наконец огонь вспыхнул на всех горелках. Двойник вскрикнул! Тут тело Кейт пронзила страшная боль! Она начала кричать и её крики были перемешаны с её диким смехом. Последнее что увидела Кейт в зеркале, её объятое огнём тело и её лицо с безумными глазами.

Соседи прибежали на крики. Всё что они увидели - это обугленное, тело Кейт Джерилин, лежавшее на плите. Суицид - так все решили.

Вот так. Теперь Вы поняли? Тьма не выбирает. Тьма - гостья каждого. И каждый в конце-концов с ней столкнётся. Кто-то примет её как старого друга, в свой смертный час, кто-то, как мучительную смерть в юности... У тьмы много обличий и она всегда рядом. Она просто ждёт своего момента.

Чертовщина в новой квартире.

Spoiler

- Какая замечательная квартира! – в восторге заговорила Катя.

- И дорогая, – мрачно заметил Андрей.

- Андрюш, ну мы же долго собирали, много работали. В конце концов, это жильё, это же не только для нас, но и для наших будущих детей! – взволнованно сказала Катя.

- Ладно, уговорила – сказал со вздохом Андрей.

Катя и Андрей встречались ещё со школы. Потом поступили в университет. Было много ссор и даже пару расставаний. Но ненадолго, ведь оба понимали – это любовь. Окончив университет, Кате посчастливилось сразу же устроиться на неплохую работу и потихоньку продвигаться по карьерной лестнице. Андрей ушёл в армию. Конечно же, он сомневался, что эта прекрасная черноокая девчонка дождётся его. Но выбора не было.

Катя же, всё время, пока служил Андрей, всё своё время посвятила работе, дабы заглушить горечь расставания и одиночества. Было пролито много слёз, написано тысячи писем, погублено миллионы нервных клеток. Но, в конце концов, счастливый день воссоединения двух любящих сердец настал. И они снова были вместе. Они снова были счастливы.

Катя уже очень хорошо зарекомендовала себя на работе и несколько раз продвигалась по повышению. Андрею же пришлось навёрстывать и догонять. Но и тут судьба преподнесла им сюрприз – друг Андрея ( Катя всегда в шутку называла его «мажором» ) открыл собственное дело и неплохо преуспел, поэтому он предложил ему место в своей фирме. Ребята много работали, росли и в материальном и в моральном плане, развивались. Всё было просто чудесно.

Единственное, что омрачало всё это – постоянные переезды. У них не было собственного жилья, поэтому мотались по съёмным. Но им вечно не везло с хозяевами. Попадались то аферисты, то скандалисты, то ещё какой-нибудь «кадр». В общем, стабильно раз в три месяца, Кате приходилось собирать вещи и распаковывать их вновь. На семейном совете было решено все отложенные деньги оставить, подкопить ещё и купить квартиру. Несколько лет спустя они накопили внушительную сумму.

Осталось лишь найти нужный вариант. Но в двадцать первом веке проблем с поиском не возникло.

Квартира понравилась сразу. Большая, двухкомнатная, с высокими потолками и прекрасным видом на парк. Цена, конечно же, соответствовала. Но Андрею спокойствие и счастье Кати было гораздо важнее. Хотя волновала его не только цена, но и какое-то странное ощущение, которое он испытал, находясь там. Парень отмахнулся от этого и списал всё на волнение.

Прошло несколько недель. Наконец-то на руках у ребят оказались все бумаги и ключи. Счастью Кати не было предела. Она взяла отпуск на работе, чтобы спокойно всё обустроить. Идей была целая куча.

Прошло ещё какое-то время. Настал долгожданный день. Всё было готово к переезду и новоселью. Катя даже уговорила Андрея завести кота, хотя тот не очень любил животных, так они были рады. Как раз, когда Катя ходила в магазин, она подобрала крохотного котёнка, худого и грязного. Изначально планировалось его откормить и отдать, но раз так..

- Андрей, ты куда, сначала надо пропустить Барсика, – сказала Катя с улыбкой.

- А, точно! Ну, мелкий комок шерсти, ползи в новый дом, – ворчливо сказал Андрей, но озорные и весёлые огоньки выдали его.

Барсик помялся на пороге, принюхался, а потом неуверенно зашёл в квартиру. Следом зашли Катя и Андрей с остатками вещей.

- Наконец-таки мы дома! – сказала Катя и начала танцевать прямо в прихожей.

- Всё равно покоя нам пока что не будет, ведь ваше высочество захотело ещё и славную пирушку закатить, – нежно обнимая её за плечи, сказал Андрей.

- Как будто ты со своими так называемыми «друганами» встретиться не хочешь, чтобы похвастаться апартаментами, – улыбнулась Катя.

- Моё главное богатство – это моя красавица, моя богиня, любимая жена! Мне и так все завидуют, ведь со мной лучшая девчонка на планете!

- Подлиза, – дразнила его Катя.

Новоселье прошло на «ура». Пришли все друзья, было весело. Море поздравлений. Только вот Андрей снова чувствовал то щемящее и тревожное ощущение. Но, как и в прошлый раз, просто отмахнулся от него.

Прошло какое-то время. Всё вернулось в привычную колею – работа, дом, отдых с друзьями по выходным. Только вот Андрею становилось всё хуже. Вне дома всё было прекрасно, но когда он переступал порог квартиры, всё менялось. Его одолевала тревога. Он даже подружился с котом. Потому что казалось, что Барсик ощущает себя точно так же. Несколько раз он даже пытался сбежать. Катя начала замечать настроение мужа. Но ничем не могла помочь ему.

Однажды Андрей проснулся от ощущения того, что он не может двинуться. Его мучила жажда, но ему было не подняться, чтобы сходить на кухню. В конце концов, ему удалось одолеть так называемый «паралич» и он пошёл за водой. Сел на кухне. Он долго размышлял, что это было, но списал на огромную усталость. Потом он поднялся и пошёл поставить стакан в мойку. Бросил взгляд на окно… Стакан со звоном разбился о кухонный кафель. Но Андрей даже не заметил этого, потому что за окном в петле болталась Катя. Синий опухший язык, перекошенное в смертельной судороге лицо, но глаза.. Глаза мёртвой Кати смотрели на Андрея и в них явно проступала улыбка, если не сказать, насмешка. Потом Катя ему подмигнула. Этого психика парня уже не выдержала. Он просто грохнулся в обморок.

- Андрюша, что с тобой? Господи, давай я позвоню в скорую? Что случилось? Очнись, умоляю!

До Андрея доносился знакомый и родной голос, словно сквозь вату. Он попытался открыть глаза. Он лежал на полу в кухне, перед ним, на коленях, сидела Катя.

- Андрюша, что произошло? Я услышала звон, прибежала, а ты тут лежишь. Позвонить врачу? Тебе плохо?

Андрей уставился на Катю, потом перевёл взгляд на окно – ничего, темнота.

- Катюш, можно тебя попросить?

- Конечно, любимый, проси, что хочешь!

- Купи на кухню шторы или жалюзи, пожалуйста.

После того случая Андрей не на шутку задумался о своём психическом состоянии и даже записался на приём к психологу. Но это мало помогло ему. Тревога не уходила. Впрочем, галлюцинаций больше не было. Не было примерно неделю, а потом..

- Андрюш, иди ужинать, – позвала Катя.

- Одну минуту, милая, уже бегу! – ответил Андрей из комнаты и закрыл сайт со всяческими паранормальными явлениями.

Андрей вошёл на кухню и заорал. Прямо над столом, на люстре, болталась Катя. Она была вся синяя и местами полуразложившаяся. Озорные глаза снова подмигнули.

- Милый, милый, что с тобой?! – кто-то дёрнул его за плечо.

Андрей обернулся и увидел Катю. Тут он не выдержал, просто заплакал. Заплакал, как ребёнок. Катя с недоумением смотрела на него, потом прижала к себе.

- Андрюш, что с тобой происходит?

- Ты ничего не видишь на люстре? – спросил Андрей всхлипывая.

- Нет. А что я должна там увидеть?

Андрей обернулся. Там ничего не было.

- Мне нужно рассказать тебе кое-что, Катюш, – сказал Андрей.

По завершению рассказа Катя только удивлённо хлопала глазами.

- Андрюш, ты уверен, что тебе не привидилось?

- Дважды одно и то же? Такого не бывает, Кать!

- Ну и что же ты предлагаешь теперь делать? Снова переезжать? Мы столько сил потратили на всё это!

- Я не знаю, Катюш. Но и так это тоже оставлять нельзя. Я просто окончательно сойду с ума.

- Давай позовём кого-нибудь? Священника там, или кого зовут в таких случаях?

- Я думаю, стоит просто для начала освятить квартиру, – нервно пробормотал Андрей.

На следующий день к ним явился батюшка. Долго ходил и читал молитвы, тряс ладаном, окроплял святой водой. Всё прошло нормально, никаких явлений или звуков, как это бывает в фильмах. После освящения также всё было тихо и спокойно. Неужели всё получилось? Ребята вздохнули с облегчением. Андрей стал чувствовать себя лучше, да и Барсик присмирел.

Прошёл год. Катя возвращалась домой окрылённая, ведь только что от врача она узнала потрясающую новость – она беременна! Андрей будет так счастлив!

Катя зашла домой, было приятно зайти в тёплую квартиру. В ванной шумела вода.

- Андрюш, ты в душе? Мне надо с тобой поговорить.

- Одну минуту, милая, я скоро выйду. Кстати, я так соскучился!

- Я тоже, любимый, а от моей новости ты вообще умрёшь от счастья.

Зазвонил телефон. Катя как раз забыла его сегодня дома, как назло. Прошла в спальню, вот он, лежит спокойно на тумбочке. Не посмотрев на экран, весело пропела в трубку:

- Алло, будущая мама слушает!

- Катя! Где ты ходишь! Я целый день пытаюсь до тебя дозвониться! Ты дома? Беги оттуда!!
Срочно!! ДАЖЕ НЕ СОБИРАЙ НИЧЕГО, ПРОСТО УБЕГАЙ!!! – орал в трубку Андрей.

- Что за шутки? – удивлённо спросила Катя.

От шока она выронила трубку.

- Я скучал по тебе, Катюш, – сказал кто-то позади голосом Андрея.

Катя обернулась. Никого не было.

Андрей, как ошпаренный, летел домой. Сегодня вечером всё повторилось. Только это было ужасней, чем в прошлый раз. Тело Кати было почти сгнившее, болтающееся всё в той же кухне, на той же люстре. Теперь она не скрывала кривую улыбку. А потом ОНО заговорило.

- Ты уже попрощался с ней?

Андрей вылетел из квартиры. Начал набирать Катин номер, чтобы предупредить. Но она не отвечала. Он заехал к ней на работу, но там ему ответили, что Катя ушла сегодня пораньше. Андрей решил ждать её у дома, но по дороге у него лопнула шина, и он чуть не умер. Еле-еле не врезался в грузовик, мчащийся навстречу. Андрей бросил машину и попытался поймать такси или бомбилу, но никто даже не останавливался. И тогда он побежал. Побежал так, как никогда не бегал. Периодически он набирал Катю, но та ответила только на пятый раз.

- Катя! Катя! Ты меня слышишь? Не молчи!! – орал в трубку Андрей.

Он бежал, в голове крутились слова – будущая мама слушает…

Он прибежал к дому, силы были на исходе. Не дождавшись лифт, он со скоростью метеора пешком помчался на девятый этаж. Андрей задыхался, но бежал. А вот и их дверь. Андрей вошёл в квартиру. Тишина стояла просто звенящая. Андрей метался из комнаты в комнату. Никого. И тут он понял – кухня. Но страшная догадка не давала туда пойти. Наконец он решился. Вошёл..

Сердце в один миг остановилось и ухнуло вниз. Ноги подкосились. Крик застрял в горле, а слёзы сами по себе брызнули из глаз. Катя болталась на люстре. Всё так, как он видел в первый раз. Синий язык высунут изо рта. Да, всё так же. Было только одно отличие – глаза. В них не было насмешки, не было злорадства, только лишь ужас застыл в них. И они были стеклянными, не живыми. Абсолютно мёртвые глаза…

« Алло, будущая мама слушает.. » – это было последнее, что вспомнил Андрей, прежде чем его тело рухнуло на асфальт и застыло в неестественной позе. Лужа крови медленно расплывалась под ним, а потом крики прохожих.

Ипсвич.

Spoiler

В 1973 году спокойная жизнь небольшого британского городка Ипсвич, расположенного на территории графства Саффолк, была нарушена чередой необъяснимых исчезновений. Первыми жертвами таинственного преступника стали члены семьи Пибоди. Последний раз их видели 25 декабря 1973 года, когда Джим Пибоди вместе с женой и дочерью вернулись из Лондона, куда ездили за покупками к предстоящему Рождеству. Утром соседи заметили, что дом Пибоди не подает никаких признаков жизни, и немедленно вызвали полицию.

Проникнув внутрь, полицейские ничего не обнаружили — дом был пуст. Никаких следов пребывания в нем Джима Пибоди и членов его семьи найдено не было. Признаки взлома или борьбы также отсутствовали. Постели были убраны, все имущество, включая деньги и драгоценности, находилось на своих местах, машина стояла в гараже. Единственной находкой блюстителей закона была смятая коробка из-под яблочного пирога и пустой пакет молока, найденные на кухне. Полицейские опросили жителей всех близлежащих домов, обыскали весь город и его окрестности, но так и не обнаружили никого из пропавших.

А спустя неделю при похожих обстоятельствах исчезла еще одна семья. Обыскав дом, полицейские пришли к выводу, что все они были похищены сразу после ужина — на столе осталась неубранная посуда, в центре которого стояла большая картонная упаковка с остатками пиццы, в раковине текла вода, от автоматической кофеварки исходил едва уловимый аромат свежеприготовленного кофе. Все указывало на то, что похищение произошло внезапно, но установить количество похитителей, а также способ проникновения в дом полиции не удалось. Остатки еды были отправлены на экспертизу, которая не обнаружила в ней следов химических препаратов, способных оказать негативное воздействие на человеческий организм или же привести к летальному исходу.

Следующее исчезновение произошло ровно через четыре дня. И вновь не было обнаружено никаких следов. Человек просто вернулся в свою квартиру после работы, а следующим утром уже не появился в офисе. Обеспокоенные коллеги пытались связаться с ним по телефону все утро, но на том конце провода трубку никто не брал. Тогда они позвонили его родителям, которые сразу же обратились в полицию. Полицейские, прибывшие на место, увидели уже привычную картину — все вещи пропавшего были на месте, но самого человека нигде не было. Служители правопорядка опросили всех соседей, снова обыскали весь город, допросили некоторых представителей местного преступного мира — все безрезультатно.

Среди местных жителей постепенно стало нарастать массовое недовольство в отношении городских властей, неспособных взять ситуацию под контроль. На их сторону встали и городские промышленники, бизнес которых мог понести существенные убытки в том случае, если информация о ситуации в городе просочится за пределы графства. Поддавшись давлению со стороны большинства населения Ипсвича, городские власти разрешили им организовать вооруженное патрулирование улиц в дневное и ночное время, а также ввели комендантский час. Но принятые мери не принесли ожидаемого результата — исчезновения продолжались, а все попытки поймать таинственного похитителя закончились провалом. В городе постепенно поползли слухи о тайных экспериментах правительства, происках внеземных цивилизаций, пространственно-временных аномалиях и прочих подобных явлениях. Было даже высказано предположение, что все это результат деятельности сатанистов, похищающих людей для проведения своих ритуалов.

Спустя месяц с момента первого случая в городе бесследно исчезли сорок человек. Городские власти, признавая свое полнейшее бессилие в сложившейся ситуации, были вынуждены обратиться за помощью в Скотланд-Ярд. По прибытии в город инспектор Чарльз Бартон немедленно потребовал предоставить ему всю информацию о ходе расследования и вскоре обнаружил одну деталь, которая все это время ускользала от внимания местной полиции — все пропавшие в день своего исчезновения совершали покупки в «Пекарне Джона МакГрегора», расположенной в пригороде Ипсвича.

Проверив указанный адрес, полицейские столкнулись с неожиданной проблемой — на месте пекарни находился обыкновенный пустырь, обнесенный металлическим забором. Найти владельца участка не составило особого труда — полгода назад его приобрела одна из местных компаний, специализирующаяся на производстве минеральных удобрений и продаже разнообразной сельскохозяйственной техники для строительства склада готовой продукции. Руководство компании предоставило полицейским полный доступ на участок, во время осмотра которого не было обнаружено подземных сооружений, где могли удерживать похищенных жителей города. Причастность самой компании к исчезновениям установлена не была.

Поиски в близлежащих населенных пунктах также оказались безрезультатными — никаких следов существования загадочной пекарни на территории графства обнаружить не удалось. А на следующий день после посещения городского музея естествознания бесследно исчезли сорок два ученика местной школы. Полиция нашла только пустой школьный автобус, припаркованный в противоположной части города. Осмотрев салон, полицейские обнаружили только личные вещи учеников, оставленные в автобусе и упаковку пончиков с джемом, купленную в «Пекарне Джона МакГрегора».

Инспектор немедленно направил найденный материал на экспертизу, которая ничего необычного в предоставленных образцах не обнаружила. Полиция инициировала проведение расследования в отношении владельцев городских пекарен и местных полиграфических предприятий на предмет сотрудничества с неизвестным похитителем, по результатам которого никаких доказательств их причастности к похищениям обнаружено не было.

Тем временем Чарльз Бартон занялся изучением старых городских архивов, и в одной из местных газет обнаружил упоминание о «Пекарне Джона МакГрегора», которая действительно существовала в Ипсвиче в период с 10 ноября 1720 по 30 октября 1722 года. За сравнительно недолгое время своего существования эта пекарня была вполне успешным предприятием, но 30 октября 1722 года на ее складе неожиданно начался сильный пожар, в пламени которого погиб и сам хозяин. Здание пекарни было полностью построено из дерева, вследствие чего постройка выгорела дотла, оставив после себя лишь дымящееся пепелище. Причина пожара так и не была установлена, но по городу постепенно начали распространяться слухи о намеренном поджоге, осуществленном одним из конкурентов Джона МакГрегора.

Сверив старую карту с современным расположением городских построек, инспектор пришел к выводу, что пекарня находилась на месте того самого пустыря, где уже началось строительство склада. Чарльз Бартон никогда не верил в существование сверхъестественных сил, поэтому сразу же отмел версию о мстительном призраке погибшего пекаря. Тем не менее, загадочные исчезновения продолжались, и многие местные жители начали постепенно покидать город, что привело к сокращению численности населения Ипсвича.

Дальнейшее полицейское расследование не принесло абсолютно никаких результатов, и спустя полгода инспектор Чарльз Бартон был отозван в Лондон, так и не арестовав неизвестного похитителя. Скотланд-Ярд направил в город еще несколько следственных групп, работавших независимо друг от друга. Ни одной из которых не удалось достичь на этом поприще значительных успехов. Последней жертвой неизвестного злоумышленника стала 25-летняя Эмили Нейлор, исчезнувшая 10 октября 1980 года, поиски которой также не увенчались успехом.

Спустя несколько лет жизнь Ипсвича постепенно вернулась в свою привычную колею, приток жителей в город возобновился, и на сегодняшний день численность городского населения составляет 133 384 человека, превышая показатели 1973 года — 122 тысячи человек. Со временем вся эта таинственная история окончательно стерлась из памяти людей, упоминания о ней сохранились лишь на страницах газет того времени и полицейских отчетах, хранящихся в архивах Скотланд-Ярда. Не последнюю роль в этом сыграли и трагические события, произошедшие в Ипсвиче в период с 30 октября по 9 декабря 2006 года — местный житель Стивен Джералд Джеймс Райт (также известный как «Ипсвичский потрошитель» или «Саффолкский душитель») совершил убийства пяти молодых женщин, занимавшихся проституцией. В 2008 году он был признан виновным в совершенных убийствах, и в настоящее время отбывает пожизненное заключение. Но это уже совсем другая история…

Рэйк.

Spoiler

Летом 2003 года, в северо-восточной части США, произошли загадочные события, связанные с таинственным человекоподобным существом. Эти события вызвали кратковременный интерес со стороны местной прессы, который затем неожиданно угас. Сохранилось очень мало информации, поскольку большинство печатных и сетевых описаний существа было уничтожено по непонятным причинам.

Изначально встречи с ним происходили в сельской части Нью Йорка. Свидетели делились самыми разными эмоциями, которые у них вызвали столкновения с неизвестным существом. Одни рассказывали о неописуемых страхе и ужасе, другие утверждали, что испытали что-то вроде детского любопытства. И хотя печатные версии их рассказов теперь уже недоступны, память о них так и не потеряла свою силу. В этом году, некоторые из участников тех событий начали поиск ответов.

В начале 2006 года, их совместные усилия позволили собрать почти две дюжины документов, датируемых от 12 века до наших дней, и охватывающих четыре континента. Почти все истории были совершенно одинаковы. Мне посчастливилось встретиться с одним из членов этой группы и получить некоторые отрывки из их намечающейся книги.

Предсмертная записка: 1964 год

Сейчас, когда я собираюсь покончить с жизнью, я хочу смягчить боль, которую я могу причинить этим поступком. В этом нет чьей-либо вины, кроме этого существа. Впервые я ощутил его присутствие, когда проснулся. Проснулся и увидел его облик. Тогда я услышал его голос и заглянул ему в глаза. С тех пор я не могу уснуть от страха, что оно может явиться ко мне снова. Я боюсь, что я могу уже не проснуться. Прощайте. Найдено в деревянной шкатулке, в которой также лежали два пустых конверта, адресованных Уильяму и Роуз, и одно короткое письмо без конверта.

Дорогая Линни,
Я молился за тебя. Оно произнесло твое имя.

Запись в дневнике (перевод с испанского), 1880 год

Я испытал величайший ужас! Да, да, величайший ужас в своей жизни. Я вижу его, как только я закрываю глаза. У него черные и пустые глаза. Он увидел меня и пронзил меня своим взглядом. У него мокрая, слизистая рука. Я не буду спать, его голос (далее следует неразборчивый текст).

Судовой журнал: 1691 год

Он явился ко мне, когда я спал. Я почувствовал его, когда он склонился над моей кроватью. Он все забрал. Надо вернуться в Англию. Сюда мы больше не вернемся, такова просьба Граблей.

Свидетельство 2006 года

Три года назад я вернулась с семьей из поездки на Ниагарский водопад. Мы все очень устали после целого дня езды, так что мы с мужем уложили детей спать и решили, что для нас ночь уже началась.

Около 4 утра я проснулась, думая, что мой муж вышел в туалет. Я воспользовалась моментом, чтобы поправить простынь, но тут я разбудила его. Я извинилась и сказала, что я думала, что он встал. Когда мой муж повернулся ко мне, он вдруг резко вздохнул и подтянул к себе ноги так быстро, что я чуть не упала с кровати. Он тут же поймал меня, но не сказал ни слова.

Через полсекунды я смогла разглядеть, что вызвало такую странную реакцию. У нас в ногах сидело нечто, похожее не то на обнаженного человека, не то на огромную безволосую собаку. Положение его тела было пугающе неестественным, как будто его сбила машина. По какой-то причине, это существо не напугало меня. Я, скорее, забеспокоилась из-за его состояния. В тот момент, я была совершенно уверенна в том, что ему была нужна наша помощь.

Мой муж сжался в комок и смотрел сквозь промежуток между рукой и коленом то на меня, то на существо.

В мгновение ока существо спустилось на пол и быстро поползло вдоль кровати, пока оно не оказалось в тридцати сантиметрах от лица моего мужа. В течение тридцати секунд, оно было совершенно неподвижным, оно просто глядело на моего мужа. Затем оно положило руку на его колено и бросилось в коридор, в направление детской комнаты.

Я закричала и бросилась к выключателю, собираясь остановить его, пока оно не навредило детям. Когда я вышла в коридор, света из спальни хватило для того, чтобы увидеть его крадущимся и ползущим всего в шести метрах от меня. Оно повернулось и посмотрело прямо на меня, оно было покрыто кровью. Я включила свет и увидела мою дочь Клару. Существо бросилось вниз по лестнице, пока мы с мужем пытались помочь нашей дочери. Она была тяжело ранена, и последние слова в её такой короткой жизни были: Его зовут Рэйк.

В ту ночь, мой муж спешил, чтобы отвезти Клару в больницу, но машина свалилась в озеро. Он не выжил. Как это бывает в маленьких городах, новости разошлись достаточно быстро. Поначалу, полиция стремилась помочь нам, а местная газета проявила к нам огромный интерес. Однако мою историю так и не опубликовали, а местное телевидение вообще никак не отреагировало.

Несколько месяцев мы с моим сыном Джастином жили в гостинице возле дома моих родителей. Когда мы решили вернуться домой, я решила сама найти ответы. Мне удалось найти в соседнем городе человека, с которым случилась похожая история. Мы встретились и поговорили о наших несчастьях. Он знал двух людей, которые тоже видели существо, ныне известное как Рэйк.

У нас ушло целых два года на то, чтобы найти в Интернете и собрать истории, в которых, как нам казалось, речь шла о Рэйке. Ни один источник не давал ни деталей, ни истории существа, ни последствий его деятельности. В одном дневнике, на первых трех страницах была запись, посвященная существу, но больше оно нигде не упоминалось. Судовой журнал не рассказывал ничего о встрече с Рэйком, было сказано только то, что он заставил моряков уйти. Это была последняя запись в журнале.

Впрочем, были случаи, когда существо являлось к одному и тому же человек несколько раз. Многие люди утверждали, что оно разговаривало с ними, так было и с моей дочерью. Это заставило нас задуматься о том, что Рэйк мог посещать нас и до того, как мы его впервые увидели.

Я включила цифровой диктофон, чтобы он работал всю ночь возле моей кровати. Я включала его каждую ночь в течение двух недель. Каждое утро с дрожью прослушивала записи, но не слышала ничего, кроме собственных ворочаний во сне. К концу второй недели я привыкла к своим случайным звукам, прослушивая свои записи в ускоренном режиме. На это вес равно уходило не меньше часа. В первое утро третьей недели мне показалось, что я услышало что-то новое. Это был пронзительный голос, голос Рэйка. Я еще недостаточно прислушалась к этому голосу, и пока никому не давала послушать его. Единственное, в чем я уверена, это то, что я слышала этот голос прежде. Оно говорило, когда оно сидело на нашей кровати, напротив моего мужа. Я не помню, чтобы я что-нибудь слышала в то время, но по какой-то причине, голос с диктофона немедленно напоминает мне об этом моменте.

Я чувствую себя совершенно несчастной, когда я думаю о том, что могла испытать моя дочь перед смертью.

С тех пор, как Рэйк разрушил мою жизнь, я больше не видела его, но я знаю, что он был в моей комнате, когда я спала. Я знаю это, и теперь я ужасно боюсь, что в одну ночь я могу проснуться и ощутить на себе его взгляд.

Молодое, красивое лицо…

Автор: yootooev

Spoiler

Как и в любой другой вечер, вот уже на протяжении нескольких лет, мы стояли с друзьями на своем излюбленном месте и потягивали холодное пиво. Вечер выдался прохладным, но пиво мы всегда брали только холодное, даже зимой. В темном дворе раздавались самые разнообразные звуки: лай собак, чья-то ругань, отвратительная попсовая песенка, приглушенная салоном автомобиля и многое, многое другое, что вы и сами можете услышать, выйдя вечером на балкон.
Уже изрядно подвыпивший Ден, заметно качаясь, рассказывал Теме секрет своего успеха у женщин. О каком успехе шла речь ни я, ни Тема не знали... Мы коротко переглядывались и, стараясь, чтобы перебравший друг не видел, посмеивались над ним. Меня тоже уже шатало, а каждый глоток отдавался мучительным рвотным позывом. Я заглянул в пакет. Пива оставалось порядочно. Задумчиво вытаскивая из волос псориазную чешуйку, я отошел в сторону справить нужду.
Стоя в одиночестве рядом с искореженным гаражом, я в миллионный раз задумался над этой нашей общей страстью. Как так? Росли в одном дворе, в одном классе учились, с Деном вместе поступали в универ, а с Темой сейчас коллеги. Теперь вот и спиваемся вместе. Не так, конечно, чтобы уж совсем спиваемся, но пьем мы почти каждый день. И что за черт? Почему я не могу остановиться?
Пьяным взглядом я обвел небосклон и попытался сосредоточить зрение на Полярной звезде. Если получилось, то еще не слишком пьян.
Не получилось...
Пока меня не было, парни едва не переругались.
- А ты? А?.. Сам что ли герой-любовник?- распалялся Ден, медленно подступая к Теме. Тот продолжал улыбаться, но назад не отходил.- Я... Я если говорю, так знаю, что говорю. И не надо тут намекать, что я мол...
- Да не намекал я ни на что,- шире улыбнулся Артем и взял новую бутылку.
- Намекал!- воскликнул Ден. Его боязнь попасться на вранье переросла в паранойю и выдавала его.- Думаешь, я вру? Думаешь так?- он порылся в карманах и достал телефон.- На, вот тебе...
- Ден, успокойся,- я примирительно хлопнул друга по плечу.- Давай лучше выпьем.
- Выпьем еще, успеем! Вот, Тема, записывай.
- Что это?
- Номер Юли,- в голосе Дена звучало торжество.- Позвони ей и спроси, если мне не веришь.
- Да ты дебил,- хохотнул Артем.
Я тоже засмеялся:
- Три часа ночи. Звонок на телефон. "Алло, Юля, здравствуйте! Меня зовут Артем. Скажите, а Ден Вас правда пёр?".
Мы вместе рассмеялись, но было заметно, что Денис по-прежнему немного сердит на Артема. Пьяным он часто бывает вспыльчив и несдержан. Привыкший уже к этому Артем, не обращал внимания на нападки товарища.
Я шумно вдохнул морозный воздух и закурил миллионную за вечер сигарету.
- Эй, вы поглядите-ка!- хмыкнул Артем.
Первым повернулся Ден.
- Что за дерьмо?
Я тоже обернулся и действительно увидел необычную картину. Из темноты на нас бежал человек в спортивных штанах и белой футболке. Лицо его разглядеть мне не удалось, я только обратил внимание, что он ниже меня на полголовы и совершенно лысый. Человек бежал так, будто завершал сорокакилометровый марафон и вот-вот готов был повалиться на землю. Время от времени он останавливался, хватался за бок, корчился от боли и глухо стонал. При этом он заливался таким отвратительно булькающим кашлем, что хотелось заткнуть уши. По пути к нам он останавливался трижды. Не добежав до нас метров двадцати, незнакомец свернул резко вправо и направился в сторону турников.
- Что за чудак?- усмехнулся Тема.
- Всякая хрень происходит,- отозвался Ден, снова поворачиваясь к нам.- Три часа ночи - час демона!
- Пошел ты.
Мы вновь заговорили на свои темы. Краем глаза я наблюдал за странным типом. Он уже вовсю занимался гимнастикой: махал руками, приседал, наклонялся, болтался на турнике, как переваренная сарделька. Он явно был одет не по погоде, спортивная одежда сидела на нем, как смокинг на свинье; все упражнения выполнялись неумело и коряво. Вообще незнакомец меньше всего походил на спортсмена. Создавалось впечатление, что спортом он занимался впервые.
Глядя на него, я впал в какой-то пьяный коматоз. Задумался. Курю две пачки в день, выпиваю по три-четыре литра за вечер. Задумался в сотый раз и в сотый же раз ужаснулся. Все курильщики боятся курить, алкаш идет за бутылкой, подавляя тревогу и страх, и наркоман в ужасе проклинает иглу. Но страх в данном случае бессилен, беспомощен. Это страх перед смертью, но смерть эта отсрочена; гарантированная и верная, но без даты и времени. Отложенная смерть.
Она ждет и меня. Еще пара-тройка лет и мой молодой еще организм перестанет справляться, начнет сдавать и проседать, как проколотая шина. Вот и сейчас по утрам я загибаюсь от несносных головных болей, а кашляю, должно быть, ничуть не лучше этого бедолаги.
- Странный он какой-то,- протянул я.
Парни отвлеклись от беседы и снова повернулись к незнакомцу. Секундой ранее он соскользнул с турника (подтянуться ему удалось лишь дважды) и теперь занимался приседаниями. Все это по-прежнему сопровождалось ужасным кашлем, всхлипываниями и стонами. Что он пытался реанимировать своими запоздалыми упражнениями?
- Дядя, тебе заняться нечем? Вали отсюда по добру, а?- Артем нахмурился и, повернувшись к нам, процедил сквозь зубы.- Заколебали психи всякие.
- Поздно "Боржоми" пить,- хохотнул Ден, обращаясь к незнакомцу.- Раньше о здоровье думать надо было! Сейчас уж печень не вернешь!
Мужичок прекратил упражнения и повернулся к нам. Мне не удалось толком разглядеть его лица. Я только отметил впалые глаза и щеки и выступающие, будто на костяной маске, скулы. Даже в темноте можно было понять, что выглядит он ужасно. Я бы даже сказал, критически хреново.
Он посмотрел на нас, с трудом переводя дыхание и раскачиваясь из стороны в сторону.
- Тебе не понятно что ли?- Тема нахмурился сильнее.- Отваливай отсюда, другие турники поищи.
Незнакомец что-то промычал, упал на колени и протяжно завыл. Только сейчас я понял, что все это время он заходился в рыданиях.
- Э, ты чего?- Ден двинулся в его сторону.
Артем остановил товарища.
- Да погоди ты! Делать что ли нечего?
- А вдруг случилось чего?- я сердито глянул на Тему.- Эпилепсия или припадок.
- Пьяная истерика,- хмыкнул юноша.- Бухать надо меньше.
- Сам-то!
Я решительно направился к незнакомцу. Тот уже завалился на бок и действительно заходился в истерике. По мере приближения мне открывались новые детали: распухшие, уродливые вены, язвы и нарывы на коротко стриженой голове; пальцы рук, танцующие в бешеном треморе.
- Эй, мужик! Ты чего?
Тот закричал громче и замотал головой из стороны в сторону. Я смог заметить отвратительные, гнилые осколки зубов во рту, обветренные губы, спекшиеся коросты на тощей шее. Не дойдя нескольких шагов, я чуть не полетел на землю, споткнувшись о торчащую из земли арматуру.
- Давай, поднимайся. Замерзнешь ведь,- я подошел к незнакомцу и помог ему встать. Слух коробило от его хриплого, посвистывающего дыхания!- Ну ты даешь. Иди домой проспись. Ты где живешь?
Он немного успокоился, медленно выпрямился и я, наконец, смог разглядеть его измученное, напуганное лицо. Я вздрогнул и отшатнулся назад. Плотно зажмурил глаза и потряс головой. Посмотрел снова. Нет, зрение меня не обманывало. Я нервно засмеялся и повернулся к парням:
- Эй, чуваки! Да это же...
Оцепенение. Чудо из дурной сказки на ночь, банальщина в истории ужасов и...
Я смотрел на него и не мог поверить глазам. Он медленно поднял руку и провел ладонью по моей щеке, по носу, лбу, по волосам. Его рука была холодной, жирной и липкой. Слезы струились из его обезумевших, поблекших глаз, а я, не в силах пошевелиться, стоял столбом и цеплялся за последнюю ниточку мыслей. Но мысли разом вышибло из головы, равно, как и воздух из легких.
- Ни есть... ни спать...- просипел он.- Дышать больно.
Я с трудом разобрал слова. Пьяный взгляд плыл, кружился, смазывал все вокруг, и только лицо незнакомца (незнакомца ли), лицо узника лагеря смерти недвижно замерло передо мной.
Лицо. Обезображенное, обескровленное, постаревшее... мое лицо.
- Ни есть, ни спать...
- Господи,- одними губами проговорил я. Ноги слабели, по спине побежали мурашки.- Боже.
Такое случается. Да, такое наверняка случается иногда. С нами, со всеми. Я пьян, очень пьян сегодня и вот...
- Дышать...
И тут я закричал. Закричал пронзительно и истошно, а он, тот, кто стоял напротив, вздрогнул, но руки так и не убрал. Меня тошнило, лицо и уши обдало жаром; удушающий страх пудовой гирей лег на сердце. Я кричал и не мог остановиться, а "тот я" все шептал и шептал своим мертвым голосом, но я уже не мог разобрать его слов.
Я попятился назад, зацепился штаниной все за ту же арматуру и навзничь повалился в промерзлую лужу.
- Э, тип, ты че творишь!
Дрожа всем телом от холода и ужаса, я пополз к друзьям. Ден первым подскочил ко мне. Он раз за разом повторял один и тот же вопрос, но я не слышал его за собственным криком. Тема бросился было на незнакомца, но тот взвыл, предчувствуя трепку, развернулся и кинулся наутек. Артем не стал преследовать его и вернулся к нам.
- Что такое? Что случилось?
Я сел и с ужасом уставился вслед убегавшему. Его спина еще некоторое время мелькала меж гаражей, но вскоре призрак из будущего окончательно растворился в ночи. И только его стоны и жалобный, нечеловеческий вой доносились из темноты, с другого конца района, все удаляясь.
- Дружище, ты в порядке?- Тема наклонился и похлопал меня по щекам.
- Не очень,- пробормотал я и с трудом поднялся на ноги.
- Кто был этот придурок?
Закурить так и не удалось. Я повернулся к друзьям и улыбнулся совершенно безумной улыбкой, не уняв при этом слез.
- Кто...
- Э, братан, да ты перебрал!
- Я пойду домой.
- Мы тебя проводим.
- Не... Не надо. Тоже идите домой.
- Твою мать, ты можешь толком объяснить, что случилось?
Не ответив, я побрел в сторону дома.
Всю ночь я, закутавшись в одеяло, просидел перед зеркалом и разглядывал собственное лицо.
Молодое, красивое лицо...

Возможно, но глядя на аву ощещение имено такое будто она всем своим видом показывает как ей нравится что на нее натянули колпах и прочую хрень ))

Вот полная история.

http://www.youtube.c...h?v=BGYyZ1Y16f0
 

Привет всем! Сегодня у нас в страшилках... нет ничего. Я хотел создать что-то типа "новогоднего репоста", но обнаружил, что дальше маньяков в костюме деда мороза  (кровь мясо и расчленёнка - прилагается) у юных пейсателей дело не пошло. Вам оно надо? Вот именно. Зато обнаружил одну слегка упоротую сказочку, которую сейчас и выложу.

Новогодняя сказка.

Spoiler

1.
Сергей сидел за компьютером и мучительно пытался сосредоточиться. Время приближалось к полуночи, а сюжет сказки никак не срастался. Назавтра, кровь из носа, всё должно быть написано и сдано редактору, чтобы в дни новогодних каникул детей, да и взрослых тоже, порадовали приключения сказочных персонажей.
- Ничего, днём отосплюсь, а завтра вечером - новогодний корпоратив, - думал с надеждой молодой писатель.
Главный Герой, из последних сил отбиваясь от настырного Серого Волка и ужасно хитрой нестандартно мыслящей Лисы, с трудом продирался сквозь дремучий лес к домику-резиденции Деда Мороза. Где-то впереди Баба Яга, энергично размахивая помелом, усердно заметала дорогу, чтобы заставить повернуть назад упрямого чужака. Однако Сергей, а он почти всегда отождествлял себя с одним из персонажей, упорно шёл к цели.
Но вот, наконец, за разлапистой елью показался небольшой сказочный дворец, живописно украшенный разнообразными ледяными фигурами и лепными снежными украшениями. Свисающие с крыши сосульки переливались всеми оттенками синего и голубого. На площадке перед входом стоял красавец-снеговик, гордо откинув в сторону руку, в которой поблескивала на солнце белая от инея метла. Едва переведя дыхание, наш герой спросил у привратника, дома ли хозяин. Но оказалось, что Дед Мороз был в разъездах - мало ли у него дел перед Новым Годом!
И тут случилось чудо. Вернее, не случилось - оно стояло на пороге утопающего в снегу лесного домика. Это была девушка - красавица из сказки. Сергей с удивлением и восторгом смотрел на свисавшую через плечо до пояса пышную соломенно-жёлтую косу, глаза цвета небесной лазури, чистый незамутнённый взгляд, белую, почти прозрачную кожу лица, и у него мурашки побежали по коже от восторга и преклонения перед красотой этого неземного создания.
Снегурочка, а это была именно она, подошла к нашему герою пружинящей неспешной походкой, взяла его за руку и повела в избушку. Сергей, как в тумане, шёл за ней, ощущая теплоту, нежную податливость её руки и не понимая, что произошло, почему мир вокруг него так изменился: серые зимние полутона куда-то исчезли, краски стали яркими, насыщенными, а небесное сказочное существо, за которым он шёл, - родным, недосягаемо-близким и желанным.
Неприхотливый топорно-лаковый быт лесного жилища не смутил юношу. И даже бокал вина, предложенный гостеприимной хозяйкой, не вернул его к реальности, а скорее наоборот, ещё больше погрузил в омут переживаний и неясных, неосознанных до конца надежд. При свете камина Снегурочка казалась ещё прекраснее. Было такое ощущение, будто тело её светилось в неровных отблесках огня. Приглушённо звучала медленная приятная музыка. Сергей коснулся руки красавицы, приглашая её на танец, а тихая неторопливая мелодия понесла их куда-то ввысь, разбивая все условности и преграды.
Чуть наклонившись, наш герой прикоснулся губами к нежно-розовой щеке девушки, и вдруг диссонансом в его ушах зазвучала знакомая, неприятная и даже немного противная мелодия. Он отшатнулся, что-то уронил на пол и... проснулся. Упавшая компьютерная мышь совсем не повредилась, будильник выводил трели - может быть хорошей, но ненавистной в этот утренний час мелодии. А сказка так и осталась недописанной…
Выпив кофе и немного придя в себя, Сергей с удвоенной энергией приступил к работе. После обеда всё было готово, он скинул текст на флешку и понёс в издательство.
2.
Говорят: как встретишь Новый Год, так его и проведёшь. Поэтому праздновать у нас начинают заранее, а кончают - две недели спустя встречей старого Нового Года, порядком устав от возлияний и набрав лишний, никому не нужный вес. Корпоратив, куда собирался идти Сергей, был стартом этого изнурительного марафона и состоялся за неделю до первого января.
У порога гостей встречали две Снегурочки в типичных для их сословия голубеньких лёгких шубках, нарумяненные и весёлые. Заметив удивлённый взгляд нашего героя, одна из них промолвила, картинно моргая накладными ресницами:
- Серёжа, если ты вдруг захочешь увидеть много красивых женщин, то почаще приходи на вечера.
Действительно, все девушки были - как на подбор. И каждая несла в себе какую-то особую, заранее продуманную изюминку. Сергей прошёл в глубину зала и сел в удобное, почти домашнее кресло. Общаться с сослуживцами не хотелось, и он рассматривал входивших в помещение последних запоздалых гостей.
Но вдруг молодой человек увидел нечто такое, что поразило его до глубины души. В зал вошла лёгкая, как мотылёк, незнакомая, но почему-то до боли близкая ему девушка. Непривычно-объёмная аккуратно заплетённая большая соломенная коса через плечо, до умопомрачения голубые глаза, бледно-розовая кожа лица... Красавица смотрела своим небесно-завораживающим взглядом на изумлённого, поднявшегося из кресла ей навстречу Сергея и улыбалась какой-то светлой, непосредственной, почти детской улыбкой.
Да, это была она - Снегурочка из сказки, приснившейся ему минувшей ночью. Сомнений быть не могло. Он помнил все детали того волшебного сна до мельчайших подробностей, и они, к величайшему изумлению нашего сказочника, совпадали с тем, что видели его удивлённые глаза. Это было невероятно, непостижимо, невозможно. Но это была реальность - сомнений быть не могло!
Сергей подошёл к Снегурочке, одетой в шикарное бальное платье, вывел её в центр зала, и они закружились в танце - свободно, грациозно и непринуждённо, привлекая внимание всех собравшихся и невольно срывая аплодисменты. Мелодия несла влюблённую пару сквозь пространство и время, и оба чувствовали неизъяснимое блаженство, разливавшееся по телу и согревавшее их души. Сказочник наклонился, будто в ушедшем сне, к любимой, ощутил запах духов, её нежного тела, но поцеловать не решился, безотчётно боясь проснуться…
Потом влюблённые сидели за столом, без слов понимая, чувствуя, осознавая, что они созданы друг для друга. А затем сбежали от разгулявшейся толпы, чтобы остаться вдвоём и взахлёб признаваться друг другу в своих чувствах.
Сидя за столиком в небольшой кафешке, Снегурочка рассказывала Сергею свою историю - довольно фантастическую, но отчасти всем давно знакомую. Как это ни странно звучит, но она, действительно, была внучкой Деда Мороза. Нет, не пожилого заштатного актёра с накладной бородой, одетого в красную шубу, а настоящего - живого волшебника, который приносит под Новый Год подарки детям, свято верящим в сказку, из которой он к ним пришёл.
3.
Обитатель Крайнего Севера, Мороз не всегда был седовласым старцем. Ещё в юности, добродушный и весёлый, он без ума влюбился в прекрасную бледнолицую красавицу Метель. Непоседливая, своенравная, почти всегда закутанная в ярко-белую шубу из блестящих в свете фонарей снежинок, Метелица вскружила голову своему поклоннику, заставляя его мучиться, не спать ночами, искать мимолётных свиданий, дарить возлюбленной чудесные, вырезанные из ледяных кристаллов цветы, а вслед за ними - горячие признания, способные растопить её холодное сердце.
Бурный роман двух сказочных чародеев всполошил весь Север. Горы снега поднимались ввысь над бескрайней ледяной пустыней, уносимые ветром вдаль. Лёд трещал от безумной любви Мороза, а люди, одеваясь в свои самые тёплые шубы, удивлённо спрашивали друг друга: «И зачем это Бог послал нам такую холодную вьюжную зиму?»
Как известно, от любви рождаются дети, а от любви волшебников - новые волшебники. Так появился на свет будущий любимец детей Санта-Клаус, маленький орущий комочек. Однако Метелица, оставив на произвол судьбы Санту, несчастное дитя своей любви, покружила немного вблизи жилища безутешного Мороза и улетела в дальние страны, так и не сумев обуздать свой ветреный, непоседливый вздорный характер. Думаю, она и по сей день горько сожалеет об этом: громко плачет, рыдает, воет от тоски, пролетая тёмными зимними вечерами над светлым и уютным, но недоступным ей обычным человеческим жильём, завидуя живущим в тепле людям и пугая их своим тоскливым протяжным воем.
Санта рос умным и послушным мальчиком. Отец Мороз научил его всему, что знал сам, передал сыну свой основательный хладнокровный характер и главное - умение творить добро людям. Но что могут сделать родители, когда в сердце молодого человека появляются первые проблески любви? Снежная Королева, тогда совсем ещё юная особа, прекрасная и холодная, будто первый зимний снег, завладела сердцем молодого волшебника. Что между ними было и как - о том знают стены ледяного дворца, и по сей день подпирающие небо в далёкой заснеженной Лапландии. Но прекрасным плодом этой любви стала Снегурочка, всем известная внучка Деда Мороза.
Однако следуя печальной семейной традиции, Санта не поладил с высокомерной красавицей, повелительницей северных снегов, и навсегда покинул величественный дворец Снежной Королевы, передав дочь на воспитание своему стареющему отцу. Так второй мужчина в сказочном роду Деда Мороза остался один, с грустью и восторгом вспоминая о своей первой и единственной любви. Дело в том, что у волшебников всё не как у людей. Не могут они изменить посетившему их настоящему чувству. Даже такому, которое давно ушло, утонуло, кануло в легендарную реку под названием Лета…
4.
Снегурочка замолчала, а Сергей, с трудом воспринимая всё происходящее как реальность, не отрываясь смотрел в ясные глаза своей прекрасной избранницы. Наконец спросил:
- Что же было дальше?
- Дальше? Дед вырастил меня среди людей. Но мать, пытаясь отомстить отцу, который оставил её когда-то, заколдовала мою неоднозначную сущность, сотворив ужасное заклинание. С тех пор каждый год яркое весеннее солнышко вместе с почерневшим тающим снегом неизбежно должно растопить и меня. И вместе с белыми облаками, растаяв и превратившись в одно из них, уносимая тёплым весенним ветром, я улетаю в далёкую Лапландию, в сказочный ледяной дворец моей холодной высокомерной матери Снежной Королевы. Всё лето я и добрый, любимый мой Дед Мороз проводим в тоске, и лишь глубокой холодной осенью он прилетает и забирает меня к себе - в свой бревенчатый лесной замок, в родные места, к милым моему сердцу людям.
- Да, грустная история, - вздохнул с прискорбием Сергей. - Но ведь можно, наверное, что-то сделать?
- Можно, дед говорил, что можно. Но очень трудно снять моё заклятие. Не каждому это по плечу.
- Скажи, что надо делать? Ради тебя я готов на любой подвиг! - вскочил с места Сергей, собираясь бежать в темноту ночи и сразиться с мифическими кровожадными чудовищами.
- Нет, - улыбнулась девушка, - успокойся и сядь на место. Чтобы я навсегда осталась с тобой, чтобы не улетела облачком пара в бездонное синее небо, ты должен совершить подвиг совсем иного рода. Но способен ли ты на него? Чтобы узнать это, нам надо хотя бы немного заглянуть в будущее. Я знаю одного Оракула, который сможет нам помочь.
Отказываясь чему-либо удивляться, не понимая до конца слов Снегурочки, Сказочник пошёл вслед за ней по заснеженным улицам вечернего города.
5.
Оракулом оказался небрежно одетый бледного вида худощавый молодой человек. Он сидел за столом в небольшой бедно обставленной квартирке и, задумавшись, глядя в пространство прямо перед собой, перебирал роскошные жемчужные чётки - видимо, единственную ценную вещь в этом жилище аскета с неустроенным бытом. Дверь была открыта, и молодые люди без помех вошли в комнату.
- Знаю, зачем вы пришли, - без предисловий заговорил Оракул. - Весь смысл в том, что вы - молодой ЧЕЛОВЕК!
Сделав ударение на последнем слове, он помолчал немного, затем продолжил, делая большие многозначительные паузы:
- Люди, в отличие от волшебников, редко остаются верными своим чувствам до конца… До конца своих дней, - уточнил провидец, внимательно посмотрев Сергею прямо в глаза. - Но я вижу, что вы можете стать исключением из общего правила… Сможете, если захотите… Человеческая жизнь изменчива, и, в отличие от животного, человек может сам изменить свою судьбу… В любую, самую неожиданную сторону.
Оракул ещё раз посмотрел в глаза Сергею, пытаясь своим пронзительным, сбрасывающим покровы взглядом до конца понять душу стоящего перед ним человека. Заговорил снова:
- Условий спасения Снегурочки всего два. Первое - в Новогоднюю ночь, пока бьют куранты, вы оба должны загадать по одному желанию… Желания эти должны совпасть. И если это случится, то заклятие, наложенное Снежной Королевой, будет снято… И ты, Снегурочка, не растаешь будущей весной и не улетишь от нас белым облаком… Но так будет только до тех пор, пока останется в силе второе, самое важное условие.
Молодые люди замерли, запоминая, впитывая в себя каждое слово предсказателя:
- Ты, Сергей, должен любить её всегда, до конца дней не изменяя своей избраннице не только делом, не только словом, но даже мысленно… Знай, как только ты разлюбишь Снегурочку, страшное заклятие снова вернётся. И она улетит от тебя, чтобы мучиться в ненавистном её сердцу холодном ледяном замке… И ты всегда будешь чувствовать себя предателем, изменником, убийцей вашей светлой любви… А совесть, этот бескомпромиссный судья, будет мучить тебя вечно…
6.
Новый Год они встречали вместе, большой весёлой компанией. Дед Мороз, этот затейник и всеобщий любимец, вручал призы и подарки, водил хороводы вокруг ёлки, шутил и смеялся. Но вот, наконец, под размеренный бой курантов и звон бокалов настало время загадывать желания. Шум голосов затих, все встали с мест. Лица собравшихся приняли серьёзное одухотворённое выражение. А когда отзвучал последний двенадцатый удар, бокалы, наконец, встретились над праздничным столом, своим мелодичным звоном знаменуя наступление Нового Года.
Под восторженные крики «ура», под шквал непрерывных поздравлений и тостов влюблённые вопросительно посмотрели в глаза друг другу и рассмеялись, понимая без слов, что их мысли, чувства, да и сами они с этого момента стали единым целым, что желания их не могли, просто не имели права не совпасть. Снегурочка отстранилась немного, посмотрела Сказочнику в глаза своим нежно-голубым взором и сказала чуть слышно:
- Не бойся, я не исчезну и не растаю, будто прошлогодний снег. Я всегда буду рядом с тобой. Я - твоя судьба.
Как хочется верить, что время не властно над высокими чувствами, что пройдут годы, десятилетия, а союз Сказочника и Снегурочки будет крепким и нерушимым, как крепка их нынешняя светлая, радостная молодая любовь. И если влюблённые сумеют выполнить второе условие, поставленное всевидящим Оракулом, то вполне вероятно, что волшебники примут Сергея в свою семью, и останется он вместе со Снегурочкой вечно молодым и бессмертным, как бессмертна на Земле Любовь, не знающая предательства и обмана.
Люди, а вы не хотите стать добрыми волшебниками, чтобы жить вечно? Ведь это не такое трудное дело, как иногда нам кажется. Просто надо всегда любить друг друга.

Ну и в бонус: вы действительно считаете, что дед мороз не может быть криповым?

Spoiler

И ещё...

Spoiler

По-моему парнише реально ссыкатно...

Spoiler

А это уже по ходу не дед мороз, а dead morose какой-то...

Spoiler

А к тем, кто в этом году читал много криппипасты дед мороз не придёт...

Spoiler

...надеюсь.

И на сегодня всё. С наступающим всех!

Привет всем!

Итак, я надеюсь, все всали, голова болит, но это ничего, для нового года это норма. Итак, сегодня я решил запостить новогодние страшилки. Благо дело, настроение у многих сменилось с новогоднего на похмельное. Итак, встречайте, свежее новогоднее мясо...

Новогодняя.

Spoiler

Вечер. Канун нового года. Солнце закатилось за горизонт ещё в 4 дня. Полярная ночь всегда нагоняла тоску, особенно во время сессии. Идти домой не хотелось, и я решил прогуляться по улицам. Тьма и безлюдность меня не пугали, северяне уже привыкли к такому распорядку, с ноября солнца мы не видим, да и люди стараются из домов не выходить.
Всё было однообразно, скучно и однообразно. Каждый день повторял себя в точности и до мелочей. Я шёл в задумчивости и не обращал внимания на окружающую меня тьму. Но подходя к своей пятиэтажке, что-то привлекло моё внимание, и я остановился. Я всматривался в окутанное темнотой здание и пытался понять, что в нём необычного, вроде всё хорошо, и свет во дворе горит, и тихо, но всё же что-то есть странное. И вдруг из одного из подъездов стали выходить люди и о чём-то оживлённо разговаривать. Я подошёл к соседям, и мне рассказали, что из квартиры на 2-ом этаже раздаются просто нечеловеческие детские крики. В этот момент и я услышал ужасный крик ребёнка, наполненный болью и отчаяньем, и понял, что Он вернулся.
В окнах квартиры, откуда доносились крики, была та же тьма, что и вокруг нас. Та же, но не такая же… тьма в окнах была живой, она шевелилась и заставляла шевелиться самые спрятанные страхи, она завораживала и пугала одновременно. Все стояли и ждали продолжения, мы знали, что помочь уже нельзя. Это была наша плата за проживание в заполярье. Дед Мороз забрал свою жертву и больше в этом году не придёт. Он всегда приходит под Новый Год и забирает одного ребёнка.
Когда всё закончилось в квартире везде была ледяная корка, даже на матери стоящей на коленях перед окном. Лицо бедной женщины навсегда сохранит гримасу ужаса. На кровати ребёнка была только лужа крови, от которой ещё шёл пар, да пара обглоданных костей…

На посошок.

Уже было, я в курсе.

Spoiler

На часах было 22.58. Мария занервничала: стол накрыт, все расставлено, а гостей всё нет и нет... Подвыпившие соседи гудели уже битый час, на улицах то и дело взрывалась китайская пиротехника, но ей было не до веселья. Одной, понимаете ли, совсем невозможно веселиться. Уже который раз набрала маринкин номер: недоступна и недоступна. А кто говорил, что они будут к десяти вечера? После Маринки набрала и всех остальных — тоже недоступны. Списав это на операторов связи, Мария открыла бутылку вина и налила себе бокал. Не успела она выпить и глотка, как зазвонили в дверь. Радостно улыбаясь, она открыла дверь своим гостям.

Начался обычный веселый шум и гам, который присущ русскому Новому году. Маше тут же подарили огромную красивую открытку, но прочитать поздравление не дали. Все уже были порядком подвыпивши, кроме водителя Алексея. Маринка уже успела поцапаться со своим мужем Николаем (для них это было привычным делом, и как только они живут вместе). Катя еле держала своего неугомонного мужа Михаила, который то и дело пытался поджечь из ниоткуда взявшийся бенгальский огонь.

Наконец, Марии удалось всех успокоить и усадить за стол. Она посмотрела на часы: 23.18. Первой подняла свой бокал: «Давайте уже поскорее старый год проводим, до нового сорок минут осталось». Тост был принят на ура, и скоро был сказан и второй, и третий, и четвертый. Не успели и оглянуться, как было уже 23.56. Сразу же резко начали искать пульт: все верещали про поздравление президента. Отговорив свою короткую речь, президент поднял бокал шампанского. На телевизоре появились куранты. Вся компания дружно подняла бокалы и начала скандировать: «С Новым годом!». Когда куранты пробили двенадцать раз, Мария кричала одна. Остальные с улыбкой на лице замолчали.

— Ребята, вы чего? — удивлённо спросила Мария.

После недолгого молчания ответил Николай:

— На посошок!

— На какой еще посошок? Ребята, вы что, Новый год же! — улыбнувшись, ответила Маша.

— На посошок! — вторили Николаю все остальные.

Мария изумлённо смотрела на своих друзей:

— Это что, розыгрыш какой-то?

— Знаешь, Машка, — сказал трезвый водитель Алексей. — Нам пора уже. Извини. Потому на посошок и пили.

— Да-да! Нам пора уже! — поддержали остальные.

Мария лишь удивлённо захлопала глазами. Подумала: «Сюрприз, что ли, какой-то приготовили?». Все пожелали ей счастья, удачи и любви в Новом году и удалились. Она ждала десять минут. Двадцать. Тридцать. Никто так и не вернулся. Взяв бутылку шампанского, Мария села на диван и стала её потихоньку распивать в компании с телевизором. Когда она допила ее, на глазах выступили слёзы; «За что они меня...так?».

Вдруг зазвонил телефон. Она улыбнулась: все-таки меня не бросили. Но нет, на экранчике высветилось: «Аня».

— Алло?

— Машка! Это просто кошмар какой-то! До тебя уже второй час дозвониться не могу! Ты почему мне не позвонила и не сказала?

— Что позвонила? Что сказала? — изумлённо спросила Мария.

— Ты что, с ума сошла?! Нет больше ни Марины, ни Коли, ни Кати, ни Миши, ни Леши!

— Как нет? Они от меня полчаса назад ушли...

В трубке начали плакать.

— Маш, что с тобой? Зачем издеваешься? Они же в двадцать минут двенадцатого разбились, машину в кювет кинуло, загорелась, никого спасти не смогли... А ты говоришь... — захлебнувшись рыданиями, Аня бросила трубку.

Ничего не понимающая Маша отправилась на кухню за бутылкой водки и, проходя по коридору, она заметила на столике открытку. Ах да, ей же так и не дали её прочитать. Теперь ей это удалось. Закрыв открытку, на ватных ногах она прошла на кухню, налила себе рюмку и тут же её выпила. В открытке, кроме банального напечатанного поздравления, значилось:

«Извини, что так получилось, это не наша вина. Но не волнуйся. Скоро увидимся, ведь ты забыла закрыть дверь. С Новым годом!».

Около входной двери послышались какие то странные звуки, одновременно похожие и непохожие на звук шагов в привычном понимании. Это было больше похоже на шаги сломанного манекена. Дверь открылась. В квартиру проник запах паленого мяса. Маша отвернулась от двери, наполнила рюмку. «Шаги» приближались. Маша закрыла глаза и подняла рюмку.

«Шаги» остановились у неё за спиной.

— На посошок! — одними лишь губами успела прошептать она.

КОГДА ЧАСЫ ДВЕНАДЦАТЬ БЬЮТ
Автор: Николай Айнмиллер.

Вот тут уже чистой воды мясо.

Spoiler

- Дима , Диииим , Дииииима. Ты уже включил гирлянды ?
- Я тебя слышу , включил .

31 декабря. Солнечный, зимний день. Вокруг слепленные снеговики, наряженные елки, Дед Морозы , эльфы, оленята, маленькие детишки, играющие в сугробах и кидающие друг в друга комки со снегом.Совсем скоро к нам в дом приедут гости. Все вместе накрываем стол, вкусные блюда, уже так хочется попробовать на вкус. Постоянные звонки друг-другу с поздравлениями о наступающем новом годе. Разве это не самое лучшее ощущение - праздничное настроение? Вот уже слышно, как кто-то открывает шампанское с громким выстрелом вылетающий из бутылки пробки. Время начинает идти все быстрее и быстрее, так что мы даже не заметили, как на улице уже стемнело и время на настенных часах показывало 22:00. К забору нашего дома уже подъезжают друзья, поэтому мы зажгли бенгальские огни и встретили их у порога. Заходят, встречаем, радуемся, обнимаемся, дарим друг-другу новогодние подарки, мне уже не терпеться открыть коробку с салютами и запустить их в небо.Время поджимает потому что, часы вот-вот пробьют двенадцать и наступит новый 2014 год.Эх, сколько радости, волнения и эмоций.! Я искрюсь счастьем, словно снова очутилась в пятилетнем возрасте, когда новый год всякому представляется сказкой.Слышу как кто то стучится в дверь. Подхожу, открываю . Вижу, стоит Дед Мороз с огромным красным мешком, держа его у себя за спиной .

- Извините, ааа, вы к кому ?

- К вам !!!

- Эээм, простите, но мы не заказывали Деда Мороза .

- Я знаю, знаю. Но так получилось, что моя машина сломалась и я уже никак не успеваю на свой праздник.Вы не могли бы меня впустить в ваш милый дом дождаться рассвета, а то до города еще 20 километров идти по заснеженным дорогам.

- Мммм не знаю, думаю мой парень будет против этого. Просто, это его дом. Гостей уже много, поэтому места нет, извините.

После своего высказывания резко закрываю дверь. Нога незнакомца просачивается и упирается в дверной проем.

- Милая дама, пустите меня, я правда не буду вам мешать !!!

- Уходите, или мне придется вызвать охрану.

- Но вы даже не знаете, какой сюрприз я для вас приготовил ...

- Мне все равно, лучше придите в следующем году.

- Хорошо, я уйду, но учти, грязная ***, вы все не доживете и до утра, а я лишь буду насмехаться над вами, когда вы будите молить о пощаде.

- Уходите !!!

Странный незнакомец начал не спеша отходить от нашего дома, подмигнув мне своим правым, морщинистым глазом. Блин, вот чекнутый . Захлопнула дверь и закрыла его на всякий случай на ключ, после чего вернулась в гостиную комнату.

- Юль, кто там был ?

- Да придурок какой то, видать ошибся очередной дверью .

- Ясно, ну пошлите все к столу, время уже 23:45 .

Подходим к столу, поднимаем бокалы с шампанским, каждый из нас говорит какой-нибудь тост в честь вот-вот наступившего нового года. Атмосфера позитивная,у всех радостные лица, все просто прекрасно.Включаем телевизор, где по всем каналам президент начинает поздравлять страну...

***

Часы начали бить по курантам двенадцать часов, ну наконец то, начинаем веселится, делаем звук громче на музыкальном центре , включаем новогодние треки, фотографируемся и снова звоним всем подряд, поздравляем с наступившим 2014 годом.
Тук-тук-тук, стук в дверь. Открываем, никого. Хм, странно. Может показалось ? Тук-тук-тук , да кто это черт его побери. Открываем, никого.

- Что это за грохот ? Вы слышите ?

- Слышим, кажется кто то ходит по крыши дома !

Из камина падает запечатанная коробка. С интригой начинаем подходить короткими шагами к " новогоднему подарку ".

- Эээй, отойдите все, дайте я взгляну, что там...

- О черт Стас, плохая идея, может не стоит ее открывать ?

- Тааак, что там у нас...

Открыли коробку, раздается взрыв !

- Ооо черт, МОИ глаза , О БОЖЕ , как же больно, мои глазааа!!!!!

Очнулась через пару минут, посмотрела вокруг, выбитые стекла, дверь вылетела из комнаты будто ее там и не было, половина ребят лежат в крови без сознания. Стас начиная проклинать все вокруг держится двумя ладонями за истекающие кровью глаза. Кто-то из ребят начинает звонить в скорую.

***
Через выбитое окно влезает незнакомец которого я не впустила в наш дом. Все вокруг не понимают, что происходит ? Он достал из мешка тесак, поднял с пола Гришу и начинал резать ему горло. Вижу с пола начинает вставать Виктор, но он ударил его 3 раза головой об стену и отрезал ему челюсть. С кухни к выходу начинает бежать Лера, не дав ей добежать до двери он швырнул в нее свой тесак и попал прямо в затылок. Стас начал ползти в направление окна, но он лишь дополз до его ноги, с веселой насмешкой незнакомец достал из мешка секиру и начал отрезать Стасу по одному пальцу на руках за тем с размаха ударил его в области таза и разрубил его на пополам. В углу дальней комнаты сидит Дима и махает мне рукой, ползу к нему, незнакомец не видит где я. Доползла до Димы, начинаем пробираться к дальней двери. Открываем заднюю дверь, никого. Со всех ног начинаем бежать к машине, вот уже добрались до нашего авто, незнакомец увидел нас в окно, достал из мешка дробовик и сделал три выстрела в нашу сторону, попадает Диме в ногу.

- О *** ублюдок, он попал в меня, Юля беги...

По щекам покатились слезы, бегу в сторону леса, пробежала больше 5 километров. вижу стоит дом. Дом был весь украшен в новогоднем облике. Подбегаю к нему, стучусь в дверь, открывает мужчина с морщинистым лицом. Стою у порога, вся дрожу и пытаюсь объяснить, что произошло в нашем доме. Мужчина был приветлив , впустил в дом, налил горячего чаю, в доме не громко на граммофоне играла песня "Merry Christmas – Jingle Bells". Попросил оставаться на своем месте, отошел в дальнюю комнату. Сижу жду, никого нет. Решила вызвать полицию, подошла к телефону, оборачиваюсь. Стоит человек который впустил меня в свой дом в костюме Деда Мороза держа в руках бензопилу.

- Заметь детка, я впустил тебя в свой дом...

Дед Мороз убийца.

Этот боянчик уже в какой-то желтухе засветился. 

Spoiler

Близился канун Нового Года,а т.к. жители зарабатывали не много,копили деньги на праздничный вечер для детей в течении нескольких месяцев.И вот - 31 декабря,всё хорошо,родители радуются.Заказали они Деда Мороза,он приехал.Все происходило в актовом зале городской школы.Родители наблюдали за счастливыми лицами детей.И настал черёд конкурсов,все было хорошо,Дед Мороз сказал выйти родителям из зала,чтоб их дети поменялись костюмами и родители должны были разыскать своего ребёнка.Когда они провели более 25-ти минут в коридоре начали паниковать,зашли и не увидели никого,думали очередной розыгрыш.Прошло пол часа и начался слышаться крик матерей и плачь отцов.
Директору позвонил Дед Мороз и сказал что не смог приехать из-за бурана. После были найдены останки детей и их одежда,некоторых так и не нашли...

Снеговик.

История с 4store.ru (этого сайта в шапке нет, поэтому и указал).

Spoiler

Снеговик появился возле моего дома за две недели до нового года. Именно появился, я не шучу, ну в самом деле, не могли же какие-то припозднившиеся гуляки слепить его посреди ночи буквально за полчаса и бесследно, а главное, бесшумно исчезнуть.
В других обстоятельствах я бы даже не обратил на это внимания, но нервы в тот момент были на пределе. До праздников оставалось всего ничего, а денег на подарки было не густо. Девушка ещё летом выбила из меня обещание подарить ей новый ноутбук, а родители активно намекали на здоровый образ жизни, вести который им мешает только отсутствие приличной соковыжималки. В конце-концов я принял стратегическое решение взяться за срочные заказы по техническим переводам. Заказы мне присылали ближе к вечеру и времени на выполнение давали буквально до утра. Официальную работу тоже никто не отменял и к тому времени, как появился снеговик, я уже испытывал на себе все симптомы хронического недосыпа и не на шутку развил в себе полезные скилы сна в маршрутках, автобусах и метро.
От того, чтобы вырубиться прямо за компом, меня спасали только кофе и сигареты. В конце-концов я завел привычку несколько раз в час бегать курить на балкон, чтобы хоть немного прийти в себя на холоде. В один из таких перекуров я и увидел снеговика. Я готов был поклясться, что в прошлый раз его не было. На часах было три часа ночи и если бы какая-то весёлая компания забрела в наш двор, со своего второго этажа я бы точно это услышал. Более того, снег вокруг снеговика был абсолютно чистый, без признаков каких либо следов.
И он смотрел прямо на меня.
Не знаю почему, но я почувствовал себя очень неуютно. Как будто кто-то действительно сверлит меня ледяным взглядом. Очень хотелось отвернуться, да что там, закрыть за собой балконную дверь и для надёжности задернуть все шторы. Рациональная часть меня не желала отступать перед примитивной поделкой из снега, поэтому на зло всему человечеству я уставился на снеговика.
Снеговик как снеговик – непропорционально короткие руки-ветки, нос морковкой, на голосе перевернутое ведёрко от попкорна. Разве что глаза у него были довольно странные, как будто из темного стекла. Свет фонарей то и дело отражался в них яркими бликами.
Я со злостью затушил окурок и вернулся к работе, понадеявшись, что завтра уродца сравняют с землёй соседские детишки. Однако, на балкон я в ту ночь больше не выходил.
Дальше дни потянулись своим чередом – работа в офисе, работа дома, сон урывками. Я даже привык к дурацкому снеговику, который так и остался стоять, нетронутый местными детишками, они как будто сторонились его. А когда до нового года остались считанные дни, что-то изменилось. Сначала я не мог понять что именно, но однажды ночью меня осенило – снеговик стал ближе. Я точно помнил, что когда я увидел его в первый раз, он стоял возле детской площадки, а сейчас торчал под клёном метрах в двух от неё. Но это же бред – кто стал бы двигать снеговика? Однако навязчивая мысль вцепилась в меня как репей. Я постарался как следует запомнить место, где тогда стоял снеговик и каждый раз, выходя на балкон, сопоставлял свои наблюдения с реальностью. В конце-концов мне пришлось признать, что он действительно перемещается. За ночь он преодолел около метра. Неужели это соседи так странно подшучивают друг над другом? Себя из потенциальных объектов этих шуток я исключил сразу же. Во-первых потому что жил в этом доме сравнительно недавно, а во-вторых потому, что так и не успел ни с кем достаточно познакомиться даже для того, чтобы просто кивать при встрече.
Но я явно поторопился с выводами. В ночь с 30 на 31 декабря, где-то около полуночи, я вышел на свой первый ритуальный перекур и тут же встретился взглядом со снеговиком. Он стоял прямо под моим балконом, а рука-ветка указывала точно на меня. За снеговиком угадывался четкий прямой слег, как будто что-то волочили по снегу. Я с трудом сохранил видимость спокойствия. Ведь если объектом шуточек стал именно я, то наверняка сами шутники находятся где-то поблизости и наблюдают за мной. Я спокойно докурил и ушел в комнату, приложив немалые усилия для того, чтобы не оборачиваться.
Следующие несколько часов я старательно боролся с желанием сходить на балкон и посмотреть, чем же всё это закончится. Хотя развязка наверняка предполагалась самая предсказуемая – скорее всего меня должны были встретить полное отсутствие снеговика и зловеще приоткрытая дверь в подъезд. Так оно и случилось. Когда любопытство наконец победило, о снеговике напоминало только валявшееся внизу ведро от попкорна, служившее ему шляпой. Признаться, я был немного разочарован.
Потом я вернулся к работе и прилежно переводил инструкцию для микроволновки до тех пор, пока не почувствовал, что ужасно замерз. Я проверил все окна и отправился на кухню, чтобы сделать себе чаю.
Внезапно лампочка под потолком несколько раз мигнула, как будто собиралась перегореть. Я поёжился. Не столько от неожиданности, столько от того, что в квартире стало ужасающе, ненормально холодно. Дыхание вырывалось из моего рта облачками пара. Лампочка снова погасла и квартира на несколько секунд погрузилась в темноту. Этих секунд мне вполне хватило для того, чтобы услышать, как скрипнула входная дверь. Входная дверь, которую я запер на замок и цепочку, вернувшись домой. Когда свет снова загорелся, в дверном проёме стоял снеговик.
Теперь на его карикатурном лице помимо стеклянных глаз и морковки появился рот. Глубокое отверстие, утыканное ледяным иглами. Пасть снеговика растянулась в подобии ухмылки и он медленно двинулся ко мне. Руки-ветки извивались и больше напоминал щупальца. Отступать было некуда, я вжался в стену и с ужасом взирал на приближающееся чудовище, не в силах поверить, что всё происходит на самом деле. Такого просто не могло быть. Снеговик быстро преодолел разделяющее нас расстояние и попытался вцепиться в мою руку. К счастью из ступора меня вывел щелчок вскипевшего электрочайника. Машинально я схватил чайник и выплеснул на снеговика всё его содержимое.
Раздался жуткий визг и снеговик начал очень быстро таять. Скоро от него осталась только мутная лужа и несколько осколков черного стекла. Странно, но температура воздуха сразу пришла в норму, а я почувствовал резкую боль в предплечье. Снеговику всё-таки удалось зацепить меня, я как мог перемотал полотенцем глубокую царапину и вырубился прямо там же, на кухне.

Я пришел в себя в только на следующий день. О праздновании нового года не могло быть и речи, сил у меня хватило только на то, чтобы убрать осколки и вытереть лужи на полу. Никаких следов снеговика обнаружить на удалось – дверь была заперта, вода на полу явно была из валявшегося тут же чайника, а порезался я скорее всего осколком собственной чашки. Неужели это всё последствия недосыпа? Додумать мне не удалось, потому что на меня навалилась жуткая усталость и следующие две недели я провалялся с жуткой простудой – последствием частых курений на балконе.
С тех пор прошел почти год. Все события прошлого декабря я списал на перенапряжение и пообещал себя впредь спять хотя бы 6 часов в сутки. Но с тех пор как выпал снег выполнять свой зарок мне становится всё сложнее. Нет, не из-за работы. У меня в квартире ужасно жарко, я буквально обливаюсь потом и не могу сомкнуть глаз. Распахнутые настежь окна уже не помогают, и если днём я ещё могу как-то концентрироваться, то ночами я только и делаю, что представляю себе лед и бескрайние снежные равнины. Несколько дней назад я не выдержал и вышел на улицу. Светила луна, снег искрился под светом редких фонарей. Было наверное около трёх часов ночи, окна в окрестных многоэтажек были темны. Я шел, наслаждаясь прохладой, пока не оказался перед домом, где на третьем этаже горел свет. Там я остановился и просто стоял несколько часов, пока свет не погасили.
Следующей ночью я снова пошел к тому дому. Мне удалось разглядеть молодую женщину, даже девушку, сидящую за компьютером. Она, кажется, чему-то улыбалась. А я не мог оторвать взгляд от её окон.
Однажды она, кажется, что-то почувствовала, потому что распахнула окно и выглянула наружу, но я стоял в тени и остался незамеченным. Следующим вечером я увидел как она наряжает ёлку. Как загипнотизированный я стоял во дворе, не смея даже пошевелиться. Снег падал и падал, к утру оказалось, что он почти полностью покрыл меня, а я даже не заметил. Я с трудом заставил двигаться онемевшие конечности и побрёл домой.
Я не знаю, что со мной происходит и ничего не могу с собой поделать. Каждый вечер я даю себе обещание никуда не ходить, спокойно смотреть телевизор или читать книгу, позвонить своей девушке, с которой не разговаривал уже неделю, но едва на город опускается ночь, меня охватывает непреодолимое желание пойти в тот двор и стоять, глядя на освещенные окна третьего этажа, постепенно пробираясь всё ближе и ближе. Всё чаще я ловлю себя на мысли, что мне вообще не нужно возвращаться домой. Там меня ждёт только удушающая жара и надоедливые звонки с работы.
Надеюсь это кто-нибудь прочтёт и объяснить, что происходит. Этому же должно быть какое-то логическое объяснение.
А сейчас мне нужно идти. Нужно. Я должен.
До нового года остались две недели.

Привет всем!

Лизонька
Автор: Дима Титов

Spoiler

Время 23:16.
За столом в зале обычной трехкомнатной квартире, сидит семья. Мать, отец, бабушка, младшая дочь Лизонька и я, меня зовут Олег, я старший брат Лизы. Мама Лизы для меня приходилась мачехой, отец сошелся с ней, когда мне было 5 лет. Сейчас мне 18.
Гробовая тишина. На столе пустые тарелки и приборы. Работает оставленный без внимания телевизор. Освещение в комнате не очень, от этого темновато, но света достаточно, что бы было видно, как, черные, с жирными выступающими сосудами, глаза Лизоньки поочередно смотрят на каждого члена своей семьи. Она следит, что бы каждый играл свою роль, иначе ей станет не интересно. Слегка уловима дрожь в теле ее матери, которая дольше всех испытывает этот ужас, начавшийся неделю назад, когда Лиза не пришла из школы домой, но, спустя три дня, в два часа ночи позвонила в дверь. Не совсем она. Скорее то, что завладело ее телом. Это все так же моя маленькая сестренка, со светлыми волосами и румяными щечками. Но лишь глаза выдают ее и, иногда, когда она размыкала губы, кривые гнилые желтые зубы, местами сколотые, тоже отдаленно напоминающие человеческие. С этого момента вся наша семья – были игрушками. Когда она не спала – она играла, а кто не подчинялся, тот умирал в страшных мучениях на глазах у остальных. Что и случилось с нашим дедушкой, который не смог совладать с собой и начал, читая «Отче наш», креститься. Поставив на плиту таз, Лизонька притащила на кухню своего дедушку и сунула головой в кипящую воду. Как он не сопротивлялся, но выбраться из лап монстра, с виду напоминающего его родную внучку, шансов у него не было.
Убрать изуродованное тело с кухни нам она не разрешала, поэтому приходилось постоянно ощущать зловоние разлагающегося тела. Лизонька приоткрыла рот и еле слышно произнесла: «Мама». Мачеха вздрогнула от ужаса, пронзившего все ее тело, и посмотрела на дочь. Та взглядом указала на чайник, стоящий в центре стола и ее мама послушно встала и, трясущимися руками, стала наливать чай в наши чашки. Закончив - села на свое место. Все принялись не спеша пить чай. За неделю мы все поняли, что надо делать. Мы были как куклы, в руках непослушного ребенка. «Что на десерт?» - спросила Лизонька, все также смотря на маму глазами, полными смерти и бесчеловечности. Мачеху затрясло еще сильнее. Она вспомнила, что последний кусок торта скормила дочери еще два дня назад. Она так же вспомнила, что вчера, когда Лиза задала тот же вопрос, и она ответила отрицательно, то лишилась части собственной плоти левой ноги, которую маленький монстр вырвал своими зубами и съел, запивая чаем. Взглянув на забинтованную кровоточащую рану, ее мать еле слышно произнесла: «М-м-милая…у нас сладкого.. н-н-ничего нет… давай мама сходит в магазин и что-то купит?» - в надежде, что дочь выпустит ее на улицу и даст возможность сбежать. «Мама, ты же знаешь правила, - монотонным голосом сказала Лизонька, – мы не выходим на улицу. А по поводу сладкого… говоришь ничего нет?» Лиза распахнула рот в широкой улыбке, обнажив свои безобразные зубы, облизнула губы языком и посмотрела на меня. Все члены семьи опустили глаза. Они поняли, что сейчас произойдет нечто ужасное, но сделать хоть что-то никто не осмелился. Лизонька спрыгнула со стула и, напевая какую-то детскую песенку, начала медленно шагать в мою сторону. По моим щекам текли слезы, но я не издавал, ни звука, лишь зажмурил глаза, в ожидании неизбежного. Я почувствовал дыхание в нескольких сантиметрах от своего лица, а вместе с этим и жуткую вонь. «Н-н-не надо, умоляю тебя!!!» - выдавил я сквозь невообразимый страх. «ЧТОООО!!!!!!» - не человеческим голосом заорала Лиза и мощным ударом сшибла меня со стула. Я ударился головой о батарею и сделал вид, что потерял сознание, сам продолжая смотреть на происходящее сквозь щелку закрытых глаз. Гнев моей сестры резко сменился милым детским умилением. Она поднесла руку ко рту и, хихикая, сказала: «Упс… какая же я неуклюжая. Теперь придется ждать, пока он очнется, ведь поочередно ломать его хрупкие косточки намного приятней, зная, что он тоже наслаждается этим!». Но тут ее взор резко пал на то место, где еще несколько секунд назад сидела бабуля. Стул был пустым и из коридора донесся скребущий звук ключа, который бабуля пыталась запихать в дверную скважину. Лиза побежала в коридор и пропала из нашего поля зрения. Дальше последовали умоляющие крики бабули, затем ее дикие вопли и звук рвущейся плоти. Отец взял жену за руку и сочувствующим взглядом посмотрел на нее, но успел выдернуть руку, когда Лизонька вернулась, вся перепачканная в крови. Особенно кровавый был рот, которым она, видимо, и рвала бабулю на части. В комнате раздался запах железа. «Ну что, давайте дальше чай пить?» - спросила она и, довольная, плюхнулась на стул.
По собственной неосторожности завозился. Мама Лизы и отец, как мне кажется, мысленно молились, что бы дочь, насытившаяся бабушкой, потеряла ко мне интерес и оставила жить. Но нет. «А-а-а-а… наконец-то!» - довольным голосом сказала Лиза и, отставив чашку чая, вновь спрыгнула со своего стула. «Видишь ли, дорогой братик. Моя мама, мерзкая с***, не оставила ничего сладкого для твоей любимой сестренке. Так что придется как-то меня, теперь, утешать. А нет ничего приятнее треска ломающихся костей. Вопли боли только приветствуются, так что не стесняйся!» - сказала она и рассмеялась в полный голос. Смысла претворяться без сознания больше не было, я открыл глаза и посмотрел прямо на нее… но вдруг из неоткуда пришло, казалось бы, спасение. Раздался звонок в дверь. «Эй! Есть, кто живой?» послышалось из-за стены. Соседи услышали крики умирающей бабули, и пришли поинтересоваться, все ли в порядки. Мачеха взглянула на отца. В ее глаза блеснул лучик надежды. Надежды, что этот кошмар может закончиться. Надежды, что мы останемся жить.
Лиза недовольно посмотрела в сторону входной двери, точнее, в сторону темного коридора, откуда доносился звук звонка и, также, лежала разбросанная на полу бабуля. «Ты знаешь, что делать» - без какой либо интонации произнесла она, взглянув на отца. Он покорно встал, зашел темный коридор, схватил куски тела бабушки и оттащил их на кухню. Затем двинулся по направлению к входной двери, но Лиза окликнула его. Посмотрев на нее, он увидел, что дочь, своей маленькой ручонкой, держит маму за нижнюю челюсть, сжимая так сильно, что она еле держится, что бы, не заорать. «Без глупостей, пап» - сказала дочь. Отец одобрительно кивнул и пошел к двери. Я, все так же продолжая лежать у батареи, обратил внимание на кухонный нож, который лежал на шкафу. Его положила туда еще утром Лиза, им она игралась с нашей собакой Ричардом, порезанное тело которого, теперь, лежало в ванной комнате. Разговор отца с соседями был слышен отрывками. «Да нет, все в порядке… это? Нет, это не кровь, обляпался, крашу трубы… спасибо, у нас все хорошо». Далее все затихло, но не было слышно звука закрывающейся двери. Мачеха, широкими глазами, полными ужаса, смотрела на Лизу, которая держала ее за нижнюю челюсть, и, сжимала все сильнее и сильнее. Было понятно, что неведение, что там происходит, у входной двери, нервировало «ребенка». «Па-а-а-а-а-ап!», - крикнула она, – «ПА-А-А-А-А-А-А-А-АП!!!!». Сил терпеть эту боль у мамы, уже не было, но она знала, что если закричит, то погибнет в этот же момент. Я медленно, бесшумно перемещался в сторону, забытого Лизой, кухонного ножа. Вдруг в дверном проеме (в комнату, где мы находились) появился силуэт отца. Лиза отпустила маму и, молча, смотрела на него. Отец сделал шаг по направлению к ней и вышел из тени. Лицо у него было бледное. Он виновато посмотрел на свою жену. Стало все понятно, что отец упустил единственный шанс и сделал все так, как требовало чудовище. «В чем дело, папочка?», - с недоверием спросила Лиза. Отец молчал. «Папа, я спрашиваю тебя, В ЧЕМ ДЕЛО!?!?!?», - перейдя на крик, повторила она. От этого отца и мать Лизы передернуло. Я понял, что если сейчас же не сделаю то, что задумал, то мы так и сгнием здесь заживо, в этой чертовой квартире, или будем разорваны на части, подобно нашей бабуле, нервы которой попросту сдали. Сжав свои маленькие кулачки, «ребенок», оказавшись ко мне спиной, начал движение к отцу, который, видимо, не мог уже больше продолжать играть в эти игры и просто стоял и плакал. Я закрыл глаза, мысленно произнес что-то типа «будь ты проклята» и, поднявшись на ноги, на пределе своих возможностей, схватил нож и с криком вонзил его в шею своей сестре. В этот самый момент в комнате погас свет, и мрак заполонил собой все пространство. Стало так тихо, что я слышал свое дыхание. Я попятился назад, отпустив рукоятку ножа, и услышал звук падения маленького тела. Простояв так секунд, как мне казалось, 20 я понял, что эта темнота давит на меня и выносить дальше, это сил нет. «Папа?», - спросил я, но в ответ ничего не услышал. На ощупь по стенке я добрался до выхода из комнаты и проследовал на кухню, где чуть не упал, споткнувшись о месиво тел дедули и бабули. Запах гниющего тела на кухне был столь резок, что чуть не стошнило. Из шкафа достал свечку и, чиркнув спичку, зажег ее. Неровный переливающийся свет стал освещать мое движение по направлению к залу. Проходя мимо входной двери, я обнаружил, что она была нараспашку. Единственное что не дало мне сбежать - это понимание того, что в соседней комнате мои родные, которых я так хочу спасти. Сделав несколько шагов, я очутился у входа в зал, и тут же обнаружил тело своего отца, которое лежало прямо у моих ног. Оно было неестественной формы, больше напоминало мешок из кожи, набитый вперемешку мясом и переломанными костями. Я стоял и смотрел на него, оцепеневший от осознания, что самое страшное еще не закончилось. Я так и стоял бы еще долго, если бы мое внимание не привлек звук какой-то возни в дальнем углу комнаты. Я поднял глаза. Вытянул руку, в которой была свеча, таявшая горячим воском на меня, и увидел, рефлекторно трясущиеся ноги мачехи, лежащей на полу. На ней сидело существо, все так же напоминающее мою сестру, но ноги и руки были выгнуты как-то не по человечески. По пучкам волос на ее платье и рядом, я понял, что они выпадают. Ногти выглядели как когти животного. Она сидел спиной ко мне и, в прямом смысле этого слова, грызла лицо моей бедной мачехи, быстро-быстро тряся головой, как голодная собака, грызущая кость. Я попятился назад и задел, плечом, дверь в комнату, которая издала не громкий, но все же, скрип. Лизонька, резко вздрогнув, замерла. Я стоял и смотрел ей в спину, понимая, что она знает о моем присутствии. Медленно она повернула голову, посмотрев на меня. Улыбнулась. «Братик…», - уже совсем не человеческим голосом начала она, – «… ну что же ты, заходи, будем дальше играть». Лиза улыбалась в полный рот и с ее зубов струей стекала кровь.
Я бросил свечу в ее сторону и бросился прочь из квартиры. Хорошо, что в подъезде был свет. Я добежал до первого этажа, мне казалось, что чудовище преследует меня. Выбежав из подъезда я, в домашних штанах и майке, бежал прочь от своей девятиэтажки. Оказавшись уже на приличном расстоянии, я заметил сидевших, во дворе за столиком, местных ребят. «Бегите! Она и вас сожрет!» - кричал я им, охваченный ужасом. В ответ услышал дикий ржач, и в меня полетела пивная бутылка. Я посмотрел на свое окно, где целую неделю мы были узниками чудовища, поселившегося в теле ребенка. В окне зала, где все происходило, я увидел силуэт Лизоньки. Она стояла ногами на подоконнике и махала мне рукой. В паническом ужасе я вновь дался бегству. Бежал всю ночь подальше от этого адского места. Потом попал в отделение полиции. Рассказал все им. Было разбирательство. Суд. Меня судили за жестокое убийство собственной семьи. Найдены тела отца, мачехи, бабушки, дедушки. Тело сестры Лизы не найдено, согласно рапорту. Сейчас я нахожусь в психбольнице, куда меня пожизненно отправили, после всех судов и разбирательств. Я сижу в своей палате. Каждый день мне колют, какие-то препараты, от которых я не могу даже ровно стоять. И я пишу свою историю. Сейчас время посещений, но меня некому навещать. И вот я слышу знакомый голос. Это голос моей сводной сестры Лизы. «Здравствуйте, я пришла навестить своего братика, его зовут Олег».

СТАНЦИЯ МЕТРО.

Spoiler

Эта история реальная, взятая из событий 2006 года в Японии...
Станция метро - это страшная история о девушке, которая проспала в метро свою остановку.
Ниже приводится стенограмма текстовых сообщений японской девушки по имени Хасуми и её парня, Такеши.

2006/06/05 23:35
Хасуми: Ты ещё не спишь?

2006/06/05 23:36
Такеши: Что случилось?

2006/06/05 23:38
Хасуми: Я в метро. Я заснула и пропустила свою остановку.

2006/06/05 23:40
Такеши: Выйди на следующей станции и пересядь в другой поезд.

2006/06/05 23:41
Хасуми: Странная вещь. Я жду уже 20 минут, а поезд не останавливается.

2006/06/05 23:43
Такеши: Ну, когда-то же он должен остановиться.

2006/06/05 23:43
Хасуми: Надеюсь, ты прав.

2006/06/05 23:44
Такеши: Может, ты села не на свою ветку?

2006/06/05 23:45
Хасуми: Нет, это та самая ветка, по которой я всегда езжу?

2006/06/05 23:46
Такеши: С тобой кто-то ещё есть в поезде?

2006/06/05 23:47
Хасуми: Нет, я совсем одна. Другие вагоны пусты. Мне немного страшно.

2006/06/05 23:47
Такеши: Дойди до первого вагона и постарайся поговорить с машинистом.

2006/06/05 23:47
Хасуми: OK

2006/06/05 23:48
Такеши: Спроси его, когда будет следующая станция.

2006/06/05 23:53
Хасуми: Окно в кабине машиниста затемнено. Я не могу его увидеть.

2006/06/05 23:55
Такеши: Попробуй постучать.

2006/06/05 23:56
Хасуми: Я постучала, никто не ответил.

2006/06/05 23:57
Такеши: Это странно.

2006/06/05 23:59
Хасуми: Поезд замедляется. Похоже мы сейчас остановимся.

2006/06/05 23:59
Такеши: Хорошо.

2006/06/06 00:00
Хасуми: Мы остановились на станции. Мне выйти?

2006/06/06 00:00
Такеши: Конечно, выходи.

2006/06/06 00:02
Хасуми: OK. Я вышла. Я на платформе. Я не знаю эту станцию.

2006/06/06 00:03
Такеши: Я приеду и заберу тебя. Скажи название станции? Я найду её по карте.

2006/06/06 00:04
Хасуми: У этой станции нет названия.

2006/06/06 00:04
Такеши: Да брось. Название должно быть.

2006/06/06 00:05
Хасуми: Я не вижу никаких названий.

2006/06/06 00:05
Такеши: Там нет никаких знаков?

2006/06/06 00:06
Хасуми: На всех на них просто написано "Станция метро".

2006/06/06 00:06
Такеши: Как насчет расписания?

2006/06/06 00:07
Хасуми: Ничего нет. Я в любом случае не смогу уехать обратно. Все поезда прекращают движение в полночь.

2006/06/06 00:08
Такеши: А на стене нет электронного табло, на нём должно быть название станции.

2006/06/06 00:10
Хасуми: На стенах ничего нет.

2006/06/06 00:10
Такеши: Ну, тогда просто поднимись вверх по эскалатору и посмотри, есть ли там какая-то вывеска и т.п.

2006/06/06 00:10
Хасуми: OK

2006/06/06 00:14
Такеши: Ну, есть что-нибудь?

2006/06/06 00:16
Хасуми: Ничего.

2006/06/06 00:18
Такеши: Выйди на улицу. Посмотри, может, там есть какие-то указатели.

2006/06/06 00:20
Хасуми: Здесь ничего нет.

2006/06/06 00:20
Такеши: Рядом есть какие-нибудь здания?

2006/06/06 00:23
Хасуми: Да. Есть несколько. Но в них, похоже, никто не живёт. В них совсем не горит свет.

2006/06/06 00:23
Такеши: Я не знаю, что делать. Я волнуюсь.

2006/06/06 00:25
Хасуми: Не волнуйся. Я отойду от станции и поймаю такси или попутку.

2006/06/06 00:25
Такеши: Хорошая идея.

2006/06/06 00:26
Хасуми: Здесь очень холодно.

2006/06/06 00:27
Такеши: Будь осторожна.

2006/06/06 00:41
Хасуми: Тут нет никаких такси и попуток. Что мне делать?

2006/06/06 00:43
Такеши: Может быть, где-то рядом стоит телефонная будка. Попробуй вызвать такси.

2006/06/06 00:43
Хасуми: И что я им скажу? Я не знаю, где я нахожусь.

2006/06/06 00:44
Такеши: Это какой-то замкнутый круг. Попробуй позвонить оператору и попросить, чтобы они отследили звонок.

2006/06/06 00:44
Хасуми: Я не вижу никаких телефонных будок. Я словно оказалась вдали от мира.

2006/06/06 00:48
Такеши: Останови любой автомобиль. Скажи им, что ты в отчаянной ситуации.

2006/06/06 00:58
Хасуми: Улицы совершенно пусты. Я не видела ни одного автомобиля за всё время, что нахожусь здесь. Мне очень страшно.

2006/06/06 00:59
Такеши: Не бойся.

2006/06/06 01:00
Хасуми: Тебе легко говорить. Ты в безопасности, дома и в тепле. А я застряла здесь. Я просто замёрзну.

2006/06/06 01:01
Такеши: Не паникуй. Всё нормально. Мы справимся с этим.

2006/06/06 01:11
Хасуми: Ты прав. Извини. Я успокоилась. Я просто пойду вдоль шоссе, пока не увижу машину.

2006/06/06 01:12
Такеши: Только будь осторожна.

2006/06/06 01:14
Хасуми: Конечно.

2006/06/06 01:18
Такеши: Мне тревожно за тебя.

2006/06/06 01:30
Хасуми: Фонари у шоссе погасли. Полная тьма. Я ничего не вижу.

2006/06/06 01:31
Такеши: Всё. Я звоню в полицию.

2006/06/06 01:33
Хасуми: Как теперь меня найдут?

2006/06/06 01:34
Такеши: Я не знаю.

2006/06/06 01:36
Хасуми: Это плохо. Это очень плохо.

2006/06/06 01:37
Такеши: Ты хоть что-то можешь видеть?

2006/06/06 01:39
Хасуми: Не много.

2006/06/06 01:41
Такеши: Ты уверена что идти дальше безопасно. Ты никогда раньше не гуляла на морозе и в темноте?

2006/06/06 01:43
Хасуми: Я просто не знаю, что ещё делать.

2006/06/06 01:45
Такеши: Будь осторожна, смотри, чтобы батарея телефона не села. Это твой спасательный круг.

2006/06/06 01:48
Хасуми: Я что-то слышу вдалеке. Странный шум.

2006/06/06 01:49
Такеши: Что это?

2006/06/06 01:50
Хасуми: Звучит, как стук барабанов. Барабаны или колокола.

2006/06/06 01:51
Такеши: Что это может быть?

2006/06/06 01:52
Хасуми: Я просто буду продолжать идти дальше.

2006/06/06 01:54
Такеши: Может быть, безопаснее было бы подождать на станции до восхода солнца...

2006/06/06 01:56
Хасуми: Может быть...

2006/06/06 01:58
Такеши: Просто вернись к станции, Хасуми. Когда заблудишься, лучше всего вернуться обратно.

2006/06/06 02:00
Хасуми: Там туннель впереди.

2006/06/06 02:01
Такеши: Не ходи в туннель. Это не безопасно. Ты можешь попасть под машину. Просто вернись. Дождись первой утренней электрички.

2006/06/06 02:05
Хасуми: Я только что услышала, как кто-то позади меня крикнул. Когда я обернулась, там был человек с одной ногой, он стоял примерно в 10 метрах позади меня. Потом он исчез. Я так боюсь, я не могу успокоиться.

2006/06/06 02:05
Такеши: Убегай оттуда. Можешь скрыться в туннеле?

2006/06/06 02:07
Хасуми: Я так испугалась. Я боюсь оборачиваться. Я хочу вернуться к станции, но я не могу обернуться.

2006/06/06 02:08
Такеши: Нет. Беги. Не смей возвращаться.

2006/06/06 02:10
Хасуми: Я не могу бежать. Я даже идти не могу. Звук барабанов все ближе.

2006/06/06 02:11
Такеши: Успокойся и выслушай меня, хорошо? Если ты пройдёшь через туннель, ты будешь в безопасности.

2006/06/06 02:19
Хасуми: Я позвонила родителям. Мой папа сказал, что позвонит в полицию, но звук все ближе. Я не хочу умирать.

2006/06/06 02:20
Такеши: Ты в порядке?

2006/06/06 02:24
Хасуми: Я упала и повредила ногу. У меня всё лицо заплаканное.*

2006/06/06 02:25
Такеши: О, боже. Как бы я хотел помочь тебе.

2006/06/06 02:28
Хасуми: Я все еще жива. У меня кровь течёт после того падения, когда я споткнулась и сломала каблук.

2006/06/06 02:29
Такеши: Просто продолжай идти. Не останавливайся. Дай мне знать, как только выйдешь из туннеля.

2006/06/06 02:31
Хасуми: Я вышла из туннеля. Звук становится все ближе.

2006/06/06 02:32
Такеши: Если ты увидишь какой-нибудь дом, можешь там укрыться.

2006/06/06 02:35
Хасуми: Там кто-то стоит в отдалении. Кажется, это мужчина и у него есть автомобиль.

2006/06/06 02:36
Такеши: Кто может быть там в такой поздний час? Это подозрительно...

2006/06/06 02:37
Хасуми: Я попрошу у него помощи.

2006/06/06 02:38
Такеши: Подожди, Хасуми! Не доверяй ему! Здесь что-то не так!

2006/06/06 02:44
Хасуми: Извини, что побеспокоила. Этот парень оказался очень добрым. Он даже предложил подвезти меня домой.

2006/06/06 02:45
Такеши: Это слишком подозрительно! Зачем кому-то стоять на шоссе в такой поздний час? Мне это не нравится.

2006/06/06 02:47
Хасуми: Мы направляемся в сторону гор. Он увозит меня всё дальше от города. Он больше не разговаривает со мной, совсем не разговаривает.

2006/06/06 02:48
Такеши: Хасуми, постарайся выбраться из машины!

2006/06/06 02:58
Хасуми: Всё становится странным. Он начал бормотать какую-то чушь про себя. Батарея почти села. Я постараюсь убежать.

2006/06/06 02:59
Такеши: Я люблю тебя.

2006/06/06 02:59
Хасуми: Я люблю тебя.

Это было последнее сообщение от Хасуми.
Ровно в 3:00 утра ее сотовый телефон умолк. Больше её никто никогда не видел.

 

 

*Это её так фонд SCP отлавливал: она с больной ногой и сломанным каблуком умудрялась от кого-то убегать и одновременно слать смски своему парню, а если учесть, что на дворе 2006, то телефон наверняка кнопочный со всеми вытекающими. С такими способностями я бы поставил ей статус SCP класса евклид не задумываясь... Абсолютно реальная кулстори, ага.

Звонок в дверь.

Spoiler

На часах было 3.15 ночи, когда пронзительный звон дверного звонка нарушил блаженную ночную тишину. Жил я, на тот период, один в трехкомнатной квартире. Приподняв голову с подушки, я замер, пытаясь сообразить, приснился ли мне этот звук или же действительно кто-то позвонил... Спустя, может, секунд 20 звон раздался снова. Кто не знает, на звонках, типа "дин-дон", "дин" звучит при нажатии кнопки, а "дон" - когда человек убирает палец. Так вот пауза между "дин" и "дон" была выдержана... из за чего я решил, что пьяный сосед снова перепутал квартиру, такое уже случалось не раз. Ругаясь и что-то бормоча, встал с кровати, и направился в сторону входной двери. В сонном состоянии, на автомате, потянулся одной рукой к ручке, другой к защелке. что бы отодвинуть ее.

Тот факт, что за окном темная ночь и что кто-то названивает в мою дверь - уже подозрительно, но меня, жаждущего поскорее продолжить свой сон, это почему-то не зацепило. Я так бы и открыл дверь ночному визитеру, если бы не случилось следующее... Внезапно из подъезда раздался характерный звук открытия двери моего соседа. "Ну наконец...попал домой" - подумал я и, развернувшись, поплел обратно в кровать, как вдруг, за дверью, раздался дикий вопль, принадлежавшей как раз, вышеупомянутому, соседу. От его душераздирающего крика душа у меня ушла моментально в пятки и я окончательно проснулся. Так же резко, как и начавшись, крик прервался. Страх и любопытство - вот что овладело мной в эти секунды. На носочках, как шпион, я подкрался к своей двери и припал к дверному глазку... то, что я увидел... Сначала, услышав вопль, мне все же стало интересно...ну знаете, мой дом - моя крепость, бояться нечего. Но, поднеся голову к глазку, я начал слышать собственное сердцебиение. Прямо на лестничной площадке, в трех метрах от меня, лежал мой гребаный сосед с судорожно трясущимися конечностями. А на нем...хотя вернее будет сказать на его теле...сидело это существо. Существо - потому что по другому и не скажешь. Это было нечто, с виду напоминающее человека, а точнее женщину. На ней было белое, запачканное кровавыми пятнами, платье. Рыжие распущенные волосы, которые тряслись, вместе с ее головой...от того, что она в прямом смысле этого слова, быстро быстро, ОБГЛАДЫВАЛА лицо бедняги. Просто сидела и как голодная собака жрала его!

Такого ужаса я не испытывал ни разу в своей жизни. Слава Господу, что в подъезде горела лампочка, иначе я бы не смог увидеть происходящего и обязательно бы вышел посмотреть что случилось.

И вот я продолжаю стоять и наблюдать за происходящем. От страха парализовало как тело так и мысли... о том, что надо бы вызвать полицию, я не додумался...просто стоял и смотрел...пока существо не перешло к выковыриванию и пожиранию глазных яблок. Представляете это зрелище... нет, не представляете. Увидев и поняв что оно делает, мой мозг быстро отреагировал и... случился рвотный позыв. Нет, меня не стошнило, я просто издал характерный звук. Не громко... даже поднеся руку ко рту. Но видимо делать этого не стоило.
Существо вдруг резко замерло. Знаете, как собака, которая замирает в оскале, когда кто-то пытается отнять ее еду, во время трапезы. Медленно, оно повернуло голову в сторону моей двери. Вот тут мне стало плохо. Я понял, что я попросту выдал свое присутствие. Повернувшись, ее лицо оказалось в свете подъездной лампы и я смог все разглядеть. Слипшиеся волосы, бледный цвет кожи, черные бездонные глаза без радужки и зрачка... и зубы...напоминающие зубы акулы. Длинные, все в крови, растущие в несколько рядов. Повернув голову, ее рот исказился в непонятной улыбке и издал такой звук... какой издаст ребенок, кода ест вкусную шоколадку и тут ему предлагают другую, еще более вкусную...такой не поддельный радостный стон. Ноги у меня подкосились и я упал. Упал и, не сводя глаз с двери, начал отползать. Уткнулся в стену. И продолжал смотреть на свою чертову дверь.

"Тук-тук" - раздался стук и затряслась ручка двери. А позже затряслась и вся дверь. Я не мог заставить себя сделать вообще ничего... просто сидел и смотрел. Потом в дверь начались такие сильные удары, что, казалось, она сейчас просто вылетит. Не в силах совладать с собой я, как не банально, потерял сознание.
Пришел в себя, когда на улице уже было светло. В мою дверь кто-то настойчиво звонил... едва очнувшись и услышав звон мне вмиг стало так же жутко как и ночью, но голоса: "Откройте, полиция!!!" звучали как спасительный гимн. Посмотрев в глазок я увидел двух полицейских, а за их спиной лежало, закрытое желтой тканью, тело...конечно же это было тело моего соседа. Прежде чем открыть, я минут 5 задавал им наводящие вопросы, что бы убедиться, что это действительно люди.

Рассказал им все как есть. И прессе рассказал все как есть. И в участке рассказал. Меня приняли за психа. Протаскали по больничкам, проверяли на наркотики, на помешательство и много еще на чего. Но я то знаю что я видел.

Все решили, что какой-то психопат просто зверски убил бедолагу да и все. Но я видел и знаю, что это был не человек. Это было что-то ужасное и разумное. Да и дверь моя была вся исцарапана и измята. Какой человек на такое способен?

Спустя пару недель, немного успокоившись я возвращался вечером домой. Это был первый раз, после того случая, когда я не побоялся находиться на улице в темное время суток. Подойдя к своей, замененной, двери, я обомлел. Прямо на ней было выцарапано слово "Жди". Я заперся в квартире, а точнее залез в шкаф, и не сомкнул глаз до самого утра. Все ждал, когда же оно снова начнет ломиться. Но ничего так и не произошло. На утро я собрал все свои вещи и уехал в другой город, к своей сестре. Квартиру эту продал, больше там ни разу не появившись, со всей мебелью и всеми вещами, что оставил там.

Если однажды ночью вы проснетесь от того, что кто-то звонит или стучит в вашу дверь...ну вы поняли. Будьте осторожны.

И на сегодня всё.

[Krotik]

Такое впечатление что ты хочешь прославиться,но не получается. Отзовитесь тот кто это читает! Альваро заинтересовала кошка,ну хоть так.

[Кошара]

Такое впечатление что ты хочешь прославиться,но не получается. Отзовитесь тот кто это читает! Альваро заинтересовала кошка,ну хоть так.

Признаюсь, вначале были такие амбиции. Но я уже давно понял, что копипастом можно заработать разве что несколько подписчиков. Ну или ссаные тряпки, если какой-нибудь особо упоротый копирастер с армией фанатов запалит тут свои рассказики. Хотя авторов я стараюсь указывать. Для меня эта тема скорее возможность собрать в одном месте болле или менее не вызывающие тошноту образчики сетевого фольклора, ну и порадовать трёх с половиной анонимнусов, которым лень лазать по сайтам. Хотя, как знать... Есть у меня кое-какие творческие планы.

[Krotik]

Признаюсь, вначале были такие амбиции. Но я уже давно понял, что копипастом можно заработать разве что несколько подписчиков. Ну или ссаные тряпки, если какой-нибудь особо упоротый копирастер с армией фанатов запалит тут свои рассказики. Хотя авторов я стараюсь указывать. Для меня эта тема скорее возможность собрать в одном месте болле или менее не вызывающие тошноту образчики сетевого фольклора, ну и порадовать трёх с половиной анонимнусов, которым лень лазать по сайтам. Хотя, как знать... Есть у меня кое-какие творческие планы.

Опять вопрос зачем?

[Кошара]

Опять вопрос зачем?

Хобби у меня можно сказать такое. Когда-нибудь издам книгу: лучшие байки Рунета. Не думаю, что лет через пятьдесят кто-то ещё вспомнит, что когда-то в молодости пописывал страшные рассказы.

[Кошара]

Кошмар перед Рождеством

Spoiler

Из архива полицейского участка в Лас-Вегасе.

2012 год. В доме был найден труп неизвестного. На стене рядом с трупом находилась кровавая надпись: "Я выполнил свою часть сделки, теперь пришла его очередь". Через пару часов после приезда полиции, в ходе обследования дома, был найден дневник этого неизвестного, который был подписан "Моя сделка с Сантой". Открыв дневник, полицейские начали читать его с интересом и усмешками, вскоре, они пожалели о том, что прочли его.

Записи в дневнике.

Приветствую читателя. Я решил провести обряд для призыва Санты Клауса, который мне рассказала одна гадалка. На вид она была не очень добрая, так что я не уверен, что все будет "сладко да гладко"...

Обряд проводился так:
1. Ставишь перед большим зеркалом (желательно с Вас размером) миску с растопленным снегом, именно с растопленным снегом.
2. Зажигаешь свечи.
3. Трижды произносишь "Санта приди", после чего Вам должно стать холодно, должно запахнуть либо мятой, либо карамелью.
4. Как только эти признаки появились, говоришь "Санта, я прошу тебя исполнить мое заветное желание"
5. В отражении сначала появится непонятный сгусток светлых "шариков" (если их так можно назвать). После чего изображение Санты.
6. Вы загадываете свое желание, но он просит у Вас что-то в замен, например Ваше фото.
7. Если Вас устраивает, то Вы даете ему свое фото, если нет-то говорите: "Спасибо, Санта, что пришел на мой зов, но меня не устраивают условия". Тушишь свечи, выливаешь воду в чайник и кипятишь, после чего эту воду нужно выпить в любом виде: Чай, кофе и т.п. Зачем? Чтобы он знал, что он был уже у Вас в гостях.
8. Если Вы дали ему фото, он исчезает, на следующий день Ваше желание исполняется. Проводить только под Рождество и Новый Год.

Все вроде бы так легко, думаю, что все будет в порядке.

00:00 по Гринвичу.
Я выполняю обряд. Расставил и зажег свечи, поставил блюдце с растопленным снегом, почувствовал холод и запах мяты. Произнес нужные слова, в зеркале появилось много "шариков", светящихся. И изображение Санты. Я попросил у него все, что хотел, он в замен попросил дать ему каплю моей крови. Я согласился.

Утро.
Звонок в дверь. Когда я ее открыл, я не поверил... Передо мной стояла моя мертвая жена. Это было моим заветным желанием, что бы она вернулась к жизни, но никак зомби. Мы провели с ней вместе все дни, до Нового Года.

Новый Год. 23:15 по Гринвичу.
Мы с женой и гостями ожидаем боя Бигбенских часов.
Я вышел в туалет и в зеркале увидел Санту, он сказал: "Я выполнил свою часть сделки, теперь ты выполнишь свою". Он обратился Сатаной... "Видимо эта гадалка была одной из его слуг" - подумал я в сердцах.

Я стал опасаться того, что моя жена снова умрет, но я ошибся... К сожалению...
Она стал как зомби... Я это понял, когда услышал крики гостей... Она их убила...

Что было дальше, написано неразборчиво.

После неразборчивых записей:
Зачем... Зачем я сделал так, как сказала гадалка?
Передо мной лежит труп моей жены, ставшей зомби...
Жить мне нет смысла... Но... Может мне стоит рассказать всем, что произошло? Хотя кто мне поверит...
Нет! Я должен это сделать!

На следующее утро:
Полиция в доме. Обследование и находка дневника.
И самое странное то, что все это описывается в дневнике, как будто кто-то знал, что это случится.

Полицейские после прочтения сошли с ума. Дело замяли.
Думаю, что и я - автор, тоже скоро сойду с ума после прочтения дневника...

Привет всем!

Фобия.

Spoiler

Меня пытаются убедить в том, что всё нижеописанное — моя фантазия, и что ничего этого не было и быть не могло. Что все мои шрамы — следствие моего же припадка и что мой рассудок сильно пострадал от детских травм, оттого-то я и выдумал эту историю. Однако моя память слишком отчётливо рисует события того дня, чтобы я принял их за плод воображения.

Если переложить историю моей жизни в стихи, получится отличная ода одиночеству. С самого детства мне казалось, что о моём существовании другие дети вспоминали лишь в тех случаях, когда возникала острая необходимость дружно над кем-то посмеяться, потыкать в кого-нибудь пальцем или кого-то побить. Понятное дело, что такое травмоопасное для души начало жизни не могло остаться без последствий. Я стал бояться людей. Мне всегда было неловко в небольшой компании — а что происходило со мной в толпе! В каждом лице я чувствовал общий укор, общее презрение и общую же насмешку (сам не понимаю, как во мне умещалась такая палитра чувств). Мне казалось, что люди вокруг вот-вот прыснут со смеху или разом отвернутся с таким видом, с каким обычно отворачиваются от немытого бомжа. Я понимал, что всё это выдумано мною, что людям нет до меня никакого дела, и это понимание не раз спасало меня от панического бегства из людных мест.

Несмотря на эти фобии, которые сильно мешали мне жить, меня нельзя было назвать несчастным человеком. У меня были богатые любящие родители. Причём богаты были оба. А поскольку они развелись (без лишней драмы, криков и слёз, за что я им благодарен), то подарки, деньги и внимание я получал в удвоенном количестве: и от матери, и от отца. К сожалению, люди они очень похожие и фантазией, хоть оба уверены в обратном, не отличаются совершенно. Так что подарком ко дню окончания института и от того, и от другого оказалась квартира. Одну из них я решил продать.

Продажа квартиры — дело долгое. Куча документов неясного предназначения, множество одинаково безобразных и хамоватых тёток, эти документы перекладывающих (предназначение этих тёток, мне, к слову, тоже неясно). В общем, я проклял тот день, когда решил избавиться от лишней жилплощади, уже часам к двенадцати, и было за что: помимо нашей бюрократии, заставившей меня ездить из одного конца города в другой, в столице нашей Родины царила невыносимая жара. Солнце заливало всё нестерпимо ярким цветом, горячий воздух был пропитан гарью, а единственным спасением была ванна с холодной водой. И как же я жалею сейчас, что не остался лежать в ней тогда!

Из-за моих фобий в метро мне особенно неуютно. Замкнутое пространство с кучей людей — что может быть для меня хуже? Однако, мужественно превозмогая свои нелепые детские страхи, я раз за разом заставлял себя спускаться туда.

Моё состояние в тот день было вполне обычным: снова эти мнимые насмешки, гримасы, снова мнимый укор. Но позже какое-то новое чувство начало подкрадываться ко мне. Сначала я не замечал его вовсе, но со временем оно росло, пока, наконец, не сжало мне сердце. Страх. Животный страх, обычно дремлющий, просыпающийся лишь тогда, когда человеку угрожает серьёзная опасность и со словами «сейчас всё будет» заставляющий того бежать так, как тот никогда не бегал, прыгать так, как тот никогда не прыгал, лазить туда, куда в здравом уме не полезет никто, терпеть боль, от которой обычно помер бы, и соображать со скоростью, которой позавидуют многие хищники. Я увидел в этом неуместном пробуждении безусловно полезного, но не сейчас, инстинкта логическое продолжение моих фобий и попытался с ним бороться, но тщетно: несколько раз я всё же выбегал из вагона в поисках более уединённых мест.

К концу дня страх полностью завладел мной, и мне пришлось приложить титанические усилия воли, чтобы заставить себя последний раз спуститься в метро.

В вагоне пока было немного людей, но даже этого количества хватило, чтобы страх выбил из моей головы всякую мысль. Я с тоской посматривал на закрытые двери, на медленно ползущие провода в тоннеле, принятые моим воспалённым сознанием за гигантских змей, и на полупустой вагон, который на следующей станции перестанет быть таковым. Я задыхался, меня била становившаяся всё сильнее дрожь. На станции я хотел было выйти, но страх сковал моё тело, и мне пришлось покорно смотреть на вваливающуюся толпу. Я вжался в дверь между вагонами и пристально глядел на свою обувь, пока не осознал один очень неприятный факт — состав остановился. После довольно долгого ожидания я решил оторваться от созидания своих кроссовок и поднял глаза. Слабым криком вырвался из моей груди воздух: все люди в вагоне смотрели на меня. Десятки пар широко раскрытых, не моргающих и не выражающих ровно никаких эмоций, глаз не отрываясь смотрели на меня! В глазах потемнело. Ноги отказались меня слушаться. Сердце, забыв о своих обязанностях, перестало биться. И, когда огромная рука рослого мужика потянулась ко мне, сознание не выдержал и покинуло меня.

То, что происходило дальше, я помню смутно, отрывками, и допускаю, что некоторые из этих отрывков — плод моего воображения. Во всяком случае, мне самому хочется так думать.

Я помню тоннели с идеально гладким полом. Не могу сказать ничего ни об их форме, ни об их размерах: своды и края терялись в глубинах мрака. Помню ненормальной формы фонари, служившие скорее маяками, нежели полноценным освещением: слишком далеко они отстояли друг от друга, и слишком слаб был источаемый ими густой и тусклый бирюзовый свет. Помню тащившую меня за голень огромную руку. Помню множество тёмных силуэтов. Помню, наконец, фантастических размеров помещение с чем-то наподобие алтаря в центре. Его контуры были обозначены всё теми же фонарями, и те из них, что были наверху, я принял бы за звёзды, если бы не слишком правильное их расположение.

Конечно, я могу воскресить в памяти и другие картины, но, как уже было сказано, я не до конца уверен в их достоверности. К тому же есть то, о чём человек не хочет вспоминать вообще...

Когда сознание вновь вернулось ко мне, я обнаружил себя в одном из московских парков на берегу мелкой речушки. Усталость одолевала меня. На всём теле было нацарапано огромное количество непонятных символов самых причудливых и пугающих форм. Одежда моя превратилась в лоскуты. К тому же я был абсолютно лыс: ни единого волоска ни на теле, ни на голове. Не было даже ресниц и бровей.

Как оказалось потом, я пропал на три дня. Сколько из них я пролежал в парке, а сколько пробыл в тоннелях, мне неизвестно. Мне неизвестно и то, что это за тоннели и что со мной сделали. Загадкой остаётся для меня предназначение того огромного помещения и природа его происхождения. Но больше всего меня интересует другой вопрос: было ли это помешательство вызвано какими-то неведомыми мне силами, или же это истинное лицо тех людей?

Кажется, я начинаю понимать, откуда столько страшилок про нехорошие квартиры...

Spoiler

 

[Кошара]

Привет всем! С вами Кошара! Я вот уже несколько лет веду эту тему и на старом форуме у меня даже были читатели (уверен, их солидная часть переехала сюда, просто луркаются  ). Я уже давно говорил что у меня есть какие-то планы по обновлению темы, что же, настала пора хотя бы часть из них претворить в жизнь.

Буквально несколько дней назад я наткнулся на одну интересную, хоть и довольно старую инди-игру - Haunt: The real Slender game. Самое интересное, что сиё творение выпустили не те же люди, что сделали самых первых "слендеров", ну, тех, на которые около года назад любой школьник считал своим долгом свой дерьмовенький "лекс-клей" скепать с визгами и матами, может помните эти игрушки, может кто-то даже имел несчастье пару таких шЫдевров на ютубе или вконтакте заценить. Потом вышел The Arrival, который оценили в 40 баллов (сейчас оценка почему-то до 55 вырасла). Я уж думал всё: покойся с миром, Сленди, кошмар, принесённый тобой кончился (под кошмаром я подразумеваю тонны говённых летсплеев и безграмотных страшилок, само собой)...

Я ошибался: ежемесячно, пятого числа, в тему одна за другой попадают ужаснейшего качества истории, и вы видели ещё не все. В группе Слендера Вконтакте всё больше и больше подписчиков, в 2014 году выходят целых два фильма, а около месяца назад до меня дошли слухи, что в тёмных водах торренов видели ещё одну карту к оригинальному Слендеру... Провал The Arrival не смог уничтожить его. Тень Тонкого человека снова нависла над интернетом, друзья. Крепитесь!

Хм, отвлёкся. О Haunt ходят довольно противоречивые слухи. По разным источникам эта игра была сделана не то до, не то после, не то вообще одновременно со Slender: eight page, поговаривали, что её сделали два студента за две недели. Так или иначе, доподлинно известно только то, что ни Parsec Production, ни Blue Sky Studio к этой поделке непричастны. И как вы, наверное, догадались, я хочу составить на данный продукт рецензию и выставить ему конечную оценку. Думаю, на сайте, посвящённому компьютерным играм и для которого сия поделка слишком малозначима, такая самодеятельность вполне приемлема. Оценки я буду выставлять по двум десятибалльным шкалам. Шкалы следующаие: дерьмометр и ВИДометр. Все игры, оценивающиеся по "дерьмометру" автор считает экскрементами от мира компьютерных игр. То есть один такой значок  означает, что игра получила от меня один балл по "дерьмометру", и в неё даже можно играть, не испытывая рвотных позывов... если желудок достаточно крепкий, ну а десять значков означает, что по мнению автора создателей игры нельзя на километр подпускать к компьютеру, что эта недоигра плевок в лицо всему геймерскому сообществу и вообще, создатели должны мне крупную сумму в долларах за моральный ущерб от прохождения их недоигры. ВИДометр же наоборот оценивает игры более или менее качественные. Опять же, один такой значок  означает, что игра может завлечь неискушённого игрока на часок, десять же из десяти... Ну понятно, да? Шедевр и всё такое.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- Итак, чем же нас может порадовать эта верия Слендера? Как изменился геймплей? Что новые разработчики добавили своего и добавили ли вообще что-нибудь? И самое главное: а стоит ли в это играть или лучше не тратить драгоценные часы своего досуга?

Как только начинается игра, в глаза бросается то, что графика выгодно отличается от оригинального Слендера. Авторы догадались заблюрить угловатости деревьев, применить ещё кое-какие косметические приёмы, и вуаля! Вроде бы всё тот же Unity с теми же возможностями, а уродство графики уже и не так незаметно. Что, кстати, Parsec production помешало применить то же заблюривание в первых Слендерах - решительно непонятно.

Пройдя же чуть-чуть вперёд мы натыкаемся на карту локации, по которой нашему герою предстоит бегать от дяди Сленди, на ней маркером помечено наше текущее местоположение. Проходим ещё немного - опа ещё одна такая же карта, только маркер чуть-чуть сместился. И тут мы видим второе отличие от оригинального Слендера: локация стала заметно больше, и на ней в ключевых местах расставлены карты, на которых отмечено местоположение игрока, что очень даже радует. Нет, я бы не сказал, что карта локация разраслась до гигантских размеров, но и карликовой быть перестала. Пейзаж стал значительно разнообразнее, что в сочетании с разбросанными по локации картами в значительной мере облегчает ориентирование.

Итак, с графикой разобрались, настало время поговорить о самом важном - геймплее. И вот тут-то изменений практически нет: надо собирать всё те же набившие оскомину записки и практиковать оздоровительные забеги от Слендера. При чём видно, что авторы изо всех сил пытались разнообразить сие действо: теперь доступны два типа освещения - фонарик и подсветка (очень удобна в помещениях и почти бесполезна в открытой местности), к фонарику надо искать батарейки, в некоторые строения на локации не попадшь без ключа, в одной из частей карты, чтобы подобрать вожделенный клочок бумажки придётся повертеть рычажки и понажимать кнопочки, а сами записки теперь призваны рассказывать сюжет. Предсказуемый, заштампованный, но всё же. И тем не менее, все усилия сделать геймплей более разнообразным выглядят как попытка вылечить рак подорожником. И главная проблема игры знаете в чём, точнее в ком? В Слендере! В одиночку безликий уродец может держать игрока в напряжении совсем недолго, да и то это скорее заслуга гнетущей атмосферы и грамотно продуманных локаций с записками (мрачный дом со скрипучими дверями, маяк, на вершину которого надо взбираться по винтовой лестнице, работающий телевизор посреди поля и другие, не менее колоритные места). Поначалу действидельно пугаешься каждого удара грома, а воображение дорисовывает опасность в каждом дереве, но потом приходит понимание, что каких-то страшных моментов в игре как таковых нет. Да, Слендер будет регулярно вызывать помехи на камере, ближе к середине станет телепортироть главного героя, при чём расстояние будет разниться от ближайшего кусточка до: "А в какой части карты я вообще нахожусь?!", - а ближе к концу в поле появится какой-то призрак (активной агрессии проявлять не будет, но попадаться ему на глаза тоже не советую), но дальше этого дело не идёт, ведь от Тонкого человека легко убежать, благо дело новый ГГ не смолил беломор с пяти лет и может продержаться в спринте дольше пятнадцати секунд, а других врагов тут нет (вышеупомянутый призрак не в счёт, за время игры вы скорее всего его даже не встретите). И вот хоррор превращается в симулятор забега по ночному лесу. Хороший, красивый симулятор, но в аннотации-то написано слово "хоррор", пусть он хоть сто раз там инди! Вот такие пироги. Стоит упомянуть, что в игре есть три уровня сложности, при чём не стоит сразу лезть на самый крутой: на нём гораздо труднее ориентироваться: отметок-то на карте нет, а силуэты зданий не просвечивают сквозь тьму. Ещё в игре надо искать так называемые "extra photos", если их все найти, откроются дополнительные опции: масляная лампа вместо фонарика (у меня почему-то как был фонарик так и остался, но свет от него стал более ярким), индикаторы, показывающие, насколько заряжен фонарик и сколько на сей раз мы продержались против Тонкого, а так же возможность сделать игру чёрно-белой. И если последняя опция чисто косметическая, то первые две могут немного помочь тем бедолагам, которые всё-таки решатся перепройти игру на хардкорном уровне сложности. Мне лично и среднего за глаза хватило.

Помимо всего этого хочется отметить, что на торрентах гуляет две версии. Если вы всё-таки решите сыграть, я вам советую качать версию 1.1, поскольку второй вариант напоминает скорее недоделанную бета-версию. В версии 1.1 авторы добавили возможность сохраняться в определённых местах, серьёзно увеличили агрессию Слендера (раньше многие поговаривали, что его вообще забыли добавить), сделали вменяемый вход на "power station" (которая напоминает скорее гигантскую бетонную коробку), сделали вышеупомянутую локацию, где придётся понажимать кнопочки и подёргать рычажки, ну и привинтили ещё пару свистелок.

Итак, какой же итог можно сделать из всего вышесказанного? Видно, что люди старались, работали над игрой, сделали отличную локацию, поработали над графикой, вот если бы у авторов хватило терпения наполнить эту форму ещё и приличным содержанием, то получилась бы шикарная игра. Если же брать лично мои субъективные впечатления, то я лично не без удовольствия побегал от Следера в первый раз, и даже без особо сильного раздражения - во второй, когда решил сделать скриншоты для обзора. Итак, учитывая всё вышесказанное в аванс авторам я ставлю...

...полтора балла по ВИДометру. Почему в аванс? Насколько мне известно, вышла вторая часть: Haunted memories. Судя по тому, что я видел в игре, авторы на верном пути. Посмотрю новую часть: развивается ли серия или осталась тем же симулятором пробежки по лесу?

 

Галерея скриншотов:

Spoiler

Графон. Внизу - оригинальный Слендер для сравнения.

Spoiler

Кстати, те самые индикаторы: севый сообщает, что мы бегает от Слендера уже семь минут, правый - что фанарик сейчас сдохнет.

Spoiler

Мир с высоты маяка.

Spoiler

Использование альтернативного типа освещения: подсветки.

Без подсветки, для сравнения.

Spoiler

Вот этой фразой ГГ нас оповещает, что его снова телепортировали (на паузу уже я поставил).

Spoiler

Карта.

 

Итак, все, кто решил не качать это чудо в перьях - могут расходиться. Остальным же оставлю пару отеческих советов по прохождению. Да не сочтётся за спойлеры. Некоторые советы могут показаться несколько туманными: поймёте при прохождении.

Spoiler

• На маяке записка прилеплена где-то на стене, но на вершину тоже лучше загляните. Особенно если не смогли достать записку в доме.
• На северо-востоке карты находится гигантское здание - Power station. Можете даже не пытаться туда влезть. Ключ от неё появится автоматически, когда все записки в других местах будут собраны.
• Когда открывается наш, хм... инвентарь, пауза не ставится, так что, если хотите почитать, что написано в очередной записке, не забудьте нажать клавишу эскип.
• В некоторых местах, таких как облезлые кусты в центре локации или в сараюхе недалеко от Power station (их там две, кстати, записка - только в одной) записки могут появиться не сразу. Как скоро - вопрос везения.
• В месте под названием death - та локация с рычажками и кнопочками, первый рычаг находится вот тут (из-за высокой травы его фиг разглядишь):   

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

И на сегодня всё! Если вам понравилась моя идея с рецензиями на хорроры (могу и на фильмы что-то подобное сделать) - пишите, если нет - тоже. С Рождеством уже прошедшим, скорее всего и пока!

[Кошара]

Привет всем! Давно не появлялся ибо не было регулярного доступа к инету, да к тому же рецензию писал (висит выше).

С наступлением темноты.
Автор: Дэвид Райли

Spoiler

В глазах окружающих Элиот Уайлдермен никогда не выглядел человеком, отличающимся неуравновешенностью характера, которая порой в минуты жестокого отчаяния толкает людей на самоубийство. Даже у его квартирной хозяйки миссис Джовит не возникало ни малейших подозрений, что он способен наложить на себя руки. Да и с чего ей было это подозревать? Если на то пошло, Уайлдермен был далеко не беден, отличался завидным здоровьем, добрым нравом и вообще снискал себе симпатии большинства жителей старомодной деревушки под названием Херон. Поселившись в таком уединенном селении, как эта деревня, он заслужил репутацию простого и вполне приятного человека, всегда способного найти общий язык с ее отставшими от жизни и во многом деградирующими обитателями.

Могло показаться, что за последние двести лет своего существования цивилизация старательно обходила Херон стороной. В любом другом месте такие дома, которые встречались здесь на каждом шагу и в которых жили не окончательно еще впавшие в скотство и маразм люди, посчитали бы трущобами: это были старинные постройки с обветшалыми фронтонами, высокими остроконечными крышами, странными тротуарами, чуть ли не на целый метр возвышавшимися над мостовой, и покосившимися дымоходами, напоминавшими искореженные пальцы, уткнувшиеся в бездонно-мрачное небо.

Несмотря на все эти явно отталкивающие стороны Херона, Уайлдермен, приехавший в деревню в начале сентября, пребывал в достаточно бодром настроении. Вселившись в предварительно заказанную комнатенку на третьем этаже одинокого постоялого двора, именовавшегося гостиницей, он довольно быстро освоился, и вскоре после этого его часто можно было видеть бродящим по обдуваемым пронизывающими ветрами окрестным холмам, заросшим жесткой подсыхающей травой, или заходящим в гости к разным людям, с которыми он в своей ненавязчивой и тактичной манере вел долгие разговоры на темы особенностей местного фольклора. Судя по его поведению, можно было предположить, что он вполне доволен ходом своих научных поисков, так что очень скоро его рукопись по проблемам антропологии пополнилась массой новых фактов и занимательных подробностей.

И все же, где-то в самых потаенных уголках сознания, он оставался не вполне доволен проделанной работой. Чувство это не достигло пока особой остроты, чтобы доставлять ему серьезное неудобство и отбить охоту к дальнейшим исследованиям или хотя бы просто испортить настроение, однако оно все же присутствовало и определенно давало о себе знать. Подобно крохотной соринке в глазу, оно постоянно досаждало ему, настойчиво нашептывая в самое ухо, что здесь что-то не так.

Прожив в Хероне всего месяц, Элиот накопил столько материала, что его количество само по себе постепенно стало трансформироваться в новое качество, поэтому оставалось сделать лишь самую малость, чтобы рукописный труд достиг состояния готовности. Не переставая удивляться тому, что смог достичь гораздо большего, нежели рассчитывал перед приездом в Херон, Уайлдермен все же решил, что может теперь немного расслабиться и уделить больше времени изучению этой суровой, но странно очаровавшей его местности и заселяющих ее жилища обитателей, чему, как ему казалось, он прежде уделял недостаточно внимания.

Многочисленные друзья не раз рассказывали ему, что Херон и сам по себе представлял подлинный кладезь архитектурных построек XVII и начала XVIII веков, к числу которых позднее добавились лишь несколько отдельных зданий более современной эпохи. При этом, разумеется, имелись в виду отнюдь не ветхие лачуги, хотя и они каким-то странным, почти извращенным образом вызывали его живейший интерес. Ни одно из этих сооружений не могло предложить их обитателям даже малейшего намека на комфорт; о канализации и вентиляции не могло идти и речи, а если они и существовали, то в крайне запущенном состоянии. Небрежно сложенные из грубо отесанных бревен, эти домики были снаружи покрыты плесенью, а изнутри насквозь пропитались сыростью, смешанной с удушающим запахом пота. Одним словом, единственное, на что годились эти постройки, так это на ночлег, да, возможно, на чахлое укрытие от непогоды.

Между тем была у всех этих хибар и еще одна общая, объединявшая их черта — все они были снабжены тяжелыми деревянными дверями, укрепленными изнутри полосами кованого железа и запиравшимися либо на мощные засовы, либо на крепкие замки. С учетом же того, что внутреннее убранство домов едва ли могло привлечь внимание даже самого непритязательного вора, Элиота искренне удивила столь неожиданная тяга жителей к явно избыточной защите от постороннего вмешательства.

При первой же удобной возможности Уайлдермен спросил одного из их обитателей — толстого, почти опустившегося мужчину со спутанной бородой и хитрым, подозрительным взглядом, которого звали Абель Уилтон, — в чем причина всех этих грандиозных мер безопасности. Однако, несмотря на то, что между ними к тому времени сложились довольно неплохие отношения и Уайлдермен нередко угощал Абеля напитками и табаком в обмен на информацию о местных легендах, все, чего ему удалось добиться от этого доходяги, сводилось к нескольким сбивчивым фразам типа того, что жители боятся диких животных, которые «прячтся п-лесам, бегат п-холмам, а п-нчам спускатс в деревн и разбойничт».

Вместе с тем неожиданный прищур глаз и очевидное нежелание говорить на эту тему выдавали его с головой, хотя Элиот из тактических соображений сделал вид, что принял подобное объяснение, а потому воздержался от дополнительных вопросов. «В конце концов, — подумал он, — что пользы от прямых, хотя и вполне обоснованных обвинений людей в неискренности и лжи?». В итоге он лишь накличет на себя неприятности, вызовет раздражение, а то и озлобленность односельчан Уилтона, которые, несмотря на все свое дремучее невежество, оставались крайне обидчивыми людьми.

Спустя некоторое время после того как Уайлдермен подметил столь странную особенность окраинных жилищ Херона, от его внимания не ускользнуло то обстоятельство, что укреплены буквально все постройки, в которые он заходил, — на дверях красуются мощные замки и засовы. Более того, столь же крепкими запорами снабжены и оконные ставни, хотя на окнах установлены еще вполне надежные решетки. Предприняв очередные попытки разузнать причины столь повышенной предосторожности, он вновь и вновь слышал путаное бормотание насчет диких зверей и воров, но все так же испытывал явное недоверие к подобным объяснениям. Он еще как-то, с очень большой натяжкой, мог поверить в воровскую версию, даже несмотря на очевидную нищету внутренней обстановки лачуг, но при чем здесь дикие животные, когда за время всех своих долгих и ставших почти регулярными прогулок по окрестным холмам он не замечал даже малейшего намека на существование какого-то зверья, во всяком случае такого, которое могло бы представить опасность для человека? В конце концов он пришел к выводу, что любые новые попытки разобраться в этой загадке принесут, скорее всего, столь же скудные результаты, а потому решил прекратить расспросы в надежде найти другие пути решения этой проблемы. Возможно, подумал Элиот, именно она-то подспудно и не давала ему покоя все эти дни.

Где-то в середине октября — а Уайлдермен стал теперь более внимательно присматриваться к своему окружению — он впервые заметил одно довольно странное обстоятельство: с наступлением темноты ни один житель деревни не покидал своего дома. Элиот тут же поймал себя на мысли, что и он сам с самого начала жизни в Хероне также не выходил на улицу после захода солнца, хотя это получалось, естественно, как-то непроизвольно. В самом деле, поначалу он не придавал этому никакого значения — темнело тогда поздно — но по мере того как день становился короче и в него все безжалостнее начинала вползать ночная мгла, столь необычная особенность поведения жителей деревни не могла не привлечь его вниманий, создав тем самым еще одну загадку, над которой ему предстояло поломать голову.

Впервые он подметил эту странную привычку обитателей Херона, когда однажды вечером попытался выйти наружу и обнаружил, что обе двери гостиницы наглухо заперты. Он в раздражении бросился наверх к миссис Джовит — престарелой женщине с сероватым лицом, седыми волосами, пальцами, чем-то походившими на иголки, и коричневатыми зубами, которые почти не были видны на фоне сумрака гостиной, где она сидела и вязала шаль. Войдя к хозяйке, он прямо с порога без лишних слов спросил, почему так рано заперли двери.

На какое-то мгновение женщина, казалось, лишилась дара речи от подобного наскока; она тотчас же отложила работу и повернулась к нему. За эти несколько секунд лицо ее побледнело настолько, что стало походить на восковую маску, а глаза, как тогда и у Уилтона, зловеще прищурились. «А может, — подумал Уайлдермен, — она лишь пыталась таким образом скрыть свой дикий страх, чуть пробивавшийся сквозь подрагивающие веки?».

— На ночь мы всегда закрываемся, мистер Уайлдермен, — наконец проговорила она тягучим голосом. — Всегда запирались и всегда будем запираться. Такова наша традиция. Возможно, вам она кажется глупой, однако дело обстоит именно так. Да и что делать ночью на улице? Никаких развлечений там нет, а кроме того, это может быть небезопасно. Мало ли кто бродит там по ночам? Я имею в виду не только животных, которые могут убить вас во сне, но и обитателей бараков — не стану, конечно, ни на кого указывать пальцем, но будьте уверены, они не раздумывая вломятся сюда и заберут все, что у меня есть. Потому и приходится запираться.

После таких слов Уайлдермен почувствовал, что спорить с ней будет трудновато, разве что ради чистого упрямства, но портить отношения с хозяйкой ему никак не хотелось. Он не раз ловил себя на мысли, что на самом деле жители деревни лишь терпят его присутствие и могут в любой момент поставить его на место, а то и просто побить, зная, что за это им ничего не будет. Правосудие было в Хероне весьма малопонятным словом, напоминая собой лишь пережиток прошлого и завися в основном от родственных связей и неприкрытого подкупа, — это еще в лучшем случае, а в худшем и наиболее типичном, — от готовности того или иного человека на личную месть. При мысли об этом Элиоту пришла на память некогда существовавшая в Европе практика дуэлей, хотя в данном случае, как он полагал, проблемы чести и достоинства, видимо, отнюдь не играли главной роли.

Убедившись в том, что совсем не страх перед дикими животными руководил действиями миссис Джовит, запиравшей с наступлением темноты все двери, он почувствовал еще большую решимость проникнуть в эту будоражившую его тайну.

На следующее утро, специально поднявшись с рассветом, он бесшумно спустился по лестнице и увидел хозяйку, торопливо отпиравшую входную дверь. При этом женщина была настолько поглощена данным, видимо, непростым занятием, что даже не заметила постояльца.

Справившись наконец с последним замком, она осторожно приоткрыла дверь и устремила на улицу напряженный взгляд. Похоже, не заметив ничего настораживающего, она широко распахнула ее и наклонилась, чтобы поднять стоящее на обшарпанном крыльце эмалированное блюдо. Охваченный любопытством, Элиот попытался разглядеть, что на нем лежит, но успел заметить лишь смутный красный мазок или пятно, хотя это вполне могло оказаться игрой зрения, схватившего отблеск луча солнца, которое только-только начинало всходить над холмами.

Не успела миссис Джовит обернуться, как он проворно взбежал на второй этаж дома, после чего, нарочито громко ступая, снова спустился по лестнице и пожелал хозяйке доброго утра. После коротких, но обязательных фраз насчет погоды, он вышел наружу, окунувшись в еще прохладное, но приятно освежающее утро. По узким улочкам плавали остатки тумана, и прорывавшиеся сквозь него лучи солнечного света подобно каплям расплавленного золота играли на стеклах распахнутых окон.

Медленно шагая по щербатым мостовым, он невольно обратил внимание на то, что перед дверями других домов тоже стоят тарелки и подносы, некоторые из которых разбиты, а осколки валяются в канаве, пролегающей посередине улицы и упирающейся в забитую илом и мусором решетку.

Внезапно Элиот понял, что на этих блюдах лежало мясо, сырое мясо, на что ясно указывали оставшиеся на них кроваво-водянистые разводы и пятна. Но зачем же буквально каждый обитатель деревни оставлял за порогом столь дефицитную еду, когда сами они, особенно обитатели зловонных лачуг, жили впроголодь? Подобное поведение, в реальности которого у него не оставалось никаких сомнений, показалось ему крайне нелепым. Зачем, зачем они выставляли наружу еду и, главное, кому она предназначалась? Животным, из страха перед которыми жители деревни не решались по вечерам выходить из дому, вместе с тем явно приманивая их, предлагаемой пищей? Полнейший абсурд! Кроме того, ему было достоверно известно, что жители Херона не отличались особой любовью ко всякому зверью, скорее даже наоборот. Как-то раз ему довелось увидеть, что осталось от одной собаки — а это была весьма свирепая помесь волкодава с овчаркой, — которая принялась однажды субботним утром приставать к прохожим на рыночной площади. Ее изуродованное, искромсанное, окровавленное тело, с которого местами даже отслаивалась шкура, стало почти неузнаваемым под ударами десятка или больше тяжелых сапог, с возмущением и ненавистью втаптывавших ее в булыжную мостовую. Но тогда почему же эти люди, питавшие лишь неприязнь и презрение к своим собственным животным, проявляли столь неожиданную благосклонность к опасным и таинственным зверям?

Впрочем, он отнюдь не питал особых надежд на то, что хоть один из них с готовностью даст ответ на столь мучительный для него вопрос. На памяти были неоднократные, но от этого не ставшие удачными попытки расспросить их о причинах появления на дверях и окнах всех этих запоров и засовов. В общем, Уайлдермен постепенно пришел к выводу, что существует лишь единственный способ попытаться приподнять завесу, скрывавшую тайну, и заключался этот способ в том, чтобы самому подглядеть, кто же приходит за едой.

Начав готовиться к ночному бдению, он вернулся в свою комнату и провел остаток дня за разбором сделанных ранее записей и дополнением одной из глав будущего научного трактата.

Вскоре стало темнеть, улицу заполнил густой туман, который стал проникать даже в комнату, растекаясь по ней мутной дымкой. Он распахнул окно — решеток и мощных запоров на нем не было: третий этаж все-таки! — и стал молча проклинать эту белую завесу, хотя и не терял надежды, что она все же не помешает ему удовлетворить жгучее любопытство.

Наконец солнце окончательно скрылось за затянутыми туманом холмами, и почти сразу же послышались характерные звуки — люди приоткрывали двери своих домов, но каждый из них при этом хранил гробовое молчание, не проронив ни слова. До него донеслось лишь приглушенное постукивание тарелок о тротуар, после чего двери поспешно захлопывались и накрепко запирались. Наконец, утопающую в тумане улицу окутала полная тишина. Могло показаться, что жизнь вообще прекратилась. Единственное исключение — каминные часы, стоящие в его комнате и монотонно отсчитывающие секунды и минуты.

Внезапно что-то привлекло его внимание.

Взглянув поверх обшарпанного подоконника вниз, он поначалу не смог ничего разобрать — улицу застилал густой туман. И все же он заметил, что по мостовой передвигается какое-то существо или существа. При этом они издавали странные, пугающие звуки, совсем непохожие на приглушенный шорох диких кошек или собак, вышедших на тропу ночной кровожадной охоты. Нет, доносившиеся до его слуха звуки казались совершенно незнакомыми, чем-то походя на посвистывающий скрежет ползущего животного, вяло передвигающегося по булыжной мостовой.

Вот с шумом перевернулась и, ударившись дном, загрохотала по улице оловянная тарелка, пока наконец не остановилась у края высокого тротуара прямо под окном гостиницы Элиота. Он еще больше вытянул шею и увидел темное, похожее на тень существо, массивные очертания которого выплыли из тумана. На несколько секунд снова воцарилась тишина, пока существо это не обнаружило пищу и не принялось пожирать ее.

Собравшись с духом, Элиот Уайлдермен закричал так громко, как только хватило сил, — ему хотелось отпугнуть странное создание. Едва эхо его крика заметалось между домов и, уткнувшись в стоящую в конце улицы церковь, начало затихать, наполняясь с каждым новым отголоском все более и более жалостными и трогательными нотками, как опять наступила тишина. Но лишь на мгновение. Тут же он расслышал шорохи, явно исходящие от ползавших внизу существ — их становилось все больше, — которые приближались по улице, оставляя тарелки со «своей» едой и устремляясь к гостинице миссис Джовит.

В этот самый момент послышалось их дьявольское, омерзительное из-за своего явно нечеловеческого происхождения, наполненное самыми гнусными чувствами похихикивание, в котором словно воедино смешались ненависть, похоть и, столь удивившая Уайлдермена, ненасытная алчность. И так отчетливо обозначились все эти эмоции в слабых, нечетких шорохах, доносившихся снизу, что Элиот почувствовал, как где-то в глубине его сознания начинают подниматься волны лихорадочной паники, а лицо покрывается каплями пота. Выждав момент секундной внутренней борьбы, он издал повторный крик и сам услышал, как сорвался от страха его голос.

Тут же снизу, со стороны основания дома, послышался слабый скрежет, словно какое-то тяжелое тело пытается преодолеть шаткую преграду.

На улице появлялись все новые тени, которые, извиваясь, подкрадывались к гостинице и скреблись о ее стены. Содрогаясь от бившей его неистовой дрожи, Элиот наконец понял, зачем нужны были все эти засовы и замки и почему никто из жителей Херона с наступлением темноты не заговаривал и не покидал своего дома, умышленно создавая вид, будто деревня обезлюдела. Но теперь вся маскировка рухнула — они знали, что он здесь, они услышали его!

Уайлдермен схватил со стола тяжелый фолиант в жесткой обложке и швырнул его вниз, стараясь попасть хотя бы в одного из ползающих существ. И действительно попал — раздался звук, как будто в грязную лужу упал большой камень, сменившийся похрустыванием, словно ломались тонкие, хрупкие кости, попавшие под острые края переплета. И сразу же зловещие шорохи переросли в мощное, нарастающее крещендо отвратительного ликования. Пронзительный вопль, столь же нечеловеческий, как и все остальные звуки, но несущий в себе гнусные отголоски агонии и ужаса, эхом заметался вдоль темной улицы. И все же несмотря на то, что крик этот мог бы разбудить даже мертвого, ни в одном из окружающих домов не зажегся свет и никто не выглянул наружу, чтобы хотя бы узнать, в чем дело. Все ставни и двери остались запертыми.

Неожиданно налетевший, хотя почти сразу же угасший порыв слабого ветерка успел чуть разогнать клубы плотного тумана, так что Элиоту удалось получше разглядеть ночных визитеров. На какое-то мгновение ему показалось, что он видит странных животных, какие-то гибриды, но затем понял, что это нечто необычное. Это были не люди, но и не звери, это было что-то совершенно противоестественное, дикое порождение того темного мира, в котором они обитали и из которого пришли сюда. Согбенные, с мощными спинами, тяжело нависавшими над низко опущенными и прижатыми к груди головами, они медленно волочили свои тела, изредка подтягиваясь на тощих, скелетообразных руках за стены домов. Когда чудовища поднимали их, устремляясь ввысь, к лившемуся из комнаты Уайлдермена рассеянному свету, он видел их белесую, лепрозную, покрытую крошащимися струпьями и словно изрытую гниением кожу. Их сужающиеся гангренозными обрубками пальцы медленно и как-то болезненно сжимались и разжимались, покуда налетевшие невесть откуда клубы тумана в очередной раз не поглотили их в своей непроглядной, призрачной мгле.

Вновь полускрытый белесым саваном, Элиот успел заметить, что тени стали сходиться в одном месте, которое с каждой секундой очерчивалось все более отчетливо и ясно. И неожиданно, словно в приступе всепоглощающего, обжигающего страха, он осознал, что именно происходит, — медленно, совсем вяло, но неуклонно они забирались друг на друга, образуя живой бугор, вершина которого тянулась к его окну.

Он швырнул в них еще одну книгу, потом еще и еще, с каждым разом вкладывая в бросок все больше отчаяния и ярости, но несмотря на то, что тома обрушивались на их вздымавшиеся головы всей своей тяжестью, живой холм продолжал расти. А из самых отдаленных глубин утопавшей в туманной мгле улицы в сторону гостиницы продолжали подползать, волочиться новые тени.

Уайлдермен в панике отпрянул от окна, захлопывая ставни, плотно затворяя рамы, щелкая запорами. Почувствовав внезапный приступ тошноты, он метнулся в угол, где на столике стоял таз с водой, и там его желудок отчаянно вывернуло наизнанку.

Хихиканье за окном становилось все громче, ближе. Неистовое в своем невообразимом омерзении, оно с каждой секундой переполняло Элиота отчаянно нараставшим чувством ужаса. Спотыкаясь на нетвердых ногах, скованных напряжением борьбы с усиливающейся паникой, он все же добрел до стоящего в центре комнаты письменного стола, сел на стоящий рядом стул, судорожно вцепившись в его край, и устремил невидящий взгляд на забранное ставнями окно. Лицо его сводили судороги, а глаза все яростнее и жестче пытались вглядеться в жалкую твердь стекла… предчувствуя и страшась конца этого ожидания — их неизбежного прихода.

А снаружи продолжало доноситься все то же невнятное, дьявольское, нечеловеческое хихиканье, становившееся все громче, пока его неожиданно не сменил звук царапающих дерево когтей. Ставни задрожали, потом затряслись, едва удерживаясь на разболтанных петлях, и, казалось, готовы были вот-вот рухнуть внутрь комнаты. И в конце концов рухнули…

Мириады зловещих, вожделенных воплей мигом заполнили комнату. Сначала они смешались с безумным криком, воплощавшим в себе весь человеческий ужас, отчаяние и агонию, но постепенно стали заглушать его, словно заслонять собой, пока наконец на первый план не выплыли новые звуки — звуки разрываемой плоти, клацанья зубов, чавканья…

* * *

На следующее утро, когда ленивое солнце вознеслось наконец над верхушками сосновых лесов на горизонте, двое постояльцев миссис Джовит взломали дверь комнаты Уайлдермена, поскольку все попытки хозяйки комнаты достучаться до него закончились безрезультатно. Пока мужчины били и ломали дубовые панели, она стояла сзади, дрожа от страха при воспоминании о ночных воплях, которые доносились в ее комнату, где она лежала с открытыми глазами, переполненными безумным страхом. Судя по красным глазам постояльцев и застывшему на лицах обоих мужчин выражению тревоги, спать им тоже не пришлось.

Наконец дверь поддалась и со скорбным скрежетом завалилась внутрь комнаты. Мужчины застыли на месте, почувствовав отвращение и подступившую тошноту, а миссис Джовит издала протяжный крик.

В комнате царил полнейший беспорядок: всюду валялась поломанная и перевернутая мебель, на которой виднелись глубокие царапины, простыни были изодраны в клочья. Среди окровавленной мешанины обрывков книг, рукописей, обломков карандашей и лоскутьев ткани лежали останки человеческого скелета, части которого валялись по всей комнате.

* * *

Несмотря на то, что обстоятельства смерти Уайлдермена никоим образом не наводили на мысль о самоубийстве, именно такой вердикт по данному делу был вынесен судебным дознавателем — жителем Херона, — торжественно огласившим его четыре дня спустя под тускло освещенными сводами деревенской управы.

Вопреки отчаянным попыткам многочисленных родственников Уайлдермена получить разрешение проститься с телом покойного, все они были отклонены судьей, а тело по его же указанию было поспешно предано земле на местном кладбище неподалеку от деревни. Свое решение судья мотивировал тем, что, поскольку покойный решил покончить с собой, утопившись в протекавшей поблизости реке, а тело его было выловлено лишь спустя неделю, оно за это время пришло в такое состояние, лицезреть которое не рекомендовалось даже ближайшим родственникам.

— Постарайтесь запомнить его таким, каким он был при жизни, — сказал морщинистый старик, нервно протирая очки в металлической оправе, — а отнюдь не таким, каким он стал после смерти.

Тем временем незамеченный посторонними визитерами церковный служка завершил свою обычную повседневную работу, разровняв и уплотнив рыхлую землю на свежей могиле на диковатом и мрачном кладбище, после чего прочитал себе под нос никому не нужную молитву и отправился домой ужинать.

Дом Купы.
Потусторонний троллинг.

Spoiler

В нашем городе во Дворце Спорта была такая традиция — каждое лето ездить на сборы всеми секциями в глухомань возле заброшенной деревни. Там разбивался палаточный лагерь, имелось футбольное поле, волейбольные площадки, и все это на фоне свежего таежного воздуха.

Сама деревня (когда-то большая — в ней было несколько десятков дворов) была на противоположном от лагеря берегу через проходимую вброд в нескольких местах речку. Надо ли говорить, что нас, 12 — 13-летних пацанов манила эта деревня неимоверно. Вот однажды ночью после отбоя собрались мы небольшим отрядом самых смелых и перешли эту речку с целью исследовать деревню. Исследовав с фонариками пару домов и не найдя ничего, кроме остатков разрушенного деревенского быта, зашли мы в дом, из которого вылетели потом на всех парах…

Внешне он не отличался от уже осмотренных домов абсолютно ничем — вполне еще бодрые такие стены, потолок, покосившиеся двери, какая-то мебель, которую прежние хозяева не посчитали нужным вывезти на новое место жительства, кухонная утварь, книги, вещи… А вот на столе мы нашли стопку старых черно-белых фотографий. Они лежали изображением вверх, были почти одинакового формата, но сделаны были в разное время, и каждая имела надпись, сделанную фиолетовыми чернилами одинаковым почерком на оборотной стороне. Изображали они все одного и того же человека в разные моменты его биографии по мере старения. Звали этого человека странно — Купа. Имя это было или прозвище — не знаю. Все надписи представляли собой простые предложения и не содержали дат.

Мы столпились вокруг стола, подсвечивая себе фонариками, и начали рассматривать фотографии. Началось все банально — с изображения младенца мужского пола в старомодной кроватке. Надпись на обороте гласила: «Купа родился». Далее младенец, окрепнув, встал на ноги и сделал первые шаги. Надпись на обороте свидетельствовала: «Купа пошел». Купа рос, вот он качается на качелях, идет в школу, катается на велосипеде… Неизвестный Купин биограф скупо комментирует все Купины действия: «Купа вырос», «Купа уходит в армию», «Купа из армии возвращается, устраивается на работу, покупает мотоцикл»… Никаких Купиных родственников или там друзей на фото нет — каждый раз Купа, уже превратившийся на фото во взрослого худощавого мужика с щетиной, запечатлен на фотографии один, на лице практически никаких эмоций. Лишь следы старения. Купа то, Купа се, Купа в огороде, Купа сидит за столом в комнате и внимательно смотрит в объектив… Внезапно нам стало понятно, что это тот самый стол и та самая комната, в которой мы смотрим Купины фотографии и читаем надписи. Стало дико жутко, тем более что оставались последние фотографии… На них Купа сильно сдал, стал выглядеть неприятно, под глазами появились вурдалачьи тени, щеки впали, но все так же остались покрыты неопрятной щетиной. И хотя было ясно, к чему Купа так верно шел, последняя фотка все же оказалась неожиданной. На ней в центре той же комнаты и, вероятно, на том же самом столе стоял гроб, а в нем лежал с не полностью прикрытыми глазами жуткий Купа. Надпись на обороте фото подтвердила: «Купа умер»…

Ясное дело, что желание находиться в Купином доме, где по непонятной причине остались кем-то аккуратно разложенные по этапам Купиной жизни фотографии, потихоньку пропадало. Но сбежать сразу вот так, конечно же, было «не по-пацански». Кто-то нашел ручку люка, ведущего в подвал, и предложил сдвинуть ее и посмотреть, что там есть. Мы с радостью уцепились за эту возможность сменить тяжелое молчание на хоть какую-нибудь деятельность и рванулись поднимать этот люк. Люк оказался очень тяжел. Когда мы все-таки подняли его, кто-то посветил фонариком вовнутрь…

Все одновременно заорали от ужаса и бросились из дома прочь со всех ног. Мы бежали по темной пустой деревне и кричали во все горло. Речку мы перемахнули, не заметив даже, попали ли на брод или нет.

Там, в подвале, луч фонаря высветил гроб. Я до сих пор уверен, что в гробу лежал Купа. Кто он был такой — даже не хочу знать.

Хрыч.
Автор: Камышовая мышь

Spoiler

До двенадцати лет мама с папой почти каждое лето отправляли меня отдыхать в деревню к бабушке. Ну, знаете, свежий воздух, парное молоко, экологически чистые помидоры со своего огорода и все в таком духе. Родители считали, что это ужасно полезно для растущего детского организма. Да я, в общем-то, и не возражала: послушно пила молоко, не очень послушно каждый день бегала купаться на речку и совсем уж непослушно лазила за яблоками в чужие огороды. А по вечерам отказывалась ложиться спать, и бабушка, чтобы хоть как-то меня угомонить, рассказывала мне сказки. Странные они были, некоторые из этих сказок — сейчас, годы спустя, я это понимаю, но тогда они такими не казались. Кроме известных детских сказок про Бабу-Ягу, Василису Прекрасную или Царевну-Лебедь я слушала, например, жуткую историю про Косца:

«Пошли как-то два мужика на луг траву косить, коровам и козам корму свежего принести. А трава на лугу была высокая, сочная — знай себе коси, пока рукой махать не устанешь. Один из мужиков и косил — размеренно, не останавливаясь. А второй минуту-другую поработает — а потом десять минут отдыхает. И охапка у него никак не увеличивается. Позавидовал он первому, у которого травы накошенной уже на два мешка хватило бы, и решил, пока тот не видит, отгрести себе немножко. Подкрался тихо со спины — а ветка какая-то под ногами возьми да и хрустни! Обернулся резко первый мужик с косой в руках и случайно подрубил вору ноги. Почти отрубил по колено, на лоскуточке кожи остались обрубки висеть. Тот заорал благим матом, кровь ручьем хлынула, а на помощь даже позвать некого, ни души поблизости — разве что в деревню бежать. Но когда привел мужик подмогу — помогать уже некому было. Исчез второй косец, совсем исчез, только лужа кровавая на поле. Так его и не нашли. И с тех пор на это поле в одиночку ходить перестали — пропадают люди средь бела дня, так, что с собакой не сыщешь. И даже компанией не шибко ходят. Говорят, неуютно там, ветер до костей пробирает, да еще и спотыкаешься постоянно, словно кто-то снизу за ноги хватает...».

Вот такие были сказки. Если вдуматься — жуть страшная, но в детстве меня как-то не особо пугало. Жаль только, я мало что помню — если все записать, шикарный сборник деревенского фольклора получился бы. А бабушку уже не спросишь: она умерла семь лет назад. И после ее смерти мы в деревню летом больше не ездили, как-то всегда находились лучшие варианты отдыха.

Этим летом я впервые поехала в бабушкин дом одна. За домиком присматривали оставшиеся в деревне родственники, так что попасть в пустое заброшенное здание я не боялась.

Бабушкин дом старый — его построили еще мои прапрадеды. Он целиком и полностью «деревенский», от крыши с трубой (в доме топится печка) до подпола. В нем нет ни ванной, ни туалета. Есть самодельный душ в маленьком сарае: бочка с водой на крыше, шланг от нее ведет в сарай, где летом можно помыться (зимой — идти к соседям в баню). И есть всем знакомый, прямо-таки классический, деревянный сортир около дома за сараями. Метрах в десяти от сортира — мусорная куча. Тоже очень старая, вся заросшая крапивой и репейником. Сколько я себя помню, туда все ближайшие соседи выбрасывали отходы, но не всё подряд, а только… ну, животного происхождения. То, что когда-то было живым: кости, потроха, кишки, дохлых кур, рыбью чешую… Понятно, что около этой кучи постоянно крутились деревенские шавки. Наверное, они и подъедали большую часть мусора, поскольку куча за столько лет не разрослась до гигантских размеров и даже (что удивительно) почти не воняет. С этой кучей была связана другая бабушкина история: о том, что, мол, нельзя между двенадцатью и часом ночи из дома выходить — там Хрыч обедает. А если вдруг вышел, ни в коем случае нельзя ему мешать и вообще смотреть на него, а то он тебя запомнит и преследовать будет всю оставшуюся жизнь, пока не загрызет. Не знаю, верила ли сама бабушка в то, что рассказывала, но дверь на ночь всегда закрывала на солидный такой засов. Выйти ночью в туалет не разрешалось никому, поэтому для всяких неотложных дел бабушка ставила в избу большое ведро с крышкой. Деревенская экзотика как она есть.

Я, как вы понимаете, про это долбаное ведро попросту забыла. Когда приехала, других дел было по горло, а вечером хотелось отдохнуть, и вообще было не до того. Спать после поезда не тянуло, а вот фильм какой-нибудь посмотреть с ноутбука — самое то. Оторвалась от экрана только часам к двенадцати и именно по той причине, что четыре больших стакана сладкого чая дали о себе знать. Ведро искать с самого начал показалось делом глупым — я же не ребенок. А трусихой даже в детстве никогда не была, так что я взяла в руки фонарик и отправилась по своим делам в уличный сортир.

Вообще, деревенская ночь — это нечто. Ни фонарей, ни магазинных вывесок, ни машин — только тишина и темнота. Но не настолько, конечно, чтобы заблудиться. Да и двор был знаком мне с детства, а яркий круг от моего фонарика освещал достаточно, чтобы не налететь сослепу на колючие лапы малины. Но ожидать того, что со мной тогда произошло, я никак не могла.

Сначала мне показалось, что около сортира лежит человек — кто-то из соседей набухался в дрова, или бродяга какой-то. Я подошла и без всякой задней мысли навела фонарь прямо на него. И оказалось, что оно… не было человеком. Больше походило на собаку. Морда у него точно была собачья, хотя очень крупная, перемазанная в грязи и крови. И передние лапы, попавшие в круг света тоже вроде бы были собачьи. Но все остальное… Тело — очертаниями похожее на человеческое, но какое-то не то переломанное, не то скрюченное, покрытое то ли грязью, то ли темной шерстью. Глаза неестественно темные. Зубов во рту мало, но клыки очень крупные, с большой палец... Оно смотрело на меня, а я замерла на месте, и действительно, как в чертовых ужастиках, просто не могла пошевелиться.

А потом оно встало. На задние лапы. И, кажется, зарычало…

Я в жизни не бегала так медленно. Или так мне только показалось — но чувство было такое, словно я продиралась сквозь кисель, натужно, медленно, ужасно медленно. Фонарик посеяла где-то по дороге, но на это было откровенно плевать. Все-таки добежала — и тут же чуть не оттяпала себе палец, захлопывая дверь. Заперла ее не только на основной засов, но и на все гвоздики-крючки, которые только нашла.

Не очень помню, чем я после этого занималась. Ходила, включала весь свет, который есть в доме, и, кажется, ревела. Вытащила из кладовки дедушкин старый топор. Достала из-за печки кочергу. К двери и к окнам близко не подходила, сидела на кровати всю оставшуюся ночь и только прислушивалась — но не помню, слышала что-нибудь подозрительное или нет. Даже когда рассвело, долго не решалась выйти за дверь, а когда вышла, чуть заново не скатилась в истерику: на деревянной двери четко виднелись свежие царапины.

После такого остаться в доме я просто не смогла: пошла к соседке, наврала, что кто-то всю ночь ломился в дверь. Она напоила меня настойкой, посоветовала зайти к участковому и пожаловаться на попытку взлома, болтала про хулиганье и украденных кур — я почти не слушала, но все равно стало как-то легче.

Оставшиеся две недели я на ночь наглухо запирала все засовы и включала везде свет. И, кажется, впервые так радовалась, когда отпуск закончился. Да если бы не заранее купленные билеты, вообще уехала бы домой первым же поездом, и ни капли не жалела бы.

Но знаете... к чему я все это веду. Сейчас на дворе уже ноябрь. Лето и все деревенские ужасы остались в прошлом, я благополучно вернулась в родную квартирку и все вроде бы хорошо, но…

Где-то месяц назад на моей наружней стальной двери стали появляться царапины. В прошлый вторник на лестничной площадке я чуть не наступила в кучу гнили — как будто кто-то вытащил из мусоропровода всю застрявшую там мерзость и долго, со вкусом, размазывал ее по полу. А вчера соседка жаловалась, что по подъезду всю ночь бродила какая-то собака, подвывала и мешала ей спать.

Мне страшно...

Квартира сверху.

Spoiler

Как-то раз в один ничем не примечательный и абсолютно обычный день я лежал на диване у себя дома и смотрел телевизор, попыхивая сигаретой и держа в руке банку холодного пива. Жена была на работе до шести, дети в садике. У меня был выходной, и я решил расслабиться уже с утра — встал, умылся, сходил в магазин и теперь лежал, наслаждаясь отдыхом в полной мере. По телевизору показывали повтор чемпионата по футболу, матч Россия — Чехия. И вот лежал я, расслабившись на диване и никого не трогая, как вдруг услышал шаги на верхнем этаже в квартире у соседей.

Не подумайте, что я запаниковал или струсил из-за каких-то дурацких шагов. В тот момент меня это разозлило. Я устал за кажущиеся бесконечными дни работы на вахте и хотел расслабиться. Вполне понятно, что всякие посторонние звуки меня раздражали. Но не идти же из-за этого к соседям? Так я тогда решил и продолжил смотреть матч, стараясь не обращать внимания на топот наверху. Я лежал, лежал, пытаясь сосредоточиться на футболе, но чем больше я старался забыть про эти звуки, тем отчётливее я их слышал, и тем больше они меня злили. Теперь именно по той причине, что я не хотел слышать стуки, удары — или что бы это ни было, — я слышал только их.

Я нервно выбросил сигарету в пепельницу, впопыхах стряхивая пепел с рук, и положил пиво на письменный столик, стоящий перед диваном, на котором помимо этого лежали чипсы. Громко стуча пятками по полу от злости, я прошел в кухню и не придумал ничего умнее, как достать аллюминиевую ложку.

Я снова вошел в зал, только с зажатой в руке ложкой. Далее я подошел к батареям и начал стучать по ним с её помощью что есть сил. Представляю, какой шум был в соседской квартире — но так им и надо! Пусть поймут, каково это — с утра слышать их громкий топот. Постучав около минуты, я перестал.

Шаги прекратились. Видимо, намек был понят. Я схватился за пиво и снова прыгнул на диван.

Что за комедия — не прошло и минуты, как сверху кто-то начал не просто ходить, а прыгать. Шум был такой, как будто там стоят трое здоровых мужиков, налегающих на фаст-фуд, и прыгают что есть мочи. Кажется, мои действия их только разозлили. Я посидел минутку, ожидая, когда же они прекратят этот детский сад. Насколько я помнил, там жила молодая семья с грудным ребенком.

Я решил больше не стучать. «Перебесятся, успокоятся и перестанут», — решил я и снова постарался уткнуться в телевизор, и мне это даже удалось на минуту, пока звуки, доносящиеся сверху, не стали просто невыносимыми. Теперь казалось, что весь дом ходит ходуном в некоторых местах, даже штукатурка осыпалась. Видимо, я подал им хорошую идею про батареи, так как по батареям стучало так, что, казалось, на моих мозгах отплясывают чечетку. В ушах звенело, и я теперь не смог бы расслышать не только телевизор, но и свой голос, даже если бы закричал. В этот момент моему терпению пришел конец. «Я им покажу, ублюдкам!» — подумал я, скрежеща зубами от злости и натягивая джинсы и футболку на тело. Я просто вылетел в подъезд, даже не закрыв за собой дверь.

Через минуту я уже стоял перед коричневой соседской железной дверью с красивой резной ручкой. Я стал стучать в неё очень настойчиво и без остановки. Ответа не было. Я стучал и стучал, пока мне не надоело.

«Прячутся, трусы», — подумал я и приложил ухо к двери.

Как ни странно, я ничего не услышал. За дверью стояла гробовая тишина. «Затаились», — подумал я и снова начал стучать. Когда мне это порядком надоело и я не услышал ничего, кроме мертвой тишины за дверью, я спустился в свою квартиру. Я запер дверь и пошел в туалет, по пути раздумывая, что за ерунда произошла с моими соседями — вроде такая приличная семья... Усевшись на унитаз и сделав свое дело, я хотел было уже открыть дверь и выйти, как вдруг я услышал то, от чего моё сердце похолодело. Шаги.

Но они были в моей квартире. Я отчетливо слышал, как кто-то размеренно вышагивает в моей комнате. «Видимо, они зашли, когда я вышел, ведь я не закрывал дверь» — подумал я и хотел было уже открыть дверь, но передумал.

Хоть я и не запер входную дверь, когда уходил, но это точно не могли быть мои соседи. На площадке я был недолго и не видел, чтобы кто-то спускался с верхнего этажа. Значит, это кто-то посторонний, не соседи. Может, грабитель? Мне стало по-настоящему страшно.

Я стоял в нерешительности и держал ручку от двери, а снаружи в моей комнате, той самой, где я сидел несколько минут назад, кто-то ходил взад-вперед. И его шаги, кто бы это ни был, отдавались в моем сердце. Но самое страшное было ещё впереди.

Между дверью и стеной в туалете у нас есть небольшая щелка, через которую видно часть коридора. Я нагнулся и стал смотреть в неё, и тут страшный стук раздался прямо в дверь туалета. От неожиданности я отпрыгнул назад, так и не успев ничего рассмотреть. Я больно ударился ногой об унитаз. Дверь ходила ходуном — кто-то с противоположной стороны дергал её на себя. Я слышал за дверью тяжелое дыхание, от которого волосы вставали дыбом. Сердце у меня чуть не ушло в пятки, я почувствовал терпкий металлический привкус страха во рту. И тут мне пришла в голову мысль, что это может быть маньяк. У нас в то время в городе орудовал квартирный маньяк, убивающий людей целыми семьями в их собственных квартирах. И теперь пришла моя очередь. Я умру мучительной смертью, а потом, когда вечером придут мои близкие, он убьет и их...

— Вы кто такой? — спросил я, и мой голос даже для меня прозвучал жалко и беспомощно. — Уходите, иначе я вызову полицию! — сказал я, понимая абсурдность сказанных мною слов. Во-первых, я заперт в туалете, во-вторых телефона у меня с собой, конечно же, нет. Но мне очень хотелось услышать хоть какой-то ответ, хоть что-нибудь человеческое, а не это мертвое молчание, от которого тело сводит судорогами животного ужаса.

Стук прекратился. Я сидел на унитазе и громко дышал, чтобы успокоиться. Я сидел, сидел и сидел, не замечая течения времени. Я стал прислушиваться. Шаги прекратились. Уж не сошел ли я с ума? Может, это все игра больного воображения, и никаких шагов и вовсе не было? Я потихоньку открыл дверь туалета и выглянул в коридор. Никого. Я резко рванул к тумбочке, к спасительному телефону. Слава богу, он у нас беспроводной, и я на бегу, не заглядывая в зал, схватил его и вылетел в подъезд. Я вызвал полицию и стал ждать её, стоя в подъезде. В квартиру заходить было страшно.

Через некоторое время в подъезд зашли двое полицейских. Они сразу осведомились, что произошло, и вошли внутрь моей квартиры. Никого там не было. В зале на столе по-прежнему стояло пиво. Я видел, как полицейские переглянулись, и понял этот взгляд. Через мгновение, как подтверждение моим словам, один из них произнес:

— Как много вы выпили, молодой человек?

— Да я клянусь вам, здесь кто-то был. Я даже одну кружку не допил, как началась эта беготня наверху.

Полицейские всё ещё недоверчиво переглядывались.

— Ну, давайте посетим ваших соседей...

И вот я снова стоял перед коричневой дверью, не сомневаясь, что никто не откроет. Я вообще не видел смысла беспокоить соседей, так как не сомневался, что никто из них ничего не видел. Но побеспокоить этих прыгунов лишний раз всё равно было приятно.

Один из полицейский, который помоложе, позвонил в звонок (я его в прошлый раз не заметил). Тишина. Ответа не было. Он снова позвонил, добавив к этому несколько громких стуков в дверь. Снова тишина.

— Их нет дома, — констатировал полицейский и оглянулся на меня.

Теперь мне казалось, что они смотрят на меня, как на заядлого алкоголика, у которого началась белая горячка — и кто знает, может быть, я бы через минуту уже сидел в их «УАЗике», если бы не тихое поскрёбывание, раздавшееся внутри соседской квартиры. Это был очень тихий, но отчетливый звук. Это сразу привлекло внимание полицейских, и они оба стали стучать в дверь.

— Если вы слышите, то откройте дверь! Это полиция! — сказал второй полицейский, продолжая стучать.

Никто не открыл, но звук продолжался и даже нарастал — теперь казалось, что кто-то внутри просто дразнит нас. И вдруг мы замерли от неожиданности. За дверью кто-то прохрипел: «Помогите», — и в голосе этом было столько отчаяния, что полицейские, не раздумывая больше, вызвали взломщиков.

Спустя, наверное, полчаса (уж так они медленно работают) к нам приехал худощавого телосложения взломщик и приступил к делу. Всё это время мы прислушивались у двери, но больше никаких звуков или слов мы не услышали. Только гнетущая, мёртвая тишина.

Когда дверь открылась, нам в нос ударил тошнотворный сладковатый запах. Меня чуть не стошнило от него, но я вошел внутрь со всеми. То, что я увидел, надолго врезалось мне в память.

Вся квартира была залита кровью. Я никогда прежде не видел крови в таком количестве, и меня стошнило от её вида.

— Матерь божья… — произнес полицейский постарше, который шел впереди нас и первым вошел в комнату.

В зале мы увидели два трупа, хотя сначала мне показалось, что там человек пять, не меньше. Тела были расчленены, запах стоял смердящий и гнилой. Трупы уже начали разлагаться. Взломщик в ужасе пошатнулся и выбежал в подъезд. Полицейские стояли в ступоре, не зная, что делать. У них были бледные лица.

Первым опомнился молодой. Он выбежал в подъезд, и я слышал, как он кричит, разговаривая по телефону с диспетчером. Я тоже вышел, не в силах смотреть на всё это, и тут меня осенила мысль, которую я сразу же высказал второму полицейскому:

— Тут должен быть кто-то живой, мы же все слышали голос... — и, поразмыслив, я добавил:

— ... и шаги, я слышал шаги!

Полицейский посмотрел на меня и сказал:

— Надо проверить другие комнаты.

Но сил и желания заходить в другую комнату у меня не было, так что я стоял и ждал в подъезде вместе со взломщиком. Через минуту второй полицейский вышел из квартиры, неся в руках какой-то сверток. Я встал и, увидев живого ребенка, обомлел.

— Малыш цел, только голоден, — сказал полицейский, покачивая ребенка на руках.

Я стоял в абсолютном шоке. Всю остальную часть дня я как будто находился в тумане. Помню только, что приезжали люди, много людей в форме, следователи просто облепили подъезд и опрашивали соседей. Приехали репортёры в поисках сенсации, «скорая» забрала малыша... Я так и сидел на одном месте, и меня никто не трогал. Я всё думал, мне не давала покоя мысль: «Кто там так шумел, если все, кроме беспомощного ребенка, были мертвы уже как минимум двое суток? И кто был в моей квартире?». Я сидел и ничего не понимал. Потом ко мне подошел один из полицейских, тот, который постарше, и отвел меня в сторону:

— Не говори никому про голос из-за двери, — серьезно сказал он.

— Почему? — спросил я, в принципе, не удивляясь такой просьбе.

— К материалам дела это не припишут, а вот в здравии ума засомневаются. Сам понимаешь, парень — никто нам не поверит. Я и сам сомневаюсь, что что-то слышал, — он тяжело вздохнул, и я понял, что не одному мне тяжело осознать произошедшее. Я согласился ничего не рассказывать.

Спустя месяц убийцу нашли и посадили далеко и надолго. А мне вручили благодарственное письмо за спасение человека. Благодаря мне спасли ребенка, но я часто задаю себе вопрос: «Благодаря мне ли?». Кто-то или что-то хотело, чтобы ребенок жил. Я никогда не верил в высшие силы, но после этого случая я понял, что мы всего лишь пешки в какой-то большой и непонятной игре, правила которой человеку никогда не понять.

Расплата.

Spoiler

Историю эту услышал я в поезде от соседки по купе. Ехать нужно было пять часов. Со мной в купе ехала молодая девушка с маленькой девочкой пяти лет и женщина лет шестидесяти. Девочка была такой непоседой, постоянно бегала по поезду, шумела, а молодая мать гонялась за ней и пыталась успокоить. Это продолжалось до тех пор, пока пожилая женщина не взяла непоседу на руки. Сунула ей в руки яркую книжечку, которую достала из сумки. Девочка, на удивление, сразу же успокоилась и увлеченно стала рассматривать красочные картинки. Молодая мама (звали ее Марина) не знала, как и благодарить эту женщину за помощь. А женщина улыбнулась и сказала: «Эту книжку я везу своей внучке долгожданной», — и из её глаз потекли слезы. Я и Марина стали ее успокаивать, в ответ женщина рассказала нам следующую историю:

«История моя такова, что мне проще рассказать ее чужим людям, чем делиться с родными и близкими. Это произошло со мной давно, когда родилась моя доченька — Лилия. Родилась она такая некрасивая, рябая вся, бледная, тощая. Муж, когда глянул на нее, только и сказал: «И в кого она такая страшная пошла?». Росла Лиля очень болезненным и слабым ребенком. Ходить начала поздно. Из больниц мы не вылезали. Муж не выдержал этого испытания и в один прекрасный день ушел от меня. В школу Лиля пошла в 8 лет, и то не хотели ее брать. В школе все ее дразнили и обижали, иногда и поколачивали. Так продолжалось до 18 лет — до того момента, когда Лиля в первый раз влюбилась. Любовь эта была безответная и принесла моей дочери много страданий. Я все надеялась, что дочь моя похорошеет с годами, но этого не случалось. И вот эта первая любовь... Дочь моя страдала и переживала, больше переживала за свою некрасивость. А молодой человек не обращал на нее внимания. И когда Лиля решилась ему открыться, он в грубой форме ее послал и обозвал страшилищем. Дочь моя не выдержала этого и решила покончить жизнь самоубийством. Она наглоталась таблеток — врачи еле её откачали. В больнице, сидя у постели умирающей дочери, я не знала, что мне делать от отчаяния. И вот, когда я задремала, приснился мне сон.

Иду я по лесу, вокруг высокие и темные деревья. Выхожу на поляну. На поляне на поваленном дереве сидит существо настолько отвратительное, что и смотреть на него не хотелось. А оно глянуло на меня и сказало: «Что, некрасивая дочь твоя? Хочешь, чтобы стала она первой красавицей? Помогу тебе. Только расплатиться ты должна со мной за красоту — а чем расплатиться, я тебе потом скажу. Согласна?». Я в том состоянии согласилась с этим существом. Только я сказала «Да», — тут же проснулась.

Дочь моя пошла на поправку. Начала жизнь заново. И вот стала я замечать, что она меняется. Волосы у нее потемнели, стали красивого каштанового оттенка, черты лица изменились, похорошела фигура. Не прошло и года, а дочь мою все иначе как красавицей и не называли. Радости у нее не было предела. И кавалеры появились, и замуж стали звать... В скором времени вышла она замуж за хорошего парня. Стали они жить со мной в квартире, и вскорости забеременела моя дочь. Ребеночка ждали все с нетерпением.

И вот на седьмом месяце беременности снится мне сон. Опять лес, опять поляна и чудище на дереве. Говорит оно мне: «Расплатиться со мной пришла пора. Скоро узнаешь, как». А вскоре у дочери моей преждевременные роды начались. Родился мальчик слабенький, пожил пару дней, да и умер. Дочь моя переживала страшно. Через год она опять забеременела — и опять с ней случилась эта беда на седьмом месяце. Родилась девочка, и что только врачи не делали, на третий день умерла. Дочь моя почернела от горя. И никто не мог объяснить причину смерти детей. Бедная моя девочка пережила четверых своих детей, которые умирали на третий день жизни. Вся красота ее от горя ушла. Стала она прежней, какая была. Но хорошо хоть муж от нее не ушел, поддерживал, как мог. Долго она не решалась заводить детей. И когда узнала, что снова беременна, не знала, что делать. Со страхом стала ждать седьмого месяца...

А в урочный срок мне приснился опять сон. Лес, поляна, чудище. Сидело на дереве и так мне сказало: «Сыт я уже. Наелся. Не хочу больше. Считай, рассчитались со мной. Ну что, натешились красотой? Буду ждать следующую красавицу». Я в ужасе проснулась и поняла, что детки наши умершие были расплатой за красоту дочкину. И стала молить Бога, чтобы помог нам с пятым ребеночком.

На девятом месяце Лиля родила девочку. Красивую. И не умерла она на третий день, а, слава богу, жива до сих пор. Только знаете... снился мне недавно сон. Лес, поляна и чудище это...

— Проголодалось я, — говорит. — Есть хочу. Красивая внучка у тебя родилась? Чем расплатишься?

И вот уже третий месяц я живу в страхе и не знаю, что думать. Еду вот к внучке в гости...».

Мы с Мариной не знали, что этой женщине ответить. Жутко стало от этого рассказа. Остается только надеяться, что все у этой женщины и её родни сложилось хорошо.

И на сегодня всё. Пока.

Привет всем!

Чёрная душа.

Spoiler

Есть у меня подруга - Ксюша. Она мне как сестра, один из самых близких людей в моей жизни. Когда-то очень давно, лет 10 назад, с нами приключилась довольно жуткая история, которую мы до сих пор помним так отчётливо, словно это было вчера... Ксения в то время ухаживала за своей умирающей тёткой. Тётя Рита и в полном здравии-то была не сахар, а когда рассудок стал покидать её, началось что-то страшное. Ей всё было не так и не то. Родная дочь Женя, перестала с ней общаться много лет назад, так что ухаживать за Ритой имела возможность только моя подруга. Я помню, Ксюша со слезами на глазах рассказывала мне, как тяжело ей находиться с тётей Ритой, но она не может её бросить или сдать куда-нибудь, потому как совесть не позволяет (всем же известно, что в специализированных учреждениях в нашей стране за стариками нормально не ухаживают). Мне было жалко подругу, иногда я заходила к ней, чтобы помочь в уходе за тёткой. Насмотрелась я там всякого...

Тётя Рита кричала благим матом, если ей приносили чуть недосолённый бульон или кидалась всем, что попадёт под руку, когда ей казалось, что кто-то из умерших родственников пришёл за ней и стоит в её комнате, а помирать она не собиралась. Мне было жутко находиться в квартире тёте Риты. Она кидалась проклятьями на всех знакомых и соседей, чьи имена ещё могла вспомнить. Мы просто приносили ей еду и убирали за ней, стараясь не реагировать на вопли и брань. Ещё, у тёти Риты было любимое развлечение: она шарахала изо всех сил по полу и по стенам своей тростью (она всю жизнь хромала, травма детства). Причём, делала она это не для того, чтобы позвать Ксюшу, а просто так. Нравилось ей. Соседи из-за этого жаловались постоянно, ругали мою подругу, что не может уследить за больной. Но что с ней поделаешь? Если трость убрать далеко и тётя Рита потеряет своё сокровище из виду, то начнётся истерика, от которой содрогнутся жители даже соседних домов. Ещё тётя Рита любила повторять нам, что она нас всех переживёт, что мы сдохнем раньше неё и всё в таком роде. Я понимаю, нельзя обижаться на больного человека, она уже не понимала, что говорит и что делает, но тут стоит отметить, что тётя Рита всю жизнь была очень злой. Она постоянно со всеми скандалила, не уживалась абсолютно ни с кем (как я уже говорила, даже родная дочь не смогла вытерпеть её), проклинала всех направо и налево. Не знаю, может быть у неё было какое-то психическое заболевание? А может просто характер такой...

Не сбылись предсказания тёти Риты, и ей всё-таки не удалось нас пережить. Пришла за ней старушка с косой. Мёртвой Ксюша застала её утром, когда зашла проведать. Начались подготовки к похоронам, всё как положено. Прощаться почти никто не приходил. Оно и понятно: за свою жизнь тётя Рита не нажила ни одного настоящего друга, зато врагов было целое море. Дочь могла прилететь только к похоронам (она жила на Дальнем Востоке). Как известно, покойника нельзя оставлять в доме одного, так что одну ночку, перед похоронами, Ксении предстояло провести в компании с умершей. Мне стало жалко подругу, тем более, что она всегда была трусихой и я предложила остаться с ней. Она с радостью согласилась. Если бы я знала, что нам придётся пережить в эту ночь, я бы ни в коем случае свою кандидатуру не предлагала и Ксюшу бы оттуда забрала!

Всё было как обычно, ничего странного. Конечно, было немного не по себе: в соседней от нас комнате стоял гроб, в котором лежала тётя Рита. Перед сном мы немного поболтали с Ксюшей, пообсуждали всякую ерунду, чтобы отвлечься и решили, что пора бы и спать. Спокойным сном мы проспали, думаю, всего пару часов, пока в кромешной тьме и тишине я услышала, как Ксюша, кажется встаёт с дивана.
- Ты куда? - спросила я сонным голосом.
- Пить хочу, в горле пересохло. Приду сейчас, - ответила Ксюшка, надевая тапочки.

То, что произошло потом, больше напоминало дурной сон. Неторопливое шарканье Ксюшиных тапочек по коридору в сторону кухни, затем тишина... а потом я услышала, как моя подруга спотыкаясь и громко топая, бежит обратно. Она пулей запрыгнула на диван и тут же вся завернулась в одеяло. Я не поняла, чего это она?
- Ксюх, ты чего как слон топаешь? - выразила я своё недовольство.
Ксюша никак не могла ответить. Я слышала, как она быстро дышит и кажется, сейчас заплачет.
Я отодвинула одеяло от её лица.
- Ты чего? - спросила я.
- Там тётя Рита! Говори тише! - шёпотом ответила мне Ксюша.
У меня по спине побежали мурашки. Может она так решила пошутить? Только какие шутки, когда в соседней комнате лежит покойник? Это уж совсем неуместно.
- Ксюш, тебе показалось, наверное, - с надеждой в голосе предположила я.
Но сразу после моих слов, я услышала, как по кухне кто-то ходит.
- Нет! Там она! Я подошла к кухне и вижу, она там из угла в угол ходит... дышит ещё так тяжело! Страшно до смерти! Что делать теперь! - прошептала мне Ксюша.
- Сейчас я встану и включу свет, - решительно сказала я.
- Нет! Сейчас шуметь только будешь! Вдруг она решит сюда зайти! Нет уж, не уходи! Не оставляй меня одну! - со слезами на глазах сказала Ксюша.

Мне стало плохо от её слов. Если бы не шум в кухне, я бы может подумала, что Ксюша просто перенервничала и всё это ей показалось... Потом послышалось кряхтение... так кряхтела тётя Рита, когда была чем-то недовольна, но сил кричать у неё не было. Всё моё тело просто онемело от страха. Ксюша сидела рядом завёрнутая в одеяло и тихонько плакала. Потом мы прислушались и услышали, как кто-то вышел из кухни и направился в комнату, в которой стоял гроб. Затем тишина. Тихо было минут десять. За это время мы потихоньку стали приходить в себя и думать, как нам быть дальше, но вдруг мы услышали грохот! Она била своей тростью по полу и по стенам (трость как раз стояла рядом с гробом)! С каждым ударом звук становился всё громче, а моё сердце было готово разорваться от ужаса! К звукам ударов присоединилось какие-то несвязные, хриплые причитания. Кажется, это был голос тёти Риты, только какой-то слегка искажённый, как сквозь помехи. Всё это происходило в обстановке полной темноты и разрывавшейся страшными звуками тишины. Мы были, словно, в вакууме. Минута казалась вечностью. И я и Ксюшка, сидели просто ватные от страха и даже не могли закричать. В несвязной речи, что мы слышали из соседней комнаты, можно было уловить лишь несколько более-менее понятных слов: "Не уйду", "Всех переживу" и нецензурщина.

Затем снова затишье. Только теперь мы уже не ждали, что на этом кончится, а предчувствовали, что сейчас будет продолжение... И не ошиблись. Мы услышали, как она не торопясь идёт к нашей комнате. Тут-то действительно такой ужас одолел нас, что волосы на голове зашевелились! Ксюшка буквально вцепилась в меня от страха и что-то попискивала. Она словно искала во мне защиту. А какая от меня защита, когда мне самой страшно до безумия?

Она всё приближалась к нашей комнате. Шаги становились всё громче. Её тяжёлое дыхание и кряхтение теперь было слышно совсем отчётливо. Я знала, что она вот-вот войдёт в нашу комнату, что она уже рядом и мы через считанные секунды увидим её. Я поняла, что не переживу, если увижу это. Я закрыла глаза и стала читать про себя "Отче наш". Я не знала точных слов молитвы, говорила от себя. В тот момент больше ничего не оставалось. В комнату собиралась нагрянуть покойная тётя Рита и мы были беззащитны против неё... И вот, когда её кряхтение было уже совсем рядом, я всё-таки открыла глаза и увидела в коридоре тёмный силуэт. Это была её сгорбленная фигура, чёрная, как сама ночь, в которой происходил весь этот ужас. Она стояла у самого порога спальни, сжимая в руке свою трость, которой только что барабанила по комнате, в которой умерла. Это кряхтение, эти бессвязные фразы... я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание от увиденного. Тётя Рита шагнула через порог и тут же исчезла. Вместе с ней исчезли всё страшные звуки, которые её сопровождали. Квартира погрузилась в прежнюю тишину.

Не знаю, сколько мы ещё так просидели с Ксюшей в темноте. Мне казалось, что прошло больше часа. Я ещё долго вглядывалась в черноту коридора, пытаясь разглядеть там что-то, чего там быть не должно. Но всё было тихо и в какой-то момент я всё-таки набралась храбрости и включила свет. Кроме нас двоих больше никого в комнате не было. Мы включили свет во всех комнатах в квартире. Всё было на своих местах, следов чьего-то присутствия не было. Трость всё так же стояла рядом с гробом, словно никто её брал.

Разумеется, больше мы не уснули. До утра просидели с включённым светом в спальне, где совсем недавно, к нам порывалась зайти тётя Рита. Ксюша долго плакала. Такого ужаса мы в жизни не переживали. У меня так быстро стучало сердце, что казалось, оно вот-вот разорвётся.

Пережили мы ту ночь, потом пережили похороны, на, которые пришли всего пару человек и постарались побыстрее забыть кошмар, который с нами случился. Вскоре Женя пригласила Ксюшу в эту самую квартиру, в которой мы пережили адскую ночь. Женя позвала её, чтобы решить квартирный вопрос. Ей это жильё было не нужно и они обсуждали разные варианты по продаже или обмену. Потом Ксюша всё-таки рассказала о том, что случилось с нами в ночь перед похоронами.

- То, что с вами случилось, было вполне ожидаемо, она не хотела уходить, - сказала Женя, - она всю жизнь несла за собой только негатив, только зло. Думала, что все вокруг умрут, а она одна останется и будет плясать на наших могилах. Никого не любила, кроме себя. Она и меня всегда гнобила, унижала, даже руку поднимала, а ведь я её дочь. Я старалась подружиться с ней, общаться... но она всё воспринимала в штыки, чуть что - истерика. Устала я налаживать наши отношения и уехала. Она ещё вдогонку проклятьями кидалась, говорила, что я неблагодарная и за всё отвечу. Только за что мне было отвечать? Мне кажется, она была больная. Сколько раз ей говорили, чтобы сходила к врачу или таблетки какие попила. Её эти разговоры только ещё больше бесили. Вот и после смерти здесь осталась её энергия: чёрная, мерзкая. Я прямо каждой клеткой чувствую, как всё здесь пропитано ненавистью ко всему живому...

Она уехала на следующий же день. Не могла оставаться в квартире своей матери и я прекрасно её понимаю...

Только спустя какое-то время, в сотый раз обсуждая пережитое, мы с Ксюшей поняли, почему тётя Рита исчезла на пороге комнаты. Я вспомнила, как перед сном повесила свой крестик на крючок, прибитый к стене, прямо на входе. Скорее всего, он её остановил. Она растворилась, как только крестик оказался рядом с ней. А может мои молитвы были услышаны? В любом случае что-то спасло нас и мы были этому безумно рады.

С тех пор прошло уже много лет. Наша с Ксюшей жизнь очень изменилась после пережитого ужаса. Многое мы переосмыслили. Теперь по жизни мы стараемся быть добрее, терпимее к людям. Мы уже видели, к чему приводит человеческая злость...

То, что я почти забыл.

Даю только ссылкой по просьбе автора. Не знаю, что уж он там, если годнота попала в одно место, по сети рано или поздно расползётся, хочет того автор или нет...

Моё сердце в огне.

Spoiler

В недалеком 2011 году с друзьями решили сходить в нашу местную заброшенную больницу. У нас в Екатеринбурге таких мест немного, но зато какие. В центре города есть заброшка с моргом в подвале. Как и о любой другой заброшке, о нашей тоже есть несколько легенд. Начну пожалуй с них.
1. Скорее не легенда, а историческое событие больницы. После закрытия больницы один из врачей повесился в своём кабинете. Говорят, его призрак ходит по темным коридорам первого этажа. К слову, первый этаж очень темный и без фонаря там ходить невозможно.

2. Призрак девочки в лифтовой шахте. Вторая легенда гласит о девочке, которая вскоре после закрытия больницы и превращения её в заброшенную решила погулять по больнице. Решив взглянуть в шахту, она оступилась и упала вниз с четвертого этажа. Девочка погибла на месте. Многие посетители говорят о том, что слышат её. То смех, то плач, то голос.

3. Есть недоказанная информация о проводимых в подвале опытах над людьми. Якобы в подвале над особо тяжелобольными людьми, которые всё-равно бы не выжили. Их всех держали в клетке и чем-то накачивали, что пленники становились хищниками, питались исключительно человеческой плотью и могли какое-то время жить без пищи. После закрытия больницы о них забыли и они несколько лет жили без еды. Как-то в подвал вломилась шайка подростков. Они нашли эту клетку, твари, почуяв плоть, не выдержали и сломали прутья клетки. От подростков остались лишь фонарики и два портфеля. А о тварях говорят, что они выбрались из больницы и живут где-то в городе, поджидая жертв в подвалах других зданий, в темных переулках, в парках и подземных лабиринтах канализаций и катакомб.

Во все эти легенды я не верила ни минуты. Пока как-то с друзьями не спустилась в подвал той самой больницы. Так мы стали первыми свидетелями новой легенды.

Итак, июль 2011 года. Мне тогда было 13 лет, друзья чуть младше. О существовании этой больницы из всей нашей компании знала только я. Давно облазив все заброшки Уралмаша, нам захотелось побродить в другом месте. Я рассказала об этой больнице. Конечно, она не Ховринская, но там и своих идиотов хватает. И вот скинувшись на проезд, вооружившись фонариками и пневматикой, которую подруга незаметно взяла дома, мы поехали в центр. От метро до больницы минут 20, но нам уже не терпелось там погулять. Больница расположена за домами, вокруг мини лес "Зеленая роща". Я была там не раз и ступив на первую ступень входа, начала "экскурсию". Больница довольно жуткая. Как уже говорилось выше, у неё абсолютно темный первый этаж. Точнее, 1/3 его. Налево достаточно светло, но прямо или направо без фонарика споткнешься, ступив шаг. Я всегда объясняю это обилием деревьев вокруг, но в левой стороне их куда больше, но там светло. Прямо вообще не пройти, там завал из-за частых пожаров в больнице. В-общем на первом этаже света достаточно лишь для того, чтобы походить по левому крылу или дойти до лестницы. Да и сама больница не внушает уверенности в своей безопасности и спокойствии. Показав всю больницу и рассказав о ней все легенды, что знаю, я решила завершить обход. Смотреть-то больше нечего. Но мой друг спросил о подвале. Подвал был под лестницей, что в принципе, стандарт. Я в подвал ни разу не ходила, поэтому меня одолело любопытство и мы решились на осмотр самой жуткой части больницы. Так как я не трусиха, решилась идти в начале. Всего нас было 8 человек. Распределись попарно. Со мной шла моя подруга, такая трусишка, что напугает даже мышь. Кто шел сзади, разговаривали больше и громче всех. Было ясно, что им до жути страшно, но назад без меня они не пойдут. Опять же боятся. Мы спустились в подвал и прошли всего два метра, а уже было ничего не видно. Один за другим все стали включать фонарики. У двоих были эти большие фонари, диаметром около 30 см и довольно ярко и далеко освещающие. Насколько знаю, такие фонари используют водолазы. Но и подвал такие освещали не хуже обычной лампы. На полу валялись всякие камни, сломаная плитка, стены облезлые, краска уже почти сошла. В стороны разбегались крысы. В подвале оказалось много комнат. Видимо здесь действительно был морг. Осматривать комнаты мы не хотели. Во-первых, по причине огромного страха моих спутников, во-вторых, и мне было не по себе. Так что, чтобы обезопасить себя, мы решили просто погулять по подвалу. Вскоре ребята чуть осмелели и мы зашли в пару комнат. В одной, как мы поняли, был кабинет патологоанатома. Куча кушеток, большой стол с темными пятнами, видимо кровь. На полу в таких же пятнах всякие приборы, пинцеты и прочие инструменты. Долго мы там не задержались. Вторая комната была полностью пустая. Только на полу валялись какие-то железки, гнутые и будто разрубленные топором или чем-то подобным. Похожи были кстати на прутья решеток. Мы прошли уже около полукилометра а подвал и не думал заканчиваться. Мы подумали, что пора бы возвращаться, но что-то прямо несло нас дальше, вглубь этого, казалось, бесконечного пространства. Тут мы услышали какой-то шепот или что-то похожее. Все затихли. Наступила гробовая тишина. И тут что-то из угла рядом находящейся комнаты прошептало: "Моё сердце горит". В тишине это было слишком отчетливо слышно, чтобы сказать, что нам показалось. Я сначала, подумала, что это кто-то из компании пошутил, но все были сзади, звука сбоку, из комнаты быть не могло. Я оглянулась на друзей. Они все, бледные, закрыв рот обеими руками до побеления пальцев, огромными от страха глазами всматривались в комнату. Их колени дрожали. Я пересчитала всех. Все были на месте. Я посветила фонарем в тот угол, там было какое-то подобие мешка. Вдруг этот мешок повернулся! В свете фонаря блеснули два глаза, огромный рот с зубами, на голове длинные слипшиеся волосы или шерсть. Все тут же заорав кинулись к выходу.

Бежать неблизко, но мы за три-четыре минуты уже увидели комнаты, находящиеся недалеко от входа в подвал. К слову, бегаю я медленно и даже такая ситуация не смогла заставить меня бежать быстро. На бегу я спотыкалась, впереди неслись, вопя, мои друзья. Я оглянулась и увидела, что эта тварь чешет за нами. Я даже тогда смогла приглядеться к ней. Она говорила, что её сердце горит, но я увидела, что в груди у этого существа дыра, будто сердце вырвали. Только я об этом подумала, как тварь оскалила свою пасть в усмешке и повторила: "Моё сердце горит, я отдам его тебе, я вырвал его из груди, мои слуги придут к вам и заставят плакать, если я не поменяю сердца. Моё сердце горит". Всё это прерывистым шипящим голосом, будто оно сорвало голос. Но могло еще как-то пытаться кричать. До выхода мы бежали минут десять и всё это время эта хрень бежала за нами и почти орала: "Моё сердце горит". Когда мы наконец выбежали из больницы, нам вслед был вопль "Они выползут из глубокого подвала, они придут к вам ночью и заставят плакать, ждите полной луны, моё сердце горит!". Все эти вопли были нечеловеческим голосом, больше напоминающий рык медведя, через который едва были слышны эти слова.

Все были бледные и грязные. Мы еле добрались до дома. Не знаю, как доставали других, я сказала родителям, что дурачились в песочнице. Как можно было этому поверить, не представляю, но они поверили. Я помылась и пошла спать. Да какое там спать, у меня в голове засел этот вопль и везде мерещился этот подвал и это нечто. Я решила послушать музыку, дабы успокоится. Rammstein действует безотказно. Я уже подумывала над тем, что нам померещилось. Но как. Нам все сразу? Одно и то же? Еще и этот дикий крик. В наушниках заиграла Mein Herz Brennt, и я уснула. Проснулась я неожиданно. В наушниках всё играла Mein Herz Brennt. Я глянула в окно. Полнолуние. Я не могла понять, либо я проснулась через минуту, раз до сих пор эта песня, либо пошел уже второй круг. Но почему я проснулась именно на ней. И тут я вспомнила перевод этой песни... Mein Herz Brennt... Переводится как "Моё сердце горит". И слова той твари полностью совпадали с переводом. "Они приходят к вам по ночам - демоны, духи и черные феи, они выползают из глубокого подвала и глядят из-под вашей кровати. Они приходят к вам по ночам и заставляют вас плакать, они ждут пробуждения луны и впиваются в мои холодные вены. Моё сердце горит!" Неужели эта тварь была каким-то психом-бомжом, наслушавшимся этой песни и не понявшим её смысла. Я усмехнулась. А ведь возможно. Но группу меньше любить не буду. Но потом я вспомнила о глазах этого психа и о пасти с гигантскими зубами и мне стало жутко. У людей такого не бывает. И тут я заметила два глаза под диваном, стоящим напротив. Думаю, надо поспать. Мерещится уже всякая хрень. Закрыла глаза. И снова открыла. Глаза уже в другом месте. И начали перемещаться под диваном! То в одну сторону, то в другую. Я вскочила и включила свет. Глаза светили меньше, но не исчезли. Схватив подушку и одеяло, побежала в комнату родителей и улеглась с ними, объяснив тем, что мне скучно. Хотя я никогда бы это не сделала, не будь этой фигни в комнате. Я быстро уснула.

Утром я уже почти не помнила о произошедшем. Родители уехали на работу. Я зашла к себе в комнату и первое, что я увидела - глаза и бардак в комнате! Такой бардак даже я устроить не могу. Я пулей вылетела из комнаты и набрала номер подруги. Абонент недоступен. Как всегда, в самый нужный момент. Обзвонили всех. Никто не брал трубку. Позвонила еще одному. Гудки, гудки, гудки. Голос! Такой родной голос. Хотя бы живой человек. Я рассказала обо всем, друг признался, что было то же самое, и в комнате родителей у него была такая же тварь, что и в его комнате. Он уверял, что их было несколько. Я позвала его к себе. Через два часа, дозвонившись до остальных, мы все сидели у меня дома, изредка поглядывая на дверь моей комнаты. К слову, ручек и замков на дверях моей квартиры не было. Кроме, естественно, входной. И сквозняк мог открыть дверь. Мы сидели так, разговаривая, как можно громче и смеясь. Но это уже был истерический смех. Я почувствовала какое-то жжение в груди. Вдруг один из друзей упал на пол, хватаясь за сердце. Он кричал, корчился, было видно, что ему очень больно. Из комнаты стали слышны какие-то шорохи, кто-то начал скрести по двери. Друг корчился на полу, вдруг застыл. Открыл глаза, но не двигал ими. Он открыл рот, сказал лишь одну фразу. Изо рта пошла пена, кровь. Все закричали еще громче, чем в подвале. В груди, где сердце у друга появилось темное пятно, будто обожжено. Как вы догадались, из его уст прозвучала именно та фраза, "Моё сердце горит". Спустя месяц мы съехали из той квартиры, да и друзья разъехались. Погибла еще одна моя подруга. И всё так же. Кровь и пена изо рта и словно обожженая грудь. Больше я не видела никаких тварей - завела себе кошку. Все друзья тоже обзавелись пушистыми охранниками. Но мне порой снится эта подвальная тварь. Она держит в своих когтистых лапах сердце, затем вставляет в свою грудь, показывая другое сердце, объятое огнем...

И на сегодня всё. Пока.

То, что я почти забыл

Эта история, кстати, уже Вконтакте появилась. Такие дела.

Привет всем!

Дорогой дневник…

Автор: Андриан.

Spoiler

День 34

Сегодня ночью проснулся от сильного шума. Ветер гулял по особняку, завывая во всех щелях. Видимо, разбилось окно.

Дом очень старый и в нем много комнат, поэтому я потратил добрых два часа, практически в полной темноте ища брешь. Запасных стекол нет, поэтому просто заколотил. До сих пор не понимаю, как это могло произойти: вокруг дома не растет деревьев, за чем я тщательно следил все эти годы. Возможно, какая-нибудь полуночная птица или что-то вроде того.

День 36

Опять проснулся посреди ночи. Остановились часы. Их тиканье всегда действовало на меня умиротворяюще. Больше они не пойдут: что-то не так с механизмом, но в темноте практически ничего не видно. Придется разбирать на днях.

День 37

Занимаюсь исследованиями. Приходиться уходить далеко от дома, так что возвращаюсь поздно вечером, уже в сумерках. Дни становятся все короче.

День 40

Очередная бессонная ночь. В этот раз кто-то топтался на втором этаже. Иногда дикие животные залезают внутрь в поисках еды, так что я уже привык. При свете керосиновой лампы я осмотрел новую пробоину, но не обнаружил никаких следов: ни клочков шерсти, ни запаха зверя, ни отпечатков лап. Но кем бы ни было это создание, я его поймаю, рано или поздно.

День 41

Кажется, будто дом настроился против меня. За ночь мне пришлось заколачивать не одно, а целых три окна. Если так будет продолжаться дальше, мне придется закрывать весь второй этаж до весны. И еще придется разбирать мебель, потому что ни одной нормальной доски в округе не сыскать.

День 45

Эти стуки и скрипы по ночам мешают мне спать. Я ни на чем не могу сосредоточиться. Кто-то бегает наверху, кто-то, кого я никак не могу поймать. Керосиновая лампа сильно коптит, но это лучше, чем ничего. Она отбрасывает длинные пляшущие тени, из-за которых все вокруг оживает. Я обошел все комнаты, проверил каждый угол, но ничего. Похоже, это какой-нибудь барсук или енот, но я до конца не могу быть в этом уверен. Быть может этот стук и топанье мне приснились? Они ведь исчезают, как только я открываю глаза.

День 50

Я начинаю волноваться за трезвость своего рассудка. Каждую ночь все повторяется по новой: скрипы, завывания ветра в дымоходе, топот. Невозможно нормально спать и я трачу половину ночи, гоняясь за тенями. Становится страшно.

День 51

За двадцать лет, что я прожил здесь, дом всегда казался мне оплотом уюта и защищенности. Теперь все изменилось. Ночью я обнаружил, что входная дверь открыта настежь, но я закрывал ее на ключ и засов, так что никакой барсук не смог бы сделать этого. Кто-то пробрался в дом – это точно. Только что ему нужно? Здесь нечего красть. Может, это какой-нибудь бродяга, искавший крышу над головой?

День 55

Я заколотил все проходы, ведущие на второй этаж, предварительно осмотрев при свете дня каждый закуток. Никого. Собрав вещи, я перебрался в лодочный домик. Здесь сухо и тепло, пахнет стружками и керосином. Сегодня буду ночевать здесь.

День 56

Всю ночь снаружи слышались шаги. Я судорожно сжимал в руках ружье, прислушиваясь. А когда наконец вышел, то снова не обнаружил ничего. Никаких следов. Может, это мой переутомленный рассудок начинает меня подводить? Сколько я уже нормально не спал? Три, четыре дня? Мне нужно продолжать работу, так что днем спать я не могу. Посмотрим, что будет.

День 60

Кажется, начинаю сходить с ума. Начинают проявляться признаки шизофрении. В половине четвертого ночи я услышал чей-то шепот, женский. Но включив свет, исходящий из одной-единственной лампочки под потолком, я не обнаружил чьего бы то ни было присутствия. Следующие три или четыре часа я носился из комнаты в комнату, заглянул в подвал, обыскав все его пыльные углы. Никого. Мне страшно.

День 61

Время будто замедлилось. Каждую ночь я сижу и жду рассвета, пытаясь сомкнуть глаза хоть на минуту. Проклятый шум! Он теперь доносится отовсюду. Пришлось заколотить все окна, разобрав на доски большую часть имевшейся под рукой мебели. Тьма сгущается. Я провел целую ночь, прохаживаясь с ружьем вокруг дома, судорожно всматриваясь в темноту. Кажется, я видел кого-то. Только силуэт, неясный и едва различимый. Может, это лишь игра моего воспаленного воображения? Уже ничего не понимаю.

День 70

Они здесь. Мне нужно срочно уезжать, но я так и не удосужился починить автомобиль, оставив это дело до зимы. Идти пешком? Возможно, скоро эта идея будет мне казаться самой перспективной. Но у меня нет ни палатки, ни спального мешка. На улице уже слишком холодно, чтобы ночевать без них. Выпал снег.

День 71

Судорожно всматриваюсь в строчки, пытаясь понять написанное, но не узнаю собственного почерка. Я уже не помню, что делал до обеда и что ел на завтрак. Сколько времени я уже мечусь по пустым холодным комнатам, вслушиваясь в собственное дыхание? Моя болезнь все прогрессирует. Уже вижу то, чего нет. Странные тени на стенах, складывающиеся в очертания людей. Страшно выходить из своей комнаты, так что и днем и ночью я, поддерживая пламя в печи, слежу за тем, чтобы свечи, расставленные по углам, не потухли. Прошлым утром генератор, издав кашляющий звук, скончался, оставив меня без света. Починить его так и не получилось, хотя провозился с ним большую часть дня. Сколько еще я продержусь?

День 75

Дорогая Изабель. Я окончательно сошел с ума. Не дай бог тебе увидеть меня в нынешнем состоянии. От бесконечного недостатка сна глаза мои раскраснелись и постоянно слезятся, а под веками набухли лиловые мешки. Я отсчитываю время исключительно по моим записям, которые прилежно веду каждый день на рассвете. Сколько уже прошло времени? За окном намело снега, а это значит, что никак не меньше двух с половиной месяцев, хотя мой дневник говорит об обратном. Возможно, это просто ранняя зима в этом году.

День 76

Кончились спички, кончаются дрова. Я не могу больше выходить из комнаты. Они там, в этой бесконечной мгле. Скрипят, топают и шепчут. От этого шума у меня лопается голова, и я пытаюсь отвлекать чтением, но безрезультатно. Зрительные галлюцинации еще не так сильно выражены. Я, по крайней мере, могу удерживать их за закрытой дверью. Пока. Скоро закончится еда, но это меня уже не пугает. Я умру гораздо раньше.

День 80

Как же хочется забыться сном, закрыть глаза и не видеть всех этих ужасов, что подбираются ко мне все ближе и ближе день ото дня. В сумерках в окне я вижу дымчатые, эфемерные фигуры людей. Я страшно боюсь уснуть, ведь если пламя в печи потухнет – мне конец. Свет – единственное, что отделяет реальный мир от иллюзий, но в последнее время они являются ко мне и днем. Я вижу тени в щели под дверью, как будто кто-то стоит за ней. Даже в полнейшей тишине, я не слышу ни единого шороха с их стороны. Днем они просто выжидают, стоя под дверью. Ночью же начинается непрекращающийся шум, от которого мне хочется выть и лезть на стенку.

День 81

Интересно, что же все-таки сильнее, страх или желание заснуть? Мне до колик в животе боязно смыкать глаза хоть на минуту, хоть на мгновение. Мне нечем вырвать проклятые решетки на окнах. Они держат крепко и не поддаются даже под ударами тяжелой дубовой скамьей – единственным оставшимся предметом мебели. Но я не сдаюсь. Окровавленными пальцами пытаюсь вырвать длинные стальные болты, которыми они вбиты в стену, краем глаза следя за тенями под дверью.

День 82

Больше не могу. Кажется, рассудок окончательно покинул меня.

День 83

Заснул всего на каких-то пять часов, а когда проснулся, огонь потух. Но мне все равно больше нечего пожертвовать вечно голодному богу огня. Тени зашевелились. У меня есть ружье, но какой от него толк? Пустить себе дробь в голову? Нет, я хочу жить, хочу выбраться отсюда, убежать и больше не слышать этого проклятого шума, не видеть всего этого ужаса. Они уже близко. Закат. Наступает тьма и с нею приходят мои кошмары. Перед глазами темные пятна и я едва различаю то, что пишу. Закрыть глаза, как в детстве, и они исчезнут. Они меня не увидят, потому что меня нет! Дверь со скрипом открывается, и я начинаю считать. Один, два …

Дедушкина игра.

Автор:Imsa

Spoiler

Мой дедушка был редкостный затейник. Хотя почему был, он и поныне здравствует, разве что нескончаемый поток безобидных забавных затей немного поугас, не столько из-за почтенного возраста, сколько из-за отсутствия детей в семье. Я уже выросла, уехала учиться в университет, а мои уже остепенившиеся и ощенившиеся двоюродные братья-сестры поразъехались по разным городам.
Практически всё детство моё и моего старшего брата сделал дед. Когда наши родители решили, что подошло время отправить в детский сад моего братца (а потом и меня), дедушка предложил себя в качестве альтернативы этому неуютному объекту детской социализации. Он сам научил нас читать и считать, на ночь рассказывал наизусть сказки Пушкина. Гулять он выводил нас в любую погоду и сам после особенно активных прогулок чистил наши курточки и штанишки от грязи. Но, самое главное, за что мы его любили и за что в наших глазах он был настоящим мессией – его «пугалки». Так мы называли их. О, это были не только так называемые страшилки, это был целый набор игр, рассказов, постановок. Кстати страшилок дедушка знал несчетное множество, при этом они были такими страшными, что мы братцем просто визжали от страха и восторга. Хотя, от страха больше визжал брат, хоть и был старше меня на два года. Меня дедушка всегда называл «казаком» и говорил, что «эту девчонку за так не проймёшь»! Ещё были игры. Банальные прятки дедушка оразнообразил следующим замечательным образом: нацеплял на себя все старые шубы и меховушки, которые можно было найти в доме, голову обязательно прятал в какой-нибудь особо глубокий капюшон, а лицо вымазывал сажей, и в таком виде ходил искать нас по дому. При этом он кричал страшным басом, что съест первого попавшегося сорванца. Сейчас это кажется чушью, но когда тебе пять лет, а по дому ходит огроменное чёрное чудище, обыкновенные прятки превращаются в смесь адреналина и восторга. Веселее всего было, когда первым дед находил братца, тот заливался так, будто его не дед родной нашел, а людоед какой. Ещё была игра «слепая ведьма». Обыкновенные жмурки, только вместо повязки на глаза дед цеплял на лицо огромную маску ведьмы из папье-маше, которую сам и смастерил. Маска, к слову, была преотвратнейшая. Деда мы любили.
Однажды, пятнадцать лет назад, зимним декабрьским утром, мы с братом сидели на полу нашей детской и занимались каждый своим делом: я катала целлулоидную ещё Барби на братниной машине с отломанными дверцами, а сам брат строил гоночную трассу из остатков цветного конструктора. Родители ушли на работу всего полчаса назад, а дед, не найдя в нас интереса к «Мойдодыру», которого он хотел нам почитать, ушёл в свою комнату и, видимо, задремал.
-Фу ты! – я бы не обратила внимания на брата, если бы после этого вскрика в мою машинку не полетел очередной кусок конструктора.
-Ну чего ты! – Я в свою очередь поосновательнее уселась на ковре, приготовившись к возможной схватке за территорию. Однако брат и не думал обращать на меня внимания, в руках у него были две детальки, которые он силился разлепить.
-Вот ведь зараза!
-Деееееееед, а Слава сказал зараааааза!!!
Прежде чем Слава вскочил и начал тузить меня, откликнулся из своей комнаты дед:
-А вот сейчас всех сорванцов съем! – привычный бас привёл меня в воодушевление, дед вместо выговора Славе решил поиграть с нами, что ж, я готова! Однако остановил меня Слава, мгновенно побледневший и растерявшийся.
-Ты что, айда прятаться! - я уже хотела начала забираться под свою кровать, но Слава, внезапно, схватил меня за руку и быстро вывел из комнаты.. Дед из своей продолжал басить «вот сейчас выйду», «не спрячетесь», судя по звукам, он снова облачался в свои шубы. А Слава тем временем, втащил меня в родительскую спальню и, открыв огромный деревянный шкаф, втолкнул туда. Видимо, испуг брата мне уже не казался смешным или позорным, потому что он заставил испугаться и меня:
-Слав, да ты что?
Он схватил меня за плечи и скороговоркой произнёс:
-Дед ушёл в магазин, там не дед! – он кивнул головой в сторону двери, - сиди здесь!
С этими словами он меня затолкал поглубже в шкаф, закрыл дверь, и я услышала, как в замке щёлкнул ключ. Звуки сразу стали глуше, но я услышала, как откуда-то из глубины квартиры донесся дедовский бас: «Я иду искать всех девочек и мальчиков!»
В родительском шкафу я пряталась не раз, но после того, как я порвала мамино платье, шкаф стали запирать, а ключ прятать. Видимо в этот день мама забыла вытащить ключ из скважины, или Слава просто знал, где его найти. Тоненькая щёлка между створками позволяла видеть дверь и часть родительской спальни: кровать, ковёр над ней. Я видела, как пометался мой братец, но после крика деда, он юркнул под кровать. Проигрышный вариант. В отличии от наших, застеленных широкими покрывалами, которые можно стянуть до самого пола, и никто тебе слова не скажет, родительская кровать была покрыта атласным одеялом, которое еле прикрывало деревянный бортик кровати. Мой бедный Славик лежал, как на ладони. Но тут в комнату вошёл дедушка. Точнее, сначала в двери показалась рука, серая, с длинными острыми когтями. На самом деле, это пластилин, дедушка и пластилиновые когти не ленился приклеивать, лишь бы порадовать внучат. И тут вошёл сам дедушка. Точнее, не дедушка. Теперь я точно видела, что это был не дедушка. Огромное, чёрное, волосатое – это была не куча вывернутых наизнанку шуб, напяленных друг на друга, - это было нечто иное. Не было высовывающихся ног в потёртых резиновых тапочках и синих трениках, не было шаркающей, но бодренькой походки. Это нечто вплыло в комнату – согбенное, с серой когтистой рукой, чёрное, огромное. На том месте, где у дедушки был капюшон, было что то, похожее на склоненную голову, с чёрными волосами, закрывающими всё лицо (ли что там было). И это нечто остановилось на пороге и несколько секунд стояло там, при этом от этого существа не переставали исходить дедушкины бодренькие подковырки и подгонялки. Потом это существо двинулось к кровати, доплыло до неё и запустило под неё свою руку. Вот тут начал визжать мой брат. Только теперь это был не привычный ор, который потом перерастал в облегченный смех, это был настоящий визг. Он кричал «отпусти!», «отстань!», он кричал «помогите!!!» и потом просто «ААААА!!!!» Когда это существо вытаскивал его за ногу, брат пытался цепляться за ковер, за паркет, и при этом он не переставая кричал. Наверное, он понимал, что его уже ничего не спасет. Я видела, как это чёрное существо тащило моего брата за ногу к двери и, видимо, куда то вглубь квартиры. И всё это время крик брата было слышно так хорошо, будто он стоял радом со мной, а не был за дверями шкафа.
Сейчас мне двадцать лет, а пятнадцать лет назад мой брат пропал.
Шкаф, в котором я сидела, пришлось взламывать, а до этого дед полчаса искал меня и брата по всей квартире и чуть не заработал приступ. На вопрос о том, где брат, я смогла только расплакаться и сказать: «Деда забрал». Кстати, основываясь на этих моих словах, местный участковый даже захотел деду предъявить обвинение в похищении собственного внука из собственной же квартиры. По итогам расследования, мой братишка услышал, как дверь взломали злоумышленники, спрятал младшую сестру в шкаф, сам залез под кровать, откуда его вытащил злоумышленник, высокий мужчина в черной одежде, и забрал с собой. Никаких свидетельств, кроме моего, у следствия не было. А я рассказала всё как есть, и мне поверили. Поэтому все сейчас считают, что брата и в самом деле увели какие-то преступники.
Сложно поверить маленькому ребенку, потому что никогда нельзя определить, где у ребенка заканчивается реальность, и начинаются фантазии. Возможно, я тоже когда-нибудь смогу убедить себя в том, что мой брат спас меня от грабителей, а не от чего-то БОЛЬШОГО-ЧЕРНОГО-СТРАШНОГО. Но всё это снилось мне на протяжении пятнадцати лет: комната, кровать, брат и ОНО. А вчера мне приснилось, что это существо повернулось к шкафу, где я сидела, и сказала дедушкиным голосом: «Эту девчонку за так не проймёшь»!

Дурное предчувствие.

Крипи Пастор

Spoiler

Когда – то давно, когда я училась еще на первых курсах, мне приснился любопытный сон. Я не помню его начала, да и до конца его досмотреть не получилось, но кое что осталось в памяти, и я запомнила это очень хорошо. В том сне я обнаружила себя в железнодорожном купе. Я была одна, но дверь в коридор была открыта. Выйдя, я осмотрелась. Мое купе оказалось в середине вагона, остальные двери тоже открыты. Кроме меня, в вагоне никого не было, но откуда-то снаружи доносились голоса. Я отодвинула шторку и выглянула в окно. Десятка три людей, очевидно, других пассажиров, стояли у вагона и о чем-то возбужденно переговаривались. Вокруг под тяжелым серым небом была неподвижная степь, поросшая желтоватой травой. Я поспешила к выходу. Спустившись на землю, я увидела, что вагон, в котором я была, стоит отцепленный на запасном пути, а рядом, в нескольких метрах проходила основная железнодорожная ветка. Вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась степь, покрытая невысокими холмами. Наш вагон и рельсы были единственными признаками цивилизации и выглядели чужеродными на фоне такого пейзажа.
Между тем, я узнала от других пассажиров, что произошло. Ночью, пока все спали, наш вагон отцепили от остального состава и отогнали на запасные пути, что, в общем – то, было очевидным. В толпе оказался и проводник вагона. Выглядел он как типичный выходец из Средней Азии и на плохом русском пытался успокоить пассажиров, которые, впрочем, не сильно переживали, однако о причинах остановки он ничего не говорил.
- Не знаю. Не знаю, скоро поедем. Скоро поедим. Все хорошо.
Постояв вместе со всеми некоторое время, я решила вернуться в купе. Когда я забиралась по лестнице в вагон, то с удивлением заметила, как сильно он запылился. Я села на свое место и стала смотреть в окно. Стекло покрывал толстый слой пыли и мелкие царапины. Наверное, пыль нанесло ветром из степи. Вскоре, в купе вернулись мои попутчики, остальные пассажиры также разошлись по своим местам и только проводник остался снаружи, ходил вдоль вагона, осматривая его и чему – то улыбаясь.
Во сне прошли день, ночь, и наступило новое утро. Я снова была в том вагоне одна. Выйдя наружу, где, как и вчера, толпились пассажиры, я обратила внимание, насколько шаткой и скрипучей стала железная лестница. Пассажиры шумно обсуждали исчезновение нескольких человек. Чей – то муж, чья – то сестра, чей – то друг, чья – то дочь, чей – то отец – всего пять человек пропали за прошедшую ночь. Местность вокруг вагона была уже неоднократно осмотрена, однако, люди уверяли, что никаких следов пропавших они не нашли. Проводник, с хитрой улыбкой говорил, что понятия не имеет, куда могли подеваться пропавшие, но пообещал, что на ночь запрет входные двери. Ему никто не верил. В толпе я нашла своих соседей по купе, с ними все было в порядке. Я попросила их будить меня, когда они соберутся выходить из вагона в следующий раз. Мне не хотелось оставаться там одной.
Люди еще некоторое время возмущались произошедшим, требовали от проводника объяснений, просили его связаться по радио с ближайшей станцией или, хотя бы, объяснить, где мы сейчас находимся, но тот лишь улыбался и говорил, что ничего не знает.
- Поезд поехал другая дорога. Отцепил вагон. Не знаю. Скоро поедим. Другая дорога – не знаю где мы. Все хорошо.
Так ничего и не добившись, вечером все разошлись по своим местам. Зайдя в купе, я увидела, что мои руки испачканы ржавчиной. Я держалась за поручни, когда вылезала и забиралась в вагон, но утром мои руки были чистыми. Поручни проржавели за один день.
Следующей ночью я не спала. С первыми лучами солнца я вышла в коридор и стала ждать. Мои соседи тоже не спали, но остались в купе, я видела их, а они меня. Вскоре из других купе в коридор стали выходить пассажиры. Появился и проводник, он открыл двери в тамбур, которые действительно запирал на ночь. Некоторые люди пошли на улицу, другие вернулись на свои места. Я осталась в коридоре. Несмотря на царившее вокруг оживление и шум, из двух купе так никто и не вышел. Я сказала об этом проводнику, но он отмахнулся от меня. Это заметили другие. Вместе мы открыли двери и увидели абсолютно пустые купе. Людей не было ни на верхних полках, ни в багажных отделениях. Не было никаких следов, они просто исчезли. Исчезло еще пять человек.
Мы окружили проводника и потребовали от него объяснений. Мы дали понять, что не шутим. Несколько мужчин избили его, но так ничего и не добились. Проводник плакал, клялся и божился, что ничего не знает. В вагоне было несколько детей разного возраста. Мальчик лет шести ехал вместе со своей бабушкой. Несмотря на нависшее напряжение, казалось, что ни мальчик, ни его бабушка не понимали, что происходит. Они с безмятежным видом подходили к пассажирам, мальчик тянул их за рукав, разговаривал и что – то показывал им, потом его одергивала бабушка и они шли дальше. Краска на нашем вагоне облупилась, обнажив ржавый метал. Стекла в окнах помутнели и покрылись царапинами. Рельсы запасного пути заносило песком, а главный путь и вовсе исчез. Я не знала, замечал ли это кто – то кроме меня.
Вечером, сидя в купе, мы решили дежурить парами. Мы пытались как – то организовать дежурства и с другими пассажирами, но никто никому не доверял. Все предпочли просто запираться на ночь, но с двумя соседними купе мы договорились, что будем стучать друг другу в стену каждые пол часа, что бы знать, что все в порядке.
Я дежурила первой. Со мной дежурил мужчина. Он был одним из тех, кто избивал проводника. Мы сидели в напряженном молчании, лишь стук каждые полчаса разрывал плотную тишину. За окнами была кромешная тьма, смотреть туда не хотелось. Отдежурив, мы разбудили остальных. Я была вымотана и почти сразу заснула. Во сне я слышала стук и знала, что пока все нормально.
Проснулась я от того, что кто-то громкого барабанил в дверь купе и кричал. Я была одна в купе. За оконным стеклом метались тени, с улицы кто – то пытался заглянуть внутрь. Я открыла дверь и на меня набросились с расспросами о пропавших людях. Я сказала, что спала последние несколько часов и ничего не знаю. Оказывается, последний час наше купе не отвечало на стук, а последние полчаса они пытались выяснить, что случилось, но дверь была заперта, а окна занавешены. Мои попутчики пропали пока я спала. Также выяснилось, что пропало еще несколько человек, в том числе и проводник.
В этот день никто не выходил на улицу. Все сидели в своих купе и напряженно вглядывались в соседей. Я же осталась одна. Меня испугала прошедшая ночь, но еще больше пугала предстоящая. Я прошлась по вагону, просилась в другие купе, где еще оставались люди, но меня никто не пустил. Мне не доверяли. Никто никому не доверял. Я выбралась из вагона, спрыгнув на землю – последние ступеньки лестницы уже превратились в труху и наступать на них я не рискнула. Я стояла у проржавевшего насквозь вагона и вглядывалась в степь. Сверху давило тяжелое осеннее небо. Казалось, что в мире больше ничего не осталось. Ко мне подошел мальчик со своей бабушкой. Он требовательно подергал меня за рукав, а его бабушка стояла рядом и снисходительно улыбалась.
- Что ты хочешь, малыш?
- Тетя, купите себе день жизни? Хотите? – мальчик протянул мне листок, разлинованный по времени, на подобии ежедневника: 9:00, 10:00 и так далее до 21 часа. В другой руке он держал блокнотик, из которого, очевидно, и вырвал этот листок.
- Сколько он стоит? – спросила я.
- Сегодня – сто рублей.
- Простите его, ребенок играет просто… - бабушка протянула руки, что бы увести малыша, но я остановила её.
- Нет-нет, постойте. Я куплю. Вот сто рублей.
Мальчик забрал у меня деньги, потом молча и старательно нацарапал что–то огрызком карандаша на своем листочке, который и протянул мне.
- Вот! Держите! Теперь сработает.
- Спасибо.
Я аккуратно сложила листок и убрала его в карман, провожая взглядом эту странную пару. Они прошли вдоль вагона, мальчик махал руками и что–то оживленно рассказывал своей бабушке, подбирал камешки с земли, рассматривал их и кидал прочь. Потом они не без труда забрались в вагон, а я постояла еще немного и вернулась в свое купе.
Для меня ночь прошла спокойно. Утром обнаружилась пропажа еще нескольких человек. В большинстве купе, теперь оставалось всего по 2-3 человека. Одиночек, вроде меня тоже прибавилось. Все вышли на улицу и пытались решить, что делать дальше. Мужчины спорили и ругались, женщины плакали. В изрядно поредевшей толпе я высматривала мальчика и его бабушку.
- Привет! Я хочу купить у тебя еще один день. Сколько это стоит?
- Сегодня сто пятьдесят, но для вас можно и за сто!
- Почему так?
- Сегодня вам ничего не грозит.
- Откуда ты знаешь?
- Ну знаю… Просто.
- Я куплю, вот 150 рублей.
- Как хотите, тетя.
Мальчик достал свой заметно похудевший блокнотик и вырвал из него листок. Потом начертил на нем что – то карандашом и протянул мне. Он уже собрался идти дальше, но я остановила его.
- Ты всем продаешь такие листки?
- Продаю всем! А предлагаю только кому надо. Вчера было надо вам.
- А откуда ты знаешь, кому «надо»?
- Просто знаю.
- Малыш, а что будет, когда твой блокнот закончится?
- Не знаю, - мальчик пожал плечами с самым беспечным видом.
- Ты знаешь, что тут происходит?
- Не знаю… Забирают нас, просто… Ладно, тетя, мне пора! А то бабушка потеряет…
Он ушел, а я осталась разглядывать листок, который он мне дал. Люди вокруг меня волновались, они собирались оставить вагон и уходить, но не могли решить в какую сторону двигаться. Холмы, поросшие выгоревшей травой, обступали нас со всех сторон. Серое небо стремительно темнело. В конце – концов наступил вечер и было решено продолжить обсуждение завтра. Все потянулись ко входам в вагон.
Неожиданно раздался скрежет метала и испуганные крики. Окончательно проржавевшая лестница не выдержала веса очередного пассажира и развалилась прямо под ним. Мужчина, забиравшейся в вагон, упал и довольно сильно поранился. Его перебинтовали и все же затащили внутрь как и всех остальных. Я забиралась последней и видела, что рельс уже совсем не осталось. Колесные тележки вагона глубоко увязли в сухой степной земле. Кое – где сквозь трухлявый метал уже пробивалась рыжеватая трава. Внутри дела обстояли не лучше. Отделочные панели разрушались, покрывались плесенью. Обивка сидений протерлась, пол прогибался под ногами, все скрипело и шаталось.
Ко мне в купе зашла девушка и молодой мужчина. Они также остались одни и думали, что провести ночь вместе будет безопаснее. Я не возражала.
- К вам подходил этот мальчик с блокнотом? – спросила девушка.
- Подходил, - ответил мужчина.
- И что? Вы купили себе день жизни?
- Конечно же нет! А Вы купили?
- Да.
- Перестаньте! Это же просто смешно! Ребенок играет, а Вы…
- Пожалуйста, сделайте для меня кое–что, - обратилась я к мужчине, протягивая ему приобретенный сегодня листик, - сохраните это у себя до утра.
- Вы серьезно? Ну, если Вам от этого будет легче…
Мужчина забрал у меня листок и сунул его в карман. Мы еще немного поговорили и я не заметила как заснула.
Разбудил меня грохот и звон разбившегося стекла. Я открыла глаза и увидела, что оконная рама нашего купе развалилась, а стекло выпало наружу. Над холмами уже брезжил рассвет. В его свете я увидела девушку. Она сидела на полке забившись глубоко в угол и смотрела на меня безумными глазам. Молодого мужчины нигде не было. На полке, где он сидел я нашла свой листок.
Девушка была напугана и не реагировала на мои вопросы. Я оставила её и вышла в коридор. Ковровая дорожка уже давно истлела, но теперь в полу были сквозные дыры, через которые тянулись стебли травы. Осторожно пройдя по коридору я вышла из вагона. Нас осталось не больше дюжины. Все были напуганы и растеряны. В центре стоял мужчина и говорил, что мы должны уходить. В руках он держал ружье. Остальные слушали его. Я искала глазами мальчика с блокнотом, но не находила. Страх медленно охватывал меня. Вдруг где – то совсем рядом раздался пронзительный звонок. Все вокруг с недоумением уставились на меня. Я невольно попятилась назад. Звонок звенел где – то совсем рядом, буквально, у меня над ухом. В растерянности я посмотрела по сторонам, стала ощупывать себя и поняла, что это звонит мой будильник. Он, словно рыболовный крючок, зацепил мое сознание, стремительно вытягивая его в реальность. Мне пора было просыпаться. Испытывая непонятную смесь ужаса и облегчения, я последний раз оглянулась по сторонам. Будильник требовательно звенел, и за мгновение до того, как открыть глаза, я увидела мальчика. Он держал в руках пустую обложку своего блокнотика и смотрел на меня глазами, полными слез. Солнечный свет ослепил меня. Люди, ржавый остов вагона в холмистой степи, осеннее небо растаяли, уступая новому утру, но оставили после себя ощущение неудовлетворенности, недосказанности. Никогда больше я не видела этот сон.
Это воспоминание я бережно храню уже много лет. Я никогда и ни с кем не обсуждала его, и, пожалуй, я никогда по настоящему не задумывалась, что оно может означать. Это мое глубоко личное переживание и я даже не буду пытаться объяснить, чем оно для меня является.
А еще я никогда не думала, что запишу этот сон. Но, иногда в жизни что–то меняется. Иногда – это просто путешествие. И сейчас я еду в своем купе, навстречу чему – то новому, и пишу этот текст. За окном проносится привычный пейзаж – пожелтевшие после жаркого лета леса и неказистые деревни подступают к самым рельсам, зажимая их, навевая приятную грусть и тоску. Наш поезд мчится на юго-восток и к вечеру мы вырвемся в степь, по которой будем ехать всю ночь.
Конечно, все это не причина делиться самым сокровенным. Но час назад ко мне в купе зашел мальчик лет семи. Мы посмотрели друг на друга и поняли, что знакомы. Он протянул мне блокнотик и уже хотел что – то сказать, но тут в купе вошла его бабушка. Она извинилась и увела своего внука. Они были уже коридоре, когда до меня донеслась последняя её фраза: «Подожди, малыш, еще рано».
Это не дежа вю, не фатализм. Я не помню начала моего сна, и я не смогла узнать чем он закончился. Я рассматриваю своих попутчиков, и думаю о том, что ждет нас через несколько часов. Странно, сейчас я не испытываю ни волнения ни страха, но у меня дурное предчувствие насчет этой поездки.

Галя.

Spoiler

Я — единственный ребенок в семье. Родных братьев и сестер нет, только двоюродная сестра. Была.

Галя была старше меня на два года — дочь маминой сестры. В детстве мы часто проводили время вместе. Ездили в лагерь, ходили в поход... Но дружбы не получилось, уж слишком разные мы были: Галя была шумной, веселой, разбитной и, по правде говоря, немного жесткой. Всегда добивалась того, чего хотела, и никогда особо не церемонилась с окружающими. Но многим это нравилось. У нее было сотни подруг и не меньше воздыхателей. Родители ее в шутку даже называли «звездой местного разлива». Мне же ее поведение несколько напрягало, ибо я человек от рождения скромный, деликатный, но не люблю, когда мною помыкают. Именно поэтому, начиная с 14 лет, я с Галей перестала видеться. Ну, там пару раз в год на семейных обедах встречала, и то нерегулярно. А потом был выпускной, университет, новые друзья, балет — и понеслось. На семейные чаепития времени совсем не осталось.

А через пару лет произошло страшное. Галя заболела раком крови. Ее родители буквально почернели от горя. Ее возили по лучшим больницам, докторам, даже к бабкам и знахарям возили, но тщетно. Спустя полгода девушка умерла. Ей был всего 21 год... И за все это время я так ни разу ее и не навестила. Я потом много думала об этом и объясняла это нехваткой времени, страхом больниц, частыми мигренями и т. д. И все это звучало весьма убедительно, но абсолютно меня не утешало. Я знала, что это все отговорки — просто я ужасно боялась увидеть ее, ведь я всегда была твердо уверена в том, что с Галей никогда не произойдет ничего плохого. Уж слишком обласканной жизнью она была. И я даже представить себе не хотела, какой ее сделала страшная болезнь.

Настал день похорон, и я на них все же пошла. Там я впервые увидела Галю после стольких лет. Вернее, то, что от нее осталось. Из румяной, некогда пышущей здоровьем девушки она превратилась в скелет. От роскошной копны волос остался лишь лысый череп с редкими пасмами, который наспех прикрыли фатой. От этого зрелища мне захотелось выть, но вокруг было около сотни людей, убитые горем родители... Матери даже вызвали «скорую», а я из последних сил пыталась держаться. Накатило жгучее чувство вины — почему я ее не проведала? Да, мы не были подругами, да, она всегда была в окружении близких ей людей, но почему я так и не смогла собраться и приехать к ней?..

Знаете, часто говорят про людей, которые скончались от продолжительного тяжкого недуга, что они наконец-то отмучились, и даже лица у покойных при этом мягкие и умиротворенные. Но у Гали оно было такое… напряженное, злобное, как будто ей до сих пор было неимоверно больно, как будто мучило ее что-то и после смерти. А сзади меня бабки перешептывались, мол, перед самой смертью Галочка так кричала, что вся больница на ушах была: «Нет! Нет! Не хочу умирать! Хочу жить! Буду жить!!!». Так не хотела умирать. Мне очень жутко стало: обычно онкобольные смерти как избавления ждут после таких-то мучений, а Галя до последнего жить хотела. И ведь действительно у большинства тех, кто ее знал, первые слова при упоминании Гали были «жизнерадостная», «живчик», «активная», «жизнелюбивая»… Ну как, как такой человек мог умереть?!

Прошло полгода. Началась летняя сессия, экзамены, подруги постоянно куда-то звали. А тут еще пришла влюбленность. Миша учился в моем университете, но на два курса старше. Мы пока только общались, но чувствовалось, что есть взаимная симпатия.

В тот день я очень мало спала. Ничего удивительного, если учесть, что мне предстоял сложный экзамен. Позубрив билеты почти до 4 часов утра, я, полностью обессиленная, все же решила прилечь и поспать хоть пару часиков. Говорят, так еще хуже, но я просто с ног валилась от усталости. Заснула сразу — и снится мне Галя. Такая красивая стоит, руки скрестила на груди, смотрит на меня и улыбается, потом смеется. Ничего зловещего или потустороннего, просто по-девичьи так задорно смехом заливается. А потом так пальчиком показывает «нет-нет-нет», головой мотает и нараспев повторяет: «Не-а! Не-а! Не-а!». Я ей: «Галя, что не-а?». А она все смеется и продолжает: «Не-а! Не-а! Не-а!». На том я и проснулась, и сразу паника нахлынула — не сдам ведь экзамен, точно не сдам!

В метро меня всю трясло. Пока ждала своей очереди, чуть не умерла от волнения. Но! Экзамен сдала на «отлично»! Все мои подруги тоже получили сплошь четвёрки и пятёрки. Довольные собой, мы договорились домой пойти отоспаться, а потом в клуб праздновать пойти. А тут и Мишка пришёл, нам с ним домой было по пути. Все складывалось как нельзя лучше.

И вот уже едем мы с ним на эскалаторе вверх, он шутит, что-то мне рассказывает, а я смотрю на соседний эскалатор, где люди вниз едут. Машинально отмечаю, что у девушки в красной куртке волосы точь-в-точь, как у Гали. Пышные такие, волнистые. Лица девушки не вижу — она в другую сторону смотрит. Мне почему-то стало дурно. Но ведь я и раньше я замечала девушек, похожих на Галю. Это не она — мне просто нужно увидеть ее лицо. Тут меня отвлек Миша:

— Эй! Ты, вообще, меня слушаешь?

Я встрепенулась:

— Ой, прости, Миша, я просто… мне показалось, что…

Так и не подобрав нужные слова, я повернула голову, чтобы еще раз посмотреть на ту девушку, и встретилась с ней взглядом. Мы ехали как раз друг напротив друга. Она посмотрела мне прямо в глаза и стала улыбаться.

Это была Галя.

Меня буквально парализовало. Захотелось заорать что есть мочи, но я продолжала смотреть на неё. Уверяла себя, что этого не может быть, мне просто кажется, девушка просто очень похожа на нее… Но я знала, что это была она. Ее руки были скрещены на груди, как в том сне, голова чуть склонена набок, улыбается, уезжая все дальше и дальше, но все так же неотрывно смотрит на меня. А потом прикладывает палец к губам, как будто говорит: «Тс-с-с, ты только никому не говори…».

Я очнулась уже на лавочке у входа в метро, увидела перед собой испуганное лицо Миши и еще пару-тройку других незнакомых мне лиц. Мне дали попить воды, заставили проглотить какую-то таблетку. Кто-то из зевак ворчал, что молодежь нынче пошла хилая, кто-то все списывал на невероятную жару. А у меня перед глазами было лицо Гали, ее улыбка, руки, скрещенные на груди, её беспрерывное «не-а» из моего сна... и мое сердце будто сжала чья-то ледяная рука. Я вспомнила перешептывания бабок с похорон: «Не хочу умирать, хочу жить, буду жить», и до меня дошло, что «не-а» из сна не имело никакого отношения к моему экзамену. Галя сообщала мне, что она жива, а вовсе не умерла — вернулась с того света непостижимым образом.

Галлюцинацией эта встреча быть не могла, потому что Миша тоже видел Галю. Его ещё на эскалаторе удивило, что девушка так странно смотрела на меня и улыбалась, а потом и палец к губам приложила. Я подробно расспрашивала Мишу о внешности той девушки — сомнений быть не может, он тоже видел тогда мою двоюродную сестру, которая всегда добивалась своего и так не хотела умирать.

И на сегодня всё. Пока.

Привет всем!

 

Уродина
Автор: Дмитрий Стаин

Spoiler

Станислав был довольно симпатичным парнем. У него были замечательные друзья, а с девушками никогда не было проблем. Он перешел в 11 класс, и всерьез взялся за учебу. Отец хотел отправить его на учебу в Англию, при условии, что тот успешно сдаст все экзамены.
С самых первых учебных дней, Стас уселся за учебники, и отец нанял ему репетиторов. В 11 “Б” пришло несколько человек в классе были новенькими, и Стас еще не успел с ними познакомиться. Однажды к нему подсела Маша, она была новенькой, и сразу положила на него глаз. От неё все отталкивались, из-за её ужасной внешности.
У неё были кривые зубы, пахло чем-то тошнотворным, неухоженные волосы, и одета она была нелепо. Её прозвали “чучелой” за её омерзительную внешность. Парень старался не общаться с ней, но она назойливо отрывала его от решений задач и пробных сочинений, пытаясь завести разговор. Стас объяснял ей по-хорошему, чтобы она отстала от него, и на некоторое время это помогло. В конце первой четверти Стас стал лучшим учеником в классе, и в преддверии первых каникул в школе проходил осенний бал. Все парни пришли в костюмах, а девушки в платьях, но только не Маша. Она пришла в потертых джинсах, и в серой кофте, так она ходила в школу все последние два месяца.
Стас решил пригласить свою подругу Марину на танец, но стоило ему сделать шаг к ней, как появлялась Маша, и насильно, схватив за руку, увела его на площадку, танцевать медленный танец. Все одноклассники и другие ребята из параллельных классов смотрели на них и перешептывались. Стас заметил это, он знал, что после танца пойдут различные слухи, его это давило морально. Дождавшись конца танца, он быстро вышел из актового зала покурить в туалет. Вдыхая табачный дым, он смог успокоиться. Тут зашел его лучший друг Гриша, и, достав сигарету, закурил.
- Она стоит за дверью – сказал он.
- Я не удивлен.
- Чувак, тебе надо что-то с этим сделать. Про вас уже сплетни пошли.
Стас затянулся и, закрыв глаза, сказал:
- Этот танец был ужасен. От неё несло как с помойки.
Гриша посмеялся, но все, же посоветовал другу решить свою проблему, пока она окончательно не испортила его репутацию, и, докурив, оставил его одного.
Стас, решил раз и навсегда избавиться от Маши путем серьезного разговора. Выйдя из туалета, она уже с широкой улыбкой ждала его. Юноша предложил проводить её до дома, и она с диким восторгом согласилась. Маша жила на соседней улице, и пока они шли, Стас пытался подобрать слова, но ничего толком не лезло в голову.
- Хочешь, я тебе покажу свое любимое место? – Спросил он.
- Да, – торопливо ответила девушка, и они зашли в соседний подъезд одного из домов.
Добравшись до чердака, они вылезли на крышу, и, гуляя по ней, смотрели на город, который покрылся светами окон квартир. Был поздний вечер, и во всех домах горел свет. Стас, наконец, начал разговор:
- Маш, этот учебный год важен для меня. От него зависит мое будущее. Сейчас, я хочу спокойно доучиться, и сдать экзамены, и я не хочу, чтобы ты доставала меня своим вниманием. Еще, я хочу, чтобы ты сидела отдельно от меня, или если хочешь, я сам пересяду, но только отстань от меня.
Он посмотрел на неё, ожидая получить ответ, но она пристально смотрела на него, почти не моргая.
- Ты слышала, что я сказал?
- Нет.
Стас закрыл глаза, и тяжело вздохнул от безысходности. Маша обняла его, и сказала:
- Мы всегда будем вместе, и никакой другой у тебя уже не будет…никогда. Ты не уедешь в Англию, я сделаю все, чтобы этого не допустить. Ты и я – навсегда.
Навсегда – именно это слово заставило парня представить все-то свое ужасное будущее рядом с ней. Она все продолжала говорить об их счастливой жизни вместе, но Стас уже не мог терпеть этого. Он взял её за плечи и начал трясти.
- Заткнись! Не будет никакого мы. Я буду сам по себе, а ты сдохнешь в одиночестве.
- Нет, мы будем вместе. – После этих слов он толкнул её от себя, и Маша, споткнувшись о кирпичный порог, и потеряв равновесие, сорвалась вниз.
Стас подбежал к краю, и посмотрел вниз. Тело девушки едва проглядывало сквозь темноту. Он быстро спустился, и подбежал к телу. Она лежала мертвой, её голова была проломлена, и под ней уже темнела лужа крови.
Парень присел рядом с ней на землю. Вокруг никого не было, кто бы смог помочь. Посмотрев на свои испачканные кровью руки, он осознал, что полностью перечеркнул свою жизнь. Парень рванул из парка. Дома, пока родителей не было, он смыл с себя кровь, и стал ждать звонка в дверь от правоохранительных органов, но его не было. На следующее утро он зашел в интернет, чтобы найти информацию о смерти девушки, но и там ничего не было. Кое-как, отсидев каникулы дома, он пошел в школу пораньше с камнем на душе. Зайдя в класс, он потерял дар речи. За его партой сидела Маша, как ни в чем не бывало, а её голова была в порядке. Они были в кабинете одни.
- Ты же…у тебя голова была проломлена - Стас не мог поверить тому, что бы кто-то выжил, упав с высоты 12-ти этажного дома.
- Мне дали шанс. – Её глаза все также влюблено смотрели на Стаса.
- Извини, из-за меня ты чуть не погибла
- Нет, не стоит сейчас извиняться. Давай ты это сделаешь на крыше.
Стас немного удивился, но отказать не имел право. Досидев до конца занятий, они пришли на крышу, на то самое место, где все произошло неделю назад.
- Теперь можешь просить – Маша встала спиной к Стасу, и смотрела на город.
- Прости, мне очень жаль, что так вышло, но я не хочу, чтобы ты лезла в мою жизнь.
- Скажи это в мои глаза.
Стас встал перед ней, и повторил все слово в слово.
- Это все? – Спросила она.
- Да.
Девушка сильно толкнула его, и Стас с криком, камнем полетел вниз. Маша подошла, встала на край крыши, и посмотрело на тело парня. Он не двигался. После перевела взгляд на небо, и тихо сказала:
- Спасибо, что дали мне шанс забрать его с собой. – С этими словами она шагнула вперед.

ДВЕ ПОДРУГИ.
Автор: Дима Титов
ИМХО, проходняк, но народ доволен.

Spoiler

Алиса и Катя, 13летние девочки подружки, то и дело смотрели на часы.
- Ну что, уже пора?
- Нет, нужно дождаться ровно трех часов, так было написано в той книге!
- А ты свечи взяла?
- Все взяла. И свечи и спички. И даже подгузник взяла, специально для тебя, ты все равно описаешься от страху! Хаха!
- Дура!
- Ладно, без обид. А твои родители точно не вернутся?
- Неее, они будут только утром, они же на даче!
- Вот и хорошо! Это будет чертовски классно и страшно!
- Не сомневаюсь!
- Кстати, осталось 5 минут, пойдем, все приготовим!

Катя взяла приготовленный пакетик со всем необходимым и, включив свет, зашла в ванную комнату. Алиса последовала за ней. Девочки, хихикая и веселясь, зажгли две свечи, которые поставили с обеих сторон от зеркала. Затем открыли книгу, установив ее так, что бы было видно текст. Катя высунула руку в коридор и, щелкнув выключателем, погрузила ванную комнату во мрак. Свечи отражались в зеркале, и было ощущение, что их не две, а четыре. Свет, был хоть и тусклый, но увидеть текст было не сложно. «Нужно взяться за руки» - шепнула Алиса и схватила подругу. Та, от неожиданности вздрогнула. Теперь, оказавшись в этом, продирающем до мозга костей, ужасном помещении, им было уже не до смеха. Но каждая хотела казаться смелой и виду никто не подавал. Не громко, хором, они начали читать текст их книги.

Текст на латыни давался криво и невпопад, хоть и написан был русскими буквами. Около пяти минут ушло у девочек, что бы дочитать текст до конца. После… повисла гробовая тишина. Подруги старались не дышать, чтобы не выдать своего волнения. Несмотря на замкнутое помещение, в воздухе что-то колыхнулось и пламя свечей задрожало. «Это ты, я знаю! Не дыши!» - зашипела Алиса. «Ничего подобного, я вообще дальше от зеркала, чем ты, так что не ври! Это ты дуешь на них!» - оправдываясь, шептала Катя. Что-то щелкнуло позади девочек, в районе стиральной машины. Подруги, бледные как лист бумаги, посмотрели друг на друга, а затем медленно повернулись в сторону, откуда донесся звук. Что-то щелкнуло еще раз и… засветившись ярким светом, завибрировал и заиграл мелодией Алисин телефон.

Сумасшедшее сочетание из Катиных визгов и дикого смеха ее подруги разразились по всей квартире. «Дура! Какая же ты дура! Я чуть в штаны не наделала!!!» - орала Катерина. Алиса, в ответ, держась руками за живот и гогоча, выползла из ванной, зажгла свет и доползла до кровати. «Я тебе этого никогда не прощу! Ты слышишь, никогда!». Но девушке было все равно, истерический смех продолжался, наверное, минут 10 и только потом она смогла успокоиться.
Убравшись в ванной комнате, девушки улеглись в кровать. На часах было уже почти 4 часа и хотелось дико спать. Поболтав еще с 5 минут, потушив ночник, они, наконец-то, уснули.

«Катя! Кааать!» - взволнованный голос подруги вытащил девушку из сладкого сна – «Кать, ты только не пугайся ладно? кажется, в квартире кто-то есть». «Ой, опять ты со своими шутками, отстань, дай поспать!» - булькнула в ответ та и, засунув голову под подушку, перевернулась на другой бок. «Я серьезно, я слышала, чьи-то шаги! Кать! Ну и дура! Я пойду посмотрю, а ты можешь и дальше быть такой дурой!» - Алиса встала с кровати и вышла в коридор. Катя, не желая окончательно просыпаться, решила не обращать внимание на выходки своей подруги, и вновь предалась сну.

Так и не успев уснуть, она почувствовала, что Алиса вернулась и, как-то неуклюже, врезавшись в кровать, легла рядом. «Ну что, без приведений?» - спросила она. В ответ ничего не последовало, но девушка была слишком уставшей и слишком хотела спать, поэтому, спустя секунд 30, окончательно провалилась в пучину сновидений.
«Девчонки! Вы что, все еще спите? Ну, вы даете! Подъем!» - из коридора звучал голос Катиного отца. Дочь вскочила с кровати и, даже не глянув на подругу, крикнув: «Вставай, родители вернулись!», выбежала в коридор. «А где Алиса?» - спросила мама. «Да встает она, мы поздно легли вчера…». «Снова вызывали своих призраков? Вы чокнутые!» - у мамы было явно хорошее настроение. Она, разувшись и скинув пальто, зашла в комнату своей дочери.

Истерический женский крик раздался по квартире. Катя, вздрогнув от неожиданности, посмотрела на отца, который тут же бросился в комнату к своей жене. Катя стояла и, напуганными до ужаса глазами, смотрела в конец коридора, куда ушли ее родители. Отец, бледный и с огромными блестящими глазами вышел из комнаты первый. «Катя. Что произошло?» - дрожащим голосом спросил он. «Всмысле, папочка? Я ничего не понимаю!» - уже плача ответила Катя. «Обувайся и надевай куртку, мы уезжаем.» - отец снова зашел в комнату, и вынес оттуда свою жену, которая была без сознания. Девочка плакала и пыталась добиться хоть каких-нибудь объяснений. Отец не обращал на нее никакого внимания. Уже почти выйдя в подъезд, Катя вдруг отдернула руку отца, которой он, держа ее, выводил из квартиры, развернулась и побежала в свою комнату. Отец, истошно закричав, что бы та не входила, побежал за дочерью, но не успел. Девочка, открыв дверь, вбежала вовнутрь. «Алиса?» - шепотом произнесла она.

Это было последнее, что она сказала в своей жизни. От увиденного, у девочки случился такой шок, что до конца своих дней она больше так и не заговорила. Тело ее подруги, все в крови, лежало на кровати. Из глаз торчали две свечи. Рот был порван, а из него торчала та самая книга. Все руки и ноги были переломаны. Живот вспорот, кишки разбросаны рядом. На стене, кровью, были написаны слова на латыни, те, что прочитали девочки этой роковой ночью.

И на сегодня всё. Пока.

Привет всем!

Утопленница.

Spoiler

Анечка была в семье единственным и поздним ребенком и это оставило на ней свой отпечаток. Своевольная и капризная, она ни в чем не знала отказа. Детский сад она не посещала - мама усердно пестовала девочку и с ужасом думала о том дне, когда придется отдать её в школу. Впрочем, боялась мама зря - Анечка быстро нашла подруг себе под стать и к четвертому классу мастерски издевалась над менее удачливыми школьниками.

Единственным местом, где девочку не баловали, был двор бабушкиного дома. Тамошняя детвора сверкала все лето разодранными локтями и коленками, носила выгоревшие на солнце шорты и маечки, осваивала близлежащий лесок и ни во что не ставила Анечкиных идолов. Впрочем, её там и не особо задирали - так, для проформы. Иногда из дома тяжело выплывала грузная бабушка Анечки, садилась на сколоченную для нее скамеечку и просила принести крапивы. Крапивой она долго и с наслаждением стегала больные голени и охала, когда удар получался слишком жалящим. Дети завороженно собирались вокруг и смотрели на её ноги - отекшие, синеватого цвета, а потом вечерами придумывали страшилки про оживших мертвецов. Такая вот детская муза.

Анечка обычно молча слушала страшные сказки, время от времени испуганно вскрикивая и требуя потом провести её до квартиры. Впрочем, её это не спасало - пока кавалер провожал трусишку, его друзья- товарищи, пользуясь темнотой, прятались в кустах около подъезда, а потом внезапно выпрыгивали на подошедшую парочку, не забывая при этом закатывать глаза, завывать и пытаться зацепить девочку скрюченными пальцами. Анечка предсказуемо верещала - сначала испуганно, а потом возмущенно, убегала домой, хлопая дверью и показывала на пороге язык, а мальчишки хохотали и шли обратно к остальным детям, по пути корча рожи и передразнивая жертву.
Все лето ребята играли во дворе, гуляли в лесу и бегали на речку загорать и купаться. Однажды дети видели, как из реки достают утопленника. Какой-то парень, отдыхая на берегу с друзьями, решил показать свою удаль и прыгнуть с железнодорожного моста в воду. Нырнуть-то он нырнул, но вот со дна его доставали уже спасатели. Он напоролся бедром на старую арматуру и так и не смог выплыть самостоятельно.

Два дня спустя ребята купались в речке, как ни в чем не бывало.
А ещё через пару дней Леша первым озвучил новый сюжет страшилки:
- Пятнадцать лет назад в нашей речке в одно лето утонули семь человек. Их с трудом находили в зарослях цепких водорослей, которыми было покрыто все дно реки. Когда люди купались, они чувствовали, как речные водоросли скребут по их голым животам, как пытаются обвиться вокруг тонких ног и рук. Но, тем не менее, из купающихся днем не утонул никто. Всех мертвецов река получила ночью, когда неразумные люди осмеливались войти в воду под светом луны. Кто знает, что чувствовали они в темной воде? Чтобы остановить череду смертей, мужчины решили вызвать водолазов и те выкосили подводные поля, вычистили речное дно и увезли водоросли. С тех самых пор река обмелела. Вы думаете, что тот парень погиб случайно? Нет, это заново выросли хищные водоросли, это сама река вынуждена забирать людские жизни, чтобы снова стать полноводной.

На Анечку эта история произвела гнетущее впечатление - она вспомнила отекшие синие ноги бабушки и то как старушка жаловалась соседке:
- Пятнадцать лет уж меня эта хворь мучает!

Утонувшего парня она видела только издалека, но все равно заметила грузность его фигуры и цвет его кожи. И вот теперь девочку мучали подозрения - а вдруг её бабушка тоже утонула пятнадцать лет назад, но нашла способ вернуться домой? Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы обо всем догадаться. Ей стало страшно и неуютно. И куда ей теперь идти? Домой, к страшной бабушке?

Анечка долго думала над этим и решила добраться до своей комнаты, пока окончательно не стемнело. А там она закроется и переждет до утра. И утром упросит маму забрать её обратно домой. Да, так она и сделает.

Провожали Анечку по старинке, но привычный розыгрыш разозлил её не на шутку. И злость, соединившись со страхом, лишила девочку остатков самообладания. Она взвизгнула и бросилась прочь от подъезда.

Опомнилась девочка только тогда, когда в темноте сбилась с тропинки и с размаха вбежала в большой высохший куст. Анечка выползла из него, тихонько заскулила и начала снимать с лица и голых рук налипшую паутину. Возвращаться домой было очень страшно, к тому же не хотелось слышать, как над ней начнут смеяться дворовые ребята после такого позорного бегства. Тогда она решила вернуться домой после того, как все разойдутся спать. И пусть они всю ночь переживают о том, что Анечка потерялась в лесу! Пусть не спят, пусть вглядываются в темную громаду леса и страдают от угрызений совести! Это они, именно они погубили девочку! Они ведь прекрасно знают, что ночью по лесу ездит маньяк- велосипедист и когда он нагоняет идущего по тропе человека, он выхватывает отвертку и протыкает человеку бок. Они ведь знают, что в безлунные ночи в ельнике бродят странные созданья, порожденья тьмы и гниющей хвои и нет пощады ни одному живому существу, что заблудится там ночью. А в полнолунье на охоту выходят жуткие оборотни.

Анечка покосилась на небо, чтобы проверить - лунная сейчас ночь или безлунная и понять, куда именно ей лучше сегодня не соваться. По всему выходило, что лезть в ельник было можно, но вот только зачем? Чем можно заняться в лесу, чтобы пара часов пролетела как можно быстрее? Лес начинал угнетать её, захотелось выйти на открытое место.

Девочка пошагала к реке, рассудив, что лучше проведет время на мосту. С него можно было бросать гравий в воду и наблюдать, как кругами расходятся волны. Да и лесные чудовища её там не достанут - они не могут пересекать текущую воду.

В скором времени она увидела, как в лунном свете заблестела вода. К реке Анечка вышла левее, чем ей хотелось бы и она пошла вдоль берега к мосту. На песчаном пляже девочка заметила несколько тонких фигур. Там отдыхала компания девушек. Двое лежали прямо на песке, как будто загорали под луной. Ещё трое бегали по мелководью, плескались и брызгались друг в друга водой, весело хохоча. Шестая девушка обнаружилась неожиданно - она собирала землянику прямо рядом с девочкой. Девушка встала, держа букетик земляники в руке и улыбнулась Анечке:
- Ты что тут делаешь, маленькая, в такое время? Где твои родители? - а затем крикнула громче, обращаясь к остальным:
- К нам гостья пожаловала! Готовьте угощение, нельзя ребенка без подарка оставлять, - и протянула землянику девочке.

Анечка взяла ягоды и они направились к остальным девушкам, которые оставили свои занятия и начали выкладывать на полотенце продукты из небольшой плетеной корзины. Пока они занимались этим, девочка начала рассказывать, как она здесь очутилась. И так жалко ей стало саму себя, что она расплакалась, перепутала настоящие обиды с надуманными и начала просить не отправлять её домой сразу, позволить провести время с красавицами на берегу.

Девушки молчали и по их грустным лицам Анечка поняла, что растрогала их и что все её обиды действительно были настолько горькими, насколько она и предполагала. Наконец, самая старшая из них засмеялась, потрепала девочку по голове и сказала, что они все знают, какими жестокими могут быть люди. Но это не беда, когда у тебя есть хорошие подруги и ночь и лес и теплая река.

В корзинке у девушек оказались ягоды и странные сладости, напоминавшие пахучее тиной желе. Анечка не захотела его пробовать, но ягоды съела все. После трапезы девушки вновь продолжили свои занятья, веселясь на пустом берегу. Девочка тоже вошла по колено в воду и удивилась тому, насколько теплой была река и как нежно по её коже скользили невидимые в темноте водоросли.

Время шло и повеселевшая девочка решила, что пора бы ей уже вернуться домой. Когда она начала прощаться с гостеприимными девушками, те во второй раз предложили ей сладкое угощенье и на этот раз Анечка не отказалась - оставшись без ужина, набегавшись по лесу и напрыгавшись в реке, ягодами сыт не будешь.

Как только девочка проглотила первый кусочек пахнущего тиной, липкого желе, одна из девушек взяла её за руку и потянула к воде. Остальные в это время начали гоняться друг за другом по берегу, иногда подскакивая к Анечке и щекоча её.

Девочке было весело. Девочка не могла знать о том, что вот уже, который час подряд лес прочесывает отряд местных жителей, наскоро созванный после того, как мальчишки сообщили родителям об Анечкином побеге в лес. Откуда она могла узнать о том, что на берегу постоянно дежурит заплаканная мама Анечки, боясь, что её дочка выйдет из леса вблизи от воды и нечаянно утонет?

Опомнилась девочка только тогда, когда заметила, что новые подруги завели её глубоко в воду, а их ласковая щекотка превращается в болезненные щипки. Анечка закричала и рванулась к берегу, вырываясь из цепких рук утопленниц. О, теперь она увидела их истинные лица - опухшие, скользкие, с проеденными рыбами и раками дырами и спутанными волосами. Мертвецы пытались ухватить её покрепче, но их неуклюжие пальцы соскальзывали с мокрой кожи девочки и она постепенно пробиралась к берегу.

Кто знает, может и удалось бы Анечке спастись от страшных русалок, но цепкие водоросли уже обвились вокруг её лодыжек, а мягкий речной песок начал осыпаться под её ногами, увлекая девочку в подводную яму. В последний раз рванулась Анечка вверх, а последний раз вдохнула воздух, в последний раз увидела залитый лунным светом берег и скорчившуюся фигурку матери около воды, а потом носом и ртом втянула воду и почувствовала, как сжимается в спазме горло. Она дышала водой и страдала оттого, что все жарче разгорается огонь в её груди. Того момента, когда русалки подхватили её под руки и увлекли с собой в ледяную глубину, Анечка уже не почувствовала - непереносимая боль терзала девочку изнутри, грызла её легкие, ломала хрупкое тело и лепила нечто чуждое человеку, приспосабливая новую русалку к существованию в глубинах темных вод.

КВАРТИРАНТ.
Эх... Объясните мне, неразумному: нафиг названия надо КАПСЛОКОМ писать? 

Spoiler

Алина жила с мамой вдвоём в трёхкомнатной квартире. Когда Наталья Игоревна овдовела, ей было трудно справиться с утратой любимого ею мужа. Очень многое напоминало о нём в её доме, а особенно в его комнате. И она освободила её, отвезя все его вещи и некоторую мебель на дачу. Комната долгое время пустовала. Наталья Игоревна и не собиралась её поначалу сдавать, но вскоре её сократили на работе и ей пришлось это сделать. Дать объявление в газету не составило большого труда, и вскоре подыскался человек, готовый снять комнату в квартире Натальи Игоревны.

Мужчина пришёл к ним лишь с небольшой коробкой личных вещей. Представился Виктором. С виду был очень милым молодым человеком лет тридцати. Выражение лица было приветливым. Наталья Игоревна пригласила его на небольшую аккуратно убранную кухоньку, налила чаю. Они поговорили, и женщина узнала, что он приехал издалека и на вокзале заметил её объявление. Работает охранником в крупной компании в ночные смены.

Шёл конец первой четверти, и поэтому дочь Натальи Игоревны Алина пришла раньше обычного и на пороге увидела незнакомые ей мужские ботинки. На кухне слышался голос мужчины, и она поняла, что это их новый квартирант, о котором ей говорила мама. Она быстро разделась и прошла на кухню для знакомства. Ей было четырнадцать лет с лишним. На кухне она встретила молодого человека в потёртой клетчатой рубашке . Он улыбнулся, встал и протянул ей руку в знак приветствия. Алина ответила взаимностью и тоже улыбнулась. Мама рассмеялась и сказала ей уйти.

Новый квартирант быстро нашёл общий язык с Алиной и её мамой. Он уже неделю жил у Натальи Игоревны. Днём, когда она была на работе, Виктор был дома, и наоборот. У Алины начались каникулы, и теперь она могла проводить много времени в обществе их нового квартиранта. Поначалу её мать была против этого, но вскоре и сама привязалась к Виктору. В своей небольшой коробке он, помимо прочих вещей, которые никому не показывал, держал коллекцию марок и две старые виниловые пластинки, на четыре песни каждая. Алина любила сидеть у него по вечерам. Ведь ни ей, ни её матери, больше нечем было заняться, та как их старенький телевизор был давно сломан.

Каждую ночь Виктор выходил в смену. Однажды вечером мама и дочь сидели на кухне и пили чай. Зашёл разговор об их квартиранте.

- Мама, как ты думаешь, сколько он зарабатывает? – Спросила Алина.

- Алина! – Воскликнула мама. – Как тебе не стыдно такое спрашивать? Да и какое тебе дело до этого?

- Он не говорит о своей работе.

- А ты и без того замучила бедного человека расспросами и разговорами. – Наталья Игоревна помолчала и добавила:
- Мне уже начинает казаться, будто он член нашей семьи.

Тут вдруг открылась входная дверь в квартиру, и в прихожую ввалился окровавленный Виктор. Наталья Игоревна ахнула и выронила из рук чашку. Она и её дочь тут же кинулись к нему.

- Виктор! Виктор, Что произошло с Вами!? – Женщина стояла на коленях перед сидящем у порога раненым парнем и расстёгивала на нём куртку. Он еле дышал. Алина стояла как вкопанная и просто смотрела на них.

- Ну, Алина! Что стоим?! Быстро вату, бинт… И в скорую звони.

- Нет, нет, не нужно. – Проговорил Виктор. – Так, царапина.

Сняв куртку, Алина и её мама увидели рубашку, с левой стороны в крови. Под ней были две небольшие дыры от пулей, вошедших в тело Виктора.

Прошло около часа. Виктор лежал в своей кровати. Его одежда была в крови. Сам он получил два пулевых ранения. Он вовсе не отдыхал, а пытался вытащить пули из плечевого сустава, когда в комнату вошла Алина.

- Ой, извините, – она подставила ладонь к лицу и отвернулась.

- О, Алинка? Ты вовремя. Подойди-ка. – И Виктор поманил рукой, в которой был пинцет. Алина стояла и таращилось на длинный медицинский пинцет её покойного отца, не в силах пошевелиться.

-Ну же! – Рявкнул квартирант. Услышав это, Алина словно вышла из “транса” и двинулась в его сторону. Парень понял свою ошибку и более мягче сказал:

- Давай, давай. Вот, держи пинцет.

- Я не буду… – и Алина замотала головой.

- Пожалуйста. У меня может начаться заражение.

Его голос стал серьёзным и слабым. Девочке стало его жаль.

- Я должна её вытащить?

Виктор кивнул. Алина начала шептать: “Я не смогу… Я не смогу…”, но всё же трясущимися руками взяла пинцет из руки Виктора.

- Может, стоит позвонить в скорую? тут… где-то телефон был… я позвоню.

Алина стала рассеянно искать взглядом телефон.

- Нет, не надо. Я доверяю это дело тебе.

Виктор сильно вспотел. Он взял с тумбочки маленькое полотенце и смотал его в рулончик. Его он закусил зубами. Бедная Алина невероятно боялась. Она подошла с пинцетом к лежащему парню. Виктор знаком указал на плечо. Собрав всю волю в кулак, Алина воткнула пинцет в сочившуюся рану на его теле и провернула. Бедный парень напрягся и заорал в полотенце. Алина рванула со всей силы, и в миг крепко зажатая в пинцете пуля оказалась в воздухе. Из девочки вырвалось лишь жалкое: “О, Боже!”.

showlder

Виктор сел. Нетравмированой рукой он выхватил пулю, вытер её и улыбнулся, обращаясь к девочке:

- Можешь оставить её себе.

- Нет, благодарю.

Алина отбросила пинцет, а квартирант, улыбнувшись вновь, сказал:

- Ещё одна.

Виктор спал. Заботливая девочка наложила повязку и прибрала всё вокруг. На следующую ночь он никуда не пошёл. На все вопросы Натальи Игоревны он отвечал, что задерживал воров и получил травму.

На четвёртый день пребывания в “отпуске” он заметил и сломанный телевизор.

- Наталья Игоревна, – начал Виктор, потягивая в гостиной чай, – я вижу, у вас ТВ не работает.

- А Вы что же, и починить сможете? – Спросила Алина.

- Смогу! – И Виктор отставил чашку.

- А Ваша рука?

- Но ведь у меня их две. – Многозначительно сказал парень. – Так, есть у вас инструменты?

Наталья Игоревна Сказала:

- У мужа где-то были. Я сейчас принесу. – Женщина встала из-за стола и ушла к кладовой. Алина подтащила телевизор к молодому человеку.

Через четыре с половиной часа телевизор был готов. Наталья Игоревна и её дочь были очень обрадованы. Виктору дали пульт. Он включил его. Но все присутствующие увидели лишь чёрно-белые помехи. Женщина всплеснула руками и сказала:

- Ну точно. Антенна. Ведь мы же её сняли, ты же помнишь, дочь?

- Да. В кладовой должна лежать.

- Ну-с, значит я полезу её устанавливать. Я и сам уже по ТВ соскучился.

Виктору дали провод, антенну. Он пошёл на крышу ставить её. Наталья Игоревна пошла вместе с ним ему помогать. Алина включила Вновь телевизор и стала следить за помехами. Стал появляться звук, помехи постепенно разбавлялись. И вот вышло довольно чёткое изображение. Алина хотела было переключить канал, но увидела начавшийся выпуск новостей с пометкой “молния”. Ей стало интересно, и она отложила пульт.

Вот, что говорила дикторша:

“Поиски местного маньяка ведутся и днём, и ночью. Напоминаем вам, дорогие телезрители, молодой человек лет двадцати восьми-тридцати уже две недели терроризирует наш с вами город. Своими руками он уже погубил свыше двенадцати человек. Полиция с некоторых пор вышла на след данного рецидивиста, во время его захвата он был ранен в левое плечо. Уважаемые телезрители! Будьте Бдительны! Не открывайте двери незнакомцам, не заводите разговоры на улицах и в общественных местах. Сейчас на экранах своих телевизоров вы можете видеть фоторобот предполагаемого маньяка-убийцы…”

Алина обомлела. На экране был портрет их квартиранта. Виктора.

- Разве я выгляжу так?

Алина услышала до боли знакомый и в то же время очень не похожий на прежний голос Виктора.

Телевизор погас.

У Алины похолодел затылок, и она резко обернулась. У косяка двери стоял Виктор. На его лице было выражение, которого раньше девочка никого не наблюдала у Виктора: самодовольное блаженство. Он держал окровавленный разделочный нож. Одной рукой за рукоятку, другой упирался в лезвие, по которому стекала кровь. Алина не смотрела на ухмыляющийся силуэт парня, она смотрела на нож.

И сразу возник вопрос: “Где мама?”

Мамы с ним не было.

И на сегодня всё. Пока.

[Кошара]

Привет всем, с вами Кошара! И сегодня я наконец закрыл сессию!

Ева.

Spoiler

Меня зовут Олег Кармашев, и это мое признание. 25 августа 2013 года в ночном клубе «Огонь» я познакомился с очаровательной девушкой. Она представилась Евой. Я тогда подумал, что мне чертовски повезло, что ей нравятся полные парни. Сама она имела потрясающую фигуру: пропорциональное, словно выструганное мастером, тело с пышным бюстом и широкими бедрами — просто греческая богиня.

Мы протанцевали с ней всю ночь. Конечно, многим это покажется глупым, но я по уши влюбился в эту девушку с первой минуты. Было в ней что-то цыганское, чертовски манящее. Естественно, после танцев мы пошли ко мне. Сказать по правде, это был самый лучший секс в моей жизни. Только во время оргазма кое-что мне показалось странным, но тогда я не обратил на это внимания. Её лицо. Оно вдруг стало сморщенным и старым, как гнилой чернослив. Я вскрикнул, но через мгновение передо мной снова предстала потрясающей красоты девушка. Я успокоился, списав всё на обманчивый лунный свет. Луна в тот день была белая и полная, как глаз мертвеца.

Наутро Ева исчезла, правда, оставив на прощание записку: «Эта ночь была потрясающей. Мы могли бы повторить как-нибудь. (номер телефона) Носи это с любовью».

Когда я положил записку на место, то вдруг заметил рядом с нею незамеченный мной ранее небольшой браслет. Кожаный, черный, с какими-то непонятными знаками и символами, вырезанными прямо на коже. «Так вот что я должен носить с любовью», — подумал я. И я носил его. Носил, не снимая.

Мне не пришлось самому звонить по этому номеру — на следующий день она сама нашла меня. Я шел после ВУЗа и увидел её. В черном платье и в черных чулках она выглядела потрясающе. Она улыбнулась мне и спросила:

— Ты носишь мой браслет?

— Конечно, Ева. Он весьма неплохо смотрится с моим костюмом, — ответил я и поцеловал её. Она позволила сделать это, но мне показалось, что весьма неохотно. Она была чем-то встревожена и нетерпеливо перебирала руками, как наркоманка, нуждающаяся в дозе.

— Я должна тебе кое-что рассказать, и ты должен мне помочь, — сказала она и достала из кармана смятый газетный лист.

Я удивился такому повороту, но взял его и начал читать. Это оказались криминальные сводки с позапрошлой недели.

«10 августа в районе Золотовки, по улице Крылова, 67, произошло зверское изнасилование с последующим убийством. Преступник не найден».

«13 августа по улице Оловянная, 13, семья из четырёх человек была застрелена из двустволки. Преступник не найден».

Я прочитал и посмотрел на Еву. Её глаза горели каким-то странным непонятным мне огнем, я кожей чувствовал исходящую от неё немую ярость и никак не мог понять его причины.

— Что с тобой? — только и спросил я.

— Я знаю убийц, — просто сказала она, продолжая сверкать глазами.

Этого я никак не ожидал. Она по-настоящему стала пугать меня.

— Откуда ты знаешь? — спросил я, но она тихонько прикоснулась до моей руки примерно в районе браслета и сладко пропела:

— Не волнуйся, милый. Всё будет хорошо, просто пошли со мной.

И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Я просто пошел за ней, молча, не произнося никаких слов или возражений, хотя таковые имелись. Казалось, моя воля отключилась, и я просто делал то, что мне велят. Мало того, мое сознание также стало отключаться.

Очнулся я рядом с изуродованным трупом мужчины в какой-то незнакомой мне квартире. Я был весь в крови. Ева стояла в сторонке, скрестив руки на груди, и улыбалась. Она была счастлива. Я заставил её улыбаться и быть счастливой, а значит, не имело значения, что мне пришлось сделать для этого. Я вроде улыбнулся ей в ответ, и она сказала:

— Он — насильник и убийца. Ты сделал хорошее дело, Олег, — она впервые назвала меня по имению. Затем она подошла ко мне поцеловала так страстно, что я закрыл глаза от удовольствия.

Когда я их открыл, то оказался дома, на диване. Мама сидела со мной рядом и смотрела какую-то передачу по Первому каналу. Я был весь в поту из-за приснившегося кошмара. Посмотрел на время — было шесть часов вечера.

— Ты чего так поздно пришел сегодня? Обычно в час уже за компьютером, а тут аж в пять заявился. Девушка наконец появилась? — спросила мама.

Моё сердце ухнуло вниз. Я не помнил ничего, кроме тех ужасных сцен, которые мне приснились. Но не могло же это произойти в самом деле?

— Не знаю, — ответил я и, пощупав руку, ощутил привкус дикого страха во рту. На руке был тот самый браслет. Я встал и пошел в ванную. Мама все это время не сводила с меня обеспокоенных глаз.

«Если бы это все было правдой, то моя рубашка была бы пропитана кровью насквозь», — подумал я. Но моя рубашка была идеально чистой, даже не было типичных для парней круглых потных пятен. Это меня и насторожило.

Я решил снять рубашку. Когда дело было сделано, я кинул её в сторону и посмотрел в зеркало. От ужаса у меня зашевелились волосы на голове. Резкий рвотный импульс согнул меня пополам, и я в считанные секунды опустошил свой желудок прямо на пол. Весь мой торс был в засхошей крови, на нем не было ни единого участка белой кожи. Я открыл душ и залез в ванную, все ещё тяжело дыша и не веря в случившееся.

«Я убийца… убийца, — проносилось у меня в голове. — Моя жизнь кончена. Кончена».

И я заплакал, заплакал по-детски, ревя навзрыд и не задумываясь ни о чем. Я стоял под душем, кровь стекала с меня струями и окрашивала воду в ярко-алый цвет. И я видел, как этот цвет уходит в водосток, в канализацию и, возможно, впоследствии своими кровавыми соками поит черных крыс с глазами-бусинками. От этого видения меня стошнило во второй раз.

Мама долго стучалась в дверь. Я никак не мог очнуться и отойти от шока. Максимум, на что меня хватило — так это отмыть тело от крови и смыть её следы в ванне. Делал я это автоматически, не задумываясь. Мама продолжала стучать, что-то быстро и с волнением говоря через дверь. Я, наконец, открыл дверь и на её вопросительный взгляд ответил:

— Я просто отравился, мам, всё в порядке.

«Ага, в порядке, не считая того, что я убил человека», — подумал мой уже полубезумный мозг. Пока рвотный рефлекс снова не вывернул уже пустой желудок, я быстро лег спать.

На следующий день я чувствовал себя лучше и внушил себе мысль, что это помутнение рассудка. Никакого убийства не было, я просто обмазал себя вареньем, краской, кетчупом или неважно какой дрянью. Или сошел с ума. Последний вариант казался самым притягательным, потому что был самым нелогичным. Ведь когда ты сумасшедший, ты можешь всё, и тебе всё прощается. Я весь день пытался мысленно сделаться сумасшедшим, старался придумать что-то ненормальное, но к концу дня оставил эти жалкие попытки. Как бы я ни старался, я не мог. Мой мозг функционировал, как обычно, я не мог даже нафантазировать розовых слоников, парящих в небесах — что уж говорить о жестоком убийстве?

Выходя из ВУЗа, к своему величайшему ужасу, я снова увидел Еву. Она стояла на противоположной стороне дороги и, улыбаясь, как ни в чем не бывало, смотрела прямо на меня. Увидев её, я резко повернул назад в университет. И не просто повернул, а помчался обратно как можно быстрее, по дороге расталкивая выходящих ребят. Мой друг Ваня Горкин остановил меня и спросил:

— Ты куда так летишь? Забыл чего?

Я, не слушая его, оглянулся назад. Евы не было. Сердце стучало так, что мне показалось, что Ванька тоже должен был слышать его стук.

— Нет, ничего, — сказал я как можно спокойнее. — Ты не мог бы проводить меня до метро?

Ванька удивился, но, видимо, мой бледный вид произвел на него впечатление, и он кивнул. Мы шли молча, я постоянно озирался по сторонам, до смерти боясь увидеть хотя бы мельком знакомое черное платье. Пару раз я даже вскрикивал, чем сильно напугал Ваньку. По его лицу было видно, что он уже жалеет, что проводит меня.

Когда оставалось пройти несколько метров до метро, кто-то сзади вдруг схватил меня за руку и потянул куда-то в сторону от друга. Я обернулся и окаменел от испуга. Это была Ева, и она улыбалась мне, но чувствовал её всепоглощающий и сжигающий все на своем пути гнев.

— Куда это ты, милый? У нас сегодня много дел, — сказала она и повела меня, как и в первый раз, полностью потерявшего волю, куда-то в сторону. Последним усилием я повернул голову в сторону друга, но его уже не было.

Всё случилось как в первый раз — я не контролировал свои движения. Но теперь я не терял сознания. Мы находились в каком-то подвале, передо мной на коленях стояли двое мужчин, они плакали. Настоящие взрослые мужчины, наверное, старше меня возрастом, плакали, как новорожденные младенцы. Я слышал лишь свой оглушительный смех, наполняющий подвал громоподобным звуком. Ева стояла в стороне, презрительно ухмыляясь. Потом она кивнула мне — нет… другому мне. Другой я взял кухонный нож и встал позади мужчин. Они продолжали плакать и умоляли меня пощадить их. Предлагали деньги, квартиры, машины, всё, что угодно, но я молчал и с размаху располосовал одному горло от уха до уха. Второй истошно завопил, и со второго размаха я засадил ему нож прямо в ухо. Два тела с тяжелым стуком упали на бетонный пол, как мешки картошки.

Дело было кончено. Я обернулся, чтобы поласкать Еву, ведь всё, что я сделал, я делал для неё.

Увидев, то, что стояло на месте Евы, я (внутренний, настоящий я) ужаснулся. Это было черное сморщенное существо с большими бездонными черными глазами, а на голове у него были маленькие красные рога цвета крови, и это существо протянуло ко мне свои когти, как у коршуна. Другой я как будто не заметил подмены и пошел обнимать это существо. Я в ужасе смотрел на ЭТО вблизи, и на расстоянии моей ладони оно было ещё ужаснее. Кожа существа была обугленной, как будто его жарили в преисподней, откуда, без сомнения, он вышел. Оно посмотрело мне в глаза и сказало грубым, как голос кузнеца, голосом:

— Спасибо.

Потом резко сорвало с моей руки браслет и растворилось во мраке.

Я открыл глаза, закрыл. Потом снова открыл, но картина не менялась — на этот раз я не оказался дома. Я упал, обессиленный, на пол рядом с трупами и лежал так до прибытия полиции. Говорят, когда меня нашли, я лежал в луже чужой крови, смотрел перед собой стеклянным невидящим глазом и всё повторял: «Оно вернется. Оно не бросит меня, не бросит! Это несправедливо!».

Но жизнь вообще несправедлива.

На допросах я всё время молчал. А что я мог сказать?.. Дальше меня отправили на судебно-психиатрическую экспертизу, и я не сомневался, что меня признают вменяемым. Как бы я ни хотел, но психом я не был и не стал.

Единственное, что меня хоть как-то успокоило — это то, что моим жертвам тоже не особо сочувствовали. Оказалось, что первая жертва — это бывший зек, отсидевший за двойное изнасилование пятнадцать лет. Остальные двое — грабители и рецидивисты, которые были объявлены в международный розыск, но никто не мог их найти: они постоянно меняли место жительства. И знаете, что сделал я? Я не просто нашел их за городом на заброшенном военном полигоне — я каким-то образом забрался на четырехметровую высоту, выбил вентиляционную решётку и прополз шесть метров по трубе. Потом я выпрыгнул из ниоткуда и… Остальное вы знаете.

Теперь я все рассказал, и только вам решать, верить мне или нет. Меня все равно посадят. Адвокат разводит руками и говорит, что не меньше двадцати лет дадут за особую жестокость, но, похоже, не особо мне сочувствует. Смотрит с отвращением, как на дохлую крысу, и я его понимаю.

Как только представится случай, я покончу с собой. Боли и смерти я не боюсь, а на рай, как вы сами понимаете, я даже не претендую. Вчера перед плачущей мамой изобразил сумасшествие, чтобы не расстраивать — пусть лучше думает, что её сын сумасшедший.

Когда я размышляю над тем, что произошло, то понимаю, что был оружием. Но в чьих руках? Ангела? Демона? Кто такая Ева, и как много таких «Ев» бродят по земле, «вычищая» её от убийц, насильников, педофилов и других выродков человеческой расы? И как много таких, как я, невинных жертв «временного помутнения разума»?

Иногда я думаю, что существуют настолько отвратительные и мерзкие люди, что даже дьявол не может смириться с их существованием, и тогда в дело вступает она. Ева.

Жуткие слова

Spoiler

У детей богатое воображение, и неудивительно, что иногда их слова могут нас удивить. Но некоторые из детских высказываний могут привести взрослых в дрожь. Ниже приведены несколько примеров со слов родителей.

------

У моей дочери есть воображаемая подруга. Однажды она рассказала мне о том, как эту подругу посадили в тюрьму за то, что она отрубила своей матери голову.

* * *

Моя дочь, когда мы были ночью одни дома, спросила: «Мама, кто этот человек на потолке?».

* * *

Мой сын утверждает, что иногда по вечерам человек-тень разговаривает с ним через окно.

* * *

Я читал сказку своей дочери, когда она внезапно захлопнула книгу и, указывая на пустой дверной проем, закричала: «Убирайтесь отсюда! Вы убили достаточно людей!».

* * *

Моя дочь однажды перед сном спросила меня: «Папочка, когда мы сможем избавиться от ребенка, который висит в моем шкафу?». Я спросил, о чем она говорит, и она рассказала мне о подростке, который повесился на поясе в ее шкафу. Я открыл шкаф, но там, естественно, никого не было. Дочь сказала, что мертвец появляется там, когда меня нет рядом.

* * *

Однажды вечером моя дочь прибежала из своей комнаты и сказала: «Трое детей похоронены на нашем заднем дворе. Они сказали мне, где мы можем найти их».

* * *

Сын постоянно жаловался мне: «Мама, в моей спальне окровавленный ребенок, и он никуда не уходит».

* * *

Моя четырехлетняя дочь растолкала меня однажды ночью и спросила, может ли она сегодня спать со мной, потому что старуха за окном почему-то очень зла.

* * *

Сын как-то ошарашил меня вопросом: «Мамочка, почему эта женщина с кладбища сидит в моей комнате?».

Кукла.

Автор: Эдвард Петрянин 

Spoiler

Никто не встретил меня с вечернего парома. Я приехал на остров внезапно, не предупредив родственников. Да, их могло и не быть здесь сейчас. Признаться, и лучше, чтоб не было. Мне хотелось побыть одному: я устал от города, напряженного ритма, ненужных встреч и пустых разговоров. Главное, что в кармане был ключ от дома, а дом стоял неподалеку от моря. Море же всегда радовало меня. И все, что с ним связано — тоже.

Говорливые пассажиры заполнили нижнюю палубу, на берегу им улыбались встречающие. Капитан сделал дежурное предупреждение, чтобы соблюдали осторожность при сходе. Паром ткнулся тупым носом в причал, загудели блоки, аппарель стала медленно опускаться, наиболее ретивые прыгали на берег прямо с бортов, попадая в объятия родных. Я чинно ступил на грунтовый причал и бодрым шагом задвигал к дому. Мне нравился здешний воздух — морская свежесть перемешивалась с лесной, необычайно вкусно было вдыхать сей коктейль. Я шел под меркнущим небом, безнадежно отстав от редких машин и мотоциклов, что встречали прибывших, зато быстро обогнал всех пеших, что шли медленно под ношей городских покупок. Я же был налегке, только небольшой рюкзачок с вещами и продуктами за спиной.

Я предвкушал, как приду и разогрею банку тушенки, порежу теплую еще буханку ржаного хлеба, сделаю салат из свежих огурчиков, поем, все это утрамбую пивом, а потом завалюсь спать. И не беда, что рядом не будет женщины — пиво приглушит щемящую тоску. А завтра я отвлекусь морем.

Уже на подступах к дому моей двоюродной тетки было понятно, что там никого нет. Я обрадовался. Привычно отворил калитку забора, ступил на крылечко. Небо совсем потемнело и стало почти чернильным. Вспомнились где-то прочитанные слова — «обволакивающий вечер». Я вошел в дом, включил свет, плитку, занялся приготовлением ужина. Пока грелась тушенка, исследовал гостиную. Моя двоюродная тетка лет шесть как переехала в город, но дом на острове не продавала — он служил своеобразно летней резиденцией для нее, ее родственников и друзей. Больше всех сюда стремился приезжать я, и это мне удавалось. За шесть лет многие вещи в доме не были убраны, в том числе и сундук с тряпичными куклами, которых мастерила тетя для местного школьного кукольного театра. Я не понимал этого увлечения, но к сундуку с его содержимым успел привыкнуть, хотя некоторые персонажи мне откровенно не нравились: пузатый клоун с глазами из пуговиц, носом-картошкой и ухмыляющимся губастым красным ртом в половину лица, кот в сапогах, похожий на трупик котенка в шляпе, какие-то мальвины с волосами из мочалок, покрашенных синькой, и прочая трепотня.

Деревянный сундук стоял у стола. Крышка была захлопнута, а на ней, откинувшись, сидела отвратительная тряпичная кукла. Раньше я ее здесь не встречал. Прежде всего, в глаза бросились размеры этой куклы: она казалась выше сундука — а он был не ниже полуметра — и в ширину занимала довольно значительное пространство крышки благодаря пышному веерному платью из лоскутов тюля. Длинная тряпичная шея розового цвета переходила в голову без подбородка, сверху свисали черные плети капроновых косичек. Тушью были намалеваны большие черные глаза, а красным — огромный смеющийся рот. Носа обозначено не было. От шеи набитое тряпками тело чуть утолщалось, на него был натянут синий атласный жилетик с блестками на месте груди. Из-под ажурного платья свешивались тонкие тряпичные ноги, похожие на глисты. Руки тоже безвольно свешивались, внизу расширялись в ладошки из трех пальчиков. По-видимому, эта кукла изображала цыганку. Я поднял ее с крышки сундука. Как и ожидал, она обвисла и запрокинула свою смеющуюся голову-шею. Под плотной материей, похожей на байку, угадывалась вата или что-то вроде того. Я посмотрел ей в лицо, и мне стало жутковато: смеялся не только нарисованный красным рот, но и черные глаза. И хотя каждая в отдельности деталь этого подобия лица была грубой, нарочито намалеванной, в целом оно производило впечатление какой-то издевательской ухмылки, исполненной непонятного смысла.

Вообще-то, я всегда испытывал страх перед куклами: в детстве избегал кукольных театров, не любил смотреть кукольные мультфильмы, в магазинах шарахался от манекенов... Меня приводила в ужас сама мысль, что на самом деле эти двигающиеся или застывшие копии людей мертвы, они не имеют сознания, не чувствуют, не мыслят, хотя как бы призваны произвести такое впечатление. Я пытался постигнуть мир того беспредельного небытия, которое стоит за этой имитацией жизни, сознания. И мне становилось не по себе. «А что, — думал я, — если и все окружающие меня люди, включая самых родных — это куклы, которые по каким-то неведомым мне причинам двигаются, говорят, реагируют на слова, но на самом деле мертвы как камни, и я — в царстве неживых?».

Как-то раз, когда мне было лет шесть, я выволок из ниши свою старую куртку, штаны, зимнюю шапку, напихал во все это различных вещей, штаны соединил с курткой, в воротник куртки вставил стеклянную банку, а на нее надел шапку. Отошел в сторону и содрогнулся: на полу в прихожей нашей квартиры лежал человек, чужой, невесть откуда взявшийся. Родителей тот момент дома не было, они еще не пришли с работы. Своим произведением я хотел их удивить и напугать. Но как только увидел, что получилось, сам перепугался до смерти. Кинулся к лежащему на полу чучелу и начал лихорадочно вынимать и разъединить все составлявшие его тряпки и вещи. Успокоился только тогда, когда разложил их по прежним местам.

— Ну-ка, брюнетка, отдохни, — сказал я кукле и отшвырнул ее в сторону. Оно послушно шмякнулась о пол, запрокинув кверху смеющееся лицо. Я открыл сундук — его содержимое было тем же самым, что раньше, включая клоуна и прочих. Я поднял мою куклу и затолкал ее в сундук. Зашел на кухню, выключил плиту, нашарил на полке ключ от сарая. Вернулся в гостиную, взял сундук и вышел из дому. Неподалеку, метрах в двадцати, темнела череда деревенских сараев, дальше начинался лес. В лунном свете я легко нашел наш сарай и открыл проржавевшим ключом висячий замок. Толкнул дверь, посветил зажигалкой — в левом углу от меня лежали вповалку нестроганые доски. Пахло опилками, плесенью и мышами. Я поднял сундук и задвинул его под ворох досок. Потом взгляд мой упал на штыковую лопату — она стояла чуть правее двери. Я снова выдвинул сундук, извлек оттуда «брюнетку», стараясь не смотреть ей в лицо. На полу сарая валялся рваный полиэтиленовый пакет — я взял его и затолкал мою ношу туда. Потом ухватил лопату, навесил замок на скобы и пошел в сторону леса, чтобы закопать куклу.

Дойдя до первых деревьев, что были в метрах десяти от сараев, я выкопал ямку глубиной в полметра, опустил туда пакет с куклой, забросал землей, набросал холмик. Сверху еще и придавил тремя камнями, что нашел неподалеку. Затем вернулся в сарай, проверил, что сундук там, где я его оставил. Свободно вздохнул, поставил лопату на место, закрыл сарай и пошел в дом.

Все прошло так, как я и планировал: ужин в одиночестве, пиво и сон. Спал я крепко и сладко, и, по-моему, снов никаких не видел в ту ночь.

Утром я отправился к морю. Еще не видя его, я услышал, как оно шумит. Равнодушная стихия приветствовала меня. Стало легко и свободно. Я преодолел небольшой подъем и увидел остров во всей его красе. Внизу простиралась огромная зеленая долина холмов, а от нее до самого горизонта простиралась другая долина — море. Его волны лоснились под проснувшимся солнцем, лениво шлифовали песчаный берег. Это была самая красивая бухта на острове — бухта Танталла. Откуда возникло это название, было ли как-то оно связано с известным древнегреческим мифом, никто из местных не знал. Я подозреваю, что когда-то в бухту зашел корабль с таким названием, от него и пошло.

Когда смотришь на море, в голову лезут мысли о вечном: за тысячи лет до тебя пенились эти волны, так же будут шуметь и пениться через тысячи лет после. На этом берегу двое юных созданий могут тешиться любовью, а плод этой любви через много десятилетий дряхлым старцем прийти на берег — а здесь ничто не изменится...

Солнце уже садилось, когда я стал подумывать о возвращении. Мне хотелось есть, но почему-то не очень хотелось идти обратно. Я вынужден был признаться самому себе, что боюсь возвращаться в дом. «Почему? — спросил я себя. — Потому ли, что думаю, что там будет она?».

Я сидел на теплом песке и шевелил пальцами ног. Я осознавал несерьезность и даже глупость своих детских страхов, но ничего не мог с ними поделать. В принципе, можно было напиться перед тем, как идти домой: водку на острове купить было несложно, даже в позднее время. Но пить для храбрости и пить с горя было не в моих правилах, и я тут же отмел этот способ борьбы со страхом. Да и расписываться в собственной трусости было болезненно для самолюбия. Позвать кого-нибудь? Привести на ночь какую-нибудь девушку из местных? Но я здесь мало кого знал, а те, кого знал, были замужем. Искать же туристок — труд неблагодарный, они все пугливые и к тому же, как правило, приезжают со своими друзьями. Можно было переночевать у моря, но холодно и кушать нечего. Разумеется, все кончилось тем, что я разозлился сам на себя и решил вогнать большой осиновый кол вампиру страха в своей душе. Я пошел обратно.

Когда я открывал входную дверь, рука моя мелко дрожала, а взгляд невольно устремился в сторону сараев, за которыми я зарыл куклу. Уже смеркалось, и ни одного человека не было на улице. Я вошел в дом, включил свет, пронесся в залу и посмотрел сначала под стол — никого. Я обшарил взглядом комнату, заглянул под кровать. Никого и ничего. Иначе и не могло быть: неодушевленные предметы лежат там, куда их положили, и не чирикают. Такова природа вещей и подозревать что-то иное — бред.

За ужином я успокоился окончательно. Процесс принятия пищи на острове всегда был особенно приятным для меня. Аппетит здесь обострялся, как, впрочем, и остальные физиологические ощущения. После ужина наступила сытость и умиротворение. Было тихо вокруг. В окно смотрела белая луна. Луна, луна — как баба кругла. Хотелось ковыряться в зубах и размышлять о вечном. «Интересно, а что происходило на этом самом месте, где я сейчас сижу, ровно тысячу лет назад, или пятьсот? — подумал я. — Уж наверняка луна была такой же, остров — тоже. А что касается людей, то какие-нибудь аборигены монголоидной внешности — а может, и не монголоидной — творили какие-нибудь свои бытовые дела, равняясь на местные обычаи, традиции, ритуалы и не задумывались, что все это канет в Лету. А может, и задумывались? Кто теперь скажет? И ведь пройдет, обязательно пройдет, невзирая ни на что, еще тысяча лет. И что-то будет твориться на этом самом месте, в этой точке пространства ровно через тысячу лет».

Я подошел к холодильнику, достал из него холодный кувшин с квасом и с наслаждением отпил. Квас был терпким и в меру кисловатым. Все, день был прожит. Кроме сна, ничего не оставалось.

Среди ночи я проснулся. Проснулся оттого, что меня кто-то звал по имени. Я дернул рукой и почувствовал деревянную спинку кровати. Открыл глаза, но сначала ничего не увидел, кроме ровного лунного света, молочным туманом залившего комнату. Потом начал различать предметы. В глаза бросилось, что занавески на окнах слегка шевелились. Наверное, от ветерка — видимо, форточка открыта. Я вскочил с кровати. Сердце стучало, как барабан; я чувствовал, что я не один в комнате. Почти в панике я подбежал к выключателю и нажал на него. Выключатель щелкнул, но свет не загорелся. Я выбежал на веранду, к входной двери, чтобы открыть ее. Ключа в замочной скважине не было. Я стал шарить рукой по стене, чтобы включить свет. Рука дрожала и была липкой от пота. Повторилась та же ситуация, что и в гостиной — свет не загорался. В окно из-за туч смотрели холодные звезды — как настороженные глазки. Было тоскливо.

Я бросился лихорадочно искать ключ возле двери. И вдруг меня озарило: он же на гвоздике справа от выключателя! Это в городской квартире на ночь я оставляю ключ в замке, а здесь принято вешать его на гвоздик. Я кинулся туда, и точно — ладонь царапнула шляпка гвоздя и заветная железная пластинка. Ключ был сорван и провернут в замке практически одним движением. Я толкнул дверь и вывалился на крыльцо. Я вне дома, значит, вне опасности. Как сильно бьется сердце! Но почему так темно? Господи, какие-то ведра, швабра... ведь на крыльце этого не было. А где же небо, звезды? И тут до меня дошло: я открыл чулан вместо входной двери! Новая волна страха навалилась на грудь с такой силой, что я едва не потерял сознание. Но у меня хватил сил шарахнуться назад, и, о чудо, я не ударился головой о запертую дверь, как ожидал, а вывалился обратно на веранду. Ключ еще был у меня в руке. Я кинулся к входной двери и стал тыкать им в замочную скважину, не попадая в нее. Наконец, я попал, но замок не поддавался — немудрено, ведь ключ был от чулана. В какой-то околообморочной ярости я двинул ногой по двери. На славу сработанная дубовая дверь не поддалась.

В панике я обернулся назад... и увидел ее. Кукла сидела возле входа в гостиную, привалившись к косяку. Ее ноги были разбросаны, голова склонилась набок, намалеванное лицо уставилось на меня в бессмысленной ухмылке. Я взвыл. Она назвала меня по имени каким-то жутким утробным голосом. Цепляясь за остатки здравого смысла в какие-то доли секунды я попробовал объяснить себе, что если я слышу голос, значит, здесь действует механизм звуковых волн — естественное физическое явление, значит, нет никакой мистики и потусторонности. Но кукла не говорила, она просто смотрела на меня. А звуки раздавались в моем сознании.

Тишина и мрак внезапно ударили в голову. Я почувствовал, что парализован. Еще запомнились острая боль в переносице и шершавые холодные половицы под ладонями.

* * *

Солнечный зайчик играл на моем плече. День выбивался из-за занавесок на окне. Я лежал на полу в прихожей и чувствовал холод. Вскочил и огляделся — открытая дверь в чулан, опрокинутая табуретка, открытая дверь в гостиную и никого возле косяка, никакой куклы. Я вошел в гостиную, посмотрел на разворошенную постель и понял, что сегодня уеду с острова.

Но сначала я решил кое-что выяснить.

Около полудня я пришёл на то место, где её закопал. Ничего подозрительного. Никаких следов исхода из-под земли. А вокруг — роскошные краски летнего острова. Море, вожделенное море, окаймленное золотым пляжем — в какой-то сотне метров от меня. А я вынужден уехать из-за куска тряпки, набитой ватой или чем там еще...

Я взял лопату и стал копать. И добрался до нее. Она лежала в той же позе, в какой я ее оставил. При свете дня она вовсе не казалась такой страшной. Но все равно, смотреть на нее было неприятно. Я открыл принесенную с собой фляжку с бензином и облил куклу. Она безучастно пялилась в небо своей ярко намалеванной ухмылкой. Я опасливо отошел на несколько шагов, зажег спичку и бросил в нее.

Последней, что исчезла в фиолетовом пламени, была ее ухмылка. А может, мне показалось. Я был зол, но спокоен. Мне помешали наслаждаться жизнью хотя бы так, как я мог. Я должен был устранить помеху. Я — нервный и рефлексирующий, я — обреченный на одиночество по причине своего характера, я — слабый и трусливый, я — ленивый и сладострастный, я — уставший от постылой враждебности мира, не хотел никаких мистик и загадок. Я хотел сжечь все, что гложет мне душу.

От куклы осталась дымящаяся зола. Я втоптал ее в землю и пошел к морю. Я плавал до одури, до изнурительной боли и дрожи во всем теле. Без сил рухнул на песок и прикрыл голову полотенцем. Усталость убила тревогу или хотя бы оглушила ее. Было приятно лежать и чувствовать себя свободным от мыслей. Не дорожить ничем, ни к чему не стремиться. Просто лежать и дрожать от безмерной, но сладкой усталости.

Я вспоминал. Это случилось года два назад. Мы поехали в Хабаровск с моим другом по делам нашей рекламной фирмы. В Хабаровске мы жили на служебной квартире и однажды вечером — дня через два после приезда, когда мы успели опухнуть от ежевечерних порций пива и покера на интерес — друг привел двух девушек. Одна из них была брюнеткой, другая — блондинкой. Обе были красивы по-своему. По жребию мне досталась брюнетка. Я не возражал. Она была похожа на цыганку: большие глаза, пухлый сочный рот, волосы не иссиня-черные, но очень темные и слегка вьющиеся. На смуглых щеках румянец. Эстет мог бы придраться к форме ее носа — он был слегка вздернут, но я не эстет. Когда я увидел ее, такую аппетитную, южную, с полуоткрытыми губами, которые придавали ее лицу слегка глуповатое, но в то же время волнующее выражение, мне захотелось... Без лишних проволочек я попытался уволочь ее в постель, но она обиделась.

Друг разрядил ситуацию, предложив сыграть в покер на коньяк: выигравший выпивал рюмку коньяку. Девочки смутно представляли себе правила игры, поэтому мы всякий раз убеждали одну из них, что у нее самая выигрышная комбинация карт. В общем, они захмелели быстрее, чем мы, и стали вести себя более свободно.

Мою звали Динара. Я спросил, не цыганка ли она. Динара ответила, что дедушка был цыганом. Я протянул ей блюдце с нарезанными лимонами и шутливо поцеловал в завиток над ушком. Меньше всего мне хотелось слушать одну из романтических историй про цыганского барона. Она не отстранилась от поцелуя и чуть усмехнулась краешками хмельных губ. Я спросил, что означает ее имя, уж не монету ли. Она ответила, что не знает, но наверняка что-то ценное. Мы рассмеялись. Сердце мое стучало все сильнее, и голова кружилась от волнения и желания. Я заметил, что когда «клеишь» женщину и она уже почти доступна, волнение вызывает невольный страх — а вдруг в последний момент она откажется? Так же было и тогда. Я боялся обидеть ее слишком смелым своим поведением и в то же время не мог больше ждать. В конце концов я обнял ее за плечи и от души поцеловал в губы. Она ответила. Воодушевленный, я дал волю рукам. В принципе, если успеть достаточно быстро захватить контроль над известной зоной женского тела и активно начать работать там ладонью, успех обеспечен. Главное — не дать ей убрать оттуда руку.

Пятно света от голубого экрана работающего телевизора отражалось в зеркале серванта. Желтые огни большого города маячили в черном окне. Я стягивал с Динары трусики и целовал ее в живот. Дальнейшие подробности опущу. Скажу только одно — едва ли когда в жизни я испытывал такое наслаждение. Это был настоящий праздник обладания, обладания женщиной, которую можно уподобить платоновскому архетипу идеальной женщины, сочетающей в себе все достоинства женского естества в их высшем проявлении. Я купался в любви всю ночь и всю половину следующего дня. Потом Динара с подругой уехали. Часов пятнадцать кряду мы с другом находились в блаженной отключке, умиротворенные до идиотизма.

Мы встречались с ними две недели. Потом я приезжал в Хабаровск один и вновь встречался с Динарой. Потом она приезжала ко мне во Владивосток. Мы ходили по барам, ночным клубам, бассейнам и саунам. На пятый месяц нашего знакомства она мне надоела. Я все более явственно стал замечать в ней недостатки и тяготиться ими. В частности, меня смущала слегка повышенная волосатость ее икр, которые она брила, но которые довольно-таки быстро обрастали. Мне не нравилось, что она довольно-таки часто храпит во сне. Я с брезгливостью ощущал острый запах ее пота во время наших занятий любовью. Мне перестала нравиться ее излюбленная поза: раздвинутые ноги, руки по швам, как будто не хочет меня обнять. Меня раздражали ее рассказы о цыганской мстительности и неуязвимости. К тому же я не был уверен, что она не встречается еще с кем-то, пока находится в разлуке со мной.

Чашу моего терпения переполнили ее слова, что она ждет ребенка от меня. Я не верил, что он от меня. Не верил, и все. Я сказал, что нам лучше расстаться. Она не заплакала, нет. Но глаза ее увлажнились. Она встала с постели, молча собралась и ушла. Уходя, осторожно прикрыла дверь — не хлопнула. Мне стало нехорошо. Хотелось ее окликнуть, но дурацкая гордость не позволила. В тревоге и злости я кусал кулак и глушил горькую. Менее через год узнал, что Динара умерла во время родов вместе с ребенком. Родители похоронили их на каком-то островке близ Хабаровска, где у них была дача.

После Динары мне не везло с противоположным полом. Редко какое знакомство с девушкой увенчивалось постелью. В основном все заканчивалось ссорой или тихим расставанием. Те, кто мне по-настоящему нравился, отвергали мою любовь. А те, кто позволял мне делать это с ними, самому мне не очень нравились. Я стал все чаще прибегать к услугам проституток, но это не приносило психологического удовлетворения. Я стал раздражительным, злым, склонным к унынию и маялся в постоянной тоске. Единственное, что я сумел не позволить себе — пить. Какой-то спасительный файл в моей голове заблокировал это стремление. Слава богу, я не пустился по проторенному маршруту спивающихся неудачников. Может быть, поэтому и не стал одним из них в полном смысле этого слова. Но я маялся, и это отнимало у меня много душевных сил, а подчас — едва не толкало на самоубийство.

Я держался. Держался изо всех сил. Держаться помогало море. Я часами мог смотреть на него, сидя под лучами заката или рассвета. В городе трудно было отыскать кусок берега, свободный от людей. Поэтому я часто ездил на остров, где находился дом моей тетки. Мои неуклюжие попытки завести знакомство с кем-нибудь из девушек или женщин на пляже всегда оканчивались неудачно, в итоге я махнул на них рукой и старался отыскать место побезлюдней или приходить на пляж в ранние или поздние часы. Море было моим другом, моим врачом, оно дышало в такт моим мыслям, оно ласкало меня бархатом волн, когда я заходил в него. Своей бескрайностью и глубиной оно заставляло забывать о тщетности человеческого существования, а морские пейзажи просто захватывали меня своей красотой.

Было уже часов восемь вечера, когда я поднялся с теплого песка. Море шумело, облизывало пляж, солнце нависло справа над зеленью сопок и приобрело оранжевый оттенок. Я поднялся с тяжелой головой и желанием пить. Зашел в воду, окунулся с головой и почувствовал, как соленая вода щиплет кожу и глаза. Я окончательно проснулся. Пора было возвращаться домой. Не хотелось. Оставаться тоже не хотелось — надоело. Я поймал себя на мысли, что не прочь вернуться во Владивосток, но паромы уже не ходили. Не беда: от причала местного рыбозавода в город часто курсировали катера — с утра до глубокого вечера. За умеренную плату можно было договориться, чтобы тебя взяли на борт. Так я и решил. Добрался до дома, быстро собрал сумку, на всякий случай заглянул во все уголки комнаты, проверяя, не затаилась ли там кукла. Нет, никого.

Черный катер типа «жучок» с облупившейся, местами ржавой рубкой уже давал гудок, готовясь отшвартоваться. На носу значилось название — «Веселый». Я подбежал, спросил пожилого бородатого рулевого, не возьмет ли до Владивостока. Он кивнул:

— Шестьдесят рублей.

Это было на десятку дороже, чем на пароме. Наценка за время. Я согласился, перепрыгнул через борт, устроился на лавке возле рубки, поплотнее запахнул ветровку, надвинул капюшон и приготовился убить час, что требовался, чтобы добраться от острова до Владивостока. Кроме меня, пассажиров не было, и рулевой пригласил меня в рубку. Я сказал, что как замерзну, последую его приглашению, а пока мне, дескать, хочется посидеть на ветерке. Он усмехнулся:

— Говорят, к ночи погода испортится. Усилится ветер, пойдет дождь.

Он ловко вертел деревянным отполированным штурвалом, и мы неслись по лазурной глади навстречу едва угадывавшемуся в туманной дымке Владивостоку. Катер нырял и выныривал, вспенивал воду, сноп брызг вырывался из-под носа и обдавал меня отрезвляющим душем, а морской ветер свирепо трепал одежду и холодил лицо. От него и качки перехватывало дыхание, приятно щекотало в животе. Я чувствовал себя бесконечно свободным, и мне было приятно смотреть на профессиональную хватку рулевого.

— Чего один-то? — cпросил он. Народ на острове до удивления непосредственный, и подобные вопросы — норма.

— В смысле?

— Ну без друзей, подруги. Парень ты вроде видный. Обычно на остров с компанией едут, или с женой там, с подружкой. А так здесь скучно.

— Мне не скучно.

— Ну, извини. Просто, хотел разговор поддержать. Знаешь, — он резко крутанул штурвал вправо и потом чуть-чуть обратно,— по лицу видать, что-то тебя гложет. Выпить хочешь?

— Не пью я.

— А что так?

— Cпиться боюсь.

Он засмеялся. Поиграл штурвалом. Весело произнес:

— Да, есть такая опасность. Особенно если не женат.

Я молчал.

Рулевой достал из кармана синих замасленных рабочих брюк пачку «Явы», закурил и предложил мне:

— Будешь?

— Не курю.

— Молодец. Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет...

Было забавно услышать эту детскую присказку из уст мужика, которому, на первый взгляд, было уже за пятьдесят. Я улыбнулся, и он это заметил.

— Ты извини, просто вот уже весь день туда-сюда курсирую, ни одного пассажира. Не с кем словечком перемолвиться. У меня недавно жена умерла. Сын в армии служит. Напарник, он же — механик, заболел, а я, знаешь, без общения долго не могу.

— Понимаю, — я кивнул.

Рулевой затянулся. И протянул мне огромную мозолистую руку:

— Меня Геннадий зовут. Геннадий Васильевич. Но можно без отчества.

— А меня — Эрик, — моя, в общем то, неслабая рука утонула в его руке, как детская ладошка.

— Эрик, необычное имя. А полное как?

— Эрнест.

— Это не в честь ли Хемингуэя?

— Точно, родители им увлекались.

— А я тоже читал. Знаешь, сильно писал. Я его роман «По ком звонит колокол» читал, и рассказы там разные... Меня особенно один зацепил, где про мужика, которого мафия приговорила, и где бы он ни был, он знал, что ему не скрыться, и его скоро убъют. Читал?

— Да, забыл только, как называется.

— Я тоже.

Погода между тем резко испортилась. На море опустился туман, первые капли дождя забарабанили по рубке, покрыли иллюминаторы. Похолодало. Ветер резко усилился и погнал волну. Я зашел в рубку и присел на кожаную, потертую лавку. Геннадий озабоченно вглядывался в туманную даль и матерился, сетуя, что непогода наступила так быстро. Мне стало тревожно. До Владивостока было еще минут сорок хода, а погода все ухудшалась. Нос катерка наотмашь нырял вниз, а потом резко выныривал, отбрасывая меня назад так, что я должен был вцепиться за край лавки и напрячь шею, чтобы не удариться затылком о перегородку.

В правом углу рубки находилось что-то вроде кандейки — деревянный ящик с отломанной дверцей, а в нем — старые карты, замасленные тряпки, алюминиевая кружка, чайник, какие-то пожелтевшие книги с оторванной обложкой... Вдруг оттуда вывалилось нечто, не напоминающее ни книгу, ни тряпку. Я вздрогнул: на палубе лежала кукла. Ее намалеванное лицо бессмысленно ухмылялось, смотря в никуда. Тонкие тряпичные ноги раскинулись в разные стороны, а руки с растопыренными пальцами лежали вдоль туловища, почти по швам. Где-то когда-то я уже видел эту позу.

— Геннадий, это что?.. — я не слышал собственного голоса. Казалось, все происходит во сне и я знаю, что никакого Геннадия на самом деле нет, так же, как нет ни катера, ни моря...

— Где? — Геннадий стал медленно поворачиваться ко мне. Я не успел увидеть его лица, только почувствовал страшный толчок снизу из-под палубы, увидел, как нос катера резко взметнулся к небесам, и сразу стало темно.

Я чувствовал, что задыхаюсь. Соленая вода, казалось, сейчас разорвет легкие. Судорожными усилиями я старался подняться на поверхность. Это мне удалось, но волны, волны, каждая высотой с дом, обрушивали на меня новую порцию воды. «Как таракан под струей из крана», — мелькнуло у меня в голове. Дикий страх сменился желанием жить. Надо держаться, плыть в сторону огней, там Владивосток... Где-то здесь должны быть суда... Человек за бортом, они спасут меня... Господи, не дай умереть... Зачем, зачем так со мной... Плыть в сторону огней, плыть в сторону огней... Они спасут, там Владивосток, они спасут... там... Господи...

И на сегодня всё! Пока!

Привет всем!

Бездна разума.

Ничего лучшего не нашёл. Запиканный мат в количестве 

Spoiler

Пролог. "Одинокий двухэтажный дом посреди сибирского леса... Что может быть лучше?" - подумал я, снова смотря на живописные снимки своего нового жилья. Мысль о переезде настигла меня не так давно, после развода. Мы прожили с моей женой Дашей шесть лет. Любовью это назвать трудно: скорее извечная борьба двух несовместимых людей, сравнимая с выживанием ради нашей дочки Кати. Впрочем, до беременности моей жены эти отношения казались другими. Тогда и она была другая: светлые волосы, милое личико, радостно улыбающееся при виде меня. Я был просто ослеплён любовью, подкрепляемой словами о вечном счастье, совместной жизни, о нашей совместимости. Так же она уверяла, что просто обожает имя Дмитрий, как, собственно, меня и зовут. Всё изменилось после рождения дочери. Да, во время беременности женщина меняется, и я это терпел, но появление Кати на свет ничего не изменило. Многократные ссоры, скандалы... Если бы не дочь, я бы не стал это терпеть.

Катька... Она была очень задорной, непоседливой, но доброй и понимающей девочкой. Никаких слёз и капризов, если нет денег на покупку очередной сладости. Никогда не осознавал, насколько ужасно потерять своего ребёнка... До того дня.

Был обычный будний день. Лето было в самом разгаре: на небе лишь пара маленьких облачков. Чтобы не сидеть дома (да и избежать зарождения очередного конфликта), я решил прогуляться с Катькой. Мы вышли во двор, она потянула меня сразу к детскому городку, который в этот раз пустовал. Я с радостью наблюдал за ней, вспоминая себя в детстве, с той радостью, которую может испытывать родитель за своё дитя.

Мысль быстро покинула меня, когда я не обнаружил в городке Катьку. Обежав площадку, надеясь увидеть её где-нибудь под горкой, где она любит прятаться, я стал внимательно оглядываться по сторонам. По спине шёл пот. В мыслях я терзал себя за такую безответственность, но больше я уделял внимания поиску дочки. Услышав крик о помощи, я повернул голову на звук. В пятидесяти метрах стояла женщина, склонившись к земле и кричала. За мгновение я добежал туда, посмотрел на землю, увидел открытый люк и... Там, внизу, бурлил кипяток, а в нём без движений была Катька... Узнал я её только по сиреневому платью, что подарила бабушка на четвёртый день рождения.

Похоронили Катьку в закрытом гробу. В тот же день мы с Дашей расстались. По её словам, она не может терпеть присутствие человека, убившего её дочь. С тех пор мне часто снятся кошмары. Порой, проснувшись ночью, я плачу. Я всеми мыслями хочу вернуться в тот день, остановить её, понять зачем же она выбежала за пределы площадки. Я отдал бы всё, лишь бы моя дочь жила, и как мне больно от осознания безысходности и от мук своей совести.

Городская жизнь стала солью для моей раны. Каждый раз я вспоминал тот день, видя обычный двор, детскую площадку в нём, детей. Единственным выходом я счёл уединение, жизнь где-нибудь за городом, подальше от людей, от города. К счастью, отец моего давнего приятеля продавал свой дом в лесу. Человек он преклонного возраста, боялся, что в случае чего - умирать придётся одному, без надежды на помощь. Как он говорил: "Кто поедет по старой дороге спасать умирающего старика?"

- Почти доехали, приятель, - сказал водитель такси, вернув меня из мира воспоминаний. Я облегчённо вздохнул: наконец-то закончилась вся эта суматоха с переездом и перевозом вещей в такую даль. Достав из багажника сумку с последними вещами, я расплатился с водителем и направился к дому.

Дом, надо сказать, оказался лучше, чем я думал. Как ни странно, выполнен он, скорее, в стиле американских домов. В связи с сильным желанием скорей оставить свою прежнюю жизнь я не обратил внимание на его площадь, но он был, мягко говоря, немаленьким. Электричеством дом обделён не был, но вот чтобы не замёрзнуть холодными вечерами, появлялась необходимость топить камин. К счастью, у дома был небольшой сарай, полностью набитый сосновыми поленьями.

Немного постояв на веранде и полюбовавшись окружающим меня видом таёжного леса, я зашёл внутрь. Первый этаж имел довольно странное строение. Напротив входной двери, в трёх метрах, в стене была ниша, заполненная одним лишь старым комодом и камином рядом с ним. Налево по коридору была гостиная, наполненная старинной утварью, которую любезно оставил мне бывший хозяин дома. Справа же был небольшой проход с двумя дверями: одна выводила на другую часть веранды, другая вела в небольшую комнатку со шкафом для верхней одежды и старыми коробками.

Напротив входа, правее того самого комода, располагалась лестница на второй этаж. Верхняя часть дома представляла собой П-образный коридор. Я решил оставить осмотр дома на потом, и прошёл сразу в спальню. Спальня была довольно скромной. Я достал свой ноутбук, расположил его на письменном столе и подключил к питанию для подзарядки. Окно выходило на заднюю часть дома. Застелив кровать своим постельным бельём, я решил прилечь.

Меня снова настигла мысль о своём прошлом: а может и правда, я в некотором роде убил свою дочь? Увлечённый своими мыслями, я заснул крепким сном. Мне снилась Катька. Её достали спасатели совсем поздно. Её вид... сваренная заживо. В тот момент меня парализовало: я не мог сказать ни слова, лишь слёзы лились с моих глаз. Даша, выбежавшая до приезда спасателей, впала в истерику, проклинала меня, колотила изо всех сил, а я стоял... будто вся жизнь ушла из под ног.

Я проснулся в холодном поту, когда уже стемнело. Часы показывали 21:17. Я обнаружил, что даже не переоделся - спал в чём приехал. Переодевшись в домашнюю чистую одежду из своей сумки, я решил сходить на кухню, подкрепиться чем-нибудь. Как ни странно, кухня располагалась на втором этаже, налево по коридору от лестницы (моя комната была направо). Кухня была довольно скромная: газовая плита, небольшой стол с накрытыми столовыми приборами, три шкафчика, висящих над печкой и два крепких дубовых стула. Я решил не заморачиваться с роскошным ужином. Включил газ, поставил железный чайник, и принялся делать простые бутерброды с колбасой и сыром, привезёнными сюда мною ранее. Перекусив, я решил дойти до конца левой части второго этажа. Выйдя из кухни и пройдя пару метров, я свернул направо. Как ни странно, никаких дверей здесь не было, лишь в конце лежала груда старых коробок. В этот момент я на мгновение услышал скрип из-за стены, но он был очень непродолжительным, и я решил, что мне показалось.

Я собрался было пойти вниз, посмотреть телевизор в гостиной, как заметил небольшой люк в потолке, прямо над теми коробками. Лестницы, к сожалению не было, но достаточное количество старого хлама позволили мне залезть наверх. Чердак.

Освещение было скудное, идущее из открытого люка. Здесь громоздились те же коробки, старые пожелтевшие газеты, фотографии, книги - всего хватало навалом. Я трепетно относился к вещам, позволяющим рассказать о прошлых событиях, и решил навести тут порядок и поподробнее изучить все газеты. Пока что мне мешала нехватка освещения, да и фонарик с собой я не взял, но мне приглянулся компакт-диск, лежащий на одной из коробок. Что он мог тут делать, если у прошлого хозяина даже не было компьютера? Представлял диск из себя обычную болванку, довольно грязную. Протерев рукавом пыль, я смог прочитать надпись: "abyss of mind", что в переводе означало "бездна разума".

Любопытство захлестнуло меня. Я быстро спустился вниз. Позже вернусь, уже с фонариком. Хотелось как можно скорее изучить содержимое этого диска, но сперва я зашёл в ванную комнату, находящуюся рядом с моей спальней. Водопровода в доме не было, но был установлен новый резервуар с водой с функцией подогрева. В случае закончившихся резервов можно было натаскать воды либо из колодца, неподалёку от дома, либо из горного ручья. Обмакнув лежащую возле раковины тряпку в воде, я аккуратно протёр диск, после чего умылся сам. Ещё каких-либо надписей на нём не было, но самое удивительное - он даже не был поцарапан. Я протёр диск полотенцем, зашёл в спальню, открыл ноутбук, дождался загрузки, положил диск в дисковод и аккуратно его просунул внутрь.

Первые пять секунд ничего не происходило. Решив, что диск испорчен, я уже собирался его вытащить, как ноутбук принялся читать содержимое диска. Тихий гул издавался уже в течении тридцати секунд, но так ничего и не появилось. Я взглянул на время - 22:32. Мне показалось, что экран ноутбука моргнул. Спустя пару секунд гул прекратился - видимо, ноутбук так и не смог распознать диск. "Не велика потеря!" - подумал я.

Тут до меня дошло - я же забыл затопить камин, ночью могу замёрзнуть. Достав из своей сумки шахтёрский фонарик, надевающийся на голову, я вышел из дома и направился к сараю. С трудом поставив здоровый пенёк на основание, взяв топор, лежавший в сарае, и одно полено, я принялся за рубку. Хоть на дворе стоял конец лета, но было достаточно тепло. Разрубив последний брусок, я облокотился на топор и начал стирать пот со лба.

- Чёрт, как же я вымотался, - произнёс я вслух, переводя дыхание.

В этот момент я испытал некое странное чувство. Думаю, каждому хоть раз казалось, что за вами кто-то наблюдает. Неудивительно - в радиусе десяти километров ни души, да ещё и ночь на дворе. Осмотрев лес вокруг себя, я решил взглянуть на дом, ведь я даже не успел его оглядеть снаружи. На первом этаже были три окна, через которые просачивался не выключенный свет из гостиной. Увидев одно-единственное окно на втором этаже, я обомлел: "Там же не было комнат!" Разглядеть что-либо внутри было невозможно - там была кромешная тьма и висела плотная штора. Память о том, что проходя на чердак я слышал из-за стены скрип, напугала меня: "Что же мог там спрятать бывший владелец дома?"

- Займусь этим завтра, - сказал я себе, взял охапку дров в две руки и направился к веранде.

Камин представлял из себя углубление в стене, огороженное низкой металлической решёткой. На полу возле него, как и полагается, лежал железный пласт против пожара. Сам же камин мог топить весь дом - железная дымоходная труба, по словам бывшего хозяина дома, нагревалась неплохо и отдавала много тепла.

- Не бойтесь, Дмитрий. Можете не беспокоиться, и оставлять растопленный камин на ночь. Угля больше не осталось, но до зимы, думаю, Вы успеете его купить, - сказал мне бывший хозяин дома при первом осмотре. Как невежливо было с моей стороны даже не спросить его имени.

Убедившись в том, что поленья должным образом разгорелись, я наконец-то решил лечь спать. Ноутбук к тому времени перешёл в спящий режим, так что я не стал его закрывать. Несмотря на дневной сон я быстро отрубился - рубка дров, похоже, выжала из меня все силы.

День 1.

Что-то светило мне в глаза. Некоторое время я думал, что это сон. Я открыл глаза: ноутбук сам вышел из спящего режима. Фон рабочего стола загораживало открытое окно с одной единственной папкой, которое я точно не открывал. Мысль бредовая, но я сослался на только что прогрузившийся диск. Протерев глаза и надев штаны, я подошёл к письменному столу и сел. Сверху открытого окна была подпись "Abyss of mind (E:)". Вся сонливость резко улетучилась и по спине пошёл холодный пот.

- Я же вытащил диск из дисковода. - Сказал я, глядя на мирно лежащий диск рядом с ноутбуком.

На якобы присутствующем в ноутбуке диске была одна единственная папка. Название было по-русски, и гласило оно: "Страх, ненависть, отчаяние". Открыв её, я обнаружил одно единственное видео, имеющее название "Страх.mp4". Недолго думая, я отбросил все суеверия и открыл видео.

Видео шло 0:58. Первые четыре секунды была кроваво-красная надпись на чёрном фоне. Казалось бы, ничего страшного, но эти буквы, они словно кровь из раны, сливающаяся воедино и создающая три слова, каждое из которых написано с новой строки:

Испытай
Мою
Боль.

После начались кадры домашнего видео. Девочка девяти лет бегала по гостиной этого самого дома. Одета была в старенькое выцветшее платье бежевого цвета, немного потрёпанное. На ногах были белые носочки, на вид довольно маленькие и грязные. Она повторяла раз за разом: "Дин, догони меня! Дин, догони меня!". Пробегая мимо стола, она задела стоящую на краю тарелку, опрокинув её. Тарелка с грохотом разбилась, упав на деревянный пол, не застеленный ковром. Через несколько секунд в комнату забежал человек лет сорока пяти, мужчина, невысокого роста.

- Бывший хозяин дома! - фраза машинально вырвалась у меня изо рта.

Лицо его заполонила злость после увиденного. Он уверенным шагом двинулся к девочке, которая, уже начиная плакать, отбежала в дальний угол гостиной.

- Иди сюда, засранка! Я тебе покажу!

- Дин, спаси меня! - плача причитала девочка.

Мужчина быстро подбежал к ней, замахнулся и ударил ладошкой её по лицу.

- Никакого Дина нет, поганая дрянь! Нет! НЕТ! Вот посидишь у меня голодная три дня, посмотрим, поможет ли тебе твой Дин!- прокричал он ей. После взял её за заднюю часть воротника, поднял с пола и начал трясти. - Хватит реветь, соплячка, а то ещё раз получишь, поняла?!

После, на последних пяти секундах, снова появился чёрный фон, только в этот раз надпись гласила: "Этим днём я - страх!". Видео закрылось само, после чего заставка сменилась той самой девочкой, плачущей, зажатой в углу. На неё падала тень. Всё это вызывало ужас - картинка была какой-то... мистической. Словно я смотрел не на монитор, а в окно, за которым была эта девочка. В какой-то момент даже показалось, что она шевельнулась.

Быстрым движением я закрыл ноутбук и продолжал надеяться, что это всего лишь кошмар. Вдруг, за дверью в другой части второго этажа, послышался всхлипывающий плач, медленно нарастающий. Я схватил со стола ключ, сделал рывок к двери и трясущимися руками закрыл дверь на замок. Я отошёл от двери и сел, стирая со лба холодный пот. Плач утих. Я замер, стараясь не дышать. Если бы я попытался описать весь тот ужас, что испытывал в тот момент, мне не хватило бы и тысячи слов. Полушепотом я сказал себе: "Это всё страшный сон. Сейчас я лягу в кровать, усну, и всё пройдёт". Но что это могло быть? Насколько я знаю, у прошлого хозяина дома был только один ребёнок - мой приятель, который рос без матери - она умерла при родах. Я взял себя в руки и решил всё же дойти до кровати. Я быстро снял штаны...

БУМ-БУМ-БУМ! - громом среди ясного неба прозвучали три мощных удара в дверь.

От неожиданности я чуть не вскрикнул. Я сделал медленный шаг к двери, взяв первое, что попалось под руку - старый канделябр, стоявший на столе. Вдруг, просочившись сквозь дверь, в комнату зашёл дух девочки, имеющий очертание полуразложившегося тела, с опухшим, явно побитым, лицом. Переведя взгляд на её пустые глаза, я услышал голос в голове "Тебе...НИКТО...не поможет". До меня донёсся запах гнилой плоти, резко заболела голова, перед глазами начало всё темнеть и я упал без сознания на пол.

Я находился в прямом коридоре, оба конца которого простирались бесконечно. Вдруг, из-за спины я услышал душераздирающий крик. Был он настолько пронзительным и резким, словно девочке причиняют адскую боль, режут заживо. Обернувшись, я увидел ЕЁ вдалеке! Она, не переставая кричать, бежала на меня со здоровенным кухонным ножом. В ужасе я бросился бежать в другой конец. Через некоторое время погони пол на моём пути начал словно бы искажаться. Внезапно, друг за другом, до бесконечности появились люки, те самые, в один из которых упала моя дочь. Отверстия были застеклены. Под слоем прочного стекла в каждом из отверстий стояла моя дочь, точнее, бесчисленное множество её копий. Все они стояли по пояс в кипятке, бились окровавленными, покрытыми волдырями ладошками, в стекло и пронзительно кричали: "Папочка, спаси меня!". Я бежал. Несмотря на то, что здесь было ужасно жарко, по моей спине начал проходить всё более и более холодный ветерок. Я решил не оборачиваться, бежал изо всех сил, уже выдыхаясь. Холод усиливался, как вдруг я ощутил резкую боль в области поясницы. Я повалился на землю, осознав, что причиной боли является успешно воткнутый нож. Девочка стояла и смеялась. Смеялась, что есть сил, пока я истекал кровью.

Очнулся я на полу посреди комнаты. Не знаю, сколько времени я тут пролежал, но на улице рассвело. В доме стояла мёртвая тишина, слышно было лишь пение птиц, с трудом пробивающееся через закрытое окно. Другой бы на моём месте сразу побежал бы продавать дом, оставил бы его вместе с призраками, но как ни странно, после произошедшего, мне наоборот захотелось разобраться во всём этом. Боль в голове так и не утихла. Не спеша я встал, оделся, подошёл к двери и тихо её приоткрыл - в коридоре пусто. Быстро пройдя по всему дому, я не заметил ни намёка на какого-либо призрака или постороннего человека. "Думаю, эта девочка не собирается пугать меня днём", - подумал я, снова направившись на второй этаж. Тщательно умывшись и плотно позавтракав, я решил позвонить бывшему хозяину дома для разъяснений.

Телефон находился на стене, справа от входной двери. Достав из кармана листочек, я быстро набрал указанные в нём цифры. Прошло четыре долгих гудка, пока я, наконец-то, дозвонился:

- Алло.

- Здравствуйте, это Дмитрий. Я купил у Вас дом, помните?

- А, да, помню. Как вам там? Ещё не соскучились по городу, хе-хе?

- Нет, всё, в принципе, хорошо. Извините за мою бестактность, с этой суматохой я так и не узнал Вашего имени.

- Называй меня Матвей Саныч. Мне кажется, твой звонок не просто так.

- Да... В общем... Я хотел у Вас спросить. В этом доме когда-нибудь жила девочка?

- Ну-у... да, наверное. До меня жила женщина с двумя дочерьми, а что? - явно переменившимся голосом произнёс Матвей Саныч.

- Нет, я имею ввиду в тот момент, когда вы здесь проживали. Около 20 лет тому назад. У Вас не было падчерицы?...

На другом конце провода замолчали.

- Просто я нашёл... детские вещи на чердаке, принадлежащие девочке, вот и решил спросить. - Соврал я.

- Не твоё собачье дело, ЩЕНОК! - рявкнул Матвей Саныч, после чего повесил трубку.

"Значит, была". - Произнёс я, вздыхая.

До последнего я надеялся, что показанное на ноутбуке не происходило с этой бедной девочкой, но теперь все мои сомнения были развеяны. К счастью, на работу мне не надо было, так как мой переезд перепал на отпуск, заканчивающийся только через восемь дней, но я всё же решил съездить в город. Нужно было купить продукты, пару вёдер, которые я, к сожалению, так и не нашёл в доме, а так же взять в аренду автомобиль - не такси же всё время вызывать.

Вернулся я поздно из-за некоторых проблем. Солнце уже зашло, и, хотя небо ещё освещалось солнечными лучами, из-за высоких деревьев, окружающих дом, было темно как ночью. Переодевшись и помыв руки, я решил навестить чердак и ещё раз внимательно осмотреть его содержимое. Чтобы нарушить эту зловещую тишину, я взял с собой магнитофон с диском группы Рондо. Забравшись таким же путём и надев фонарик на голову, я включил музыку и принялся всё изучать. Разные газеты от восьмидесятых годов до нулевых. Множество книг, большинство из которых - российские писатели. Тут обнаружил стопку детских рисунков. Осмотрев каждый, я откладывал по одному их в сторону. Принадлежали они моему приятелю Мише, отцом которого и является этот Матвей Саныч. Когда на ощупь осталось примерно листов десять, начались необычные и страшные рисунки. Лежащий на белом фоне мужчина, из головы которого шла кровь. Странный человек, подписанный именем Дин и многие другие рисунки, похоже, принадлежали той самой девочке.

Вдруг магнитофон начал шипеть, пение начало искажаться, начались помехи, словно это было не воспроизведение диска, а прослушивание радио. Через некоторое время все звуки стихли. Слышно было едва различимое дыхание.

- Это снова ты! Оставь меня в покое! Что я тебе сделал? - стараясь не выдавать страх, выкрикнул я.

Из динамиков донеслось противное хихиканье, перерастающее в смех. Я быстро рванул к люку, но он с грохотом захлопнулся перед моим носом. Попытки открыть его были тщетны - кто-то словно держал его снаружи. Сердце бешено колотилось. Это исчадие ада, некогда бывшее красивой девочкой, радовалось ещё больше. Вдруг погас фонарик. Я начал медленно отступать к маленькому окошечку, через которое едва пробивался тусклый свет звёзд. Метаясь из стороны в сторону и ощупывая стены, я наткнулся на некую лазейку, чуть меньше метра шириной. Не видя другого выхода, я встал на коленки и пополз. Отмахиваясь от паутины, я прополз всего метра полтора, как вдруг поверхность стала пологой. С крохотной надеждой я снял с головы фонарик и слегка ударил по нему - заработал! Спустившись до конца, я выпрямился и обомлел - это была та самая комната, что я видел с улицы.

Представляла комната из себя детскую, которой очень давно не пользовались. Старая кроватка, множество кубиков, пирамидка. В углу лежал порванный, без глаза, грязный чебурашка. Комната казалось бы достаточно мирной..., если бы не кровавые потёки на стенах, игрушках. Так же кровь была на полу, ровными круглыми каплями, как десятикопеечная монета, ведущими от бывшего дверного прохода к кроватке. Смех девочки за стеной прекратился и она начала кричать. Просочившись сквозь стену, она снова ринулась ко мне. "Просто зажмурься - и все исчезнет," - вспомнил я фразу Дика Холорана из книги Стивена Кинга "Сияние". Я простоял с закрытыми глазами минуту, ожидая худшего. Но девочка исчезла, вместе с издаваемыми ею звуками.

Выбравшись через лаз на чердак, я легко открыл люк и спустился. Вид у меня был очень измотанный и грязный. С трудом умывшись и замочив всю грязную одежду в тазике с водой, я направился к спальне. Часы показывали 0:21. Я закрыл на ключ дверь, без сил рухнул в постель, и, даже не укрывшись одеялом, мгновенно заснул.

День 2.

К счастью в эту ночь я спал спокойно. Проснулся только ближе к полудню, полный сил и энергии. Мне казалось, что спал я целую вечность, что всё произошедшее со мной - сон, хотя в эту ночь сновидения не навещали меня. Одевшись и сделав обычные утренние дела, я решил подключить к ноутбуку модем и попытаться найти что-нибудь про девочку, жившую тут.

К моему удивлению, открыв крышку ноутбука, я увидел, что он даже и не выключался. То самое окно так и светилось на рабочем столе, на фоне той фотографии с девочкой. Я попытался закрыть окно, но сворачиваясь оно нагло открывалось снова и снова, как бы приглашая меня заглянуть в его содержимое. Осознав, что мистический диск не отступит, я снова открыл ту же папку.

Теперь видео "Страх.mp4" не было одиноким - в папке из ниоткуда появился файл "Ненависть.mp4". Я ни на секунду не поколебавшись открыл его. В этот раз кровавая надпись гласила: "Ты ещё не понял? Смотри." После - та самая девочка. Видимо, прошла уже пара дней с начала объявленной в прошлом видео голодовке, так как вид у неё был исхудавший и бледный. Она стояла в коридоре второго этажа, у двери в кухню и дрожала. Через секунд десять из двери вышел Матвей Саныч.

-Что, мерзавка, нравится запах? А ничего, любишь тарелки разбивать, люби и голодать! - Сказал он, и, явно довольный своей рифмой, заржал, уходя вниз по лестнице.

Девочка заплакала, но вскоре её глаза исказила злость - детская, отличная от взрослых, но злость. Она прошла на кухню, достала самый большой кухонный нож и направилась вниз быстрыми шагами. Он был в гостиной, смотрел старый телевизор. Юная убийца замедлила шаг, стараясь идти на цыпочках. Подойдя совсем близко, она хотела было замахнуться ножом, как Матвей Саныч резко обернулся.

-ТВА-А-А-А-АРЬ!!! - Проревел он, легко увернувшись от удара.

Отобрав у девочки нож, он ударил её по лицу, только в этот раз кулаком. Она упала без сознания, у неё из носа ручьём текла кровь.

-Ах ты сука малолетняя! Тварь мерзопакостная! Убить вздумала!? Да если бы не я, ты бы так и гнила в том детдоме! Мразь неблагодарная! Всё-ё-ё-ё, теперь ты будешь медленно умирать! - Причитал этот урод, неся её на второй этаж.

Кровь так и стекала из носа девочки, оставляя на коврах по пути кровавую дорожку из капель. Он принёс её в детскую, кинул в кроватку, которая уже лет как шесть была для девочки маленькой, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Тут запись дёрнулась - видимо некоторый отрывок вырезали, и время, прошедшее между отрывками, для меня осталось неизвестным. Показан был этот мужик со спины, закладывающий кирпичной кладкой дверь в детскую. Снова видео "моргнуло", и он уже доклеивал лист обоев поверх кирпичной кладки. Следующая надпись гласила: "Всё возвращается". Как я и ожидал, видео снова закрылось и заставка на рабочем столе отображала эту девочку, посреди окровавленной гостиной, с ножом в руке. Глаза её пылали - словно кто-то вставил анимированную картинку ей в глазницы. Вся рука её тоже была в крови. Платье было уже не бежевым, а бордовым. Я решил не испытывать судьбу, глядя на эту картинку, и поспешно закрыл ноутбук.

Ожидая какого-нибудь плача, смеха, грохота, скрипа, я просидел за столом минут десять. Так ничего и не дождавшись, я решил наконец-то сходить побриться, а то скоро стану страшней призрака этой девочки.

Можно сказать, что я как-то легко отношусь к призраку в моём доме. Раньше я скептически относился ко всему паранормальному, всему искал научное объяснение, рациональную трактовку. Сейчас же, пережив вчерашний страх, вызванный по большей части неожиданностью, меня охватило некое любопытство, какое бывает у учёных-биологов, обнаруживших новое органическое соединение.

Когда я зашёл в ванну, моя бритва лежала уже не в стаканчике на раковине, а на полу. Настроение было хорошим, поэтому я просто поднял её и принялся бриться.

-Видимо это последнее, что она смогла сделать, чтобы напугать меня. - усмехнулся я.

Когда я сбривал последние волосы, что-то толкнуло меня в локоть и я порезался.

-Видимо, девочка решила действовать по другому, но ей придётся долго так делать, чтобы меня убить. - снова пошутил я, то ли от желания не портить себе настроение, то ли с целью раздразнить призрака.

Пришло время обеда. Я решил сделать жареную картошку. К счастью вчера я привёз из города овощи, так что однообразие еды мне не грозило. Вспомнив, что мусорного ведра дома нет, а купленные мной ведра были для воды, я решил чистить в целлофановый мешочек. Дочистив картошки себе на одну порцию, я завязал пакетик с кожурой и, налив на сковороду масла и включив газ, поставил её на печку для разогрева. После, принялся резать картофелины. Когда я почти закончил с этим, пакет вдруг резко будто кто-то разорвал, и почти вся кожура вывалилась из него. Дорезав картофель и разложив его на сковороде, я принялся убираться за проказным призраком. Собрав всю кожуру в мешочек, и завернув всё это в ещё один, я встал у плиты. Прошло минут 5, пока до меня дошло - пока я тут убирался, она выключила газ. Вернув процесс жарки к жизни, я решил пока что достать овощи. Выложив на стол несколько редисок, огурцов и листьев салата, я начал готовиться к очередной "заподлянке". Так оно и случилось. Когда я начал посыпать разрезанные по вдоль огурцы солью, девочка снова толкнула меня в локоть (я уже был уверен, что это всё её рук дело), и я ни больше, ни меньше, насыпал приличную горку соли. Пришлось соскребать с огурца соль ножом, но и после этого огурец был сильно солёным. В общем обед получился не самым удачным, за время которого был ещё раз порван пакет с кожурой, два раза падала вилка на пол и чуть не перевернулась сковорода.

-Да-а, не скоро я привыкну к тому, что для тепла нужно топить камин. - Произнёс я и направился на первый этаж.

Необходимо было прочистить камин от золы, принести ещё дров и бумаги: в общем приготовить всё, чтобы оставалось только вечером разжечь пламя. Взяв возле камина металлические кочергу и совок, я принялся всё вычищать. Решив, что одного ведра для воды мне хватит, я начал использовать второе под золу. Когда я вытряхивал в очередной раз всё содержимое совка в ведро, решётка камина вдруг резко захлопнулась, напугав меня так, что я чуть не рассыпал всё на пол.

-Ах ты маленькая проказница! - Произнёс я, услышав мерзкий смешок в ответ.

Сегодня атмосфера в доме сменилась. Не знаю, как это объяснить, но если вчера страх поджидал меня на каждом месте, то теперь его не было. В этот раз словно что-то злило меня, создавало некую раздражённость. К счастью пока что хорошее настроение позволяет мне сдерживаться.

Вычистив большую часть золы, я поставил инструменты на место, взял ведро и вышел из дома, чтобы её вывалить. Ветер дул с запада, так что я пошёл по его следу к краю участка, чтобы не замараться зольной пылью. Когда я вываливал содержимое ведра, ветер вдруг резко поменял направление, осыпав меня с ног до головы мелкой сгоревшей крошкой. Тяжело вздохнув и набравшись терпения, я, как ни в чём не бывало, направился в дом.

Внутри, как я и ожидал, меня ждал беспорядок. Оставшаяся часть дров, лежащая здесь с прошлого раза, была разбросана. Горстка золы, оставшаяся в камине, лежала уже на полу.

Терпение моё постепенно подходило к концу. Пару раз сжав со всей силы руки в кулаки, надеясь снять злость, я уже в который раз принялся убирать за девочкой. Потратив на это минут пять, я решил расслабиться и почитать книгу. В этом занятии, я думаю, она не сможет мне помешать. Если книга интересная, я зачитывался так, что ни слышал и не видел ничего вокруг. Поднявшись на второй этаж и достав из письменного стола одну единственную книгу, я открыл страницу, уголок которой был согнут, лёг на кровать и принялся читать. Углубившись в чтение, я не заметил, как пролетело три часа и около 120-ти страниц. За всё это время девочка пыталась смеяться, кричать, толкать меня, но я, словно ей на зло, делал вид, что ничего не замечаю.

Оставалось пять страниц до начала следующей главы, как на первом этаже зазвонил телефон. Положив раскрытую книгу страницами вниз, я пошёл вниз, ожидая какой-нибудь пакости. К счастью звонил мой бывший однокурсник. Поговорив с ним о жизни и о делах, я направился наверх, чтобы закончить чтение. Когда я переступил последнюю ступеньку лестницы, телефон снова зазвонил. Взяв трубку, я услышал мерзкий голос этой девочки:

"Свою дочку загубил,
Так тебе и надо.
Это ты её убил!
Ты ничтожный папа!"

После, она засмеялась во весь голосок.

-Ты ничего не понимаешь! Ты строишь из себя страдалицу, но не знаешь, насколько больно мне! Зачем тебе это? Дай мне спокойно начать жить заново!!! - Кричал я во весь голос.

Все звуки в доме замерли. Неужели в этой мерзопакостной девчонке проснулась совесть? Зайдя в спальню, я увидел порванные на мелкие кусочки фотографии Катьки. Это были единственные фотографии моей дочки, как хорошо, что она их не сожгла и не выбросила в окно. Я не на шутку разозлился. Со спины донёсся смешок. Обернувшись, я увидел призрак этой девочки, которая начинала меня выводить из себя.

-Стой на месте! Не знаю как, но я тебе сейчас покажу, мелкая дрянь! - Крикнул я ей, после чего решил её догнать.

Она быстро развернулась и двинулась в сторону лестницы - я за ней. Звонко смеясь, словно играя в догонялки, она свернула налево и направилась к маленькой кладовке с верхней одеждой. Подойдя к двери, она прошла сквозь неё внутрь. Я открыл дверь, зашёл и начал рыться в одежде. В этот момент я услышал шорох - что-то скользнуло сверху. Не успев поднять головы я получил сильный удар и мгновенно отключился.

Я оказался в непонятном месте, представляющем из себя подсвечиваемый круг радиусом около пяти метров. Стоял я в центре этого круга, а на его границе, окружив меня, находилось около двенадцати призраков этой самой девочки. Все они смотрели на меня с презрением. Громким эхом отдавались в голове путавшиеся фразы на разный, но в то же время похожий мотив: "Ты - ужасный отец", "ты - безответственный", "так твоей девчонке и надо", "жена была права, ты - убийца" и прочее и прочее. Во мне просто кипела злость, перерастающая в ярость. Сжав кулаки, я начал отбиваться от этих призраков, но после каждого успешного попадания каждая девочка резко перемещалась в другое случайное место круга. Голоса усиливались, фразы начали звучать всё быстрее и быстрее, звук перерос в невыносимый гул. Обессилев, я упал на колени и закричал, делая после каждого слова паузу: "Оставьте...меня...В ПОКОЕ!". Освещение полностью пропало, но я чувствовал их присутствие. Я их не видел, но был уверен - они довольны моей злобой, они словно питаются ей. Вдруг всё вокруг начало светлеть, и я очнулся.

Голова раскалывалась. Взявшись за неё рукой, я нащупал неплохую шишку и слипшиеся от запёкшейся крови волосы. Обнаружив причину травмы - приличного размера молоток, я положил его на нижнюю полку и отправился в ванну. Промыв место удара, я пошёл в спальню. Я был просто вымотан морально. Есть мне не хотелось, да и вообще что-то делать. Несмотря на раннее время - начало десятого, я всё же лёг в кровать и попытался уснуть. Ворочался я очень долго, но надежду наконец-то заснуть не терял. Через силу я решил дочитать оставшиеся пять страниц книги до следующей главы. Сделал это с трудом, так ничего и не запомнив из прочитанного. Пролежав в постели ещё минут тридцать я наконец-то заснул.

День3. Финал.

Утро было не добрым. От хорошего настроение не осталось ни следа. На улице всё затянуло тучами, но дождя пока не было. Вяло натянув штаны, я сел за стол, чтобы досмотреть это долбаное третье видео. Да, я уверен, что оно там уже появилось. Мои предположения оправдались. Какое название у нового видео, мне было не трудно догадаться - "Отчаяние.mp4".

В этот раз вступление было без надписи, и сразу появилась детская. Первые секунды девочка лежала без сознания. Кровь уже перестала течь из носа, но всё от носа до шеи было красным. Очнувшись, она попыталась протереть лицо, испачкав руки. Она попыталась выйти из комнаты, открыла дверь, но за ней была лишь кирпичная кладка. Девочка тщетно начала пытаться протолкнуть стену, стучала по ней, кричала, просила прощения у своего отчима, но тот либо не слышал её, либо не хотел слышать. Она присела, прижалась спиной к стене и заплакала. Она просила помощи у Дина, но разве может услышать мольбы плод её фантазии, вызванный печальным и одиноким детством? Появилась длинная надпись, теми же красными буквами, но звук плача не прервался - он сопровождал это сообщение. "Когда твоя жизнь не имеет ничего светлого, когда ты не живёшь, а существуешь, ты погружаешься в бездну своего разума, в пучину, что пожирает тебя, мучает, причиняет боль."

Я долго сидел, глядя в пустоту. Нет, я не думал ни об этом видео, ни о призраке, ни об этом доме. Мои мысли погрузились в воспоминания. Ещё четыре года назад я был самым счастливым человеком, как мне тогда казалось. Рождение дочери сильно повлияло на меня. Будучи пустым человеком-одиночкой, чудом понравившимся одной единственной девушке, я вдруг обрёл цель. Эта цель наполнила меня огромным букетом чувств, эмоций, переживаний. Я видел только Катьку на своём жизненном пути, проводил с ней всё свободное время. Обычно, маленькие дети тянутся к материнской ласке, но это была явно папина дочка. Ни жена, ни её родители, ни мои родители не могли с такой лёгкостью успокоить Катьку. Брав её на руки, я чувствовал тепло в душе. Все страхи, преследующие меня раньше, все заботы и волнения уходили. Она словно яркий ангел, освещающий мой жизненный путь. Но теперь я утратил его. Человек никогда не научится ценить, пока что-то не потеряет.

Я достал скотч с верхнего ящика письменного стола, взял кусочки порванной фотографии и принялся их собирать.

Мы в парке. На тот момент ей было три года. На одной из аллей она увидела голубей и побежала к ним. Как это часто бывает с детьми, она упала, расцарапала коленку и залилась слезами. Игнорируя упрёки жены и быстро подбежав к ней, я поставил её на ноги, осмотрел ранку и сказал спокойным голосом: "Ты же у меня сильная девочка. Слезами ты не поможешь своей коленке". И она поняла. В миг она перестала плакать. Дорожки от слёз слегка отражали блики солнца. Она улыбнулась и обняла меня. Я попросил Дашу сфотографировать нас. Эта фотография была самая дорогая для меня.

За окном раздался гром. В комнате потемнело ещё больше и начался дождь.

У каждого человека в жизни возникает момент, когда он начинает жить лишь своими воспоминаниями, порой яркими, порой нет. Обычно это происходит ближе к преклонному возрасту, но не в случае со мной. Эти воспоминания для меня словно сыр в мышеловке - вначале приносят счастье, но стоит проникнуться ими поглубже, начинаешь осознавать всю горечь утрат. Эта память светлых моментов вызывает и тёмные. В один день ты видишь родного человека, радующегося тебе, улыбающегося, любящего тебя. В другой склоняешься над его бездыханным телом, лежащим глубоко под землёй в могиле. Кладёшь на надгробие две увядших розы и бессмысленно идёшь домой, до сих пор не веря в произошедшее.

Так было и сейчас. Будто снова потеряв смысл жизни, я медленно побрёл на кухню. Есть не хотелось, но я ел сутки назад, что заметно сказывалось на моих силах. Всё это время меня не покидало чувство, будто этот дом давит на меня. Его стены стали для меня тюрьмой. Его история стала для меня наказанием. Никогда не понимал людей, имеющих от жизни всё, но недовольных этим - им нужно больше. Имея трудного и капризного ребёнка нужно думать о том, что у кого-то вообще нет и не может быть детей. Имея строгую мать нужно думать о том, что кто-то не видел родителей вообще, живя в детском доме, терпя издевательства над сверстниками. Да что говорить, в этом и есть человеческая сущность - понимать правильность жизни и набираться достаточной мудрости к пожилому возрасту, когда изменить уже ничего не можешь. Думаю, все люди без исключений, хотя бы раз мечтали с нынешними знаниями вернуться в прошлое, начать всё сначала. Я бы отдал всё за такую возможность, но это лишь мечты. Я не показываю себя мудрецом, а лишь говорю принятыми мною словами умных людей.

Дождь к тому моменту перерос в ливень. Не знаю, сколько времени прошло. Я растопил камин дровами, заготовленными мною вчера, так как дома становилось холодно. Ходя по дому, порой я видел девочку, но она мне стала безразлична. На улице делать было нечего и я решил заняться небольшой уборкой. Желания не было вообще, но дед с детства учил меня, что нужно уметь брать себя в руки, уметь заставлять себя.

Убравшись почти по всему дому, решив не трогать чердак я направился в гостиную. Хоть физически я и не устал, но напрочь был лишён сил. Для небольшого отдыха я решил сесть на диван и включить телевизор. Показывали какой-то сериал, где муж и жена спорили, кому же достанется ребёнок. Я наблюдал эту картинку минут пять.

-А ребёнка спросить забыли... - произнёс я тихим голосом.

Проблема нас, взрослых, очень часто в том, что в суматохе обыденных дел мы забываем про самое главное - наших детей. Мы настолько привыкли к борьбе за разные справки, продвижению по карьерной лестнице, что загнали глубоко в себя многие человечные чувства. Родители при разводе, утешая свой эгоизм, выкрикивают множество неприятных слов друг в друга, вспоминают все грехи и обиды. Они как бы соревнуются - кто окажется более хорошим, кому можно забрать ребёнка. Но их детям это не важно. Они выбрали бы именно того, с кем ему веселей и интересней, кто оставил больше хороших воспоминаний за его короткую жизнь. Но выбора им не дают. Все считают себя хорошими, руководствуясь лишь материальными благами, предоставляемыми ребёнку и опираясь на возвышенную цель сделать из чада достойного человека. И если в раннем возрасте отношение своего дитя к себе и можно купить разными подарками и лицемерным проявлением большого внимания, то в более позднем возрасте такое уже не пройдёт. Действительно хорошим человеком я считаю того, кто подарил тебе радость, воспоминания с которым греют твою душу, заставляют радоваться даже в самые плохие моменты жизни. А разные материальные "награды" делают лишь человека полезным, не более.

Выключив телевизор, я всё же закончил уборку в гостиной. Что делать дальше я не представлял. Постояв какое-то время на одном месте, я решил ещё раз позвонить хозяину дома. Не знаю, зачем я собирался это сделать, да и предчувствия у меня были плохие, но глубоко внутри себя я чувствовал, что за содеянное с девочкой он должен ответить. На другом конце провода ответили молчанием.

-Вечер добрый, Матвей Саныч. - пытаясь сдерживать ненависть к этому человеку произнёс я как можно более вежливо.

-Алё. Что тебе опять надо?

-Знаете, после нашего последнего разговора я всё-таки решил, что это МОЁ дело. Насколько я понял, вы удочерили девочку, после чего убили её очень жестоким образом, да?

-Да как ты смеешь, ублюдок, обвинять меня в этом? Да у тебя ещё молоко на губах не обсохло, когда я купил этот дом. Ещё одно обвине...

-Зачем тогда вы заделали проход в детскую комнату, оставив там все вещи? - спросил я, перебив его.

-Слушай ты, щенок. Даже если и так, ты ничего не сможешь доказать, так что давай забудем всё это, и ты больше никогда сюда не позвонишь и продолжишь дальше жить своей жизнью.

-Я не собираюсь оставлять всё так. У меня есть множество доказательств, и завтра я пойду с ними в суд. К примеру ваши домашние видео-жестокости с девочкой. Случай в гостиной, кровь в детской, а?

-Я...я не знаю, как ты узнал, но ты пожалеешь...ты очень пожалеешь об этом...Неет, ты не сможешь...Я-я-я... - Сказал старик с сильным волнением в голосе, после чего я положил трубку.

Я чувствовал некоторое облегчение. Я сделал, то что должен. Весь окутавший меня ранее пессимизм пропал почти полностью. Вернувшись снова в гостиную, я включил телевизор и благополучно под него уснул, несмотря на включенный свет. Дождь к тому моменту уже прекратился.

Проснулся я от громкого хлопка. Судя по всему, был либо поздний вечер, либо ночь. Не выключая телевизор, я встал и направился ко входу. Никого не было. Осмотревшись по сторонам, я решил, что снова девочка балуется и направился в гостиную. Не дойдя до неё, я ощутил удар чем-то тяжёлым чуть выше затылка и резко потерял сознание.

Я начал приходить в себя. Голова снова болела. Я собрался приложить к месту удара руку, но не мог. Открыв глаза, я увидел, что сижу посреди гостиной, привязанный к стулу. На диване передо мной сидел Матвей Саныч, а рядом с ним у ног стоял топор, обухом которого он меня и вырубил.

-Очнулся, да? Это ненадолго. Скоро и ты станешь частью этого места...Рядом с трупом этой девчонки, тут неподалёку, под кедром.

-Откуда в Вас такая жестокость? Вы же были добры к Мише.

-А каким мне ещё быть? Я растил его один, давая всё, что только должен иметь ребёнок! Я делал всё ради него! Дал ему немалую сумму на обучение! И что в итоге получил? Он вытер об меня ноги, не сказал даже спасибо! Лишь редкие звонки, так, на отъ****сь! А эта мелкая неблагодарная тварь ещё и убить меня пыталась!!! МЕНЯ! Я забрал её с детского дома! Я её кормил и заботился о ней!!!

-Да, удары по лицу не самая лучшая забота. - иронично произнёс я.

-Я не хотел, чтобы она выросла такой же неблагодарной! Я был слишком мягок с сыном, и решил всё исправить! Но она оказалась тварью...ЖИВУЧЕЙ тварью. Я заложил выход из её комнаты, но к утру она как-то выбралась оттуда! Я заметил это, когда она собиралась выйти из дома. В ярости, я бил её до тех пор, пока она не перестала дышать. Но это не важно. Сейчас пришла твоя очередь. Об этом никто не узнает, уж поверь мне.

Вот он мой конец. Никому не нужный, я доживаю последние секунды своей жизни. Мою смерть никто не заметит, этому старому ублюдку даже не придётся хлопотать. Радовало одно - если и есть жизнь после смерти, то я наконец-то увижу Катьку. Обниму её крепко-крепко, и никогда не буду с ней расставаться. Лезвие топора уже возвышалось надо мной. Я закрыл глаза, приготовившись к смерти. Терзало только одно чувство - я не смог заставить его ответить за свои поступки.

-Папочка-а-а-а-а!

-Что? Я уже умер? Дочурка, где ты?...

-Ты скучал по мне?

Вдруг я понял, что это голос той девочки, а не Катьки. Открыв глаза, я увидел, что Матвей Саныч стоит уже ко мне боком, а перед ним этот призрак с ножом в руке. Глаза старика были широко открыты, топор он уже выронил из рук. Девочка ударила его прозрачным ножом в ногу. Он закряхтел и упал на колени.

-Как...ты...я же убил тебя!

Последовал ещё один удар в область живота.

-Аня...Анечка...Кхе...кхе. - откашлялся кровью Матвей Саныч и продолжил. - Я...я хотел лишь добра тебе...я хотел воспитать тебя правильно...

-Всё возвращается, папочка! - произнесла девочка и всадила нож ему прямо в сердце.

Вытащив его, она подошла ко мне. Я смотрел на её лицо. Она улыбалась. Было ясно, что она мечтала об этом долгие года, находясь здесь, в заточении.

-Спасибо тебе. - Произнесла она с добротой в голосе, которую услышал я впервые, разрезала верёвки и растворилась в воздухе.

***

Прошло два месяца с тех пор. Тело Матвея Саныча я закопал подальше от места захоронения девочки. Это было жестоко, но он этого заслуживал. С тех пор ко мне каждую ночь приходит Катька. Она весело улыбается и бежит мне навстречу по той самой аллее в парке. Я купил снегоход, теперь зимой добираться до города будет не так трудно. Сделал неплохую уборку на чердаке, выбросив всё ненужное и оставив памятные вещи. Уже неделю как лежал снег, покрывший всё вокруг красивым одеялом зимы. Я стараюсь не вспоминать о тех событиях. К счастью, призрак Ани покинул этот дом, возможно путешествуя по разным краям, а возможно попав в рай. Насколько же сильная эта "Бездна разума", и как портит она любого человека. Она - как заразная болезнь. И чтобы от неё вылечиться, нужно ценить своих близких, быть нужным человеком.

Насколько больно жить на свете,
Среди жестокости и мрака.
Быть одиноким на рассвете,
И вечно прятаться от страха.
Насколько жизнь несправедливо
Распоряжается судьбами.
Жил кто-то в роскоши, красиво,
А кто-то с босыми ступнями.
Жизнь коротка её была,
И в бездне разума увязла.
Но всё же выбраться смогла,
Прошла чрез всё и не угасла.

(Надпись на кресте, под кедром).

И на сегодня всё! Пока.

[Кошара]

Привет всем!

Послание.

Spoiler

Прекрасно понимаю, что дальше первого абзаца мало кто прочтёт, поэтому сообщаю плохую новость сразу - вы все умрёте. Это не философское «все мы когда -нибудь умрем, ни что не вечно», а вполне реальное утверждение, подтвержденное фактами. Через две недели всё будет кончено. А теперь хорошая новость - некоторые выживут и этот мир будет принадлежать им. Теперь, когда вы заинтересовались, могу объяснить всё подробно и обстоятельно.

Мне никогда не нравилось как устроен этот мир. Красивая, гармоничная, живая планета заражена больными людьми. Одни больны физически, другие умственно, третьи — душевно. Умные люди пасуют перед наглостью и цинизмом серости. Больные имеют больше прав и защиты, чем здоровые. Преступники действуют практически безнаказанно. Жизнями миллионов распоряжаются недоучки. Любое здоровое начало подавляется, зато грязь и пошлость плодятся и поддерживаются. Отклонение объявлено нормой. Меньшинство диктует свою волю большинству. И нет никаких способов изменить это, все они объявлены вне закона и пресекаются быстро и жестоко.

Поэтому я посвятил многие годы своей жизни разработке универсального убийцы. Природа подготовила отличную основу — вирусы. Осталось только модифицировать и обучить наиболее подходящих, добавить новые механизмы распознавания, снабдить базой нужных кусков ДНК для поиска и отрегулировать механизмы заражения и уничтожения. Конечно, это только на словах просто. Многие десятилетия тысячи людей помогали мне прямо или косвенно. Генетики, биологи, социологи, физики, химики и многие другие. Они двигали науку самозабвенно и с энтузиазмом, приближая меня к цели. Некоторые знали о моих разработках, но считали, что я конструирую универсальное лекарство. В какой-то мере это так и было. Они только одного не понимали: нельзя вылечить подлость и злобу, предательство и тупость, жадность и стяжательство. Это как разросшаяся опухоль, которую можно только полностью удалить. А если чуть-чуть оставить по недосмотру, то она вырастет снова.

Самым сложным было принять это решение. Кому жить, кому нет. Великие диктаторы казались несмышленышами с их мелкими амбициями. Чтобы убить миллиарды, надо было перестать думать и чувствовать как человек и подняться до уровня человечества как вида. Через сто лет не останется никого из ныне живущих. А что такое сто лет для истории? Пшик. Поколения меняются с умопомрачительной в масштабах вселенной скоростью и оставляют после себя точно таких же. Иногда лучше, но чаще хуже. Так может убрать худших, произвести селекцию в масштабе планеты и у человечества снова появится шанс стать великим? Пусть меня проклинают хоть тысячу лет, пусть предадут анафеме все религии мира, но если бы я не сделал этого, наши потомки снова стали бы просто животными.

Последний год заняли окончательные проверки. Небольшая, затерянная в горах деревенька - погибло две трети. Носители наследственных заболеваний, психически нездоровые, дети-двоечники, неизлечимо больные. Остались только здоровые здравомыслящие люди. За месяц до этого возглавляемая мной медицинская комиссия проверила там всех. Почти полное совладение с результатами исследований. Потом провел испытания в колонии строгого режима. Всего лишь одна зараженная вирусом посылка и через неделю не осталось никого. Две недели назад я выпустил вирус на свободу. Вода, воздух, пища - он попал везде. По расчетам его уже можно обнаружить даже в самых отдаленных уголках планеты. Еще через неделю он активизируется, а еще через одну самоуничтожится.

Я не прошу ни у кого прощения — мне оно не нужно. Не прошу понять — когда на кону жизнь, логика подавляется инстинктами и голос разума глохнет в зверином вое. И не надо меня искать. Принятое решение и последующие действия сделали из меня чудовище и я погибну вместе со всеми. Хочу только попрощаться и сказать: примите смерть достойно, хоть в последний момент станьте настоящими людьми.

Прощайте, люди! Удачи тебе, новое человечество! Надеюсь, я не ошибся в расчетах...

Из этого трёпа я одного не понял: мы все просто сдохнем или зомби-апокалипсису всё же быть?

Музей восковых фигур.

Spoiler

Пока служители музея провожали последних посетителей, управляющий пригласил Раймонда Ньюсона в кабинет и выслушал его предложение. Осмотрев потертый костюм репортера, он понял, что этот человек уже проиграл свою битву с миром. Несмотря на уверенный и даже настоятельный тон, в голосе Ньюсона слышались хитроватые и просительные нотки, по которым без труда узнаются люди, привыкшие к частым отказам.

— Вы не первый обращаетесь к нам с такой просьбой, — сказал управляющий. — Фактически, я выслушиваю подобные предложения около трех раз в неделю, и в основном они исходят от молодых людей, которым хочется провести ночь в нашем «Логове убийц» и таким образом утвердиться в глазах своих друзей. Несмотря на довольно значительные пожертвования я пока не находил причин для удовлетворения их прихотей. Представьте, сколько неприятностей обрушится на наши головы, если кто-нибудь из них свихнется от страха и потеряет последние мозги. Однако в вашем случае дело принимает другой оборот.

— Вы считаете, что репортерам уже нечего терять? — с усмешкой спросил Ньюсон. — Я имею в виду мозги.

— Ну что вы, — ответил управляющий. — У меня нет предубеждений к газетчикам и журналистам. Кроме того, хорошая статья могла бы вызвать публичный интерес и послужить своеобразной рекламой.

— Значит, мы можем перейти к условиям договора?

Управляющий засмеялся.

— Вы, наверное, рассчитываете на солидное вознаграждение, верно? Я слышал, что в свое время мадам Тюссо заплатила сто фунтов какому-то смельчаку, который провел ночь в ее «Комнате ужасов». Но учтите, мы не собираемся предлагать вам такие деньги. Кстати, я могу взглянуть на ваше удостоверение, мистер Ньюсон?

— В настоящее время я не связан с определенной редакцией, — смущенно произнес репортер. — Однако моими услугами пользуются несколько газет. И я без труда устрою эту историю в печать — например, в «Утреннее эхо». Вы только представьте себе такой заголовок — «Ночь с убийцами в музее Мэрринера». В успехе можно не сомневаться.

Управляющий задумчиво почесал подбородок.

— А в какой манере вы собираетесь это преподнести?

— Леденящий душу рассказ, в котором жуткие моменты будут оттенены нотками тонкого юмора.

— Звучит неплохо, мистер Ньюсон. Давайте договоримся так — если вашу историю напечатают в «Утреннем эхе», наша фирма выплатит вам пять фунтов стерлингов. Но надеюсь, вы полностью уверены в себе? Сказать по правде, я бы за такое дело не взялся.

— Почему?

— Не знаю. В общем-то причин для беспокойства нет. Я видел эти фигуры и одетыми и раздетыми. Мне известна каждая стадия их изготовления. Но я не остался бы с ними на ночь. В принципе, они ничем не отличаются от обычных кеглей, однако атмосфера, которую создают восковые фигуры, производит на меня гнетущее впечатление. Конечно, я склоняю голову перед вашим мужеством, мистер Ньюсон, но мне кажется, вас ждет очень неприятная ночь.

Репортер и сам это прекрасно понимал. Несмотря на бравый вид и вальяжную улыбку, на душе у него было неспокойно. Но он знал, что ему надо содержать жену и детей, платить за квартиру и по просроченным счетам. Он не мог упустить этот шанс. Гонорар за статью и пять фунтов от управляющего спасли бы его на пару недель от упреков супруги, а хорошая история в «Утреннем эхе» могла бы вывести на какой-нибудь постоянный заработок.

— Путь грешников и репортеров усыпан терниями, — пошутил Ньюсон. — Я ведь догадываюсь, что ваше «Логово убийц» не соответствует стандартам пятизвездочного отеля.

— Еще вопрос… Вы не суеверны? Я слышал, что репортеры отличаются довольно сильным воображением.

— Вы же понимаете, что голыми фактами читателя не накормишь. Иногда нам приходится привирать — это как слой масла на куске хлеба. Но в отношении меня вы можете быть спокойными. Те редактора, с которыми мне доводилось работать, всегда говорили, что я начисто лишен воображения.

Управляющий улыбнулся и встал.

— Я думаю, последние посетители ушли. Сейчас мы спустимся в зал. Но прежде мне хотелось бы взять с вас обещание не курить в течение этой ночи. Кстати, сегодня какой-то шутник нажал на кнопку пожарной сигнализации. Хорошо, что в тот час внизу находилось лишь несколько человек. Иначе могла бы начаться паника.

Пройдя через шесть тематических залов мимо королей, принцесс, генералов и известных политических деятелей, они подошли к спуску в «Логово убийц». Управляющий подозвал к себе служащего и велел принести вниз «самое удобное кресло».

— Это все, что я могу для вас сделать, — сказал он Ньюсону. — Надеюсь, вам удастся немного поспать.

Они спустились в зал, напоминавший огромный склеп. У основания лестницы располагались орудия пыток — от клещей и дыб инквизиции до более современных приспособлений, включавших тиски, резаки и электроды для прижигания различных органов. Чуть дальше в тусклом сиянии матовых ламп тянулись ряды фигур — величайших убийц этого и других поколений. Они стояли на низких пьедесталах, и у каждого в ногах находилась табличка с краткой биографией и описанием преступлений.

— Взгляните, это Криппен, — сказал управляющий, указывая на одну из фигур. — Выглядел так, словно и мухи не мог обидеть. Это Армстронг. С виду простой провинциальный джентльмен. Подумать только — еще несколько лет назад люди боялись произносить эти имена вслух. А вот Лефрой — гроза всех лондонских предместий.

— А это кто? — спросил репортер, перейдя почему-то на шепот.

— О, он достоин отдельной истории. Доктор Бурдетт — звезда нынешнего сезона. Из всех персонажей «Логова убийц» только он и избежал смертной казни.

Фигура, которую выделил Ньюсон, изображала хрупкого низкорослого мужчину в сером плаще с накинутым на голову капюшоном. Тонкие усики и лукавые черты лица выдавали в нем француза. Пронизывающий взгляд маленьких черных глаз вызывал у зрителей невольную дрожь.

— Кажется, я слышал это имя, — произнес репортер, — но не помню, в связи с чем.

— Будь вы французом, оно сказало бы вам о многом. Этот человек наводил ужас на весь Париж. Днем он лечил людей, а ночами резал им глотки. Его не интересовали деньги. Доктор совершал преступления ради дьявольского наслаждения, которое он испытывал в момент убийства. Его единственным оружием всегда оставалась бритва. После серии громких дел он почувствовал за собой слежку и бесследно исчез. Однако полиция Англии и Франции по-прежнему ведет его розыск. Говорят, что доктор покончил с собой. Это подтверждается тем, что после исчезновения случилось лишь два преступления, выполненных в сходной манере. Очевидно, у него, как и у других известных убийц, нашлись свои подражатели.

— Мне он сразу не понравился, — признался Ньюсон. — Особенно его глаза. Они как живые!

— Да, фигура сделана мастерски. Какой реализм! Настоящее искусство! А знаете, этот Бурдетт владел гипнозом. Говорят, он гипнотизировал свои жертвы. И именно поэтому такому щуплому мужчине удавалось справляться с довольно сильными людьми. Полиция не находила никаких следов борьбы.

— Что-то вы совсем нагнали на меня страху, — хрипло произнес Ньюсон.

Управляющий улыбнулся.

— Я думал, вы запасли на эту ночь побольше оптимизма. Давайте договоримся так — мы не будем закрывать решетку на лестнице. Если посчитаете нужным, смело поднимайтесь наверх. По ночам у нас дежурят несколько сторожей, так что вы найдете себе хорошую компанию. К сожалению, я не могу предоставить вам дополнительное освещение. По вполне понятным причинам мы сделали этот склеп мрачным и жутким.

Чуть позже репортеру принесли кресло.

— Куда поставить, сэр? — спросил сторож, скаля прокуренные зубы. — Может быть тут, чтобы вы могли поболтать с Криппеном?

— Оставьте кресло здесь, — ответил Ньюсон. — Я еще не придумал, где мне его расположить.

— Тогда спокойной вам ночи, сэр. Если понадоблюсь, зовите. Я буду наверху. И не давайте этим тварям заходить вам за спину. А то знаю я их — так и тянутся к шее холодными пальцами.

Ньюсон засмеялся и пожелал сторожу доброй ночи. Он выкатил кресло в центральный проход и повернул его спиной к фигуре доктора Бурдетта. По какой-то необъяснимой причине ему не хотелось смотреть на маньяка-гипнотизера.

Тусклый свет падал на ряды жутких восковых фигур. Воздух звенел от сверхъестественной тишины, и это безмолвие напоминало ему воду на дне колодца. Он смело осмотрелся. Воск, одежда, краски… ни звука, ни малейшего движения. Но почему тогда его так тревожит взгляд маленького француза? Ему отчаянно захотелось оглянуться.

«О, Господи! — подумал он. — Ночь только началась, а мои нервы уже на пределе».

Прошептав проклятие, Ньюсон развернул кресло и посмотрел на доктора. Луч света падал на бледное лицо, подчеркивая мягкую ухмылку, от которой пробирала дрожь.

— Ты только восковая фигура, — тихо прошептал Ньюсон. — Обычное чучело, одетое в балахон.

Да, он сидел среди восковых фигур, и это мимолетное движение, замеченное им при резком развороте, объяснялось только его собственным нервным напряжением. Репортер вытащил из кармана блокнот и начал набрасывать план статьи.

«Мертвая тишина и жуткая неподвижность восковых фигур. Словно вода на дне колодца. Гипнотический взгляд доктора Бурдетта. Такое впечатление, что фигуры двигаются, когда на них не смотришь».

Внезапно он закрыл блокнот и быстро оглянулся. Прямо на него смотрело перекошенное от злобы лицо. Лефрой улыбался, будто говоря: «Нет, это — не я!»

И конечно, это был не он. Но Криппен повернул голову на целый градус. Раньше он смотрел на старика Армстронга, а теперь его глаза следили за непрошеным гостем. На миг Ньюсону показалось, что за спиной двигались десятки фигур.

— И они еще говорили, что у меня нет воображения, — с трудом произнес он непослушными губами.

«Но это абсурд! — убеждал себя репортер. — Они лишь восковые фигуры. Мне просто почудилось. И лучше выбросить такие мысли из головы. Надо думать о чем-нибудь другом… О Розе и детях! Интересно, спит она сейчас или тревожится обо мне…».

В склепе витала незримая и мрачная сила, которая тревожила его покой и оставалась за гранью человеческого восприятия.

Он быстро развернулся и встретил мягкий зловещий взгляд доктора Бурдетта. Вскочив с кресла, Ньюсон обернулся к Крип пену и едва не поймал его с поличным. Он погрозил ему кулаком и мрачно обвел взглядом восковые фигуры.

— Если кто-нибудь из вас шевельнется, я проломлю все ваши пустые головы! Вы слышали меня?

Однако восковые фигуры двигались, как только он отводил от них взгляд. Они перемигивались, ерзали на месте и беззвучно шептались гладкими мертвыми губами. Они вели себя как озорные школьники за спиной учителя, и едва его взгляд устремлялся к ним, их лица становились воплощением невинности и послушания.

Ньюсон развернул кресло и в ужасе отшатнулся. Его зрачки расширились. Рот открылся. Но ярость придала ему силы.

— Ты двигался, проклятый истукан! — закричал он. — Я видел! Ты двигался!

Внезапно его голова откинулась на спинку кресла. Глаза затуманились и поблекли, как у человека, найденного замерзшим в арктических снегах.

Доктор усмехнулся и сошел с пьедестала. Не сводя с Ньюсона маленьких черных глаз, он присел на краю платформы.

— Добрый вечер, мсье, — произнес француз с едва заметным акцентом. — По странной случайности нам довелось оказаться этой ночью в одной компании. К сожалению, мне пришлось лишить вас возможности шевелить языком или какой-либо другой частью тела. Но вы можете слушать меня, а этого вполне достаточно. Насколько я могу судить, нервишки у вас, друг мой, ни к черту. Наверное, вы приняли меня за восковую фигуру, верно? Так вот спешу вас разубедить, мсье. Перед вами доктор Бурдетт собственной персоной.

Он замолчал, сделал несколько наклонов вперед, а затем размял ноги.

— Извините меня — немного застоялся. Сейчас я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство. По известным вам обстоятельствам мне пришлось переехать в Англию. Проходя нынешним утром мимо музея, я заметил полицейского, который слишком уж пристально рассматривал мое лицо. Возможно, он узнал меня или просто захотел задать несколько нежелательных вопросов. Я поспешил смешаться с толпой и за пару монет пробрался в этот склеп, после чего вдохновение подсказало мне путь к спасению.

Стоило мне нажать на кнопку пожарной тревоги, как все посетители устремились к лестнице. Я сорвал плащ со своей восковой копии, спрятал манекен под платформой и занял его место на пьедестале. Но вы представить себе не можете, как утомительно заменять восковую фигуру. К счастью, мне иногда удавалось менять позу и разгонять кровь в затекших руках и ногах.

Я поневоле выслушал все, что говорил вам управляющий этого заведения. Его описание тенденциозно, но во многом соответствует истине. Как видите, я не умер. И меня по-прежнему интересует мое хобби. В каждом из нас сидит коллекционер. Кто-то копит деньги или спичечные коробки. Другие собирают мотыльков или любовниц. Я коллекционирую глотки.

Он замолчал и с интересом осмотрел горло Ньюсона. Судя по его лицу, оно ему не понравилось.

— Простите меня за откровенность, мсье, но у вас ужасно костлявая шея. Тем не менее, ради случая, который свел нас вместе в эту ночь, я сделаю исключение. Дело в том, что из соображений безопасности мне пришлось сократить в последние годы свою активность. Кроме того, меня обычно привлекают люди с толстыми шеями — широкими и красными…

Доктор сунул руку во внутренний карман и вытащил бритву. Потрогав лезвие кончиком пальца, он легко и плавно взмахнул рукой. Раздался тихий тошнотворный свист.

— Это французская бритва, — вкрадчиво произнес Бурдетт. — Лезвие очень тонкое и без труда рассекает плоть. Один взмах, и мы уже у позвоночника… Не желаете ли побриться, сэр?

Маленький гений зла поднялся и крадущейся походкой приблизился к Ньюсону.

— Будьте так любезны приподнять подбородочек, — прошептал он. — Еще чуть-чуть. Вот так. Благодарю вас, мой друг. Мерси, мсье. Мерси…

Восковые фигуры равнодушно стояли на своих местах, ожидая новых посетителей, восхищенных вздохов и слов умиления. Посреди «Логова убийц» сидел репортер. Его затылок покоился на спинке кресла. Подбородок задрался вверх, будто Ньюсон подставил его под опытные руки парикмахера. И хотя на горле не имелось ни одной царапины, он был мертв и холоден, словно выставленный напоказ манекен. Его бывшие наниматели ошибались, утверждая, что у него начисто отсутствовало воображение.

Доктор Бурдетт по-прежнему стоял на пьедестале и бесстрастно смотрел на мертвеца. На его лукавом лице застыла зловещая усмешка. Он не двигался и не дышал. Да и как могла двигаться восковая фигура?

И на сегодня всё! Пока.

[Кошара]

Привет всем! С вами Кошара.

И сегодняшний выпуск посвящён...

Spoiler

Нет, нет, нет. Я не упоролся, не спятил и не превратился в брони. Просто я набил для прикола в поисковике "My little pony криппипаста"... Короче, мой улов:

1) Две восьмибитных хоррор-игры. Одна со скримером.

2) Криппипаста в стихах.

3) Лютая жесть, на фоне которой "15 лет" - милая сказка для детей.

Мимо такого ассортимента я пройти конечно же не мог.

Приобщиться, чтобы лучше понять, что здесь вообще будет происходить можно по этой ссылке http://www.youtube.c...h?v=893JzyIMcGg... ну или просто скрутить косячок. Итак, погнали, весь мой улов буду расставлять по нарастанию градуса  неадеквата криповости.

З.Ы. Сам я к сериалу отношусь нейтрально. После новостей (особенно с НТВ) - самое то.

Story of the blanks

Это рецензия на игру по мотивам My little Pony. Ну, как рецензия? Игра проходится за 5 минут, так что сказать об игре, ничего не заспойлерив будет затруднительно.

    Итак, мы играем за одну из этих самых поняш, она идёт со своей подругой вечером по лесу, и тут дорогу им преграждают поваленные деревья. Подружка владеет магией и обещает разобраться с этим, но ей потребуется время, а мы должны сидеть рядом. Однако, наша пони не играла в Слендера, так что на месте не сидит и в результате оказывается в ночном лесу одна...

    Графика в игре восьмибитная, что в, общем-то, игре в плюс: не надо загружать на свой компьютер, можно поиграть прямо во Вконтактике. К тому же олдфаги смогут понастольгировать о старых добрых временах.

    Игру хоррором можно назвать лишь условно, скорее это интерактивное кино, рассказывающую [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ] в поняшьем сеттинге. Именно поэтому, кстати, восьмибитную графику я поставил игре в плюс.

    Вот и всё. Кому бы я эту игру посоветовал? Да всем, кому не жалко десять минут своей жизни. Для расширения кругозора, так сказать, каким может быть интерактивное кино. Ну и брони, само собой.

     Оценку я выставлять этой игре не буду, ибо не вижу смысла. Приобщиться можно здесь.

Rainbow factory.

Крипота по поням в стихах. На русском есть только эта часть (с русскими субтитрами, в смысле).

Spoiler

http://www.youtube.c...h?v=zOTrSnEO7RA

На английском есть ещё extended version:

http://www.youtube.c...h?v=m6h4hfcRURM

И даже аудиокнига. Я не слушал, ибо там дофига. Так что, на свой страх и риск.

http://www.youtube.c..._rPXuZUUM#t=119

Smile.exe

Ещё одна хоррор игра по пони. Она была создана по криппипасте, но её я не нашёл. Впрочем, имеется косвенное свидетельство, что крипота - описание сюжета игры, в таком случае мы немного теряем. Игра тоже восьмибитная, но её надо качать. Она ещё примитивнее, чем та, что была первой в нашем списке, так что на неё я даже рецензии делать не буду. Вот ссыль.

Кексики.

     Вот и подошли мы к последней списке и первой по значению пасте по поняшам. И это МЯСО. Чистой воды мясо. 

     Знаете, я начинал поиском страшилок и выкладыванием их на староАГ ещё тогда, когда мода на все эти мясные пасты ещё не сошла на нет окончательно. Я перевидал их довольно много на своём веку разного качества. И это первая мясная страшилка, которая заставила пельмешки в моём желудке почувствовать себя неуютно. А ведь я помню такие вещи, как 15 лет и Больная любовь... В общем, читайте на свой страх и риск, товарищи, на свой страх и риск.

Spoiler

Воздух был теплый, сияло солнце, и все в Понивилле наслаждались замечательным деньком. На главной площади царила суматоха и давка. Деловые пони деловито спешили по своим делам по улицам. Казалось, у каждого пони есть какое-то неотложное занятие. У всех, кроме Рейнбоу Дэш – ее место было в небе! Она легко и свободно прорывалась сквозь облака, торопясь от одного к другому. Макушки деревьев трепетали и колыхались, когда она проносилась мимо, играя в догонялки с ветром. Пегас, под восхищенные взгляды детей, сделала крутой заход над школьным двором, поднявшись на несколько сотен метров, и резко рванула к земле – так быстро, насколько смогла. Буквально за несколько секунд до столкновения с поверхностью ее крылья расправились, и она взмыла обратно в чистое, синее небо. Рейнбоу Дэш наслаждалась жизнью.

Но тут и она вспомнила, что и у нее тоже есть дело – она должна была встретиться с Пинки Пай через пять минут! Она настолько увлеклась своими воздушными упражнениями, что почти забыла об этом.

Пинки попросила Дэш встретить ее в Сахарном Уголке в три. Она не сказала, чем они будут заниматься и почему, но Дэш прекрасно себе представляла, что с Пинки это может быть просто все, что угодно. Впрочем, она не была уверенна, что действительно хочет к ней идти. Рейнбоу была настолько увлечена своими небесными трюками, что даже подумывала на этот раз обломать Пинки Пай, и дальше продолжить свои полеты. Но все-таки совесть Дэш взяла над ней верх – она знала, что таким поступком обидит и ранит чувства Пинки, кроме того, ведь она сказала, что это будет что-то особенное, только для них двоих. Пегас прикинула все за и против и подумала: «почему нет?». Что она теряет? Черт, это вообще может быть еще одна куча розыгрышей! Может, Пинки нашла еще более забавный способ прикалываться над народом. Они ведь так классно провели время в прошлый раз! Дэш ускорено рванула с места, большей частью для того, что бы компенсировать потерянное время, и устремилась на встречу.

Как только Дэш вошла в магазин, то ее моментально бурно поприветствовала подпрыгивающая от волнении хозяйка:
- Вау, ты тут, ты тут! Я ждала тебя ве-е-е-есь день! – восхитилась прыгающая от радости пони.

- Извини, что опоздала, Пинки. Я занималась своей послеобеденной тренировкой и потеряла счет времени. – похлопав крыльями, извинилась Дэш.

- Ох, все в порядке, ты ведь теперь тут. Что значит какая-то там пара лишних минут? Я была та-а-ак взбудоражена думая про все те забавные штуки, которые мы будем делать, что я даже не прекращала скакать с тех пор, как проснулась! Да вообще, я была так счастлива, что почти дышать забывала! – хихикая, радостно заверила ее Пинки.

Дэш слегка натянуто рассмеялась. Она всегда одобряла дружелюбный, общительный стиль жизни Пинки, но ее избыточный энтузиазм немного ее пугал. Впрочем, Дэш была вежлива. Если уж Пинки что-то приготовила, то это должно быть классно – что бы это ни было.

- Ну, ты готова начать, Рейнбоу Дэш? Я уже абсолютно все приготовила! – Выпалила розовая пони.

Дэш внутреннее приободрила себя:
– Еще как, Пинки! Чего ты там на этот раз запланировала? Мы кого-то будем разыгрывать? У меня уже есть пара отличных идей на примете. А может, ты придумала пару трюков, которые я должна попробовать? Или мы будем…

- ДЕЛАТЬ КЕКСЫ! – Ликующе объявила Пинки.

- Выпечка? – Дэш была разочарована. – Пинки, ты же знаешь, что из меня не очень хороший пекарь. Помнишь, что было в прошлый раз?

- Ох, это ведь совсем не проблема! Мне всего лишь нужна твоя помощи в их изготовлении. Основную часть работы я возьму на себя. – Пояснила Пинки.

Дэш секунду поразмыслила над этим и ответила:
- Ну, хорошо, я думаю все о-кей. Что именно я должна делать?

– Вот это настрой, другое дело! Держи! – Пинки передала ей кекс.

– Я думала, что я должна помогать тебе их печь? – Озадачилась Рейнбоу.

– Ты поможешь. А этот я приготовила специально для тебя еще до того, как ты пришла.

- А, так это как бы такой вкусовой тест, да?

- Вроде того – сказала Пинки.

Дэш пожала плечами и закинула кексик к себе в рот. Чуть его пожевала, потом проглотила. Неплохо!

- О-кей, а теперь что? – Спросила Дэш.

- Теперь, – сообщила Пинки – ты немного поспишь.

Тотчас же Дэш почувствовала головокружение. Ее мир закрутился, и, секундой позже, она упала на холодный пол.

Очнувшись, Дэш обнаружила, что находиться в какой-то темной комнате. Она попробовала потрясти головой, но не смогла – тугой кожаный ремень прочно держал ее на месте. Она попытался вырваться, но скобы вокруг ее груди и конечностей намертво приковали ее к вертикальной доске, а ноги ее были разведены широко в стороны. Единственной частью ее тела, не привязанной накрепко, оставались крылья – рама была без спинки. Пока она корчилась в попытках вырваться, в поле ее зрения вскочила Пинки.

- Здорово, ты очнулась! Теперь мы наконец можем начать! – Радостно заявила розовая пони, толкая перед собой тележку, прикрытую сверху тканью.

– Пинки, что происходит? Я двигаться не могу! – взволнованно произнесла Дэш.

- Ну, глупая, ты ведь привязана! – пожурила ее Пинки – Вот почему ты не можешь двигаться! Я не думала, что тебе про это нужно говорить.

- Но почему? Что происходит? Я думала, что ты сказала, что я буду помогать тебе делать кексы…

- Ты и помогаешь! Видишь ли, Дэши – у меня кончился специальный ингредиент, и мне нужна ты для его извлечения.

- Специальный ингредиент? – Дэш начала впадать в панику, и часто дышать – Какой еще специальный ингредиент?

Пинки Пай хихикнула:
- Да ты же, глупышка!

Зрачки Дэш расширились, лицо исказил страх. А потом она начала смеяться:
- Вау, Пинки Пай, ты тут действительно меня подловила! Типа, заставила меня поверить в то, что из меня сделают кекс! Я должна тебе сказать, пока это твоя лучшая шутка, ты выиграла, Пинки, ты лучшая!

Розовая пони захихикала пуще прежнего:
- Вау, спасибо, Дэш. Но я сегодня никого не разыгрывала, и поэтому не могу принять твою похвалу!

Рейнбоу снова начала вырываться из пут.
- Пинки, кончай, это уже не смешно!

- Тогда почему ты смеялась? – Пинки схватила ткань и сорвала ее с тележки. Под ней оказался поднос, на котором аккуратно и по порядку были разложены различные острые медицинские инструменты и ножи. Рядом находилась санитарная сумочка, и еще несколько предметов.

Теперь Дэш уже полностью впала в панику. У нее началась гипервентиляция, мысли бешено понеслись вскачь, она попыталась образумить розовую пони:
- Ты не можешь этого сделать, Пинки! Я твоя подруга!

- Я знаю, что это так, и именно поэтому я так счастлива, что это ты оказалась тут у меня! Мы разделим твои последние мгновенья вместе, только ты и я! – Она опять начала подпрыгивать.

- Но другие пони меня потеряют! Когда соберется куча облаков, они начнут меня искать и тогда они все узнают! – Дэш была в отчаянии.

- Ох, Дэш – произнесла Пинки – Не волнуйся, там еще куча пегасов осталась для того, что бы позаботиться о парочке облачков. И, кроме того, никто не узнает. Я имею ввиду, как ты думаешь, как долго я тут этим занимаюсь? – И вместе с этими словами в комнате внезапно включился свет, разогнав тьму и высветив окружающую обстановку.

- О боже, нет! – Дэш покачнулась от картины, которая возникла перед ее глазами. Комната была украшена с типичным, но извращенным талантом Пинки Пай. Красочные ленты из сушеных внутренностей развивались по помещению, ярко раскрашенные черепа всех размеров украшали стенам, органы, разукрашенные пастелью и наполненные гелием, были привязаны за веревочки к спинкам стульев. Столы и стулья были сделаны из костей и плоти, принадлежавшей когда-то другим пони. Дэш съежилась от вида главного блюда ближайшего к ней стола. Головы четырех жеребят с закрытыми глазами – будто бы они спали, с надетыми на них праздничными колпаками, сшитыми из их же собственной кожи. Она узнала одну из них – одноклассницу Эппл Блум. Ее взгляд метнулся назад и вперед, а потом она уставилась на баннер, сделанный из заплаток, который свисал со стропил. На сшитом из различных шкур транспоранте красным были накарябаны слова «Жизнь – это вечеринка».

Тут внимание Дэш привлекла разворачивающаяся свистулька, щекочущая ей нос. Она увидела Пинки Пай, стоящую прямо перед ней. На ней был костюм, состеганный из отрезанных кьютимарок, на ее спине трепыхались шесть крыльев пегасов, все разных цветов. Когда она возбужденно подпрыгивала, ее ожерелье из рогов единорогов громко клацало.

– Нравиться? Я сделала это сама!

- Пинки, пожалуйста! – взмолилась Дэш, – Извини меня, если я что-то тебе сделала, я не хотела тебя обидеть! Пожалуйста, отпусти меня, я обещаю, я никому ничего не скажу!

- Ох Дэши, ты ничего мне не сделала! Просто это выпал твой номер, и я… Ну, не я придумываю правила. Мы уже не можем повернуть назад.

Рейнбоу заплакала. Как такое вообще может происходить?

- Ну-у-у, не грусти, Дэши, – начала утешать ее Пинки – глянь-ка, это тебя взбодрит. Я принесла тебе друга.- Как будто бы из ниоткуда Пинки выхватила сине-желтый, раскрашенный череп. Размером почти как у пони, он имел одну очень определяющую особенность – клюв.
Дэш пришла в ужас.

- Это… Это ведь… Это… Ведь…

- «Эй, Дэши, пошли позависаем!» – Пинки начала передразнивать. Гильду. – «Эти пони такие с-с-кучные. Слабо слабло слабо слабо!» – Пинки недовольно поглядела на череп.

- Я поймала ее прямо перед тем, как она покинула город. Помнишь, когда я оставила вечеринку минут на двадцать? Конечно, этого времени было недостаточно, что бы с ней поиграть, я должна была подождать до конца вечеринки. Но как же я довольна, что дотерпела! Это стоило одного только вкуса! Грифоны на вкус как два зверька сразу, это восхитительно. Я знаю, что у нее не было номера, как у всех остальных в Понивилле, но когда еще мне выйдет шанс попробовать грифона? Я не догадалась спросить ее, откуда она тут появилась, ну, что бы узнать, где еще мне таких можно найти, я забыла! Но вот что я тебе скажу, она оказалась тем еще бойцом. Протянула дольше всех – ну, больше веселья для меня, я получила шанс проиграться с кем-то кроме пони, и попробовать пару новых штучек. Очень жаль, что у нее оказался такой грязный клювик. Она говорила столько гадостей, что мне пришлось вытащить у нее язык. Ты знаешь, дрянные слова ведут к дрянным чувствам, Дэши.

Дэш было нечего сказать. Она просто рыдала и старалась вырваться.
– Ну, сказала Пинки, откладывая череп – достаточно воспоминаний, уже пора начинать.

Она взяла скальпель и подошла к правому боку Дэш. Без особых затей она поместила лезвие чуть выше ее кьютимарки и начала делать вокруг нее круглый разрез. Крича от боли и часто-часто дыша, Дэш отчаянно пыталась отстраниться от живодерки, но скобы крепко держали ее на месте. Закончив разрез, Пинки схватила с подноса изогнутый шкуросъемный нож. Затем она загнала его Рейнбоу под шкуру и срезала кожу с мускулов. Деш, сжимая до боли зубы, полными слез глазами смотрела, как с нее живьем срезают ее кьютимарк. Потом Пинки зашла с другой стороны и изувечила другой бок. Закончив, Пинки подержала две отрезанные кьютимарки перед своей подругой и начала помахивать ими как помпончиками. Дэш только хныкала, ее бедра горели.

Положив кусочки кожи, Пинки выбрала большой тесак и зашла за спину Рейнбоу Дэш.
- Надеюсь, ты не возражаешь, я тут у тебя хочу кое-что отмахнуть! – Засмеялась розовая пони. Она схватила левое крыло и поиграла с ним пару секунд. Затем, расправив его, она рубанула лезвием по основанию. Тут же Дэш взвыла и заметалась в своих путах, ее беспорядочные дерганья сбили прицел Пинки Пай. Она попробовала еще раз попасть в кровоточащее сечение, но сильно промахнулась и оставила огромный разрез на спинке Рейнбоу.

- Дэш, ты должна успокоиться, или я опять промахнусь.

Пинки еще раз взмахнула тесаком и попала по цели. Она рубила крыло снова и снова, кровь фонтанчиками стреляла в воздух, но тут она поняла, что дело не двигается с мертвой точки – клинок просто не хотел проходить через кость.

- Хмм, кажется, я забыла его наточить. Попробую что-нибудь другое. – Заявила пони, выбрасывая нож через плечо; нож, крутанувшись в воздухе, воткнулся в стол.

Плачущая Рейнбоу Дэш услышала звук открывающейся и закрывающейся металлической коробки.

- Вот она! Скажи-ка, Дэш, почему все называют эту штуку ножовкой? Ведь с ножом я только что тут ковырялась. А это ведь пила. Не понимаю я этого.

Пинки примостила инструмент на место последнего рубца. Лезвие и зубцы пилы легко прошли через кость и кожу, боль зубным сверлом впилась в Дэш, ее затошнило. Она беспомощно смотрела, как ее крыло перелетело через ее голову и, в облачке пуха, упало на столик. Пинки перешла к другому, и начала его пилить. На этот раз Дэш не пыталась освободиться; она прекратила борьбу и просто плакала. Пинки остановилась на полпути, крыло повисло на буквально на щепке.

– Эй, Дэш – шепнула Пинки – Соображай быстрей!

Вдруг она рванула крыло со всей своей силы. Кость с хрустом треснула, но кожа держалась крепко. Рывок сорвал длинную полосу плоти со спины Дэш, прямо до ее бедра. Неожиданная травма вызвала судорожные спазмы. Когда ее таз сжался, она почувствовала теплую волну меду ног. Громкий, протяжный стон боли Дэш наполнил комнату. Не сумев восстановить дыхание, она потеряла сознание.

Кашляя, Дэш очнулась. Зловоние мочи наполнило ее забитые слизью ноздри. Она увидела, как обиженная Пинки Пай вытаскивает иглу шприца с адреналином из ее груди.

Топая копытами, Пинки начала на нее кричать:
- Тебя никто не учил манерам? Это очень грубо, засыпать тогда, когда кто-то приглашает тебя провести с ним время! Как бы ты себя чувствовала, если бы я пришла к тебе в гости и легла спать? «Ой извини, Дэш, ты такая скучная, я думаю, я лучше посплю». Ты считаешь, мне всегда нравиться делать это одной? Я же говорила тебе, как я радовалась, когда выяснила, что ты будешь следующей! Я так хотела иметь тут со мной рядом друга, когда я работаю! Но Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т! Тебе нужно быть эгоисткой! Ты знаешь, я думала, ты сильная, я считала, что ты справишься с чем угодно. У меня тут были жеребята, которые выдерживали это лучше тебя! Я должна с тобой нянчиться? А? Это так ты хочешь, что бы тебя запомнили, как ребенка? – Пинки остановилась, что бы перевести дыхание. Дэш сморгнула и тихо заплакала. Ее спина была объята огнем.

Затем Пинки закинула что-то красное к себе в рот и начала жевать. Она заметила, что Дэш смотрит на нее:

- Что? – Спросила она. – Ах, это? – она достала еще один кусочек. – Ну, пока ТЫ спала, я немножко не сдержалась и взяла кусочек на пробу. Он с твоей ноги, и весьма неплох. Хочешь попробовать? – Не дожидаясь ответа, она засунула полоску мяса в упирающийся рот Рейнбоу Дэш. Та немедленно его выплюнула. Пинки его подобрала.

- Если ты не хотела, могла просто сказать нет. – После чего она съела омерзительный скользкий красный кусочек плоти. – Как будто ты и сама раньше этого не делала.

Глотая, она переключила свое внимание на маленькую баночку, стоявшую на тележке. Когда она сняла с нее крышку, оказалось, что баночка наполнена горящим углем. Поверх него лежали несколько раскаленных, больших гвоздей. Дэш снова начала паниковать. Пинки взяла баночку и снова подошла к левому боку Рейнбоу. Захватив молоток и осторожно взяв гвоздь, она направила его на шов между копытом и ножкой Рейнбоу.

- Нет! Пинки, НЕТ! – Закричала Дэш – НЕТ! НЕТ!

Молоток опустился на шляпку, и гвоздь прошел сквозь кожу. Раскаленное добела жжение вытерпеть было невозможно. Дэш исступленно заметалась и забилась в оковах, натирая и раздирая себе кожу. Пинки попробовала пристроить еще один гвоздь, но не смогла нацелиться. У нее вырвалось расстроенное ворчание. Когда она подобрала молоток и широко размахнулась, Деш залилась слезами и начала умолять ее:

- ПОЖАЛУЙСЯ, ОСТАНОВИСЬ! ПОЖАЛУЙСА, ПОЖАЛУЙСТА, ОСТАНОВИСЬ!

Пинки закатила глаза. Положив обратно молоток, она вышла и встала перед своей подругой, став задумчиво разглядывать изуродованного пегаса. Даже Гильда не плакала так сильно, когда она засунула ей в глотку живого параспрайта. Пинки минуту поразмышляла над тем, что же ей делать дальше. Тут внезапная идея озарила ее воображение. Она схватила шестереночное колесо у дыбы и переместила Дэш в горизонтальное положение. Затем она подошла к ее задним ногам, захватив баночку с гвоздями с собой. Пинки снова взяла молоток и загнала раскаленный кусочек металла в основание копыта Рейнбоу. Дэш снова закричала; Пинки забила гвоздь в другое копыто.

Поле чего она поставила на поднос маленький генератор. Подсоединив медные провода к гвоздям, она подмигнула Дэш и щелкнула рубильником. Разряд электричества пронесся через тело Рейнбоу. Голубая пони отреагировала немедленно; тело выгнулось, мускулы туго напряглись. Ее бедра взметнулись вверх, а глаза закатились, из губ донесся глубокий, раздирающий горло стон. Пинки захихикала и затанцевала на месте. Затем она повысила напряжение. Деш неконтролируемо забилась в конвульсиях, ее мочевой пузырь опустел еще раз.

Примерно через пять минут Пинки отключила энергию. Воздух немного пах жаренным мясом и паленой проводкой. Она снова перевела Дэш в горизонтальное положение и попыталась пощечинами привлечь внимание бредящей и пускающей слюни пони.

- Дэш. Дэ-э-э-э. Просыпайся! – Рейнбоу Деш удалось показать капельку слабенького внимания.

Пинки потянулась за санитарной сумочкой и достала оттуда большой шприц:
- Ну хорошо, настало время для последнего раунда.

Дэш поглядела на иглу, и Пинки восприняла это как молчаливый вопрос:
- Кое-что для того, что бы избавить тебя от боли, – произнесла Пинки, подходя к ее изуродованной спине. Она воткнула иглу в нижнюю часть спины, Дэш дернулась.

Обойдя ее по кругу и снова оказавшись перед пегасом, она сообщила своей подруге:
- Через пару минут ты не будешь чувствовать ничего ниже своей грудной клетки. Так ты сможешь оставаться в сознании, и посмотреть на «сбор урожая».
Дэш снова начала плакать.

- Пинки – дрожащим голосом прошептала она.

– Да?

- Я хочу уйти домой! – прорыдала Дэш.

– Да, я понимаю твое желание, – ответила розовая пони. – Иногда, я просто хочу сдаться, сказать «Я покончила с этим делом» и пойти спать. Но ты ведь знаешь, ты не можешь просто взять и отбросить свои обязанности. Ты должна собраться, встретить вызов лицом к лицу! Только так ты сможешь преуспеть в жизни.
Дэш заплакала.

Прошла пара минут, и наркотик начал действовать. Дэш оцепенела и не чувствовала себя от груди до крупа. Зная это, Пинки приблизилась к ней со скальпелем. Улыбаясь и глядя на Дэш, она сделала длинный надрез через ее таз, чуть выше промежности. Продвигаясь по ее телу, она сделала такой же разрез под ребрами. Последний надрез пришелся на живот, соединив первые два в букву I.

- Похоже, я положила на тебя глаз, Дэши!

С сырым хлюпаньем «живая дверь» растворилась. Вид собственных внутренних органов и отсутствие чувств заставили Дэш учащенно задышать. Пинки разрезала брюшной мешок и схватилась за большую кишку. Отделив ее от остального пищеварительного тракта и вытащив из брюшной впадины, Пинки развеселилась и начала отпускать шуточки. Дэш, слабея от нового источника потери крови, пробовала прекратить комедию. Пинки только смеялась.

– Посмотрите на меня, я Рарити! – дразнилась она, заворачивая потроха вокруг шеи и разбрызгивая кровь во все стороны – Не правда ли, мой новый шарфик т-а-а-а-кой красивый?

Забравшись обратно ей в живот, Пинки отрезала небольшую кишку из клубка внутренностей. Выдавив экскременты, она продернула ее между зубов и поводила ей туда-сюда.

- Дантист говорит, что ты должна чистить зубки каждый день, Дэши!

Рейнбоу Дэш едва ли понимала, что происходит вокруг нее. От шока она почти проваливалась в беспамятство. Это начало разочаровывать Пинки. Нырнув обратно в ее живот, она начала бурно там рыться.

- Ай, не уходи пока, Дэш. – Она начала вытаскивать другие органы, поочередно останавливаясь на каждом.

– Я знаю, иногда я могу быть настоящей больноцеей, но ты знаешь, я просто почкишаюсь над тобой! Тебе действительно стоит перестать печеньялиться об этом, ты знаешь? Ох, эти шутки стали немного желчными, не находишь? От них просто можно животики надорвать!

Она положила отрезанные органы в ведро, подержав последний немного дольше остальных.

- Ооо, волынка! – обрадовалась Пинки, взяв кишку в губы, а сам орган засунув подмышку. Струйка желудочной кислоты попала ей в рот.

- Ф-у-у. Ох, эй, вот и твой кексик, Дэш!

Дэш не слышала ее. Она потеряла сознание несколько минут назад. Все еще неудовлетворенная, Пинки вколола ей еще одну дозу адреналина. Дэш очнулась в последний раз, ее сердце тяжело застучало. Кровь начала течь из нее быстрее – теперь ей осталось недолго.

Пинки опустила Дэш на спину и оседлала ее грудь со скальпелем наготове.

– Ты знаешь, Рейнбоу Дэш, я разочарована. Я думала, ты протянешь подольше. Я действительно хотела провести побольше времени с тобой, прежде чем мы сюда попали. Но, я думаю, это моя вина, я должна была быть помедленнее. Ну что ж, было очень приятно знать тебя, Дэш.

Лезвие погрузилось глубоко в глотку голубой пони и проделало путь до ее подбородка. Опускаясь, скальпель сделал круг вокруг ее шеи. Последнее, что почувствовала Дэш , было ощущение, как ее кожу срезают с черепа и металл, царапающий ее зубы.
Затем ее не стало.

Пинки Пай смотрела в зеркало. Она сделала действительно хорошую работу, даже оставила веки. Она подмигнула, и Дэш подмигнула в ответ. Пинки улыбнулась.

Но все же ей было грустно, что ее друга теперь нет. Это продлилось всего пятьдесят минут, даже близко не так долго, как она того хотела. Она обернулась на труп, висящий в центре комнаты, последние жидкости стекали с него в кастрюлю. М-да, нет больше Рейнбоу Дэш.

Тут Пинки почесала голову. Она начала замечать, что на самом деле ущерб был не таким уж и большим.

- «Вообще-то» – начала она размышлять. – «Я думаю…» – И тут идея пришла ей в голову. Она неплохо владела иглой, и у нее имелись все необходимые кусочки – все, что ей нужно было сделать – это сшить их вместе. Ну да, немного набивки и бинго! У нее навсегда будет Рейнбоу Дэш! На самом деле, Пинки решила сделает это со всеми своими друзьями, когда выпадет их номер. Она так разволновалась, что в нетерпении начать работу прыгнула к телу со свежевательным ножом. Кексы могут и подождать – Пинки нужно сделать друга!

* * *

Сильверспун неожиданно проснулась. Она лежала на спине и не могла пошевелиться. Где она? Испуганная, она уже собиралась закричать, когда пони из кондитерской неожиданно появилась перед ней.

- Привет! – захихикала она.

- Где я, что происходит? – спросил маленький, испуганный жеребенок.

- Ох, ну, видишь ли, выпал твой номерок и я должна сделать кексики! – Объяснила Пинки.

- Ч-ч.. Ч-ч-т.. Что это значит? Про что ты говоришь?

- Ох, ни про что! Я бы не волновалась на твоем месте. Это скоро окончиться! – Она начала приближаться к девочке со скальпелем наготове, когда вдруг тихий голос сзади позвал ее.

– Мисс Пинки, что это вы тут делаете?

Пинки остановилась и обернулась для того, что бы посмотреть на Эппл Блум. Маленькая желтая пони подошла к ней с сердитым выражением на лице. Сильверспун почувствовала облегчение.

- Я не могу поверить, что ты делаешь это! – надулась она. – Ты сказала, что ЭТА будет моя!

- Упс, извини, похоже, я просто забыла! – Извинилась Пинки. – Вот, держи – она передала маленькой пони скальпель.

Эппл Блум забралась на стол и нависла над своей добычей. Сильверспун пыталась вырваться. Она со страхом смотрела на Эппл Блум и ее передник, розовый передник с блестящей диадемой на нем. Сильверспун начала плакать.
Эппл Блум усмехнулась и деловито заявила:

- Ну, Сильверспун, угадай, кто теперь у нас будет «пустым бочком»?

 

Альтернативная концовка:

Пинки Пай проснулась рывком. Весь кошмар пронесся у нее перед глазами. Пинки схватила ведро и извергла все съеденное за последние два дня. Потом она скатилась с кровати и двинулась в направлении лестницы, ведущей вниз, в пекарню. Она на секунду задержалась, вспомнив о разложенных на прилавках сладостях, и ее сон еще раз всколыхнулся в памяти вместе с желудком, так что вместо прилавков она кинулась к окну. Солнце еще не взошло, но было кое-что, что ей нужно было сделать прямо сейчас. Она взяла раскладную стремянку и вышла на улицу. Пройдя несколько кварталов, она разложила стремянку под воздушным замком Рейнбоу Дэш и полезла наверх. Добравшись до облака она поскакала вперед, используя показанный ей Рейнбоу метод скачков по облакам, добралась таким образом до двери и панически забарабанила в нее копытами. Дверь открылась, на пороге показалась зевающая Рейнбоу Дэш. “Пинки, 4 часа утра! Какого ты…” Пинки прервала ее, кинувшись к ней, стиснув в объятиях и всхлипывая. “Пинки, что случилось?”, спросила Дэш с равной долей смущения и заботы. Вместо ответа Пинки продолжала рыдать. Через несколько минут она отпустила подругу, но только затем, чтобы начать крутить ее кругом. “Пинки, хватит!" -завопила Рейнбоу в смеси паники и бешенства. Она немедленно пожалела об этом, потому что Пинки только сильнее зарыдала, и наконец сумела выговорить: “Мне просто.. надо.. было… убедиться, что вы… вы все… что вы все еще здесь!” - Рейнбоу Дэш не смогла сдеожать улыбки. “Пинки, ты такая… непредсказуемая!”

Привет всем!

Серое вещество.
Автор: Musteline

Вообще, история с похожим посылом уже была, только там были обезболивающие виноваты...

Spoiler

У меня осталось мало времени. Руки пока слушаются, но судя по тому, как распространяются пятна, нужно писать быстро. Если вы читаете это — значит, вы пришли сюда, в мою квартиру, и нашли эту тетрадь. Возможно, вы бежали из другого города. Возможно, вас преследовала тварь, и вы забежали в первую попавшуюся квартиру — мою, дверь в которую я предусмотрительно оставил открытой. Можете брать что хотите — еда, если не испортится, одежда, посуда, — мне не жалко. Мне скоро будет уже не нужно. Прошу вас об одном. Если вы увидите меня или Аллу не лежащими где положено (на полу), пожалуйста, остановите нас. Алла уже вряд ли встанет, а вот я — возможно.

Первый раз я увидел его во вторник. Я шел утром на работу на завод, а он двигался мне навстречу. Двигался — лучшее определение, потому что «шел» трудно применить к его шатающейся, рваной, механической походке. Это был не совсем бомж — скорее, бродяга, каких множество во всех крупных городах: автостопщики-попрошайки с рюкзаками и кепками для мелочи, в которые надобно сбрасывать деньги «на дорогу на Алтай». Они играют на гитарах в переходах, иногда спят на лавках, и им от двадцати до тридцати пяти лет. С ними бывают девчонки, обычно молоденькие и загорелые, с чистыми лицами и жаждой приключений.

Ему бы я дал лет двадцать по одежде — огромная кофта с капюшоном, натянутым на голову, широкие штаны, козырек кепки, торчащий из-под капюшона. Он двигался медленно и слабо, огромный рюкзак как будто перевешивал, то ложась грузом на его спину, то оттягивая корпус назад. Когда между нами оставалось метра четыре, он поднял голову и вперился в меня мутным взглядом. И тогда я понял, что парень мертв. Первое — мутные, стеклянные, матовые глаза. Если у вас умирал кот, вы знаете эти высушенные глаза, которые уже не смачивают мертвые слезные железы. Второе — он выглядел гораздо старше, его кожа была выраженного желтого цвета. Если вы были на мясном рынке и видели свиную голову, вы знаете этот цвет. Третье — фиолетовые губы. Они были бессмысленно открыты, нижняя отвисала, приоткрывая неровный ряд зубов. Когда мы поравнялись, меня обдало волной вони, которая исходила от парня — смесь запахов старого пота, алкоголя, мочи и тухлого мяса. Если вы забывали котлеты на жаре… ну, вы поняли.

Я автоматически шарахнулся от него и ускорил шаг. Обернулся — все обходили его стороной, на лицах мелькала гримаса отвращения. Значит, не только я его видел, это очень важно.

Я забыл про этого парня до вечера. Да и о чем было думать? В голове мелькнуло — наркоман, под кайфом, желтушный, правильно шарахнулся, не дай бог что-то подхватить. И забыл до конца рабочего дня.

Я уже говорил, что работаю инженером? Думаю, стоит это отметить: рука работает, а расскажу я все быстро — понял это, когда стал писать. В общем, я не писатель, чтобы передать на бумаге всю гамму чувств и мыслей, но и не тупица-алкоголик, чтобы вы понимали. Важно рассказать все как есть и не пускаться в рассуждения.

Так вот, я инженер-машиностроитель. Работаю на заводе по производству сельхозмашин — тракторы, комбайны. Получаю хорошо, работу люблю. Наверное, мне повезло — нечасто удается работать по институтской специальности двенадцать лет и быть довольным. Кстати, зовут меня Николай. Мои паспортные данные вы найдете в документах в нижнем ящике стола, если кому-то нужно. Жены у меня нет, детей тоже. Была Женя, но она ушла два года назад. С тех пор единственный мой близкий человек — сестра Алла.

Аллочка. Прости меня, крошка. Я же нянчил тебя на руках двадцать два года назад, менял тебе пеленочки, кормил. Когда у мамы начинались периоды, я становился тебе почти мамой. Теперь ты лежишь тут, и я смотрю на твою ногу, и мне кажется, что она шевелится. Убить тебя во второй раз я не смогу. Надо делать все быстрее.

Значит, так: в первый раз я увидел тварь во вторник утром и забыл об этом до вечера. Когда я вышел с работы, уже стемнело — осенью темнеет рано. Я живу недалеко от завода и всегда хожу пешком. Путь мой пролегал через аллею парка, в этот час почти пустынную. Я неторопливо шел, дыша влажным воздухом. Редкие фонари освещали небольшие пятачки аллеи, выхватывая из темноты некоторые скамейки. Все они были пусты, кроме одной. Там сидела женщина: я понял это по длинным волосам и блестящей куртке. Она сидела, согнувшись, волосы закрывали лицо. Я замедлил шаг и, помявшись, подошел к ней. Ее поза говорила о том, что ей плохо. Нужно же помочь человеку, может, позвонить врачам... Я остановился и обратился к ней:

— Девушка, вам плохо? Скорую вызвать?

Она подняла голову. Этот момент прокручивается у меня в голове, как отрывок из кино — темная аллея парка, освещенный круг света, двое в этом кругу, как на сцене, и она медленно-медленно поднимает голову. Даже сейчас я, тридцатипятилетний мужик, вспоминаю этот момент с содроганием.

Второй раз за день на меня уставилась восковая маска мертвеца. Выпуклые мутные глаза болотного цвета, кожа уже местами пошла трупными сиреневыми пятнами, лицо слегка раздуто, синюшные губы-вареники. В течении нескольких бесконечно длинных секунд она разлепила эти страшные губы.

— Чт-то… — ее голос исходил откуда-то из глубины груди, он был хриплым и клокочущим, как будто она заговорила впервые после очень долгого молчания.

Я резко повернулся и пошел прочь от нее. Спина захолодела и была твердой, как дерево, колени плохо слушались. Я шел медленно, постепенно ускоряя шаг. И тут я услышал за спиной движение и стук каблуков. Резко обернулся — она стояла возле скамейки с опущенной головой. После секундной заминки я пошел дальше, уже быстрее. Каблуки снова застучали, быстрее с каждой секундой. Я побежал и услышал, как она бежит за мной.

Выход из парка был не в конце аллеи — нужно было пройти мимо неработающих сейчас аттракционов, свернув вправо. Я бежал к этим аттракционам, задыхаясь. Ужасно громкий стук за спиной по-прежнему был как будто в паре метров от меня. Когда расстояние между нами уменьшилось, я резко свернул влево и нырнул в тень колеса обозрения. Шаги за спиной смолкли. Я обернулся — ее не было видно. Ближайший фонарь был метрах в семи, довольно ярко обрисовывая территорию, но скрывая меня в густой тени. Согнувшись, я судорожно дышал. Следовало бы бросать курить и бегать по утрам еще лет десять назад, сейчас уже все равно поздно. Я стоял, упершись руками в колени, и сплевывал на землю. Куда делась покойница, я не знал — просто не думал об этом в тот момент.

Наконец, я отдышался и выпрямился. Страх снова стал подступать, замораживая мои колени. Я был уверен, что обернусь и увижу ее позади, как в банальном фильме ужасов. В качестве оружия ничего под рукой не было, кроме связки ключей. Я сжал ее в кулаке и резко обернулся. За спиной, разумеется, никого не было. Я повернулся и нащупал взглядом выход из парка. Ворота были открыты, за ними находилась дорога, по которой изредка проезжали машины. Почти успокоившись, я быстро двинулся к выходу. Метрах в пяти от ворот я резко остановился и застыл как вкопанный. Она стояла за деревом слева от выхода, ее лаковая куртка бликовала в свете горевшего тут фонаря.

Секунд десять мы стояли и смотрели друг на друга. Точнее, я смотрел на нее, потому что ее взгляд проследить я не мог. За эти секунды я хорошо рассмотрел ее — судя по одежде, не бомжиха и не наркоманка: хорошая куртка, высокие кожаные сапоги, джинсовая короткая юбка. Волосы черного цвета. Судя по всему, лет двадцать или около того. Она стояла, не двигаясь, опустив голову. Мне показалось, что она смотрит на меня исподлобья, но точно я не был уверен.

Мы так и стояли, не двигаясь, и ждали друг от друга первого действия. Уверен, она могла стоять так до утра, но я не мог. Сгруппировавшись, я резко стартовал по направлению к открытым воротам, метя вправо, чуть дальше от нее. Она не двигалась, пока мы не поравнялись. Тогда она молниеносно дернулась и схватила меня за куртку. Я вывернулся и пнул ее ногой в живот. Она отлетела, размахивая руками, и упала где-то в кустах. Я не стал ждать, пока она встанет, и кинулся прочь.

До самого дома я бежал, не мог заставить себя остановится. Уже в подъезде, взбегая по лестнице на свой второй этаж, я почувствовал жжение в руке. Замедлив шаг, я осмотрел кисть и похолодел — возле большого пальца была довольно глубокая царапина. Я начал лихорадочно вспоминать и понял, что она поцарапала меня, когда я ударил ее в живот. Домой я зашел с чувством приговоренного к казни. Для себя я уже понял, чем была эта девушка и что она от меня хотела. Конечно, это не укус, но мало ли, это же трупный яд, которым вся она пропитана как губка.

Первым делом я вымыл руки с мылом, потом обработал ранку перекисью водорода и щедро смазал зеленкой, залив ее прямо внутрь. Химический ожог меня не пугал, пугало меня совсем другое. Я принял горячий душ и на всякий случай закинул все вещи, вместе с курткой, в стиральную машину. Налив себе чаю, я начал анализировать ситуацию.

Сами понимаете, очень тяжело на деле понять и принять, что ты столкнулся с чем-то сверхъестественным. Повторюсь, от мысли о живом мертвеце становится как-то стыдно перед самим собой, как будто тебя застали за каким-то неприличным занятием. Ну, если тебе не пятнадцать лет, конечно. Мне уже тридцать пять, и поэтому я стал думать. Если утренний парень действительно мог быть желтушным нариком, то как можно объяснить ситуацию с девушкой? Даже если списать ее мертвое лицо на игру света и тени в темном парке, как понять поведение? Почему она побежала за мной? Почему ждала у ворот? Хрупкая двадцатилетняя девушка против крупного взрослого мужика? Ни одна нормальная мысль не лезла в голову.

Сейчас я вспоминаю себя пять дней назад и не удивляюсь своей наивности. Да, я не мог поверить — а кто сможет? Кто сходу признает оборотня в огромной собаке? Или инопланетянина в голом уроде? До последнего они будут для нас огромной собакой и уродом, не больше. Так устроен наш мозг. В сером веществе происходят тысячи процессов за секунду, которые направлены на то, чтобы удержать наш мир и не дать ему рассыпаться на кусочки. В нужный момент не заметить что-то, дать ассоциацию, заменить одно воспоминание другим. Малейший сбой — и ты сумасшедший.

Я что-то отвлекся. Писать становится уже сложнее, руки какие-то деревянные, цвет… смотреть противно. Нужно поскорее заканчивать, да и вам мои рассуждения ни к чему. В общем, вы поняли, как я встретился с ними впервые пять дней назад. Дальше стало намного хуже.

В среду я видел пятерых. Один, в строгом костюме, сидел на лавке с газетой. Люди проходили мимо, ускоряя шаг, как будто не замечая его лысину, покрытую плесенью. Впрочем, я сам прошел так же. Потом была девушка возле ларька с сигаретами, маленький мальчик с рюкзаком, полная женщина в автобусе и бабушка на скамейке возле моего подъезда. Я заметил, что выглядели они хуже, чем вчера — больше видны следы разложения, более заторможенные движения. Причину случившегося я не знаю и не могу знать, но думаю, это какой-то вирус, превращающий живых в мертвых, минуя сам момент смерти. Все зомби, которых я встречал, явно не вылезли из могил. Может, они сами не понимают, что умерли?

В четверг я еще пошел на работу, но после обеда я сказался больным и ушел домой. Дело было в губе буфетчицы Любы, которая упала в суп стоящего передо мной человека. Я резко вышел из очереди и пошел к выходу. Краем глаза я заметил жующих, как ни в чем не бывало, людей.

Теперь они были повсюду. Продавцы в супермаркете. Мамы с колясками. Рабочие на дороге. Их было процентов десять по отношению к нормальным людям, но люди никак не реагировали на тварей. А как надо было реагировать? Они ведут себя спокойно, не нападают. Кто-то должен сделать первый шаг, но это будем не мы. Как вы себе это представляете? Выскочить на улицу с дробовиком и начать убивать их? А если их это не остановит? А если вирус станет распространяться быстрее? Лучше подождать, может, правительство примет меры. Может, уже принимает, просто нам ничего не говорят, чтобы избежать паники.

В пятницу я не вышел из дома. Невыносимо было видеть их, чувствовать их вонь и делать вид, что ничего не случилось. Я позвонил на работу, сказал, что заболел, но, услышав булькающий голос Марины, сотрудницы, не выдержал и бросил трубку. Весь день я просидел в каком-то ступоре, клацая каналы в поиске новостей, но ничего путного так и не услышал. Уже вечером меня как будто ударило током.

Алла! О Господи, Алла!

Я бросился звонить ей, но она не брала трубку. Ну конечно, пятница, вечер… неужели она ничего не замечает? А если с ней что-то случится? Я позвонил ей, наверное, раз пятьдесят, но перезвонила она только в полночь.

— Коля, что случилось? Я в клубе была, меня чуть инфаркт не хватил, когда пропущенные увидела!

Я вздохнул с облегчением. Ее голос был по-прежнему звонким и высоким. Осторожно поинтересовался, не заметила ли она ничего странного. Алла ответила что-то вроде: «Эмммм, не-е-ет». Я попросил ее прийти ко мне в гости завтра, принести лекарств, мол, я заболел. Я просто обязан был встретиться с ней, убедиться, что все хорошо, рассказать ей об опасности, которую она почему-то не видит. Да ладно, как будто мы вообще видим что-то дальше своего носа, пока не столкнемся лоб в лоб.

Сегодня она пришла. Я открыл ей дверь, и сердце ухнуло в пятки. Она стояла на пороге, родная моя девочка, с короткой яркой стрижкой и в рваных джинсах. И она была мертва. Самое страшное, что она сама этого как будто не осознавала. Алла обняла меня одной рукой, обдав волной вони, и протиснулась мимо, помахивая пакетом с чем-то сладким. Я несколько мгновений приходил в себя, слушая ее щебетание из комнаты. Я заметил, что ее голос остался почти прежним, но хриплость на высоких нотах все-таки присутствовала. Я вошел в комнату — и все, что было дальше, я почти не помню.

Помню ее мутные глаза, ставшие из голубых почти белыми. Ее полусгнившее ухо, из которого в какой-то момент выпала сережка, оставив после себя полоску разрыва. Помню, как я кричал ей что-то, и она кричала в ответ. Про то, что у меня галлюцинации, про болезнь мамы, про врачей. Может, и стоило послушать ее, вернуться в мир иллюзии, закрыть глаза на все, если бы я не видел прямо перед собой ее растресканные синие губы, пирсинг на которых был окружен плесенью, ее мутные глаза, разорванное ухо и заостренный, чужой нос. Помню, как я вышел на кухню, она кинулась за мной, я схватил молоток и…

Пора. Царапина, которую нанесла мне та тварь в парке, уже распространила инфекцию. Я посмотрел в зеркало и увидел, как меняется цвет лица. Пальцы уже высохли и пожелтели, писать все тяжелей. Я нашел таблетки, которые когда-то принимала мама, пока не выбросилась из окна. Они просрочены уже лет пять, но это не имеет значения, так даже лучше. К тому же их много. Дверь открыта, пишу я на кухне, чтобы видеть Аллу. Мне кажется, что она шевелится, но я не уверен. Голова ее превратилась в месиво, вряд ли она теперь встанет. Зомби жив, пока у него есть мозг, вроде так?

Прошу о одном — если вы придете сюда и я выйду вам навстречу, молоток лежит на столе. Сделайте это, остановите меня. Я не герой, который спасет мир от зомби. Я всего лишь тот один из тысячи пострадавших, которые бредут толпой в поисках протеинов, которые находятся в мозге живых. Пора, пью таблетки.

Выпил. Пока ничего не происходит, но чувствую, как холодеют ноги. Слегка поплыло перед глазами. Писать очень сложно, очень, руки не слушаются. Случайно увидел зеркало, странно. Наверное, таблетки действуют, начались галлюцинации. В зеркале я нормальный, только бледный. И Аллина нога нормальная. Я знаю, что это из-за таблеток. Серое вещество отмирает…

Никто не впустил.

Spoiler

Я живу в Подмосковье километрах в пятнадцати от Москвы. Это небольшой городок, постепенно переходящий в другой небольшой городок, а уже затем в большую Москву. Жизнь у меня тихая, размеренная, у меня есть девушка, квартира, машина, зарплата меня устраивает. Вообще, я раньше скептически относился ко всему паранормальному и тому, что «за гранью». Нет, я как бы верил в то, что в глухих лесах России, в пещерах под древними гребнями и горами, в глубине озер водится что-то. Мистическое. Старое. А вот в городах, в цивилизации им места нет. Города безумны, они сами порождают своих демонов. У нас есть маньяки и психопаты. Этого ли не достаточно?

И вот я поссорился с девушкой. Ссора, как всегда, никчемная, повод слабенький и вроде на час молчания, но и я, и она кое-что сказали друг другу, что забыть было не очень легко. Поэтому я ушел. Решил переночевать в гараже. Гараж у меня добротный, ещё отец там все устраивал, а поскольку и он, и я не в меру чистоплотны, то там очень чисто. Все инструменты по полочкам, в тумбочках и в верстачном столе, машина под брезентом. Небольшой диванчик, хотя мне в самый раз. Пол забетонирован, есть лампы — и настольная, и общий свет. Стоит калорифер. Шкаф для мелочей, даже раковина с бидоном и ведерком. Был вечер субботы, и я, не особо желая срываться к друзьям (поскольку ссора оставила осадок, заливать который алкоголем или веселой гулянкой не хотелось), взял пару вещей и теплые одеяла. В кооперативе меня встретили кивками и вопросами о делах. К слову, гаражный кооператив расположен недалеко от центра города, около сорока гаражей в нем, а местный контингент можно поделить на три категории: пенсионеры, мои ровесники и молодежь. Все ведут себя тихо, ну иногда, конечно, кто-то из молодых даст газу на весь кооператив своим недавно купленным старым «Юпитером» или «Явой». А так — ни драк, ни пьянок. Что сказать? Скучающая провинция.

Я приготовил диван, сходил поужинал в ресторанчике недалеко, купил в магазине бутылку воды и печенья, приготовился к вечеру. У нас в кооперативе запрещено оставаться после 9 часов, поэтому без пяти минут до закрытия я вышел, а спустя полчаса просто влез через забор. Собаки недалеко от моего гаража лишь вильнули хвостами и опустили головы на свои лапы. Я тихонько открыл дверь гаража, прокрался внутрь и закрыл дверь на засов. Включил лампу, расстелил теплое одеяльце, натянул плотный свитер — октябрь вам не шутки. Включил калорифер, достал книжку и улегся. Спать я обычно ложусь поздно, профессия позволяет, поэтому я полностью расслабился.

Примерно в 11 часов я услышал голос сторожа: «Белый, Катя, Сима, а ну к будкам!». За этим возгласом послышался негромкий лай и стук железных мисок, а затем топот собак. «Сима!» — снова крикнул сторож. Тишина. Я прислушался. Недалеко от моего гаража вновь раздался голос: «Сука старая, считай пятый год здесь, а до сих пор тупее Кати», — затем недовольное рычание, видимо, этой Симы. «Пойдем к будкам, там светло, там Катька, Белый уже ужинают... Их пристегнул, и тебя сейчас на цепь, не то пропадешь в потемках же!». Я пожал плечами и перевернулся на другой бок. Минут десять я читал, а потом задумался: зачем сторожевых псов сажать на цепь на ночь? Днем ещё ладно, но ночью обычно и приходят разные любители легкой наживы. Ночью-то на цепь зачем? Отмахнувшись от этой загадки, я продолжил чтение.

К полуночи я уже было почти заснул за книгой, когда что-то недалеко снаружи звякнуло о металл. Потом снова. Я невольно прислушался. Ещё раз. «Кто-то кидает камешки в гаражи», — дошло до меня. Так продолжалось минут двадцать. Иногда звуки чередовались с топотом где-то вдали, пару раз послышались даже далекие смешки. Вскоре я начал чувствовать себя неуютно, особенно когда залаяли сторожевые псы в дальней части кооператива. Я привстал с дивана, подошёл к двери, прислушался.

— Вот же, рядом, я чувствую его! — раздался голос паренька. Не знаю, сколько лет можно дать такому голосу: ещё нет перелома, как в 14 лет, но уже и звонкости, как у десятилетнего. Стало быть, где-то между ними.

— Слушай, ты уверен? Может, ну его? — второй голос был тоже юным, но намного робче.

— Нет, нет. Чую его, тут он, не спит! Страха нет, не знаю, где он, — голос казался азартным.

Я сглотнул комок. Что делают двое парнишек поздно ночью среди гаражей?

— Выманить надо, напугать, по страху найду, повеселимся сегодня! — голос злорадствовал.

— Слушай, может, он нас даже не слышит, сидит где-то пьяный. Оставим, пусть сидит. Я не голоден.

— Да ты никогда не голоден! Вечно свои нюни распускаешь, даже собаку сожрать не можешь! — я услышал звук глубокого вдоха через нос. — Здесь он, совсем рядом...

Затем раздался скрежет металла, будто кто-то отверткой по стенке соседнего гаража повёл. Собаки протяжно завыли. И тут... я услышал плач.

— Дяденька, откройте пожалуйста, тут собаки! Дяденька, прошу вас! — это был голос робкого парня. Ему вторил другой:

— Эй, откройте, тут собаки! Пожалуйста, откройте! Мы не хотели, дядя! Тут собаки! — и прямо за словами кто-то забарабанил в дверь гаража рядом.

Я отпрянул от двери.

— Пожалуйста-а-а! — завизжал робкий голос.

— ОТКРОЙТЕ, СКОРЕЕ! — поддержал другой. Звон ладошек о металл стал громче.

— Ай-ай, помогите кто-нибудь, уберите собак!

— ОТКРОЙТЕ, У МЕНЯ ДРУГА КУСАЮТ, А-А-А-А!!!

Собачьего лая не было слышно, но голоса кричали так, будто их заживо сжирают псы. Тем не менее, дверь я не открывал. Что-то меня настораживало в этих голосах.

После серии предсмертных хрипов все стихло.

— Ну как, не открыл? — властный голосок словно укорял своего друга. — А ведь тогда тоже не открыл...

Снова втягивающийся воздух.

— Теперь мне не надо стучаться, лишь бы учуять.

— Прекрати, не надо его убивать, мы же сами виноваты... — робкий голосок утонул в рычании властного.

— Да, но нас могли бы и впустить, но никто нас не впустил! И он дверь не открыл...

— Так ты бы его разорвал! — закричал робкий голосок.

Я вцепился в засов на двери, сердце стало тяжелым и прилипло к костям грудной клетки. Внезапно я понял, что пропал. Я боялся. Сзади меня в гараже раздался смешок: «Гав, сейчас я тебя укушу». Я рванул засов и вылетел из гаража. Передо мной стоял владелец робкого голоса — мальчик лет двенадцати. Шорты и майка были разорваны в клочья, половина шеи отсутствовала — невозможно было понять, как она держится. Щиколотки и руки в запястьях обглоданы, одна щека свисает вниз, тут и там царапины и следы укусов. «Бегите к будкам!» — пискнул он своим гигантским разъеденным ртом. Я заорал в ответ и помчался к будкам. Не знаю, что в тот момент меня больше заставило это сделать — его совет или наличие у будок собак и сторожа.

Сзади раздались рычание и вой, скулеж и гавканье, переходящие в детский злорадный смех. На спину кто-то прыгнул, и я, покачнувшись, упал. Что-то вцепилось мне в плечо, прокусив свитер. Прокатившись по земле, я понял, что то, что грызет мое плечо, бесплотно: я не мог ни нащупать это, ни скинуть. Истекая кровью и вереща, я как-то поднялся и вновь побежал к будке. Существо, которое я видел краем глаза, свисало у меня сбоку и было похоже на робкого паренька, только искусано сильнее, возможно, из-за отчаянного сопротивления. Лица я не видел — лишь волосы головы, вцепившейся мне в плечо. Я кричал и бежал к будке. Боль в плече становилась сильнее — он сдавливал свои челюсти, будто хотел откусить кусок мяса. Снова раздался голос робкого паренька, только слева: «Лицо закройте руками». Я прикрыл ладонями лицо и рванул сильнее вперед. Внезапно раздался выстрел. Руки и тело обдало мелкими противными укусами, и я закричал сильнее. Боль в плече отступила.

— Господи! Твою мать, мужик, ты жив? Мать твою, уйди, нечистая! — раздались ещё несколько выстрелов. Позади послышался вой. Я плакал, руки щипало, плечо ныло.

— Сейчас «скорую» вызовем, начальнику позвоню... Быстренько тебя в неотложку, ты держись, как кровь, сильно идет? Плечо цело? А глаза?

Я промямлил, что плечо и руки болят.

— Глаза целы, — констатировал сторож: видимо, судил по моим слезам. Я обнял его за ногу и скулил, чтобы он не уходил. В итоге сторожу пришлось тащить меня на себе. У него в домике я и вырубился.

Очнулся уже в больнице. Было утро, никто из родных и друзей ещё не знал, что я здесь. У койки, на которой я лежал, стоял незнакомый мужчина. Заметив, что я испуганно озираюсь, он тихо заговорил:

— Не бойся, они только среди гаражей появляются, и то редко. Не повезло тебе. Но жив же — от бешенства проколоться, и всё.

— А руки что? — спросил я, заметив пластыри на них и по всей верхней части тела.

— Соль. У сторожа ружьё ей заряжено. Хорошо, что свитер плотный у тебя и руками лицо прикрыл от выстрела. Ему же надо было… ЭТО сбить с тебя, а у соли-то кучность не очень. Главное, что жив. А вот насчёт мозгов у тебя как? Ты, часом, не двинулся?

Я посмотрел на него и понял, что он сомневается в моём рассудке. Честное слово, я тоже засомневался.

— Лет десять назад пара ребятишек ночью зачем-то залезла в гаражи и на собак нарвалась. Тогдашний сторож пьяный спал, а собаки голодные... Понятное дело, мальчишки не могли предугадать такое. Кто-то был тогда в гаражах, кто-то видел их, видел, как они бегут от собак, но закрыл дверь, даже не прогнал собак. Понимаешь? Может, маньяк какой или просто тварь, которой интересно было — но тот «дяденька» их не впустил, и мальчишек задрали.

Я слушал, а на слове «дяденька» дрогнул, из глаз потекли слезы. Мужчина приобнял меня за невредимое плечо:

— Все в порядке, такое бывает, я их сам видел, когда кооператив перекупал. Пришлось и правило ввести насчёт ночевок. Собак тоже часто грызут. Они мстят, что ли? Не знаю. Редко кого-то ловят, как тебя. Видишь, как вышло нехорошо.

Он встал, потер затылок, посмотрел на меня:

— В суд подавать будешь?

Я покачал головой и вытер слезы.

— А с ранами что?

Я пожал плечами:

— Придумаю что-нибудь.

Он кивнул:

— Ты, если поговорить захочешь или претензии появятся, сообщи мне.

Протянув мне листок с номером телефона, мужчина вздохнул и ушел. Я попытался уснуть, но тут появился врач. Я что-то наспех придумал про бульдога и друга, который выстрелил по пьяни, чтобы скинуть пса. Врач хмыкнул, выдал мне рецепты и несколько направлений к докторам.

Дома я придумал ещё более невразумительную чушь, но все как-то поверили. Соль перестала беспокоить недели через две, а укус и уколы от бешенства — через полгода. Гараж, кстати, я продал. Его в то утро нашли открытым, а все внутри было изгрызено и изорвано. Пару раз встречался с владельцем кооператива, чтобы успокоиться и перестать считать себя сумасшедшим. А шрам, кстати, совсем не напоминает укус бульдога — обычная челюсть, человеческая, детская.

Болотник.

Потусторнний троллинг/познавательная статья.

Spoiler

С детства привык к походам. Неважно, выбираешься ли на пикник на пару часов или идешь на несколько дней в вольный маршрут с серьезной экипировкой — мне всегда казалось, что это лучшее времяпровождение. Скучать не приходится, все время что-то делается, не сидишь на месте — вот самое приятное в таких походах. Да и учишься понемногу разбираться совершенно в разных вещах — и как костер разжечь, и как палатку поставить, и как ходить правильно, чтобы не изматывать себя, да не кружить по лесу, а выходить обратно к своему старту. В общем, сплошные плюсы и чувство приятной усталости в конце похода, благодаря которой плюхнуться на диван после ванны превращается в неземное наслаждение и служит чуть ли не высшей наградой. Каждый год, начиная с момента оттепели и до поздней осени, выбираюсь на природу, как могу — один ли, или с друзьями, но в лес я отправляюсь обязательно.

Было это в 2007 году, в начале июля. Договорились собраться на нашем любимом месте — небольшой поляне с дубами, благо ехать на электричке всего минут сорок, да и идти близко — километров семь-восемь. Приурочено сборище было к Ивану Купала, все один к одному — и повод встретиться посидеть за костром, и праздник встретить и отгулять, и выдвинуться на маршрут практически любой можно — кому что по душе больше.

Чтобы не терять время, определились: кто свободен был — выехать заранее, поляну в порядок привести, подготовиться к приезду остального народа, дров заготовить, палатки поставить. Вроде времени немного надо, но одно к одному — вот день незаметно и пролетел. Вечерело. Решили устроить последний заход по лесу, вокруг лагеря — и сушняка набрать для костра и из-под ног поубирать коряги заодно. К слову сказать, ждали мы тогда и иногородних ребят знакомых, рассчитывали человек 40 собрать тогда, но вот кто, когда и и откуда добираться до лагеря будет — специально не обговаривали: что-то вроде соревнования — кто лучше подойдет незаметно, или на подходах еще приветствовать будут. Высшим шиком считался один случай — егерь по прозвищу Леший посреди лагеря палатку умудрился поставить, пока его не заметили и опознали; вот и старались теперь повторить сей «подвиг» все подряд...

Сознаюсь честно — очень я чернику люблю, а тут как на заказ — то один кустик с налитыми соком ягодами, то сразу несколько цепочкой тянутся... Так и брел, обирая кустики, жизни радовался. Все внутри меня аж звенело от счастья — ни мысли о работе, никаких забот — лепота! Правда, длилось это недолго — пока окончательно не стемнело. Вот только тогда обнаружил отсутствие фонарика в карманах, как и мобильного. Не смертельно, но с моей «куриной слепотой» очень неприятно и раздражительно — тыкаться по смутным очертаниям деревьев, кустов и тропинок... Тыкался вроде недолго, но по проседанию мха догадался, что уже не в лесу, а в заболоченной его части круги наворачиваю. Попытался найти хоть какой-то позитивный момент в этой идиотской ситуации — нашел! Порадовался своей экипировке и предусмотрительности, но тут же сбился на черную меланхолию о все той же предусмотрительности — фонарик взял, но оставил в рюкзаке — ЗАЧЕМ тогда его брал?!

По отблеску огоньков я понял, куда идти, и пошел. Недалеко ушёл, так как почти сразу провалился в какую-то нору затопленную почти по пояс, что настроение мне абсолютно не приподняло. Выругавшись и кое-как стряхнув с себя перемешанные не пойми с чем опавшие листья, двинулся дальше. Ровно до следующей ямы! Природа окончательно утратила в моих глазах все свое очарование, а я утратил чувство сухости и тепла, ибо сумел практически «нырнуть» в сию застоявшуюся «купель». Минут через двадцать у меня из горла уже был готов вырваться рык озверевшего «хомо сапиенса», я просто жаждал что-нибудь сломать, а лучше — кого-нибудь убить! Ноги как будто сами «находили» корни и скользкие корявые палки, посошок-палка как живая утыкалась в «крепкие» кочки и выдерживала только нажатие, но никак не мой вес, а отблески-огоньки, на которые я и ориентировался, как будто начали хоровод вокруг меня водить — так часто я терял их из виду... Молчал только от резкого чувства стыда и боязни «прославиться» — столько лет по-походному прошел, а тут — на тебе! — возле лагеря в болотнике заплутал!

Стиснув зубы, сквозь которые все же звучало раздраженное рычание, я двинулся дальше, и тут... Чудо! Свершилось чудо! Друг спас друга! Передо мной стоял кто-то из иногородних ребят. Они вроде на природу обычно кто в доспехах, кто в костюмах своих выбираются — ролевики. Вот и сейчас какой-то ролевик в виде монаха — ряса в воду уходит и посох в руках держит. Попытался превратить свой оскал хоть в какое-то подобие улыбки — темно же, вдруг нестрашно выглядит? И с видом «хитрого партизана» спросил:

— Что, тоже решил срезать?

Ответ меня просто «убил»:

— Нет, на твой плеск вышел, за мной иди — выведу.

И пошел, добрый мой гид-гад, даже не обернулся! А у меня уже от злости чуть пар из ушей не валит. Ну, думаю, ничего тебе, мы и сами не лыком шиты!

— Ты иди, а я сам дойду, чай не малец уже, не потеряюсь!

Проняло, вижу, аж развернулся.

— Ты не гонорись, а давай за мной иди, я-то вижу тропку, а вот ты, судя по твоему виду, ее ныряя ищещь!

Стало стыдно — человек балбеса выручает, а тот ему в руку помощи плюет.

— Ты извини, я просто в темноте вижу очень плохо, почти на ощупь иду...

— Я-то вижу... Пошли уже.

Двинулись. Только как-то странно мы двинулись — «монах» легко идет, как по тротуару, а не по болотнику, а у меня ноги по щиколотку уходят! Хотя, может, он и не в берцах, как я, а в мокасинах каких ходит? Да и по виду его не скажешь, может, просто ряса его таким мешком-балахоном на нем висит, а сам он худой как вобла?

— Слушай, — говорю. — У меня к тебе просьба есть: не говори нашим, что я на болоте заплутал, ладно?

— Не волнуйся, никому не скажу.

А потом я просто провалился. Да так внезапно вышло, как будто я с вышки в прямо в топь эту сиганул! Пытаюсь выплыть, а меня за ноги вниз так и тянет. Запаниковал, конечно, попробовал крикнуть, а в рот затхлая вода и ряска лезут, не вижу ничего, не понимаю уже, ни где я, ни куда мне нужно двигаться, и сердце как сумасшедший чеканщик такой ритм отбивает — как только из груди не выскочило! Я барахтаюсь, руками во все стороны машу, ногами дергаю как сумасшедший — а надо мною голос такой спокойный звучит:

— Мухоморов объелся, что ли?

Глядь — а не в бочаге я каком, да не в топи тону, а сижу в глубокой луже и руками по ней шлепаю, а ноги в яму с листьями прелыми сунул. А на меня стоит и смотрит «монах» этак характерно, с прищуром.

— Тебе здесь больше нравиться или все же дальше пойдем?

Чувствую, как приливает к лицу кровь — мне казалось, я в темноте светиться начал.

— Давай дальше...

Идем... Опять «монах» как по тротуару, а я — с заплывами. И вот тут я понимаю, что совершенно не узнаю своего «проводника». Нету у нас таких ребят. И идем мы, как замечаю, не на огоньки костров, а куда-то вбок... Кукиш в кармане скрутил и в спину парню тычу:

— Тебя как зовут-то хоть, Сусанин-герой?

— Болотником кличут...

И вот тут мне стало по-настоящему страшно. Вместо парня перед мною идет мужик, заросший, как партизан, и одутлый, как бомж-алкоголик. А тот поворачивается и на меня пялится:

— Ты чего это, — говорит, — аж позеленел весь?

— На себя глянь, — бормочу. — Аж борода тиной заросла...

И смотреть боязно, и не смотреть невозможно, сам пятюсь, как рак, даже про топь не думаю... И тут Болотник резко выдохнул... и лопнул! Да так выдохнул, как будто все болото разом всколыхнулось — вонь удушающая, глаза слезятся, не видно ничегошеньки, да от нехватки воздуха голова аж гудит, как при сотрясении... А у самого в животе кусок льда просто образовался, да ноги, чую, подкашиваться стали... Вот тут я и закричал. Припустил так, что уже и не важно мне было — болото, лес, тротуар или вообще абстрактное ничто — так я не бегал никогда ни до этого, ни после...

До лагеря я добежал в невменяемом состоянии, где меня еще пару часов отпаивали чаем с настойкой... На Купалье я уехал домой, сил и желания оставаться у меня не было совершенно... Ребята поначалу думали, что я пытаюсь их запугать перед ночными гуляньями, но когда я просто собрал свои вещи и пошел по тропинке к деревеньке, а не напрямую через лес на станцию, попытались удержать, но я не мог остаться — такой тревоги у меня не было никогда, я чувствовал, что просто могу сорваться в любой миг, если задержусь еще немного здесь.

По приезду домой начал искать информацию по Болотнику и вот что нашел:

«Болотник — один из нетипичных представителей нечисти, обитающей на болоте. В описании внешнего облика болотника наблюдаются некоторые разногласия, что главным образом связано с малоподвижным образом жизни этого существа в крайне малодоступных местах. По одним данным, это малоподвижное придонное существо, угрюмый и безглазый толстяк со слипшимися волосами, телом, покрытым толстым слоем грязи, рыбьей чешуи, улиток и тому подобного. По другим описаниям — это старик с серой шерстью, длинными руками и не менее длинным закрученным хвостом с широким желтоватым лицом (под цвет болотной жижи) и гусиными (по другим описаниям — жабьими) лапами вместо ног. У болотника всегда большие выпученные глаза, такой же большой живот и огромная, спутанная, сбившаяся в колтун борода.

Важным фактом является то, что в отличие от большинства других представителей нечисти, болотник НЕ умеет менять внешность, однако он умеет наводить великолепные мороки, и часто незадачливый любитель болотных прогулок видит то монаха, то одинокого путника. Однако чаще всего это черный человек с фонарем в руках, двигающийся по краю болота».

... Уже в августе я опять выбирался в походы, как продолжил делать это и впредь, но теперь перед тем, как зайти в лес или на болото, я молюсь и проверяю, на месте ли ладанка-оберег и крестик.

Аканаме
Познавательная статья/потусторонний троллинг.

Spoiler

Aканаме - это демон из японского фольклора. В переводе с японского слово Аканаме можно перевести как грязелиз, также это слово можно перевести как красный лизатель так как корень слова Ака является омонимом и может одновременно значить два слова "красный" и "грязь". Именно по этой причине Аканаме часто описывают как существо красного цвета.

Аканаме - это своего рода "олицетворение" страха перед тёмной ванной ночью. Говорят, что Аканаме заползает по ночам в ванные комнаты и в буквальном смысле вылизывает оттуда грязь, которая там накапливается.

Это существо далеко не самое известное среди мистических существ Японии и о нём сохранилось не так много литературных источников. Но скорее всего легенда об этом существе родилась из-за желания родителей научить своих детей мыть ванну после принятия в ней водных процедур.

Нет ничего лучше, чем просто сказать своему ребёнку: "Почисти всё за собой или грязелиз придёт!". Никакой ребёнок не захочет увидеть это мерзкое существо.

Существует также поверье, что Аканаме любит слизывать грязь со спящих людей, которые не очень любят пользоваться ванной, но скорее всего, это не так.

Аканаме совершенно беззлобное и не опасное существо. Какой вред может принести существо, которое просто слизывает грязь с вашей ванной? Однако слюна Аканаме, которая стекает с его длинного языка, ядовитая. С её помощью он может отдирать засохшую в ванной грязь.

В наши дни Аканаме практически невозможно встретить, так как ванны у нас теперь сделаны из пластика или плитки. В древние времена, когда ванны делали из дерева, отмыть её было весьма проблематично. Аканаме служил напоминанием о том, что нужно постоянно чистить ванну от грязи.

В японской википедии также говорится о том, что слово Ака может означать злые желания. История об Аканаме напоминает нам, что нам надо держать подальше наши злые мысли, иначе мы можем превратиться в ужасного грязелиза.

Вот одна из историй о встрече с Аканаме, которую мне удалось обнаружить на просторах интернета.

Я с облегчением вздохнула, погрузившись в тёплую воду, это всегда было так приятно после тяжёлого рабочего дня. Мои ноющие мышцы благодарили за тепло, за то, что я наконец позволила им расслабиться после долгих часов напряжения.

Я только что вернулась с вечерней смены и проделала сорокаминутное путешествие домой. Когда я пришла домой был уже час ночи. Страдая от ужасной жары, было просто прекрасно избавиться от пота, которым я покрылась за весь день, работая в здании без окон, бегая туда-сюда весь день, в буквальном смысле, в поте лица, не говоря уже о том, что кондиционер не работал.

Было такое ощущение, что с меня начал смываться грим, от одного только погружения в воду и это ощущение лишь увеличилось, когда я использовала хороший скраб и мыло. Как только я почувствовала, что смыла с себя всю грязь, я наконец позволила себе полностью расслабиться.

Погрузившись вниз, я приняла наиболее удобную позу, которую только можно было принять в маленькой ванной, я закрыла глаза и позволила своему мозгу отключиться, в мире меня больше ничего не интересовало и не заботило.

Всё растворилось, как только я погрузилась в свой собственный мир, теперь существовали только я и моя ванна. Весь шум вокруг меня заглушили звуки воды, каждое движение производило хлюпающий шум. Они пронзали комнату так, словно в моей ванной происходил личный рок-концерт.

Нет ничего более личного, чем это.

Минуты проходили быстрее, чем мне того хотелось, но я прекрасно понимала, что могу заснуть и решила, что вскоре мне нужно выходить, если я не хочу потом выглядеть как чернослив. Как только мысль о том, что пора выходить, закралась мне в голову, я услышала странный звук в комнате. Выглядело так, словно голые ноги прошли по кафельному полу издавая шлёпающий звук с каждым шагом.

Я напряглась и не решилась открыть глаза, когда звук приблизился; напротив, я зажала глаза сильнее и сжала свои кулаки под водой. Мой мозг стал бешено работать и множество параноидальных мыслей пронеслись в моей голове, я застыла и начала думать, что теряю своё драгоценное время для сна, находясь в воде, которая стремительно начала остывать, с каждой минутой.

Звук прекратился также неожиданно как и начался, наступившую тишину лишь стал сопровождать странно знакомый скрип.

Несмотря на то, что комната снова погрузилась в тишину, я не могла избавиться от нелёгкого чувства внутри себя. Я чувствовала, что на меня смотрят и время, проведённое в горячей ванне, было потрачено напрасно, так как мои расслабленные мышцы напряглись как и раньше.

В конце концов, рациональная сторона моего разума, начала брать верх и шептать мне, что я веду себя глупо. Безусловно, если кто-то зашёл ко мне в ванну, чтобы причинить мне вред, он бы уже сделал это, так как сейчас был самый подходящий момент, когда я беззащитна... и нага.

Я начала смеяться над собственной глупостью и уверенность начала медленно возвращаться ко мне. Я начала корить себя за то, что я такая трусиха. Смешок слетел с моих губ когда я тряхнула головой, привстала и открыла глаза в первый раз, проведя в ванной, как мне показалось, несколько часов.

Когда я наклонилась, чтобы вытащить затычку от слива что-то попало в поле моего зрения и всё моё тело затрясло от неожиданности. Повернув голову, я издала девчачий крик, так я не кричала наверное уже несколько лет, мои руки взлетели вверх, прикрывая мои прелести и глаза широко распахнулись.

Прямо на унитазе, совершенно не скрываясь, сидело... это!
Нечто выглядело почти как человек... но только почти.
У него была та же осанка и вид, как у человека, но его кожа и глаза совершенно точно говорили о том, что оно не имеет ничего общего с человеком, которого можно было бы назвать "нормальным".

Кожа у него была странного красноватого оттенка, это напомнило мне об одной из разновидностей глины, которой я однажды пользовалась в колледже. глаза выделялись на красноватой коже странным жёлтым оттенком. На вершине его округлой, почти овальной головы были длинные, спутанные чёрные волосы, которые больше напоминали щётку или веник. Но самым ужасным был длинный язык, который вывалился из его рта и он шевелился, вращаясь, пока существо смотрело на меня.

Не мигая. И не двигаясь.

Мое сердце колотилось с бешеной силой, пока я разглядывала его. Я вздрогнула, когда существо лишь подняло руку, чтобы почесать себе голову.

Оно опустило свои руки по бокам и те стали безвольно болтаться, а существо продолжало смотреть на меня. Его голова повернулась на бок и язык свесился с боку.

Адреналин ударил мне в кровь, я выскочила из ванной и побежала к двери, мои ноги едва меня слушались, скользя по полу и почти вылетая из-под меня, но мне удалось удержать равновесие. Выбежав в открытую дверь, я побежала в свою комнату и захлопнула за собой дверь, метнулась в кровать и накрылась с ног до головы одеялом.

Меня трясло, как осиновый лист, от страха. Кроме того, я была ещё мокрой и соприкосновение мокрой кожи со свежим постельным бельём нервировало меня, но сегодня мне было всё равно. Я всю ночь пряталась от этого существа под одеялом, это было моё убежище.

Аканаме уставился на двери, в, которые только что выбежало странное существо с глазами наполненными ужасом, он никогда не понимал этих странных "людишек". Он пришёл сюда лишь для того, чтобы немного поесть.

Встав со своего импровизированного кресла, он проскользнул в ванну, она всё ещё была влажной от недавно спущенной воды и самое приятное было в том, что на её стенках остались частицы человеческой грязи. Грязь была ещё свежей и очень вкусной!

Разместив руки по краям ванной, он наклонился, закрыл глаза и начал своим длинным языком облизывать края ванны. Он не понимал, почему люди всегда со страхом убегают, когда видят его. Ему всегда казалось, что это очень не вежливо с их стороны. Впрочем, им же хуже.

Он бы с радостью поделился с ними едой, если бы они только попросили.

И на сегодня всё. Пока.

Привет всем!

Клокворк (ClockWork).

Угар, содомия, мясо, изнасилование детей, лютый ТРЭШАК, НЯ! Блин, это настолько тупо и плохо, что даже хорошо! Я даже перевод править не буду! Источник: http://kripi.net/kri...kripipasta.html

Spoiler

Маленькая девочка сидела в своей комнате. Ее растрепанные коричневые волосы были сплетены в маленькие косички, и ее карие глаза были направлены на дверь. Она очень сильно обняла своего плюшевого жирафа, и внимательно слушала как кричат друг на друга отец и мать.

"У меня никогда не должно было быть никаких проклятых детей!" Кричал громкий, глубокий голос.
"Все, что они делают - это портят, жалуются, рисуют на стенах - "
Он был отрезан высокими, возмущенным воплем матери девочки.
"Это ДЕТИ, Дэвид! Они не знают что хорошо, а что плохо!"
"Ох, блин, Мэрибет! Я НЕ хочу слушать твои хреновы оправдания! С меня достаточно!"
"И что ты собираешься с этим делать?" Девчушка услышала громкие шаги в направлении своей комнаты, и она вжалась в жирафа еще сильнее.

Дверь с размаху открылась, и на пороге стояло большое, сердитое, жирное тело отца. В одном из своих мясистых рук он держал большую книгу.

"Давид, прекрати!" Кричала мать.

Но отец игнорировал умоляющие крики жены. Он схватил девочку за воротник - она закричала и задергала ногами, трясясь от страха. Отец девочки резко замахнулся на нее книгой.

"Это за то что рисовала на моих долбаных стенах, ты маленькая сука!"

----------------------------


Годы спустя, маленькой девочке по имени Натали было 9 лет. Проходя сквозь пубертанский возраст, она по естественным причинам стала немного пухлой. Как обычно, она сидела в своей комнате и смотрела телевизор. Ее отец разглагольствовал о каком-то экономическом дерьме, но ей было все равно и она громко жевала попкорн.

Она только что нарисовала картинку. Картинка была немного кровавая, но как ни странно, ей очень нравилось рисовать кровь. Она давала ей несколько странное удовлетворение. Кроме того, многозадачность не было проблемой для нее. Она это поняла еще в очень молодом возрасте - после тяжелой работы и любого другого труда, она могла спокойно сделать много других вещей. Рисование было ее главным талантом и страстью. Это был ее способ ухода от реальности, всякий раз, когда что-то плохое поднимало свою уродливую голову и всматривалось в нее, или просто когда ей было скучно.

Вдруг она услышала что открывается дверь, и посмотрев налево, перестала жевать попкорн. Там стоял ее брат Лукас, которому было 12 лет.

"Что такое?". Она продолжала слышать громкие разговоры отца на повышенных тонах за дверью. "Папа пугает тебя?" Он издал негромкий смешок.

"Ни разу. Я думаю мы оба используем его крик в свою пользу." Проследовала долгая пауза. "Итак, что ты здесь забыл?" Он, казалось, играючи вертелся на месте и елозил ногами. "Я хочу спросить у тебя кое-что" Он уставил свой взгляд на нее. Она слегка нахмурила брови, потому-что он отрывал ее от просмотра фильма и рисования, ей не терпелось продолжить свое занятие.

"Что?" с укором спросила она.

"Ты говорила, что хотела бы быть крутой, и взрослой, не так ли?"

Она кивнула, немного встрепенувшись.

"Ну, у меня есть предложение."

"Просто выкладывай, болван!"

".... Ты знаешь, что ... что парни и девушки иногда делать вместе, правда?"

На следующий день в школе, Натали не произнесла ни слова. Она не говорила весь день. У нее не было с кем поговорить, так или иначе. НИКТО НЕ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ. Так вот, никто не будет знать. Ее учитель несколько раз замечал ее озадаченный взгляд, но она отнекивалась, как будто она просто не понимает урок. Натали чувствовала себя как будто у нее сильная боль. Она понятия не имела, она могла бы... больно. Напуганная, она вошла в дом и молча пошла в свою комнату. Но чуть позже в тот же день, она снова встретила своего брата.

Никто не будет знать.

В школе она наконец решила рассказать кому-нибудь. Даже если это будут не ее друзья, она просто чувствовала, что должна рассказать. Она подошла к группе девочек, что она видела время от времени в коридоре. Они выглядели как нормальные девчонки, Натали и раньше перекидывалась отдельными словами с некоторыми из них.

"Эй ... Мия ..." рыжеволосая девушка посмотрела на Натали, с серьезным выражением лица.
"Да?"

"Я э-э ... На самом деле нужно поговорить с тобой о кое чем."


"Это продолжаются уже некоторое время, и ты и твои друзья ... В общем, я чувствую, что вы единственные люди, кому я могу доверять."

У Мии и ее друзей, показалось, появились ухмылки на лицах, но только на мгновение. Мало ли что Натали может знать, а они всегда были голодными на сплетни.

"Хорошо, ты можешь доверять нам. Что случилось?"

Прошел один день. Она получала новые отметки в социальных сетях. Кто-то даже назвал ее шлюхой. Не говоря уже о том, что ее обед оказался у нее на волосах. Это, должно быть, была наименьшая из ее проблем, но Натали в свои 9 лет, не могла не быть расстроена этим фактом.

Как бы там ни было. Она не ныла, она не пищала, и она не сказала ни слова об этом. Она держала все внутри. Она подумала что так будет лучше. Она не могла позволить боли взять лучшую ее часть.

----------------

3 утра. Ночь перед школой. Ее мать готова была убить ее. Девушке известной как Натали уже было 13 лет. Она хорошо училась в средней школе, и с честью выполняла свою роль. На этот раз, она чувствовала себя спокойно и счастливо. Хотя, как обычно, она время от времени становилась "отшельником" в своей комнате, скрываясь от папы, который все еще любил покричать на детей, и просто поорать об экономике, деньгах, политике, и прочей ерунде которую она даже не хотела слышать.

Ее глаза начали наполняться тяжестью. У нее было не закончено домашнее задание, но ей это было уже не важно. Все что крутилось у нее в голове - это желание поспать. Она закрыла ноутбук, а после того как ее глаза немного привыкли к темноте, она увидела своего старого, потрепанного плюшевого жирафа в углу. Она смотрела на него в полной и абсолютной тишине. Воспоминания хлынули в ее голову, и она почувствовала как слезы наворачиваются у нее на глазах. Но она быстро моргнула и не дала им потечь. "Больше никаких мучений" подумала она про себя. Но она продолжала смотреть на него. "Какого хрена ты смотришь" сказала она плюшевому животному. А он просто смотрел мягкими, черными глазами-бусинками. Она покачала головой, и встала. Печально посмотрев на маленького плюшевого зверушку, она осторожно взяла его на руки. Она прижала его, и тихо сказала ему:

"И-извини...". Несколько слез стекли по ее лицу. Она мягко положила своего питомца рядом с собой на кровать, и начала медленно погружаться в сон.

Она была разбужена сердитым рычанием ее матери. Она устало открыла один глаз.

"Я не могу поверить, что я забыла забрать у тебя ноутбук. Ты просидела за ним всю ночь, не так ли?" Натали вздохнула и вжалась лицом в подушку, прижав к себе плюшевого жирафа. Мать вздохнула и вышла. Натали приняла душ, почистила зубы, съела что-то на завтрак. Потом она оделась. Она надела серо-синию толстовку, с мехом внутри и капюшоном. Она не была ее любимой, но была единственной что она могла одеть в школу, в связи с тем что все другие лежали в стирке. Она также надела черные джинсы и узкие "модные" сапоги. Затем она, наконец, пошла вниз по лестнице, чтобы уже наконец уехать. Она прыгнула в машину, и ее мама повезла ее в школу. Как бы там ни было, ей очень хотелось спать, она медленно облокотила голову об окно и начала тихонько дремать. Ее мечты, кошмары, состояли только из ее физического насилия в детском возрасте. Во-вторых, это сексуальное насилие исходило от ее собственного брата Лукаса, которое длилось в течение 4 лет, прежде чем она набралась мужество воспрепятствовать этому. Она начала дергаться и съеживаться во сне. Но мать не заметила этого. Ее мать никогда ничего не замечала. Она вдруг резко проснулась от голоса матери.

"Мы приехали" Сказала мать самым раздражительным голосом, которым только можно пробудить ото сна. Она взглянула на большую вывеску школы: "Валкирвиль-колледж Институт изобразительного искусства и творчества". Она устало вздохнула и вышла, положив рюкзак на плечо.

"Увидимся" Сказала она и закрывая дверь машины.

Она вошла в школу, перекинулась парой слов с парой друзей, пока шла к своему шкафчику на третьем этаже. Но она опаздывала. Она быстро схватила книги, и забежала в класс по прошествии 5-ти минут как начался урок. Она быстро присела. Ее учительница английского языка раздражающе покачала головой и подошла к парте.

"Где ваша работа, Мисс Оуллетт?"

Натали промямлила: "Я э-э-забыла его дома. Извините, мисс Хамньюик."

Учительница нахмурилась.

"Ваше время вышло, мисс Оуллетт. Не разочаровывайте меня."

Натали казалась озадаченной, и на мгновение задумалась. Она не знала почему, но эти слова, казалось, растаяли в ней. Она просто проигнорировала это и вернулась к прослушиванию урока, иногда проваливаясь в дрему, но совсем не на долго конечно. В тот же день, она направилась к шкафчикам чтобы подготовиться к 4-му уроку, когда вдруг ее бойфренд Крис подошел к ней.

"Эй, гм ... поговоришь со мной после школы, хорошо?" Она улыбнулась, ведь она любила поговорить с Крисом.

Она не заподозрила ничего странного. Он всегда был милым парнем. Во время урока французского языка, она даже не обращала внимания на учителя. Вместо этого, она рисовала то что она любила рисовать больше всего. Кровь, людей, ножи, как они режут людей и другие страшные вещи. kripi.net Другие люди сказали бы, что это должно быть жутко рисовать такие вещи, но она не видела ничего плохого в этом. По непонятным причинам, она ощущала что это нормальная вещь для нее.

"Мисс Оуллетт."

Она быстро закрыла каракули в ее тетради рукой, и посмотрела на учителя французского, пытаясь скрыть страх. "эээ... да, мистер ЛеВасер?" Он жестко схватил ее руку и отодвинул от тетради, и слегка наклонил голову.

"Покажите мне свою работу." Она неуверенно пошевелила рукой, чтобы показать рисунок, на которой кто-то ковырялся ножом внутри безумного человека. Учитель посмотрел на нее с недоумением. Она нервно улыбнулась.

"Стирай это и начинай писать свою работу." сказал он на удивление спокойным голосом. Он ушел, а она вздохнула и начала стирать ластиком свой рисунок.

"И еще, мисс Оуллетт"

Она слегка взглянула на него.

"Ваше время почти закончилась, предлагаю приступить к выполнению заданию прямо сейчас"

Она буркнула на замечание. Время всегда казалось работает против нее. Хотя ее это не особо заботило, и она всегда посылала время и его течение нахрен. После уроков она вышла из школы, чтобы найти своего парня. Он стоял на тротуаре у изгороди. Она улыбнулась и подошла к нему, надеясь что теперь ее день хотя бы завершится немного повеселее. Но когда она подошла ближе, ее улыбка медленно исчезла с лица. Он не улыбался в ответ.

"Крис, что случилось? О чем ты хочешь поговорить со мной?" Он вздохнул.

"Натали, я думаю, что пришло время, когда нам... мы должны начать видиться с другими людьми." Она почувствовала что ее сердце остановилось.

"Но почему?" Он наградил ее немного суровым взглядом.

"Эти твои мысли. Эти твои рисунки... они просто... пугают меня. Я думаю, что с тобой действительно что-то не так. И самое печальное то что ты не говоришь мне почему ты так себя ведешь. Это заставляет чувствовать себя безответственным. Поэтому, я просто ..... не могу так больше. мне очень жаль." И после этих слов, он развернулся и ушел прочь.

---------------

Натали хлопнула руками по лавочке перед ванной у себя дома.Она посмотрела на себя в зеркало, ее глаз подергивался в нервном тике. "Я...Я не наврежу себе, как другие, я смогу остаться сильной. У нее в руках была игла с черной ниткой.
"Это бессмысленно. Это не помогает." Какие-то странные ощущения тянули в ее подсознании. Она даже немного хихикнула.
"Нет... Я делаю это, потому что я ХОЧУ." Она подняла иглу с ниткой на конце, и широко ухмыльнулся.

"Время вышло"

Кусок за куском, стежек за стежком.

Даже при той мучительной боли что она переживала, она не скулить. Она не хныкать. Она не плакала. Больше не было слез, чтобы их проливать. Все что она делала - это была улыбка. Кровь просачивалась из порезов, и по раковине раздавался глухой капающий звук. Когда она закончила, она сделала шаг назад и восхитилась ее прекрасной работой. Она поглаживала ужасающие стежки по бокам рта, которые расходились в широкую улыбку.

Она почувствовала как теплая и влажная кровь стекает по ее пальцам, и нежно слизнула ее, ощутив железный привкус у себя во рту, который довел ее до экстаза. Она остановилась когда удивила отражение ее матери позади себя в зеркале. Она резко обернулась, и увидела как ее мать смотрит на нее широко раскрытыми глазами и бледным лицом. Она посмотрела на ее пальцы и заметила кровь. Она вдруг почувствовала боль и начала плакать. "Мама?" Она никогда не чувствовала себя сильно запутанной. Что только что с ней случилось?

Ее мать запланировала кое какую терапию для нее. Натали не вытащила нить из швов, в страхе от той боли, что может принести при снятии. Она пошла к терапевту с ними. Она убедилась что капюшон достаточно закрывал ее лицо, она не могла допустить чтобы кто-то ее увидел такой. Она села в удобное кожаное сидение, и уставилась на белокурую женщину что сидела напротив нее. Стояла тишина...

"Тебя зовут Натали, не так ли?" Натали кивнула.

"Я Дебера. И я здесь чтобы помочь тебе. Теперь расскажи мне, были ли у тебя какие-нибудь проблемы в последнее время?"
Натали посмотрела на нее.

"Время. Время было моей проблемой" Дебера одарила Натали озадаченным взглядом.

"А что с временем, дорогая?" Руки Натали вжались в подлокотники кресла.

"Всё. Оно заставляет жить жизнь через него, медленно продвигаться сквозь него, под контролем общества, только для того чтобы подвергать пытке, которой нету конца, до того момента пока не поймешь что смысла больше нет. Это порочный круг. Время не заканчивается, оно не замедляется и не ускоряется. Это насилие. Оно заставляет переживать пытки снова и снова, не оставляя возможности перемотать вперед."

Натали на самом деле понятия не имела что только что сказала. Она почувствовала, что она была только что не в себе. Может ли быть из-за... из-за тех вещей которые она до сих пор хранила в себе? Нет, это было невозможно. Но по какой-то странной причине, ей... понравилось это.

Терапевт наклонился ближе.
"Милая, я хочу чтобы ты сказала мне что случилось с тобой" Натали все еще смотрела на нее. В воздухе повисла еще одна долгая пауза. Натали ухмыльнулась, и ее стежки немного приоткрылись.

"Почему бы вам не сказать это мне, блондиночка. Вы - эксперт" У Деберы, казалось, появился немного раздраженный взгляд.

"Я не смогу помочь тебе, если ты не скажешь мне что случилось, Натали." Пальцы Натали начали рвать кожу на подлокотниках кресла.

"Натали больше здесь нет!" Глаза Деберы расширились, она спешно встала.

"Я сейчас вернусь. Пожалуйста, подожди здесь." Она вышла оставив Натали на едине с собой. Если бы терапевт что-то сделал в тот момент, возможно больше людей осталось бы живыми, и Натали не пришла бы к тому что она есть сейчас. А может быть она бы стала нормальной снова. Но она ничего не сделала.

Хотелось бы признаться в том что она встала со стула и остановила все, и это не произошло. Но это была бы неправда, и истина на самом деле ужасна. Натали не двигалась. Она сидела совершенно неподвижно, совершенно тихо и совершенно спокойно в этом кресле. И наконец, через какое-то время мучительного ожидания вошли ее родители. Она посмотрела на них, и приметила выражение их лиц. Даже ее отец был страшно опечален. Ее смущение росло, но она не сказала ни слова, а лишь проводила их к машине. По дороге, которая, она думала, возвращает ее домой - она начала уплывать прочь.

Очень странно... Она услышала мрачный голос во сне. Это прозвучало почти так как будто она сама это сказала. Голос разошелся эхом в вечную темноту.

"Твое время вышло"
Перевод: kripi.net
Она резко проснулась, капли пота стекли по ее лицу. Она была не дома. Она была не в машине.
Она лежала в постели, белой постели. В белой комнате. Она посмотрела по сторонам и увидела что подключена к аппарату с мониторами, на котором отображалась работа ее сердца. Она собралась встать, но не смогла, потому что была привязана.
Ее охватила паника. Она начала брыкаться и бороться, но остановилась, услышав как слева от нее открылась дверь. Человек в белой рубашке, сложив руки за спиной, смотрел на нее из дверного проема. Он выглядел как ученный из научной лаборатории, какими их обычно показывают в фильмах. Она устремила все свое внимание на "мистера Ученого", и тот начал говорить.

"Тебе не нужно беспокоиться. Ты придешь в норму через совсем короткое время. Просто попробуй немного расслабиться." Он подошел к кровати, она попыталась немного отодвинуться от него, но из-за кожаных ремней на запястьях и ногах она не смогла этого сделать. Он осторожно взял маску, и положил на ее нос и рот. Она упорно пыталась скинуть ее, но ее чувства и мысли стали затормаживаться под действием снотворного, и ее глаза начали медленно закрываться.

И вдруг, она проснулась.

Она не могла понять, что она видела.

Она получала огромное количество инъекций, некоторые участки кожи были просто затерты рубцами. Она чувствовала себя очень одурманенной, но полностью осознавала среду в которой она находится. Она вошла в редкое состояние, в котором оказываются некоторые пациенты во время хирургических операций. Они могут видеть как работают над ними, они могут чувствовать боль, их мозг активен, но они ничего не могут сделать. Именно в таком состоянии и находилась она. Пульс на мониторе стал учащаться, врачи тут же обратили на это внимание. Она посмотрели на нее, заметив что ее глаза открылись.

Один из врачей начал кричать на другого. Она не могла разобрать что они говорят, но она почувствовала сильный прилив адреналина. Он медленно начал пронизывать ее кости, разжигая ярость, заставляя ее сильно дрожать. Один из врачей собрался придержать ее, но вдруг решил этого не делать. Все трое врачей начали пятиться назад. Она уже сидела на краю кровати, успев вырвать все иглы из своего тела и снять маску. Она встала, и начала ковылять к ним. У нее было сбито дыхание, ее зрение было размыто. Она издала пару безумных смешков. Но вдруг она почувствовала жгучую боль в груди. Она сжала руками то место где должно было быть ее сердце, и упала на колени. Она откашлялась кровью, и полностью упав на пол потеряла сознание.

После всего этого она медленно и неуверенно проснулась. Она снова была в постели. Доктор сидел рядом с кроватью.

"Что-то пошло ужасно неправильно ..."

Она не знала, почему, но она чувствовала огромную ненависть к врачу. Он понял это и отвел взгляд.

"Ты не должна была проснуться, когда мы вводили тебе препараты для лечения твоего психического расстройства. Мы не уверены как это пробуждение могло повлиять на тебя... Но мы собираемся это выяснить." Он сделал небольшую паузу и вынул небольшое зеркальце, не смотря на нее. "Это происшествие оказало определенный эффект на твой внешний вид."
Она посмотрела на себя в зеркало, и ее глаза расширились. Ее глаза... они были полностью зелеными. Также она заметила что стяжки на кончиках рта все еще остались на месте. По какой-то причине, она почувствовала себя... счастливой.

Пульс вновь начал расти. Она издала тихий смешок.

"Хахахаххаххххахаххахахааааа..."

Через мгновение доктор понял, что она уже стоит над ним. Его шокировало это.

"Доктор ..." сказала она, все еще ухмыляясь и хихикая. Он слегка задрожал, и начал судорожно нажимать кнопку под монитором.

"Д-да?"

"Твое время вышло"

Громкий крик раздался по больнице, добравшись до каждой комнаты. Двое охранников ворвались в комнату, выбив дверь ногой.
Кровь - это было первое что они увидели. Кровь на стенах, на кровати, на полу. Черт, даже на потолке была кровь. Натали взяла доктора и привязала ремнями к кровати. Кровать была согнута в бутерброд от чего его позвоночник буквально лопнул. Кровь хлестала из глаз, носа, рта, буквально из каждого отверстия его тела. В углу находилась она - убийца. Она рисовала кровью на стене ужасные картины, а чуть ниже она вывела надпись "Твое время вышло". Она медленно повернулась, чтобы посмотреть на них. На ее лице была широкая сумасшедшая ухмылка.




"Здравствуйте, друзья ... как насчет того ... чтобы поиграть? Ха ... Хаха ... Хаххахаха.." Охранники выхватили оружие, но вдруг она начала движение на одного из них, и стала уклоняясь от его пуль, которые он начал посылать в нее. Она выхватила нож с его пояса и полоснула по правой части его туловища. Кровь и органы буквально выплеснули наружу - он рухнул на землю. Она глубоко вдохнула так нравившийся ей влажный запах смерти. Второй охранник трясясь от страха уронил свой пистолет. Она медленно подошла к нему и приложила кончик ножа к его груди.

"Твое время вышла". Она медленно протолкнула нож внутрь и опустила его вниз до самого брюха. Его кишечник и другие органы вывалились наружу, он также как и его товарищ замертво упал.

---------------------

Мать Николь тихо спала в своей комнате вместе с мужем. Она услышала звуки стука в дверь. Неуверенно встав, она вышла из спальни к входной двери. Стук точно шел снаружи, на улице ударила молния. Она подошла к двери, собираясь взять дверную ручку, но остановилась и замерла. Она услышала... неясный безумный смех. Дождь и гром, казалось, вдруг стихли. Она прижалась ухом к двери, и начала внимательно слушать.

"Здравствуй, мама"

Натали ворвалась в дверь, держа два ножа в руках. Ее мать отлетела назад и ударилась головой о вешалку, один из кручков которой вонзился в ее череп. Кровь с затылка начала хлестать на пол. Она упала на землю парализованной, но еще в сознании. Натали возвысилась над ней, медленно опустилась на колени, чтобы взглянуть в ее глаза. Она показала ей два ножа, залитых толстым слоем засохшей крови.

"Я страдала, мама..." Она провела кончиком ножа по ее щеке, чуть надрезая ее. Натали склонила голову. "Ты была слаба ... Ты ничего не сделала."

Все что могла сделать мать в данный момент - это трястись, задыхаясь как рыба выброшенная на сушу. Натали взяла свою мать, и положила ее на пол, чтобы та лежала плашмя. Она продолжала сидеть на коленках, и начала делать V-образный вырез на груди матери. Ее мать могла только тяжело ловить воздух и трястись, ее вдохи начали содержать в себе похрапывания и бульканье. Натали знала, что у нее не так много времени. Она продолжила резать грудную клетку, от чего раздавался громкий треск. Натали протянула руку внутрь и схватила мать за сердце - оно начало медленно биться в ее руке. Эти удары становились все слабее и слабее. И вдруг, она вырвала его наружу, кровь прыснула на ее лицо. Она смотрела в лицо матери пока та медленно умирала.

"Сладких снов ..." Сказала она трупу матери. "Твое время вышло". Она положила сердце в рот матери, похлопала ее по щеке, и встала. Но она еще не закончила все свои дела...

Отец Натали, Дэвид, возбужденно проснулся и понял что его жена еще не вернулась. Его глаза начали медленно адаптироваться к темноте, когда вдруг он понял что Натали стоит на постели и безумно улыбается, а ее зеленые глаза светятся в темноте. Она была покрыта кровью с ног до головы, в воздухе стоял невыносимый запах гнили. Она надела поддельную грустную гримасу на свое лицо.

"Это всё о чем ты когда-либо заботился, в любом случае" Ее отец, однако, был бойцом. Он выгнулся, схватил ее за шею, и бросил на землю. Он прыгнул ногами на ее грудь, и стал бить, пока она не закашлялась кровью. Он смотрел на нее сверху вниз.

"Хорошо себя чувствуешь, папа? Чхаххаахах" Она начала отхаркивать больше крови. "В конце концов, тебе всегда хотелось сделать тоже самое все эти годы, не правда ли?" Он прищурил свои глаза.

"Ты не моя дочь." Ее ухмылка разошлась по ее лицу еще больше. Она смотрела на него своими горящими глазами, а кровь капала у нее изо рта.

"Ты прав. Я не она." Она внезапно сделала ему подножку, заставив тем самым свалится на землю. Она поднялась и взяла ножи в руки.

"Как говорят - чем выше поднимаешься, тем больнее падать". Пока он был в ауте, она схватила подушку и положила на его лицо, начав бить коленом по его лицу через подушку. Все сильнее и сильнее. Через некоторое время раздался громкий треск. Когда она убрала подушку, на месте лица было отвратительное месиво, а он издавал тихие звуки и плакал от боли.

"В чем дело, папочка? Слишком много боли для тебя?" Она вставила оба ножа ему в живот, оставив их там, она сорвала с кровати одну из тяжелых деревянных опор. Она перетащила его под кровать и вытащила ножи.

"Еще пригодится" Она зловеще хихикнула, взобралась на кровать и стала медленно ходить по ней. Вес ее тела и кровати постепенно давил на отца, его органы начали сжиматься внутри тела. Кровь хлынула у него изо рта, он начал захлебываться кровью. Его дыхание стало утихать. "хххрхрррр, давай!" Она начала издавать рык, и пытаться передать как можно больше веса кровати. Внезапно из его рта хлынули его внутренние органы. Мерзкий сгусток вывалился на пол по бокам от его лица. Она пнула его тело и пошла на выход.

"Твое время вышло, папочка."

Наконец наступила ее любимая часть. Она тихо начала красться вниз к комнате брата. Она молча открыла дверь, кровь стекала по ее ножам, издавая глухой раскатистый звук, капая на деревянный пол. Ее брата не было в постели. Было очевидно что он где-то спрятался. Она усмехнулась.

"О, дорогой брат, выходи ..." Она начала входить внутрь комнаты.

"Все что я хочу - немного повеселиться. Ахаххахахахахах!" Как только она полностью вошла в комнату, она стала вслушиваться в любые звуки. Любое дыхание, любое движение, она даже внюхалась в воздух, чтобы учуять его гнилой запах. И чем внимательней она вслушивалась, тем больше она начала замечать слабый звук... Звук от дыхания.

-ХРЯК-

Дрожа она упала на землю. Ее брат стоял сзади нее, с окровавленной бейсбольной битой. Он был взбешен от гнева, и задыхался от ярости. Она попыталась медленно встать, но он ударил ее снова, и снова, и снова.

"ТЫ ВСЕГДА НРАВИЛАСЬ МАМЕ БОЛЬШЕ ЧЕМ Я, СУКА!" Он сильно ударил ее в последний раз, прежде чем взял передышку.
У нее было сильное кровотечение, ее зеленые глаза прищурились и стали очень тусклыми в темноте. Она почувствовала слабость, и посмотрела в потолок. Она вспомнила сколько дней она провела здесь, вспомнила все пытки что она испытывала в течении 4 лет. Смотрела на тот же проклятый потолок... Вдруг она почувствовала сильный прилив энергии в тело, и она начала вставать, безумно смеясь.

"ХАХАХАХАХХАХХАХХАХАХАХХХАХАХХАХАХ!!"

Ее брат попытался ударить ее вновь, но она использовала ножи чтобы заблокировать удар.

"Ты ОтПраВлЯеШся в Ад, братик!!!" С огромного размаха она пнула его, и он полетел на кровать. Он ударился головой об стену и сердито зарычал, он собрался сделать выпад на нее, но она воткнула ножи в его руки приковав его к стене. Он кричал и бился изо всех сил.

"Давай посмотрим, что тут у нас..." Она начала ходить по комнате. Ухмыльнувшись она увидела перочинный ножик лежащий у него на тумбочке. Она взяла нож, и подошел к нему.

"Говорят, что глаза - это самый мягкий орган в теле..." Она медленно облизнула нож.
"Мягкий, как масло." Его пронзал ужас. Он попытался вырваться, когда она начала вонзать нож в его глаза. Он громко вскрикнул, но она быстро вставила кусок ткани ему в рот. "Сейчас, сейчас, мы не можем разбудить соседей!" Он не мог ничего видеть. Боль была невыносимой. Кровь яростно сочилась из его глазниц. Он хотел заплакать, но уже был не способен это сделать.

"Хм..." Она осмотрелась вокруг, чтобы найти еще что-нибудь, и нашла ножницы. Она подошла к нему клоцая ими. "Я думаю, что тебя надо разделать, братик..." она нанесла ему удар ножницами в живот. Он издал крик от боли, но кляп заглушил его. Она стала резать его кожу как цветную бумагу в детском саду. Она вытащила из его брюха толстую кишку и неистово ухмыльнулась.

"Знаешь что мне нравится? Макаронное искусство." Она начала резать кишечник на кусочки. "Они слишком большие, чтобы выкладывать их на тарелку". Она слышала как пенится кровь во рту брата, но кляп не давал ей выйти наружу и пена накапливалась у него во рту. "Не правда ли, хороший вкус? " Она облизнула кровь с пальцев. "Я уверена, мне это понравится." Он издал еще один сдавленный крик. Она опустилась к его ногам и начала отрывать пальцы, один за одним. Через некоторое время его глухой крик звучал все тщетнее и тщетнее. Его горло было влажным от крови. Бульканье становилось все громче, он начал извиваться, начиная захлебываться от собственной крови. Она резко вынула кляп из его рта, и тугая струя крови вырвалась изо рта. "Вот так, брат." Приговаривала она, похлопывая его по голове. "Ешь это, чтобы стало лучше" Она воткнула один из его пальцев ему в рот, от чего его горло превратилось в месиво. Он задохнулся, и медленно умер.

"Твое время вышло"

--------------------------



Девочка, известная как Натали, вошла в свою комнату истекая кровью. В углу комнаты она удивила его - плюшевого жирафа. Она опустилась на колени, и посмотрела на него. Затем она, не издав ни звука, выпрямилась и пошла в ванную. Посмотрев на себя в зеркало, покрытая кровью, она услышала слабый тикающий звук. Она посмотрела вниз и увидела карманные часы.

Она посмотрела на свои руки, и стала слушать тиканье, которое казалось уходит в бесконечность.

Она достала один из своих окровавленных ножей. Взяв часы она начала раздербанивать их этим ножом, пока в руках у нее не остался лишь циферблат.

"Время заставляет испытывать пытку". Сказала она, и медленно поднесла нож к своему глазу.

"Медленно продвигаясь сквозь него, под контролем общества" Она начала медленно выковыривать свой глаз, от чего ее зрение в левом глазу начало размыливаться и отдавать красным.

"До того момента пока не поймешь что смысла больше нет" Она почувствовала как глаз начал выходить из глазницы, кровь хлынула в раковину.

"Это порочный круг" Ее глаз стал свивать из проема глазницы, она почувствовала резкую боль там где глаз соединялся в голове.

"Время не заканчивается, оно не замедляется и не ускоряется. Это насилие." Она схватила веревочку на которой висел ее глаз и резко дернула ее, после чего глаз упал в раковину.

"Оно заставляет переживать пытки снова и снова" Она начала вставлять циферблат от часов на то место где только что у нее был глаз.

"Не оставляя возможности перемотать вперед" Раздался хлюпающий звук, кровь лилась по ее лицу, пока циферблат плотно не встал в ее глазницу.

"Я Клокворк"


-----------------------------------


Молодая 13-летняя девочка, раньше известная как Натали, медленно уходила от горящего дома. Пламя полностью охватило его. Внутри медленно тлел плюшевый жираф, вместе с остатками ее семьи.


-----------------------------------


Некоторые говорят, что она до сих пор жива.

Неся свое безумство по свету, она оставила много смерти позади своего пути, определяя чьё время пришло к концу.

Единственный способ повстречать Клокворк - свернуться клубочком, и укрыться одеялом с головой. Крепко заснуть. В ночи она будет смотреть. Она будет определять и ждать.

Вы услышите тиканье.

И увидите зеленый огонек от ее гнилого глаза с циферблатом.

Если она там...

знай, твое время вышло...

И на сегодня всё, пока!

Блин, мат один забыл выморать.

Привет всем!

Фантом.

Spoiler

Вы заметили, что большинство известных привидений женского пола? Возможно, дело в том, что дамы, существа более эмоциональные, гораздо чаще погибают из-за несчастной любви, потери любимого человека или трагедий, связанных с их детьми, а сильные эмоции превращаются в энергию, которая продолжает держать их на этом свете. Не редкость и призраки детей, которые, по поверью, пытаются отыскать своих родителей. Такие мифы существуют не только за рубежом, но и в России.

----—

ПРИЗРАК В БИБЛИОТЕКЕ

Одно из таких привидений облюбовало Кировскую областную библиотеку имени А. И. Герцена.

В 60-е годы прошлого столетия одна из сотрудниц в выходной дежурила в библиотеке и решила с работы позвонить своему мужу — военному, который в это время нес службу. Во время разговора женщина вдруг сказала, что скрипнула дверь и кто-то идет. Связь резко оборвалась. Супруг встревожился и, прихватив с собой вооруженных солдат, отправился в библиотеку.

В здание они проникли через окно. Жену муж нашел в глубоком обмороке. Стали искать того, кто ее напугал, но никого так и не обнаружили.

Потом уже узнали, что есть легенда, согласно которой в подвалах «Герценки», где раньше были жилые апартаменты, некогда приключилась трагедия: библиотекарша, которая снимала там жилье, крутила роман с женатым мужчиной. Когда он отказался бросать жену ради возлюбленной, та сначала кинулась с ножом на него, а затем наложила на себя руки. Старые сотрудницы библиотеки верили, что неупокоенный дух женщины до сих пор бродит по дому.

* * *

ДОМ ЛЮДОЕДОК

В том же Кирове на перекрестке улиц Московской и Свободы стоит дом, который люди стараются обходить стороной. С ним связано жуткое предание военных времен.

1942 год выдался для кировцев голодным. А на рынке торговали пирожками с мясом некие Августа Абатурова и Пелагея Клюкина. Жили торговки в подвале дома. Кроме пирогов, они постоянно жарили котлеты. Откуда мясо — ведь продукты тогда давали по карточкам? Среди соседей поползли нехорошие слухи, тем более что в окрестностях стали пропадать дети…

Однажды жильцы дома услышали доносящийся из подвала крик: «Тетенька, не трогай!». Соседи быстро сбежались на шум и увидели убитого ребенка и над ним Абатурову с ножом. Убийца перерезала жертве горло. Она быстро сориентировалась, выскочила в окно и бросилась бежать по направлению к реке. Рассказывают, что людоедка даже успела купить билет на паром, но тут ее задержала милиция. Пелагею Клюкину арестовали прямо дома. Обеих судили, но почему-то не расстреляли, а отправили в колонию строгого режима, где их позднее убили сокамерницы. С тех пор в этом доме никто не хочет жить − говорят, там слышны стоны убитых в подвале детей.

* * *

ОСОБНЯК ЯХИМОВИЧА

В Саратове на пересечении улиц Советской и Радищева есть старый трехэтажный дом с колоннами и кариатидами, известный в городе как особняк Яхимовича. Здание было построено в начале прошлого столетия, первым его владельцем являлся инженер Вячеслав Яхимович. При его постройке впервые в Саратове были применены разработанные Яхимовичем системы отопления и вентиляции, встроенные в пол и стены. Сегодня здание признано аварийным и расселено. Тем не менее, обитатели соседних домов не раз слышали доносящийся из него детский плач и видели вьющуюся зеленую дымку. А однажды кто-то даже видел возле здания привидение молодой девушки.

Специалисты исследовательского объединения «Интеграл-Космопоиск» обследовали дом и обнаружили там мощную геопатогенную зону. По словам местного экстрасенса Виктории, когда-то в одной из квартир дома Яхимовича жила молодая семья с ребенком. Глава семейства погиб, отравившись бытовым газом, а его жена с маленькой дочкой вскоре умерли от тяжелой болезни. Именно их фантомы, по её словам, и беспокоят соседей.

* * *

МЕРТВЫЕ МЛАДЕНЦЫ

В самом центре Саратова на углу улиц Горького и Гоголя высится недостроенное здание. В 2004 году местная мормонская община попыталась возвести здесь церковь, но под давлением общественности и религиозных организаций строительство прекратилось. Впрочем, говорят, что и место само по себе «нехорошее»: до революции тут был женский монастырь, куда отправляли девушек, забеременевших вне брака. Настоятельница приглашала повитуху, которая избавляла послушниц от нежелательной беременности. Говорят, в этом месте можно услышать женские крики и плач нерожденных детей, а на ближайшем перекрестке часто происходят аварии.

На окраине поселка Юбилейного (пригород Саратова) лежит Монахов пруд. Когда-то на его берегу стоял монастырь. По легенде, если монахине случалось согрешить и произвести на свет младенца, то новорожденного, чтобы покрыть проступок, топили в пруду. Теперь в районе пруда можно увидеть призраки убиенных младенцев — по крайней мере, так уверяют местные жители.

* * *

ЗАМУРОВАННЫЕ

В здании городской думы Барнаула обитает таинственная дама в голубом. Говорят, что когда-то ее замуровали заживо. Сотрудники местной администрации периодически встречают в коридорах здания женщину, одетую в голубое платье. При этом очевидцы ощущают могильный холод, а их кожа покрывается мурашками.

Рассказывают, что в начале XIX века в здании думы находилась резиденция окружного начальника. На одном из балов его супруга якобы рискнула открыто, на глазах у мужа, пофлиртовать с одним из горных инженеров. Супруг впал в ярость и вечером, когда празднество окончилось и все разошлись, поволок легкомысленную дамочку в подвал, а там будто бы заживо замуровал ее в стене. С тех пор вот уже два столетия призрак женщины в голубом появляется в здании и около него. Даже работники коммунальных служб опасаются лишний раз заглядывать в подвал.

Еще одна несчастная жительница Барнаула, по преданиям, замурована в фундаменте здания Алтайской краевой клинической детской больницы на улице Гущина. Правда, призрак, который неоднократно фиксировали камеры наблюдения, является только в виде бестелесного белого пятна. Также сотрудники медучреждения иногда слышат приглушенные вздохи, доносящиеся непонятно откуда. А вечерами в опустевших коридорах слышится стук незримых дамских каблучков…

Она обещала - она отомстит.

Spoiler

Люди все деревни собрались на главной площади. Небольшой участок был заполнен до отвала. Никто не остался не у дела. Кто-то обкидывал приговоренную камнями, кто-то грозил кулаком, а кто-то просто поднимал руку. А как же! Такое событие, не каждый день сжигают ведьму! Воодушевление и ожидание поддерживалось гулом голосов.
Самой же девушки было не до радости. Слезы не прерывно катились по девичьим щекам. Еще совсем молодая, она стояла по среди площади, привязанная к высокому деревянному столбу, который был окружен толпой орущих людей.
«Что я вам сделала? Что?! Что вообще плохого я сделала за свою короткую жизнь? Не лично вам, а вообще? За что?! За что вы так со мной? Из-за того что я сирота? Так я никому не мешала, никого не объедала. Жила одна на краю деревни! За что?!» Очередной камень попал девушки в голову, оставляя еще одну ссадину на итак подбитом лице. Ее не сразу привели на площадь с целью сжечь, перед этим над ней хорошо поиздевались, попытали. Глаза цвета молодой травы, наполнились очередной порцией слез. Слез боли и слез обиды.
Крик толпы увеличивал обороты с таким же темпом, как и огонь разгорающейся по соломе. Все! Скоро все закончиться. Скоро все пройдет. И та боль, которую ей причиняет обжигающее пламя. И та, еще большая боль обиды и унижения. Скоро все пройдет. Скоро…
Говорят, что перед смертью все жизнь проносится перед глазами. Но у девушки такого не было. Она сама вспоминала свою жизнь. Свою НЕВИННУЮ жизнь. Она просто не могла причинить кому-нибудь вред, времени б не хватило. Родилась. Мать и отец погибли от чумы, оставив маленькую дочь одну. Росла. Одна одинешенька у черта на куличках. Умирает. Жизнь покидает ее на глазах у множества людей, которые не то, что не спасут ее, они делаю ей хуже, обкидывая камнями.
-Ведьма!
-Сдохни!
-Умри, Рыжая!
Крики сопровождали жуткую боль. Огонь уже обхватил почти всю девушку. Простое, миллионы раз порванное и заштопанное черное платье догорает на хрупком теле. Длинные рыжие волосы теперь не отличишь от сожженной соломы. Ранее белоснежная кожа покрыта волдырями. И лишь глаза. Ее глаза! Они не изменились, вот только слез в них больше нет, в них уже нет обиды. В них есть только ярость. Губы произнесли последние слова.
Все. Уже все закончилось. Боли больше нет, есть лишь облегчение. Все уже закончилось. Душа покинула это тело. Люди довольные зрелищем начали расходиться. Они успокоились. Ведьмы больше нет, можно жить спокойно. Они успокоились. Они – да. Но душа девушки – нет. Она обещала, обещала что отомстит. А последние слова многое значат. Она отомстит.
В тот момент, когда душа покинула тело девушки, в деревни жена старосты родила свое первое дитя. Рыжеволосую девчушку с глазами цвета молодой травы….

Изменено: Кошара, 26 Январь 2014 - 22:33

[Кошара]

Алёша.
Автор: Марьяна Романова

Spoiler

Рассказывали об одной девушке, к которой мертвец ходил. Дело было в деревне во Владимирской области. Небольшая деревенька на двадцать домов, вокруг леса густые, церковь, кладбище старое.

И вот соседи заметили, что девушка та на кладбище что-то зачастила, хотя там никто из ее родных похоронен не был. Почти каждый день туда идет, а по пути — если лето — цветов полевых соберет, а если зима — обязательно принесет кусочек хлеба или что еще. Самим нечего есть, а она кладбищенских ворон кормить повадилась.

Родные пытались ее не пускать, так она — плачет, говорит, мол, не ваше это дело. А им и жаль ее, дуру, — одинокая совсем, мужика хорошего после войны днем с огнем не найдешь, годы идут — и страшно.

И вот однажды ее тетка проследила и выяснила, что ходит девица на могилу молодого парня, единственного сына одной из деревенских старух. Старуха та, получив с фронта «похоронку», и сама в считанные дни увяла. А вскоре умерла во сне — через месяц после странных похорон сына: никакого тела под наскоро сколоченным крестом не покоилось — только рубашка с пятнами крови. Фронтовой товарищ привез. Родные посовещались и отстали от девицы — решили, что, наверное, до войны она любила парня того. Он красивый очень был, даже непонятно, в кого уродился, — узкое бледное лицо, тонкие черты, глаза огромные. Конечно, ничего у них быть не могло — она же до войны совсем девчонкой была, но, должно быть, заглядывалась, мечтала. Вот и оплакивает, как будто он был ее жених.

Однажды ночью отец той девицы услышал странные звуки из ее комнаты, где дочь спала с младшими сестрами. Возня какая-то, сдавленный смех, с трудом удерживаемый стон. Сначала мужик удивился, а потом и рассвирепел — что же она себе такое позволяет, при детях, сестрах маленьких. Совсем стыд потеряла, на всю голову больная баба. Ворвался, а там и нет никого из посторонних. Мелкие девчонки по своим лавкам спят, а старшая на кровати сидит и волосы длинные расчесывает.

— А смеялся тут кто? — спросил растерянно.

— Да тебе, отец, со сна все померещилось, — ответила.

А сама улыбается, и глаза — сытые и наглые, как у лисы. Но не пойман — не вор.

С тех пор девица стала часто отлучаться по вечерам под разными предлогами. Соседи уже начали нехорошее о ней болтать. Якобы видели ее в лесу полуголой, а когда посрамить пытались, она только рассмеялась им в лицо. Но не запрешь же ее в доме — баба взрослая. Одно непонятно — если она полюбовника нашла себе, то где? В их-то деревне молодых мужиков и вовсе не было, а в соседней — только два брата, крепко выпивающих, и один из них даже однажды пытался ее посватать, но она только поморщилась брезгливо.

Первое время она несколько раз в месяц так пропадала, потом — каждую неделю, а потом и через день куда-то бегать начала. Сначала родные думали — ну пусть странная, зато как похорошела. Румянец на щеках горит, как будто три километра по морозу прошла, глаза блестят, улыбка с лица не сходит. А потом заметили — живот у девки округлился, и пусть та пытается прятать его под накрученным платком, а все равно уже срок такой, что правда сама в глаза лезет.

Тут уж, конечно, всем стало ясно. Отец к стенке прижал — приведи, мол, милого своего в дом, пусть женится, как родного примем. Но дочь только улыбнулась рассеянно да что-то невнятное ответила. Уехал, дескать, жених, нет больше его, и не вспоминайте. Но сама продолжала уходить куда-то — позор-то какой, уже на сносях, а губы свеклой натрет, и в лес. Да еще и оборачивается все время, чтобы за нею никто не увязался — осторожная стала.

И вот наступил день, когда родился у нее малыш. Хороший малыш, крепкий, мальчик. На ангела похож — родился со светлыми кудрями и глазами цвета летнего неба. Да еще и взгляд такой, не младенческий, а как будто понимает что-то. В семье ему обрадовались — ну да, девка весь род опозорила, соседи уже не в спину, а в лицо смеются, но зато парень-то каков получился! Алешей его назвали. И хоть вся семья вокруг маленького Алеши хороводы водила, хоть и всем хотелось повозиться с ним, но если кто, кроме матери, брал его на руки, начинал он орать так, что уши закладывало. Никого, кроме нее, не подпускал к себе. Даже над кроваткой склониться не давал. Сначала все пытались как-то перебороть, а потом вой этот так надоел, что лишний раз и подходить остерегались. Победил их Алеша маленький.

Мать же его до родов ходила вся налитая и румяная, а потом осунулась и побелела, как будто была при смерти. С каждым днем будто бы все слабее и слабее становилась. Ее уже и не дергал никто, чтобы по дому помогла.

В первые недели после рождения Алешеньки она еще вставала, а потом и это перестала — целый день валялась на кровати, с сыном на руках. Однажды пошла в сени — воды из кадки набрать, да там обессиленная и свалилась. И никто не мог понять, что с ней происходит. Вроде бы и роды легкими были, и питалась она хорошо — все самое лучшее ей на тарелке несли. Даже младшие сестрички, жалея, лучшие куски ей отдавали. И хоть бы что.

А однажды пришла в их дом бабка, которая в деревне ведуньей слыла — ее немного побаивались даже, хотя вроде бы никто не помнил, чтобы она кому-то зло сделала. Просто чувствовалась в ней какая-то сила, несмотря на то, что ростом бабка была с двенадцатилетнего мальчика, и глаза ее давно потухли, а все лицо иссохло и потемнело, как забытая в золе картофелина. Пришла она, от предложенного чая отказалась наотрез. И сразу заявила:

— Девку-то вашу вы проглядели, неужто не жалко вам ее?

Отец возмутился: вам-то, мол, какое дело? С мужем или без, все равно родная кровь, не гнать же в лес ее, в самом деле.

— Да я не про мужа, — как-то нехорошо усмехнулась старуха. — Неужели вы сами до сих пор не поняли ничего?

— А что мы должны понять? — насупился отец девицы.

— Сколько Алеше вашему стукнуло? Месяца, поди, два уже?

— Четвертый пошел. И что тебе с того?

— Недолго ей осталось, вот чего. Высосет ее до дна и за вас примется, упыреныш. А как ходить научится, так и всю деревню в страхе держать будет.

— Да что ты несешь, ведьма старая! И не стыдно тебе. Катись откудова пришла! — и дед Алешенькин поднялся из-за стола, давая понять, что за своих он горой и разговор окончен. Но соседка не тронулась с места:

— Скажи, а девка твоя чахнет, небось? Бледная стала, с кровати не встает целыми днями? Ест хорошо, да не в коня корм?

— Ну и дальше что?

— А то! Мой тебе совет — посмотри, как она в следующий раз кормить малого будет. Не молоко он пьет. Кровь он ее пьет. Пока маленький — много не выпьет, так ведь растет с каждым днем, упыреныш.

— Пошла вон! — вышел из себя мужик, мрачной горой нависнув над злоязыкой бабкой. — Тебя сюда не звали! И чтобы я тебя и близко к дому нашему не видел, а то на вилы подыму, чертовка!

Старушка не испугалась. Даже сгорбленная спина не мешала ей держаться с таким достоинством, словно она была урожденной аристократкой, а не прожила всю жизнь в глуши среди лесов да полей.

— Я-то уйду, — вздохнула она, — а ты мои слова запомни. С мертвецом связалась девка твоя. На свидания к нему весь год бегала, а вы и не заметили. Хлебушек на кладбище носила, цветочки. Он и окреп, и вышел к ней, и стал ее любить. Только вот любить они не умеют, мертвые… И упыреныш ее — ручки к ней тянет, а у самого на уме только крови напиться, окрепнуть чуть-чуть.

В ту ночь плохо спалось отцу девицы. Мрачные мысли он гнал прочь, все повторял: «Дурная старая карга, дура темная!» — да только что-то такое было в глазах старухи, что мешало ему вот так просто отмахнуться от ее суеверий. Проворочавшись до рассвета, он все-таки решил заглянуть в комнату, где жили молодая мать с Алешенькой. На цыпочках подкрался, украдкой заглянул.

Дочь его сидела на кровати, такая исхудавшая и бледненькая, белее ночной сорочки. Волосы, которые некогда походили на копну подсушенной на солнце пшеницы, стали тусклыми и редкими. Она склонилась над Алешей, который прильнул к ее груди, его круглые щеки работали, пил он жадно, словно боялся, что в любой момент отымут. Затаив дыхание, отец наблюдал — вроде бы, такая умилительная картина, мать кормит малыша, и все же было в этом что-то пугающее. А может, померещилось просто — после страшных соседкиных слов. И вдруг Алеша заворочался, повел носом, как животное, почуявшее чужака, отлип от материнской груди, повернул голову и посмотрел прямо на деда, и взгляд его был серьезный и нечеловеческий какой-то, словно не три месяца от роду ему было, а сотня лет. Злое бессилие было в этом взгляде, и мужчине вдруг показалось, что если бы Алеша мог, то бросился бы вперед и вцепился ему в горло. Так смотрел бы старый цепной пес, у которого отобрали миску с требухой — с ледяной яростью, с пониманием, что тяжелая цепь все равно не позволит немедленно отомстить обидчику, и надеждой, что когда-нибудь либо цепь порвется, либо отнявший пищу подойдет ближе, чем следовало бы.

А на губах Алеши — пухлых младенческих губах — запеклась кровь. Перекрестившись, мужчина ахнул, и только тогда дочь его заметила. Медленно подняла бескровное лицо, и отец в очередной раз отметил, как постарела она за эти месяцы, как заострились ее скулы, как запали глаза.

— Что тебе? — слабо отозвалась она. — Не видишь, Алеша есть не может, когда ты рядом.

— Доченька, — отец бросился к ней, — дай посмотреть! А почему он такой… Господи, что творится-то… Почему у него рот-то в крови?

— Да губу прикусил, — прошелестела дочь. — Шел бы ты уже… Алешенька голодный, а при тебе он нервничает, есть не будет.

С тех пор отец внимательнее присматривался к тому, как Алешу кормят. И младенец тоже будто бы присматривался к нему — словно почуял в нем врага. Иногда лежит в своей колыбели, спеленутый туго, а сам глазами следит за дедом. Куда дед пойдет, туда и Алеша смотрит. Девице же даже ведро возле кровати поставили — не было у нее сил до дощатого туалета во дворе добраться.

Алеше исполнилось одиннадцать месяцев, когда он наконец достаточно окреп для того, чтобы пойти самостоятельно. Быстро это получилось. Он был намного более крепким, чем его ровесники, хрупкие послевоенные дети. Коренастый, румяный, ножки-столбики, которыми он бодро перебирал по комнате, придерживаясь за стены. Кажется, он вообще ни разу не упал.

Дед его в то время совсем сон потерял. Он и ругал себя за глупость, но и не мог поделать ничего. Страшно ему было засыпать, когда он знал, что в соседней комнате — Алеша, что тот может выбраться из кровати и прийти к нему. Дочь же совсем разболелась. Лежала в кровати, бледная как простыня. Ни с кем, кроме сыночка, не общалась. В тот месяц соседка еще раз навестила ее отца.

— Что же творишь ты, — мрачно сказала она. — Упыреныш почти совсем большой стал. Еще три-четыре месяца, и упустишь момент. Уйдет он в лес от вас, и потом уже не достанешь его. Всю деревню уничтожит, потом и за соседнюю примется.

— Сердце болит у меня… — честно признался Алешенькин дед. — Иной раз смотрю — и кажется мне, права ты. А иногда… Он же дитя совсем… Ну что же я могу сделать…

— Удавить его, когда дочь твоя уснет, вот что. Сам-то упыреныш не спит вовсе. Он тебе так просто не дастся, покусает. Нельзя, чтобы он укусил, после них раны гноятся долго. Знавала я человека, который руку вот так потерял. Так что ты к нему в рукавицах иди.

— А дочка моя…

— Знает все дочка твоя, — нахмурилась старуха. — Думаешь, не понимала она, что кровью поит его, а не молоком? А сейчас — ты откинь с нее одеяло-то, посмотри на тело ее!

— Да что ты говоришь срамоту какую-то! — рассердился мужик. — Болеет она, все это знают.

— Кровью поила, а теперь мясом своим подкармливает. Ты аккуратненько подойди к кровати ее и посмотри. Нож она где-то прячет. Отрезает этим ножом по кусочку и скармливает ему.

— Ох, прости Господи, о чем же я тут толкую с тобой! — Нехорошо стало отцу, даже лицо его побелело. — Если ты говоришь, мол, покусать он может — что же он ее не кусает тогда?

— Пожилой ты мужик, а глупый, — усмехнулась старуха. — Говорю же — после их укусов раны гноятся быстро. Если не вырезать сразу, за сутки загнешься. Зачем же ему кормилицу убивать свою. Он же понимает все. Да она и сама отойдет скоро. Вот тогда Алеша ваш в лес и сбежит.

— А откуда ты знаешь это все? — прищурился отец.

— Да чай дольше тебя, дурака, на свете живу, — покачала головой соседка. — В общем, мой тебе совет — удави, пока не поздно.

Не спалось в ту ночь отцу. Ворочался-ворочался, смотрел на тонкий, как незаживающая рана, месяц в окне. Многое он видел — двух жен схоронил, на войне сына потерял, а сам уцелел — думал уже, что ничего ему теперь не страшно, потому что худшему горю все равно не бывать. И вдруг такое.

Уже под утро решил он в комнату, где дочь с Алешей жили, заглянуть. Комнатка теперь принадлежала им двоим — другие его дочери еще полгода назад сказали, что лучше уж они будут в прохладных сенях по лавкам спать, чем крики Алешины слушать. В комнате было тихо. Отец крался как кот. Дочь спала, накрывшись одеялом почти по самую макушку. В последнее время она очень мерзла — куталась, как древняя старуха. Из Алешиной кровати доносилось только тихое сопение.

Отец подошел ближе, сердце его колотилось, во рту было сухо. Младенец спал, подложив руку под пухлую щеку, причмокивал во сне. В тот момент таким невинным он казался, таким спокойным. Ангел во плоти. «А говорила соседка, что не спят они… Напридумывала, ведьма старая, а я чуть было не поверил ей… Взял бы грех на душу». Дед Алешенькин протянул руку и погладил малыша по влажноватым светлым кудряшкам — тот даже не шелохнулся, продолжал спать. Тогда мужчина подошел к дочери. Хотел только одеяло поправить, но любопытство взяло верх.

В синеватом свете луны дочь напоминала покойницу. Худая, сильно постаревшая, под глазами — коричневые тени, щеки впалые… Осторожно откинув одеяло, он остановился в растерянности — ну и что дальше? Не раздевать же ее… А вдруг проснется, потом позору не оберешься. Крик подымет, слухи по деревне поползут.

Дочь застонала во сне, и лицо ее скривилось — то ли больно ей было, то ли просто сон дурной пришел. Дрожащей рукой отец откинул подол ее платья. И ахнул, рука его взметнулась ко рту, помогая сдержать крик. Он увидел ноги женщины — синеватые, худые, как у ребенка, а бедра все — в ранах полузаживших, как будто бы с них ножом срезали мясо по кусочку маленькому. Как наяву услышал он соседкины слова: «Кровью его поила, а теперь мясом своим подкармливает…». И лицо Алеши вспомнил — напряженное, и глаза — умные и холодные.

Исполненный решимости, мужик в один прыжок оказался у колыбели. Лишь бы не проснулся младенец. Все у него получится. Войну прошел, на первой линии фронтовой побывал, а тут — ребенок, года еще нет, как с ним не справиться. Даже если и не человек он, а нежить опасная, но маленький такой все-таки.

Кроватка была пуста.

Мужчина метнулся было из комнаты — надо что-нибудь взять, топор, вилы, свечу… Но не успел — из-под стола на четвереньках выполз Алеша. Передвигался он быстро, как животное.

— Уйди… Не подходи! — Бывший фронтовик рассчитывал, что звук собственного голоса придаст ему сил.

Алеша оскалился. Зубы у него были белые и остренькие, как будто ножовкой обточенные. Бросился дед его к двери — но младенец оказался шустрее. И как только успел сил набраться! Оттолкнувшись четырьмя конечностями от пола, он одним кошачьим прыжком преодолел расстояние, отделявшее его от деда. Высоко прыгнул — в горло, видно, вцепиться хотел, но не достал, промахнулся. Укусил деда в бок, чуть выше печени — дернулся от боли старик, уж больно остры были Алешины зубы. Младенец снова заполз под стол и теперь смотрел на деда оттуда — ни дать ни взять пес, охраняющий еду.

Пошатываясь, дед вышел из комнаты.

Ранним утром соседи сбежались к их дому на крик. Кричали девочки — младшие дочки хозяина. Проснувшись на рассвете, они сначала обнаружили мертвого отца — он лежал, скрючившись, на полу в кухоньке, на лице его застыла гримаса отчаянного ужаса, а к груди он прижимал остро заточенный топор. Что с ним случилось — никто так и не понял. «Может, до белой горячки допился», — неуверенно предположил деревенский фельдшер. Но всем было известно, что дед Алеши и не пил почти. На его боку обнаружили странную рану — как будто собака некрупная укусила. Следы маленьких зубов, а вокруг — чернота, и гнилью пахнет.

И это была не последняя страшная находка. В дальней комнате нашли старшую дочь несчастного — она тоже была мертва. Впрочем, ее кончина никого не удивила — девица болела давно, на улицу совсем не выходила, было понятно, что не жилец она. А вот сынишку ее маленького так и не нашли. Кроватка пустая стояла. И в доме — никого. Звали Алешеньку, звали — не откликнулся. А ему и годика не было, сам бы далеко не ушел.

С тех пор на деревню ту неприятности посыпались. Хорошо, что младшие дочки старика этого уже не увидели — на следующее утро их увезли доживать детство в казенном доме. А через несколько дней единственную на всю деревню корову волки загрызли. Непонятно, как и пробрались в сарай, — дверь была плотно заперта. Утром хозяйка вошла — а вместо Зорьки ее только шматки окровавленного мяса, над которыми мухи роятся.

Старуха, которую все в деревне ведьмой считали, что-то бормотала о том, что место это теперь проклятое и надо ноги уносить всем, кто хочет в живых остаться. Но ее никто не послушался — во-первых, она всегда что-то мрачное бубнила, а во-вторых, податься им было некуда. Но в итоге права старуха оказалась — все они, один за другим, в тот же год жизни лишились, и все одинаково погибли — в пасти волчьей.

Странно это было, никогда волки в тех краях не лютовали. Но стоило кому чуть от дома отойти в одиночестве — и вместо человека только косточки обглоданные находили. Правда, один мужик, лесником он был, после нападения выжил, приплелся в деревню, на руках полз — потому что одна нога у него была полуобглоданная.

Страшные вещи успел перед смертью рассказать: будто бы маленький ребенок напал на него в лесу. Сам-то лесник в тот день за грибами отправился, и вдруг увидел — за кустом малины дитя прячется, мальчик, полностью обнаженный. Лесник подманил его: мол, ты иди, не бойся, не обижу. В райцентр отвезти хотел. Мало ли что, время смутное, сирот много вокруг. Но мальчик вдруг встал на четвереньки, звериными прыжками подбежал к нему и сразу же прокусил ногу через брючину. От неожиданности и боли лесник на несколько минут сознание потерял, а когда пришел в себя, обнаружил, что ребенок сидит на нем и ногу ест его. «Все лицо в крови, а глаза вообще ничего не выражают… Жрет — только челюсти ходуном ходят… Очень он похож на Алешу был, мальчика пропавшего…». Конечно, не поверил леснику никто.

Но история эта передавалась из уст в уста, и даже сейчас в тех краях ее часто рассказывают, хотя никого из свидетелей давно в живых не осталось.

Привет всем, кстати.

Прошлый я.

Spoiler

Все дети чего-то боятся в детстве. Одним из распространённых страхов является боязнь темноты. Пока я был ребёнком, я всегда высирал кирпичи от того, что мне казалось что тени в моей комнате движутся.

Много раз я мог видеть то, что было похоже на очертания мужчины, который двигался вдоль стен. Когда я рассказывал об этом матери, она всегда говорила что это деревья отбрасывают тени (рядом с окном была парочка уличных фонарей). Конечно я ей никогда не верил. Я был уверен что у меня в комнате обитает призрак, который наблюдает за мной каждую ночь. Анон, в одну ночь этот мой страх стал реальностью...

Мне тогда было 9 лет. Я помню всё до мельчайших деталей. Это было очень жаркое лето. Мы все готовились ко сну и в квартире было невыносимо жарко. Пока я надевал пижаму, моя мать проходила по квартире и открывала все окна, чтобы воздух мог циркулировать. Она поцеловала меня на ночь, открыла окно и вышла из комнаты. Она закрыла за собой дверь, что всегда люто ненавидел - появлялось ощущение что мне некуда будет бежать если что-то произойдёт.

Я был напуган как обычно. Лёжа в своей кровати, задрав одеяло до самого подбородка и держа рядом с собой моего плюшевого медвежонка, я уставился в потолок, стараясь не смотреть по сторонам, потому что боялся заметить краем глаза что-нибудь жуткое. Я долго не могу уснуть и через некоторое время решил посмотреть на часы. Они показывали 3:00. Я немного удивился, потому что это был первый раз, когда было так поздно и я ещё не спал. Из-за этого я немного забылся и допустил ошибку, повернувшись спиной к двери а лицом к стене. Вот тогда-то и посыпались кирпичи. Я услышал шум в коридоре.

Я знал что родители не проснулись, они оба были еще теми любителями поспать и просыпались не ранее 7 часов утра. А моей старшей сестры вообще в этот раз не было дома. Но я уже слышал звук шаркающих ног за своей дверью. Они становились громче, по мере их приближения. К этому моменту я уже почти разрыдался. Я не мог сдерживать нарастающее чувство страха. С криком вскочив с кровати, прихватив одеяло с мишкой и роняя кирпичи, я побежал в дальний угол комнаты. Я накрылся одеялом, обхватил медведя и дрожал. Затем, дверь со скрипом открылась.

К несчастью для меня моё одеяло было совсем тонким и я мог хоть и плохо, но видеть сквозь него. Некто высокий и неотчётливый вошёл в мою комнату. Он остановился, осмотрел всё вокруг и когда посмотрел на окно, как будто бы озадачился. Я, как только мог, старался заглушить свои всхлипывания, когда он проходил рядом со мной и закрыл окно. Тогда я понял, что мне уже некуда бежать и я, отчаявшись, начал рыдать. Он услышал меня и повернулся в мою сторону. он начал приближаться ко мне. Я спрятал голову в колени и обхватил их руками. Я почувствовал, как он стягивает с меня одеяло. Я даже не думал поднять голову. Затем я услышал голос. Он был низким и пугающим. Он спросил меня, что я здесь делаю. Я не ответил ему и это похоже его разозлило. Он спросив еще раз более грубо, он взял меня за руки и поднял меня. Я начал сопротивляться. Он выпустил меня и я упал на спину, начав брыкаться и кричать. Анон, мне никогда не было так страшно, как тогда. Через несколько секунд я всё же сдался и открыл глаза. Его уже не было. Моя мать и отец вбегали в комнату. после того, как я успокоился, я попытался объяснить что со мной произошло, но конечно же, родители сказали мне что это был всего лишь дурной сон и уложили меня спать. Я не спал всю оставшуюся ночь, но это был последний раз когда я его видел.

Сейчас мне 22 года. Мои родители купили квартиру побольше и переехали туда, а моя сестра давно свалила в ДС подальше от родителей, так что теперь эта квартира считалась моей. Этим летом я возвращался после поездки на море со своими школьными друзьями. Было классно: бухло, свежий воздух, море, шашлычки, пара няшных бывших одноклассниц. Возвращался поздно вечером, отдохнувший и готовый расслабиться дома перед телевизором. Припарковался рядом с домом, взял вещи, поднялся на свой этаж и провозившись с ключами перед дверью еще пару минут, наконец попал внутрь, закрыв за собой дверь. В квартире всё было по-старому и я был спокоен.

Я поставил вещи в коридоре, скинул ботинки и решил пойти и развалиться в кресле с пультом от телевизора. Вдруг я услышал шаркающие звуки из своей комнаты. Дверь была закрыта, когда я входил, поэтому я не сильно потревожился об этом (хотя я почувствовал как кирпич продвинулся ближе к выходу). Всё же любопытство пересилило и я медленно направился в сторону своей комнаты. Пока я шёл, я продолжал слышать эти странные звуки. Как будто кто-то валялся на моей кровати.

Я тут же расслабился т.к. я даю второй ключ своему другу и он иногда вот так вот нежданно навещает меня. Видимо в этот раз он решил поступить так же. Он любит чувствовать здесь себя как дома.

Как только я дошёл до двери, я услышал как кто-то спрыгнул с кровати и побежал. Я подумал что он наверное решил надо мной подшутить. Я медленно открыл дверь и огляделся. Кровать была пуста, но не заправлена. Затем я увидел что окно было открыто.

Это показалось мне странным, ведь я точно помнил как закрывал все окна в квартире. Я подошёл и закрыл его. Я уже хотел развернуться, как вдруг услышал это. Я услышал плач.

Я застыл на секунду, готовый заорать в любой момент. Немного успокоившись я развернулся. В углу сидело что-то накрытое одеялом и сильно трясущееся. Я был удивлён, ведь этого не было здесь ранее, я бы точно заметил. Я подошёл и стянул одеяло, отбросив его назад. Маленький ребёнок сидел в углу, громко рыдая и спрятав голову в колени. Я спросил его что он здесь делает. Да я сам был напуган не меньше его, еще бы какого чёрта в моём доме, который был заперт делает маленький ребёнок!

Он был слишком напуган и не ответил мне, я спросил его еще раз взяв за руки и попытавшись поднять. Он тут же начал вырываться, я его выпустил и он упал на спину, чуть не ударил меня ногой. Я немного отскочил от него и сильно зажмурился, вытянув руки перед собой, ожидая что этот что этот ребёнок кинется на меня и выцарапает мне глаза с перепугу.

Я так и просидел еще несколько секунд, но ничего не происходило. Медленно опустив руки, я открыл свои глаза и отступил назад, что бы быть уверенным, что меня никто не атакует. Маленький мальчик исчез. Я повернулся и увидел что моя кровать была вновь заправлена, как я её и оставил перед отъездом. Я снова посмотрел на место где был мальчик и заметил там плюшевого медведя лежащего на полу, который был очень похож на того что у меня был в детстве. Я наклонился что бы поднять его. Он был тёплым и мокрым от слёз...

Аноны, что это могло быть? Неужели в детстве я попал в какой-то провал в пространстве и времени и встретил там самого себя?

История болезни.

Spoiler

События, о, которых я хочу рассказать произошли три года назад. Жизнь моя тогда была не очень веселой, я как раз закончила колледж и пыталась найти работу, но с работой всё никак не ладилось. Ни в страховой компании, ни в салоне мобильной связи, ни в магазине промтоваров я не смогла продержаться и двух недель. Родители упрекали меня сутками напролет, считая лентяйкой. Я часто плакала и очень переживала, но ничего не могла поделать. Меня преследовала дикая усталость, которая бралась неизвестно откуда, встать утром с кровати стоило огромных усилий, вечером я падала с ног. И это притом, что я молодая, здоровая, симпатичная девушка! Мой парень поддерживал меня, как мог, но в его доме я тоже не могла расслабиться, потому что моя будущая свекровь пыталась избавиться от меня любыми судьбами.

К тому же ночной кошмар, преследовавший меня уже несколько лет, стал сниться всё чаще. Почему он так важен, объясню потом. Мне снился большой город, я шла в бесконечном потоке людей и вдруг начинала чувствовать, что у меня во рту появилась кровь, её становилось всё больше и больше, я уже не успевала её сглатывать и она тоненькой струйкой лилась из уголка рта, на платье уже было огромное пятно. Но никто кроме меня не замечал этого. Прохожие не оборачивался, у меня спрашивали, как пройти в какое-то место, просили передать за проезд в маршрутке, парни подходили знакомиться. Даже моя родная мать ничего не видела. В отчаянье я пыталась дойти до больницы, надеясь, что там мне смогут помочь. И вот на горизонте показывалось белое трехэтажное здание медицинского учреждения, с колонами и широкой стеклянной дверью, такой как сейчас часто можно увидеть в городах. Я потянула за пластиковую ручку и вошла внутрь, но вместо просторного холла я очутилась в маленькой тесной комнатке. Там было почти темно, тусклый желтый свет позволял различить только силуэты множества предметов. В комнате были стенды, скульптуры и ещё множество вещей, которые было сложно распознать, так как всё было накрыто черной тканью. Пахло пылью и сыростью.

Вдруг со всех сторон на меня посыпались вспышки света, послышались щелчки и я поняла, что нахожусь в фотостудии. Потом всё стихло, зажегся более яркий свет. Из-за большой укутанной тканью статуи вышел фотограф, если его конечно можно так назвать. Это была некая сущность с необычайно худым телом и маской вместо лица. Хочешь увидеть свои фотографии? - Спросил он.

По правде сказать, мне хотелось только сбежать из этого жуткого места, при более ярком свете мне удалось рассмотреть, что дверь, в которую я зашла, исчезла, зато из этой комнаты есть выход в больничный коридор. Я хотела убежать туда, но ноги не слушались. Тем временем черные ткани на предметах начали сползать сами собой. Первым открылось массивное зеркало во весь рост, в котором я увидела себя в крови, потом стенд, на котором висели жуткие фотографии. На одной из них мое лицо ели черви, на другой я улыбалась огромными желтыми зубами, с, которых стекал гной, на третьей с лица был оторван кусок мяса и виднелась огромная дыра в кости. Ткань с третьего стенда тоже начала опускаться. Но тут я смогла собраться с силами и рванула в коридор. Дверь последнего кабинета была открыта, за столом сидел доктор, жестом он пригласил меня присесть. Напротив себя я видела мужчину средних лет с маленькой родинкой на виске, но самой важной его чертой были глаза. Казалось, что его взгляд как рентгеновские лучи, проходит сквозь меня. В его присутствии я почему-то чувствовала себя в безопасности. Доктор говорил, что он сможет мне помочь, но я должна принести ему те свои фотографии, как бы страшно мне не было и... ещё проснуться.

Слово "проснись" звучало так убедительно, что каждый раз видя этот сон, я действительно открывала глаза.

Когда он снился мне в последний раз, я ночевала у своего парня. Разбуженная в три часа ночи, я стала судорожно ощупывать свое лицо, желая убедиться, что всё нормально. И тут я заметила "это". На нижней челюсти была большая такая шишка. Любимый, которого я нечаянно разбудила, стал меня успокаивать, он говорил, что может быть это просто зуб мудрости, который растет не в ту сторону и пообещал утром сходить со мной к стоматологу.

Дальнейшие события удивительно напоминали мой сон, пешая прогулка, здание с широкой стеклянной дверью, маленький и тёмный рентген-кабинет, в котором мне сделали снимок и неутешительный диагноз. Моя шишка оказалась опухолью, которая образовалась из-за того что пять лет назад мне некачественно поставили пломбу. И сейчас, несмотря на то, что внешне зубки выглядели здоровыми, под ними была огромная киста, которая почти полностью разъела челюсть. От косточки осталась только тоненькая полосочка и она в любой момент могла сломаться, была нужна срочная операция.

Я решила не пугать родителей, пока не узнаю, что именно меня ждет и не заезжая домой со снимком в руках, поехала в хирургию, которая находилась в другом конце города. Найдя нужное здание и нужный этаж, я открыла дверь ординаторской... и почувствовала тот самый пронзительный взгляд. Это был тот самый доктор из моего сна, то же лицо и та же маленькая родинка на виске. Почему-то я нисколько не удивилась, скорее обрадовалась. Максим Сергеевич явно видел меня впервые, ну я решила сделать вид, что тоже его никогда не видела.

Потом была сложная операция, во время, которой я чуть не умерла из-за открывшегося кровотечения, натуральная строительная дрель, которой мне подпиливали корни зубов и не утихающая ни на минуту боль в течении двух недель. Но я ни разу не занервничала и не заплакала, потому что рядом был мой доктор и я видела, что он очень старается и верит, что всё получится. И всё действительно обошлось.

А недавно доктор приснился мне опять, я поняла, что у меня опять та же самая болячка, только в другом месте и всё не так серьезно. Проснувшись, я не очень-то верила, что это правда, но всё-таки решила проверить. На снимке возле корня того самого зуба была крошечная опухоль... Её получилось вылечить довольно легко и безболезненно

Мне хочется поблагодарить доктора за то, что он помог. Но что я ему скажу? Ведь, я вполне могла увидеть своего будущего лечащего врача ещё до того как с ним познакомилась например по местному телеканалу, а потом благополучно забыть про это. И, наверное, эти сны всего лишь плод работы подсознания. Говорят, что людям с онкологическими болезнями часто снятся подобные сны.

И на сегодня всё.

Привет всем!

Spoiler

Закрывайте двери

У нас с женой была плохая глупая привычка – не закрывать за собой дверь на ключ, возвращаясь домой. Утром уходишь на работу и обнаруживаешь, что проспал всю ночь с незапертой дверью. Начинаются разборки, кто заходил последний и кто в большей степени «тяпа-растяпа». Один раз входная дверь распахнулась ночью от сильного сквозняка и начала хлопать. Мы изрядно перепугались в тот раз, но привычка все равно никуда не делась.

Но потом случилось нечто, что навсегда приучило нас закрывать дверь на все замки. И, черт возьми, я всерьез обдумываю идею настоящего дверного засова...

Мой дом - моя крепость и зачем нужны стены, если ворота распахнуты?

В тот раз мне долго не спалось. Внезапно я решил проверить входную дверь, вставать было лень, но желание было навязчивым и неотступным. Я побрел в коридор, попробовал дверь и …точно, опять не закрыли! Я повернул один ключ на 4 оборота и зачем-то второй, нижний, которым мы вообще никогда не пользовались. Я сделал буквально два шага в сторону комнаты, когда услышал необычные странные звуки за дверью. Было ощущение, что кто-то водит ладонями по двери с той стороны, ощупывает ее, как будто слепой натолкнулся на препятствие и пытается понять, что это.

Хоть и вздрогнув от неожиданности, я развернулся с намерением как минимум посмотреть в глазок. Я подошел к двери вплотную и заметил, что ручка стала поворачиваться вверх-вниз, как будто пробовали открыть дверь. Затем раздался странный неритмичный стук. Мне стало внезапно холодно, заныло сердце, не страх и не ужас, а какая-то черная тоска, мутная непонятная тревога полезли в душу. В глазок я смотреть расхотел. Тихо стал отходить в комнату, жена проснулась и уже что-то собиралась сказать. Я знаком попросил ее молчать, она сразу поняла, что что-то не так. Глаза ее округлились.

Надо сказать, что есть у меня один девайс, которым я почти никогда не пользовался. А именно, видеокамера, смотрящая на площадку и подключенная к компу. Ее притащил в подарок мой братец, работавший в то время в конторе, занимающейся установкой систем видеонаблюдения.
Посмотрели, поигрались пару раз и про камеру забыли. Сейчас я про нее вспомнил. Не знаю, какая черта человеческого характера заставляет нас смотреть в глаза Вия? Вот и я подсел к компьютеру и запустил изображение площадки.

Что это было? Не знаю, но я это видел и жена видела. Нечто, замотанное в какие-то темные лохмотья, неестественно изгибаясь и вихляя, бродило по площадке, скребясь в двери, дергая ручки, припадая и прислушиваясь к звукам в квартирах, заглядывая в глазки. Голова этого нечто также была замотана в тряпье, из тряпок торчали темные руки, длинные, узкие, с неестественно длинными, в два-два с половиной раза длиннее обычных, пальцами. Еще несколько раз это нечто подходило к моей двери и надолго припадало к ней. Казалось, сердце останавливалось, у жены текли слезы, она закусила край простыни, чтобы не издать ни звука. Я, путаясь и сбиваясь, читал про себя «Отче наш»…
Потом ЭТО уползло вниз. На улице забрезжил ранний июньский рассвет. Если бы мы жили в деревне, это наверное и были бы первые петухи. Еще через час мы пришли в себя.

Я жалею, что жена это видела, она все еще приходит в себя, я вижу, как ей все еще очень страшно. Вчера она попросила меня сменить квартиру. Что же - можно, все равно съемная. Да и мне здесь как-то уже не так.

А я вот думаю, что бы было, если бы я не закрыл дверь? Нас бы нашли с распоротыми внутренностями и кровь по стенкам, или как показывают в ужастиках, забившихся в угол с перекошенными от смертного ужаса лицами и остановившимся сердцем? Или это зло заползает в душу и человек с остекленевшими глазами идет на кухню за кухонным ножом…или делает шаг в окно? Не знаю, не хочу знать.

Закрывайте двери. Берегите себя.

История Оли
Автор: Ольга Васильева

Spoiler

Оля со своим мужем Геной жили в частном доме на окраине города. Однажды вечером Оля готовила ужин, и тут муж вернулся с работы — сначала она увидела его в окне, затем услышала, как он вошёл в дом. Оля крикнула ему из кухни: «Привет, любимый!» — и продолжила заниматься готовкой. Поставив суп вариться, она вышла в гостиную и увидела Гену, который смотрел телевизор. Вот тут-то Оля и ужаснулась: существо, которое сидело на диване, несомненно, было похоже на её мужа, но не было им — бескровное лицо напоминало пластиковую куклу, и двигалось существо резко, неуклюжими рывками, как марионетка на ниточках. Оно посмотрело на Олю неподвижными и немигающими чёрными глазами, и она едва удержалась от крика. Делая вид, будто ничего не заметила, женщина вышла в прихожую, и тут сзади раздался монотонный механический голос:

— ОЛЯ, ТЫ КУДА?

— Искать настоящего тебя! — в истерике крикнула Оля и выскочила вон из дома.

Выбегая из двора, она столкнулась с Геной — слава богу, на этот раз он был вполне настоящий. Оля сбивчиво объяснила ему, что произошло. Несмотря на её уговоры уйти, Гена тут же устремился в дом, а Оля осталась стоять под темнеющим небом и дрожать от страха. Прошла одна минута, две, пять... царила тишина. Оля уже хотела громко позвать мужа, и тут в доме кто-то страшно закричал. От неожиданности и страха Оля потеряла сознание...

... и очнулась в холодном поту на своей постели.

«Сон, — подумала она с облегчением. — Это был всего лишь сон...».

Но тут дверь спальни открылась, и механический голос пробубнил:

— ОЛЯ, СМОТРИ. Я НАШЁЛ НАСТОЯЩЕГО СЕБЯ.

На сегодня всё. Пока.

[Кошара]

Привет всем! Сегодня я хочу рассказать вам о людях, которые рассказывают криппипасты на Ютубе.

В принципе их можно разделить на два направления: те, кто говорят изменённым голосом и те, кто говорит своим. Среди первых можно выделить Гробовщика и Франкенштейна.

О Франкенштейне вам надо знать то, что он очень любит скриммеры, при чём скриммеры в духе: "И тут я увидел его" - громкий звук и картинка с бабайкой, то есть чаще всего их появление можно предугадать, но может их выставить и в рандомном месте. Такие дела вот... Интро у него примерно на тридцать секунд-минута, что иногда раздражает, особенно если видео длится минуты четыре. Хотя, может, я просто на раннее видео нарвался. Сейчас на его основном канале ровно 80 видео, но не все они посвящены страшилкам. В качестве примера можете оценить его Хэллоинский выпуск. 

http://www.youtube.c...h?v=ODgqjkGWzNY

У Гробовщика на данный момент всего 24 видео, и не все они посвящены хоррорам (есть свой топ фильмов ужасов, видео в стиле: "Вчесть 1000 подписчиков" -  и т.д.). Голос он себе сделал ещё более хриплым, чем у Франкенштейна, скримеры вставляет реже, но, как мне кажется, метче. В отличии от Франкенштейна у него нет группы Вконтактике. Интро всего 30 секунд, а видео довольно длинные, по 7-10 минут, в среднем, что радует. В общем, я считая, что на него тоже стоит обратить внимание. Видео можете заценить вот сдесь:

http://www.youtube.c...h?v=6YOZ_r9SACI

И последний в списке, но не по значению: Носферату - он озвучивает своим голосом. Скримеры использует очень редко, интро 20-30 секунд. На его канале сейчас 98 видео, собственно страшным историям посвящены около 60-ти из них. Часто озвучивает криппипасты, и у него есть 4 (!) годные (!!) истории про Слендера. Так же есть что-то типа познавательных статей. В общем, если вы не очень любите скримеры - вам именно сюда:

http://www.youtube.c...h?v=SibBIj7_lTI

И на сегодня всё. Пока!

Всё написанное здесь актуально по состоянии на 04.02.2014.

[Кошара]

Привет всем!

Тайны перекрёстков.

Познавательная статья.

З.Ы.Автор весёлый чувак, по ходу.

Spoiler

Перекрёсток издавна считается магическим местом, которое обладает мощной энергетикой. Причём не всегда положительной. Очень много разнообразных обрядов совершают именно на месте пересечения дорог. Гадания, заговоры, проклятия... Кстати, насчёт гаданий. Вот самое простое: выходим в полночь на перекрёсток и прислушиваемся. Слышите смех, весёлое пение? Отлично. Это предвещает весёлую жизнь, холостым людям - свадьбу. Услышали причитание, плач - в этом году свадьбы не предвидится. А вот унылое пение предвещает смерть. Жуть...

С перекрёстками связано множество разных суеверий. Давайте их разберём.

1) Нельзя ничего подбирать на перекрёстке.
Это даже не суеверие, а правило. Дело в том, что есть великое множество обрядов, в ходе, которых нужно оставить на месте пересечения дорог какую- либо вещь или даже драгоценности и деньги. Всё это проделывают с целью избавления от неудач, болезней, безденежья и других замечательных вещей. Кто подберёт вещицу на перекрёстке, бесплатно получит все эти неприятности. Оно вам надо?

2) Нельзя считать деньги на перекрёстке.
Места пересечения дорог любят затягивать энергетику денег в себя. Как пылесос. И тогда денежки у нас водиться не будут. Кстати, на перекрёстках часто оставляют купюры, чтобы откупиться от проблем.

3) Нельзя плеваться на перекрёстке.
Вообще-то, нельзя плеваться на улице. Это некрасиво. А уж на перекрёстке извергать свою слюну тем более не следует - можно жизнь выплюнуть. Весь фокус в том, что слюна, как любая другая биологическая жидкость, содержит много энергетики человека. Получается, плюнув на перекрёстке, вы не только поведёте себя как свинтус, но и оставите там частичку себя. А различная нечисть, живущая там, обидится на плевок и через слюну сможет на вас воздействовать.

4) Нельзя есть на перекрёстке.
Дело в том, что когда мы кушаем, питается не только наше физическое тело, но и астральное. То есть мы съедаем ещё и энергетику продуктов. И в этот момент к астральному телу могут прицепиться всякие сущности, проживающие на перекрёстке. Ведь энергетика в этом месте не всегда положительная. По этой же причине там нельзя зевать.

5) Исполняем желания.
Ну наконец-то! Хоть одна позитивная примета. Говорят, если один за другим пройти три перекрёстка и на каждом загадать одно и то же желание - оно сбудется. Эту примету я проверяла на себе. Правда, она не сработала, но я не расстраиваюсь.

Спаси меня.

Spoiler

Я не знаю, куда еще написать это. Не знаю, кому рассказать — мне все равно не поверят. У меня мало времени, очень мало. Я не могу даже выйти из квартиры. Я слышу ее дыхание за своей спиной прямо сейчас, чувствую, как холодная склизкая рука ложится на мое плечо. Если я не издам ни звука, если не обернусь, то проживу еще немного. Надеюсь, этого времени хватит, чтобы дописать мой рассказ.

Все началось месяц назад. Тогда я сидела одна в своей комнате и читала книгу, когда услышала, что меня кто-то зовет. Я подумала, что это мать, хотя голос был точно не ее — хриплый и будто завывающий. Но, обойдя всю квартиру, я поняла, что матери дома нет, и уже тогда я вспомнила, что час назад она уехала по делам, а я так увлеклась чтением книги, что и не заметила даже. «Наверное, показалось» — успокоила я себя, но на всякий случай включила телевизор и проверила, закрыта ли входная дверь.

Вечером я как-то забыла поделиться с родителями этой историей, да и не казалось мне это чем-то таким уж мистическим… до определенного момента. Мне снился сон: я шла по своему же коридору мимо ванной, из которой меня снова кто-то позвал. Это снова был тот жуткий голос, но стоило мне услышать его, как я тут же проснулась и еще некотрое время тряслась от страха. Вроде ничего не произошло, но все же мне было очень страшно.

К утру сон тоже забылся — тот страх, что я испытала ночью, теперь казался мне смешным. Но все же в глубине подсознания отложилось то, что от ванны в темное время суток стоит держаться подальше. Придерживаясь этого правила, я какое-то время жила абсолютно спокойно.

Вскоре родители уехали на отдых и оставили меня одну. Мне это было не в новинку, я могла оставаться на ночь одна, ну а если что, всегда есть верные подруги, которые смогут прийти или же взять к себе на ночь. У меня не было никакой живности, которая могла бы предупредить меня о появлении сверхъестественных существ, но я была не особо впечатлительная и не верила в такое. Я проводила время, сидя за компьютером или читая книги, и не особо любила гулять — меня более чем устраивало постоянное ощущение тишины и полного одиночества. Поэтому я все-таки напряглась, когда услышала свое имя поздним вечером. Услышала, как меня зовет кто-то тем самым хриплым воем из ванной. Я не предприняла ничего. Вообще ничего, кроме того, что обернулась на звук и какое-то время смотрела на дверь ванной. Она была приоткрыта. Я отвернулась. Мне просто показалось, не более того. Но в ту ночь я так и не смогла уснуть — пролежала до самого утра в кровати, а как только на улице стало светло, наскоро собралась и пошла к подруге. У нее же я приняла ванну, потому что, если я и могла чистить зубы и умываться в раковине на кухне, то мыться там я не могла, а к своей ванной я больше не питала доверия.

По не поддающимся объяснениям причинам я не стала приглашать подругу к себе — убедила ее, что все правда в порядке, но она уговорила меня переночевать тогда у нее, обещая грандиозную вечеринку. Да, вечеринка была. Она пригласила кучу народу, парня, который мне нравился. Ничего нет необычного в том, что я позволила себе немного выпить. Или много… потому что я не помню, когда вернулась домой. Помню только то, что днем я проснулась уже у себя дома и ключей от квартиры найти не смогла. К слову, дверь можно было открыть только ключами с обеих сторон. Это означало, что мне предстоят долгие поиски ключей (потому что дома оставались всего одни — мои, которые я потеряла, а остальные забрали с собой родители), а до тех пор я не то что не выйду из дома, даже гостей к себе впустить не смогу.

Я потратила на поиски ключей весь день, когда поняла, что я посмотрела уже везде. Везде! Кроме ванной…

Я включила там свет, но он тут же погас и больше не включался — чертова лампочка перегорела. Тогда я нашла фонарь, посветила в открытую дверь ванной (все еще боясь туда заходить: мой инстинкт самосохранения просто не позволял мне перешагнуть порог) и заметила странный блеск у слива. Да, это блеснули мои ключи.

Перешагнуть порог ванны я так и не смогла. Свет там не включался, а луч фонаря не внушал мне доверия. Я не могла достать ключи. В голову пришла мысль, что можно зацепить их чем-нибудь длинным и вытянуть. Я нашла мамины спицы, склеила несколько скотчем и, убедившись, что это достаточно прочная конструкция для того чтобы вытащить ключи, я принялась «рыбачить». Все шло отлично… до тех пор, пока я не начала тянуть ключи на себя. Они зацепились. Зацепились за слив, и в попытке вытянуть их я только развалила конструкцию. Ничего, я придумала еще несколько способов вытащить их, не входя в ванную, и применяла их один за другим, пока они не кончились. Ключи так и остались на месте, застрявшие в сливе. Я не думала о том, как они вообще попали туда.

Размышляя о том, что еще можно сделать, я вспомнила, что сегодня вообще не видела свой телефон. Нигде. Он не звонил, на него не приходили сообщения, его просто словно не было. Поиски телефона тоже ничем не увенчались — его я, видать, потеряла еще ночью. Я решила написать подруге в ICQ, но она была в оффлайне.

Сидя в интернете и бесцельно гуляя по различным сайтам, которые могли хоть немного поднять мне настроение, я вновь услышала это… свое имя. Кто-то вновь прохрипел его в ванной, и я обернулась, чтобы посмотреть на дверь. Да, дверь ванной была открыта настежь, хотя я точно помнила, что плотно закрывала ее, когда оставила попытки достать ключи.

Я так не решилась встать с места, не решилась закрыть дверь и, наверное, правильно сделала, оставшись сидеть на месте, потому что по двери ванной поскребли. По открытой двери будто провели когтями и вновь прохрипели мое имя.

— Что тебе надо? Оставь меня в покое! — закричала я. И вновь услышала в ответ свое имя. По двери требовательно поскреблись.

Я так и не встала с места той ночью, не решилась встать, а просто просидела на стуле, не сводя глаз с двери, а ближе к утру просто отключилась за компьютерным столом.

Проснулась только к вечеру. Я настолько переутомилась за два дня, что проспала так долго. Очень хотелось есть. Если вчера я была занята поиском ключей, да и вообще я привыкла не есть целые сутки, то теперь есть хотелось просто жутко. Чтобы попасть на кухню, мне необходимо было пройти мимо ванной… Как только я подумала об этом, я вновь услышала скрежет когтей.

А потом… потом я услышала еще кое-что.

— Обернись... посмотри... на меня... — требовал голос.

Нет, сказала я себе. Я ни за что не стану этого делать.

— Посмотри! — нечеловеческим голосом провыла тварь в ванной. Я не знала, как назвать ее (или его) по-другому.

А затем раздался новый звук. Звук шагов за моей спиной. В метре от меня, не дальше. Они приближались с каждой секундой, и вот эта тварь стоит за моей спиной и шепчет мне, чтобы я обернулась. Она кладет мне руку на плечо, склизкую, холодную и когтистую. Ведет ее вверх по шее и просит, чтобы я посмотрела на нее. Но я не хочу. Как только я обернусь, я умру… а она заставит меня обернуться, я знаю.

Я сижу молча, не двигаясь, уже больше двух часов. Стараюсь делать вид, что не замечаю руку (или все же лапу?) твари на своем плече. Я бы закричала, но она убьет меня, как только я издам звук. Она же выползла из ванной, когда я кричала на нее, а даже если это просто совпадение, я все равно знаю, что как только я издам малейший звук, тварь прикончит меня. Я боюсь. Очень боюсь. Родители вернутся только через неделю, я не продержусь так долго.

Мне страшно. Спасите меня. Я не хочу умирать. СПАСИТЕ МЕНЯ!

Дело о свинцовых масках.
Познавательная статья.

Spoiler

«Дело о свинцовых масках» — расследование обстоятельств смерти Мануэла Перейры да Крус и Мигела Жозе Вианы, чьи тела были обнаружены 20 августа 1966 года на холме Винтен неподалеку от бразильского города Нитерой. На месте происшествия были найдены две свинцовые маски и короткая записка весьма странного содержания. Следствие не смогло установить причину смерти, но заключило, что она не была самоубийством. Дело вызвало широкий резонанс в бразильском обществе, и интерес к нему сохраняется до сих пор.

Оба погибших интересовались уфологией и различными паранаучными теориями. В сочетании с обстоятельствами дела это дало основания утверждать, что они стали жертвами некоего эксперимента.

Вечером 20 августа 1966 года 18-летний Жоржи да Коста Алвес заявил полиции Нитероя, что наткнулся на два мужских трупа, когда пускал воздушного змея вблизи холма Винтен. Утром следующего дня полиция выехала на указанное им место, и действительно обнаружила два уже довольно сильно разложившихся трупа, которые были опознаны как Мануэл Перейра да Крус (32 года на момент смерти) и Мигел Жозе Виана (34 года), оба работавшие радиотехниками в г. Кампус-дус-Гойтаказис. Погибшие были одеты в деловые костюмы (как если бы они собирались на какую-то важную встречу) и непромокаемые плащи, на телах не было никаких видимых следов насилия.

Оба трупа лежали на подстилке из листьев, срезанных каким-то острым предметом — видимо, ножом (который, впрочем, так и не был найден). Рядом с телами лежал пакет с двумя полотенцами, пустая бутылка из-под воды, носовой платок с инициалами «MAS» (или «AMS»), и записная книжка, в которой среди названий радиодеталей была найдена заметка следующего содержания:

«16.30 Hs. esta' local determinado.
18.30 Hs. ingerir capsula apos efeito proteger metais aguardar sinal mascara»

Приблизительный перевод:

«16:30 — быть [в] условленном месте.
18:30 — проглотить капсулу, после [наступления] эффекта защитить металлы, ждать сигнала маски»

В книге Дж. Мичелла и Р. Рикарда «Феномены книги чудес» приводится следующий вариант перевода:

«4:30 пополудни. Будьте на означенном месте.
6:30. Проглотите капсулу. После того как начнет действовать, защитите лицо металлической маской и ждите сигнала»

Но этот перевод неточен по смыслу и основан на догадках авторов книги.

Что за «капсула» имелась в виду, так и осталось неясным, как и смысл заметки в целом; но в ней, по-видимому, упоминались те самые металлические защитные маски, которые были найдены на лицах погибших. Маски были сделаны в кустарных условиях из листового свинца, и, по всей видимости, предназначались для защиты от радиации.

Впоследствии доктор Астор Перейра ди Мелу произвел вскрытие тел и заключил, что никаких признаков насильственной смерти ему обнаружить не удалось, как и признаков отравления, поражения радиацией, или каких-либо других патологических изменений во внутренних органах. Впрочем, относительно результатов токсикологической экспертизы сведения расходятся. Согласно INFA, все проведенные токсикологические и гистологические анализы дали отрицательные результаты.

Удалось выяснить, что маски были изготовлены погибшими самостоятельно в их мастерской по ремонту бытовой техники. Ночью во вторник 16.08.1966 Мануэл Перейра да Крус сообщил жене, что собирается ехать со своим напарником в Сан-Паулу, чтобы купить нужные ему радиодетали. Утром 17.08.1966 оба радиотехника отправились в путь, взяв с собой 2,3 миллиона крузейро (примерно 1000$). В 14:30 того же дня их автобус прибыл на автовокзал в Нитерой. После этого в одном из магазинов этого города они купили непромокаемые плащи (что не вызвало у следствия особого удивления, так как погода в те дни была крайне дождливой), а также бутылку минеральной воды в баре. Продавцу они пообещали скоро вернуться и сдать пустую бутылку обратно (из чего следствие заключило, что они не планировали совершать самоубийство). При этом продавец заметил, что Мануэл явно нервничал и то и дело смотрел на часы.

Последний раз их видели живыми вечером того же дня в окрестностях холма Винтен. Согласно показаниям местного охранника, он видел двух человек, внешне напоминающих погибших, в джипе вместе с еще двумя мужчинами. Неподалеку от холма джип остановился, Мануэл и Мигел вышли из него и пошли вверх по склону холма, пока не пропали из вида.

Как выяснилось впоследствии, тела были найдены еще 18 августа другим подростком по имени Паулу Кордейру Азеведу дус Сантус , того же возраста, что и Жоржи да Коста Алвес. Он сообщил об этой находке полицейским, но расследование в итоге началось только через два дня, после второго заявления. Было высказано предположение, что так получилось потому, что патрульные решили присвоить себе деньги, найденные у погибших.

В ходе расследования полицией был допрошен Элсио Коррейа Гомес, который ранее был замечен в проведении неких опасных экспериментов вместе с Мануэлом и Мигелом, один из которых привел к сильному взрыву в районе пляжа Атафона. Впрочем, никаких доказательств его причастности к этому делу обнаружить так и не удалось.

Были также допрошены вдова Мануэла и сестра Мигела, но из их показаний стало ясно только то, что оба погибших интересовались псевдонаукой и спиритизмом, и состояли в некоем тайном обществе, члены которого пытались установить связь с потусторонним миром и инопланетными цивилизациями. Кроме того, в той же мастерской была найдена книга по «научному спиритизму», в которой были подчеркнуты предложения со словами «яркое свечение» и «маски». Также, по словам сестры Мигела, ее брат говорил о какой-то «секретной миссии», в которой он должен был принять участие. Похожие показания дала и вдова Мануэла — согласно ей, за несколько дней до смерти ее муж упоминал некий «финальный тест», после которого должно стать ясно, оправдалась ли его вера в непознанное или нет.

Кроме того, погибшие также обвинялись в поддержке работы пиратской радиостанции в районе Глисериу. Также стало известно, что они в свое время посещали курсы, организованные «Philips Electronics» в Сан-Паулу. Эти курсы могли дать им квалификацию, достаточную для сборки радиостанции и работы на ней, но у них в любом случае вряд ли хватило бы знаний для проведения каких-либо серьезных научных экспериментов.

В силу большого общественного интереса к делу, 25 августа 1967 года была проведена эксгумация и повторная экспертиза тел, которая вновь не обнаружила никаких признаков насильственной смерти. Следствие по делу было прекращено в 1969 году. На данный момент маски хранятся в музее полиции Рио-де-Жанейро.

В самом начале расследования была весьма популярна версия о том, что оба радиотехника были убиты молнией — так как вечером 17 апреля в окрестностях Нитероя был дождь с грозой, а находиться на возвышенностях (да еще и с металлическими предметами на теле) в такую погоду особенно опасно. Эта версия была категорически отвергнута экспертом, проводившим вскрытие.

Согласно другой популярной версии, кто-то воспользовался наивностью радиотехников, предложив им принять участие в «интересном эксперименте», дав им капсулы с ядом и затем похитив их деньги. На данный момент это единственное рациональное объяснение случившегося, но никаких прямых доказательств в пользу этой версии нет. Неизвестно также, сколько денег было у погибших с собой на момент их смерти (после всех их трат в Нитерое), и не были ли эти деньги присвоены полицейскими 18 августа.

События дела пришлись как раз на время всеобщего увлечения уфологией и паранормальными явлениями в Бразилии, поэтому неудивительно, что случившемуся было предложено множество фантастических объяснений. В частности, известный эзотерик Оскар Гонсалис Кеведу в интервью газете «O Globo» заявил, что в «капсулах» могло содержаться вещество, вводящее в транс и помогающее достичь гиперэстезии, а маски были необходимы для защиты «третьего глаза» от излучения из «параллельных миров». Он подчеркнул, что для успеха в подобных практиках необходимы длительные упражнения и отличная физическая форма (чем погибшие, возможно, не обладали).

После того, как дело получило огласку в прессе, в полицию обратилась Грасинда Барбоза Котинью ди Соза и заявила, что вечером 17 августа она вместе с тремя детьми проезжала на машине неподалеку от предполагаемого места происшествия. Ее 7-летняя дочь обратила внимание на странный яйцевидный объект оранжевого цвета, видимый над вершиной холма. По ее словам, объект был окружен разноцветным огненным кольцом, и от него во всех направлениях исходили лучи синего цвета. Вернувшись домой, она рассказала об увиденном своему мужу, который тут же приехал на место наблюдения, но не заметил ничего необычного. Позже еще несколько человек сообщили полиции, что также наблюдали непонятные атмосферные явления в том же месте и в то же время. Кроме того, по некоторым свидетельствам, похожий объект наблюдался в небе над Нитероем 16 марта того же года в 9:15 вечера на высоте около 100 футов. Неизвестно, насколько все эти показания заслуживают доверия, но они вызвали немалый интерес в уфологических кругах.

После того, как информация о деле появилась в СМИ, стало известно об очень похожем инциденте, случившемся за 4 года до этого. В 1962 году на холме Крузейру был найден мертвым телемастер, известный под именем «Эрмес» (Hermes). На месте происшествия была обнаружена маска, аналогичная найденным на холме Винтен. Причину его смерти определить также не удалось, но после того, как стало известно, что незадолго до смерти он принимал некие «таблетки», дело сочли самоубийством, в результате чего оно не получило широкой огласки.

Погибший на холме Крузейру телемастер верил в способность человеческого мозга принимать телепередачи без какого-либо дополнительного оборудования (видимо, имелась в виду вариация на тему известной городской легенды о приеме радиопередач на «детекторный приемник» из зубной пломбы), но неизвестно, имело ли это какое-либо отношение к причинам его смерти.

В 1980 году место происшествия посетил Жак Валле, который обратил внимание на то, что земля вокруг него выглядит как бы выжженной. Скептики объяснили это тем, что полицейские, стремясь остановить разложение тел, вылили на них и на землю вокруг них немало формалина, который и убил всю растительность.

Ужас в ванной.

Один мат запикан.

Spoiler

Своё непутёвое детство я провёл, как говорится, в «зоне риска». Мать следила за каждым моим шагом — любое отклонение от нормы вызывало у неё истерику. Всё это из-за преждевременных родов и глупых бабских страхов.

Я не общался с другими детьми, рисовал бесформенных уродцев вместо портретов «мамы и папы», а на праздник подарил матери дохлого воробья, у которого с интересом выдёргивал спичечные лапки. Также по какой-то неведомой причине я категорически отказывался есть варёную пищу. Всё, что подвергалось варке — мясо, супы, каши — вызывало у меня настоящий припадок.

Вот так я и попал в список детишек, которым грозила шизофрения. В целях профилактики врачи навязали мне специальный режим: прогулки строго по расписанию, примитивные игрушки, книги — наглядные, разжёванные по буквам. Говорили со мной осторожно, как с пуганой собакой. Мать сильно перебарщивала: её выпученные от усердия глаза и круглый рот, которым она выделяла каждый звук, будто я был каким-то дебилом, я помню до сих пор.

Таким образом, «болезнь была побеждена», а говоря проще — задавлена, я пошёл в обычную школу, как все прочие дети, и родители вздохнули с облегчением. На протяжении восьми лет я жил своей жизнью, с её будничными неожиданностями и проблемами.

Чётко, как на записи, помню день переезда. Мы перебрались в новую квартиру: с появлением сестрёнки, нянчить которую позвали бабку, нам понадобилось больше квадратных метров. Серая высотка, запах мочи в подъезде и раздолбанные качели во дворе. Но сама квартирка была неплохой, да и пространства гораздо больше.

Затащив в квартиру последнюю коробку с вещами, я пошёл сполоснуть руки. Притом, что все помещения были отремонтированы, ванная комната казалась запущенной: грязная кафельная плитка, разводы ржавчины и замызганная ванная. Я открыл кран на полную и тут же заорал — и от боли, и от неожиданности — руку ошпарило самым настоящим кипятком. Кожа покраснела, вздулся большой водянистый волдырь. Я тогда ржал, как идиот, а потом дразнил брезгливо кривящуюся мать, грозя проткнуть волдырь большой иглой.

Сказал отцу, что стоит выяснить насчёт труб, но в последующие разы вода была уже нормальной температуры.

В первую же ночь я проснулся поздно ночью, мне приспичило отлить. Побрёл по тёмному коридору босиком, но на полпути остановился возле ванной комнаты — дверь была приоткрыта, и я с удивлением понял, что оттуда странно пахнет чем-то съедобным. Без каких-либо предположений я включил свет и зашёл внутрь.

Ванна была до краев наполнена какой-то маслянистой водой, блестящие круги жира плавали на поверхности. Прищурившись от яркого света, я склонился над этим «бульоном» и повернул голову вправо. Мы встретились взглядами.

Белые выпуклые глаза женщины были похожи на два вкрутую сваренных яйца. Бескровная кожа словно покрыта слизистой плёнкой. С головы кожа частично облезла, и на белой кости черепа пузырилась кровь.

Я не мог орать, горло словно распухло, из него вырывался только жалкий унизительный звук: «И-и-и-и», а это мерзкое нечто неожиданно раскрыло свои вздутые толстые губы и в точности повторило его за мной!

Я отшатнулся, и упал бы на спину, если бы позади не было стены. Сильно приложившись затылком, я рванул за дверь, хлопнув ею изо всех сил, и закрылся в комнате. Меня трясло, не знаю, от чего больше — отвращения, страха или дикости происходящего. Не стал никого будить. Что бы я им сказал, как?

Мне всё казалось, что если я усну, оно выберется из ванной, доползёт на своих сваренных мягких конечностях до кровати, и, стоит мне открыть глаза — надо мной окажутся омертвевшие белые глаза.

Но под утро всё же вырубило. Проснувшись, я первым делом направился в ванную. Как и любого доморощенного знатока ужасов, меня подкупал дневной свет.

Ванна была пуста — ни воды, ни жирных потёков. От матери я получил нагоняй за то, что шумел ночью. Про шишку пришлось соврать, что в потёмках ударился об дверь.

Думаю, меня деморализовало именно ощущение нелепости происходящего. Смесь отвращения и жалости, будто смотришь на лежащую посреди шоссе собаку с размозжённой головой, у которой в агонии подрагивают лапы. Что бы это ни было там, в ванной, оно казалось беспомощным, но при этом внушало страх. Памятуя о «нервном» детстве, я опасался даже пошутить на подобную тему. Ещё не хватало, чтобы меня опять упекли в лечебницу. Ну и какой выход? Не мыться, что ли? Священника вызвать? Да в «крестоносцев» я верил ещё меньше, чем в призраков.

Несколько ночей ничего не происходило, хотя пару раз я проходил мимо ванной ночью. Ни запаха, ни тихого всплеска воды. Я был уверен — хотя бы пока я за пределами той комнаты, всё будет в порядке. Поэтому, когда мы сели за стол, чтобы поужинать, а я вдруг поднял взгляд и увидел в кухонном проёме мокрый голый труп, с которого драными лохмотьями свисала кожа, я заорал. Попытался. Еда пошла вверх, и я подавился, с минуту не мог дышать.

Это не было похоже на призрак: она стояла там, как настоящая, такая же осязаемая и плотная на вид, как и я. На её теле не было ни единого волоска: голый лобок, лысая голова и ноги, отчего будто прорезиненная кожа казалась еще белее. Такую кожу я видел у белуги. Ниже коленей и локтей мяса не было вообще, только обнажившиеся кости и кожа, свисающая скрученными спиралью лоскутами. Немного сохранились ладони и ступни. И она пахла. Пахла, как мясной суп со специями. Как варёное мясо. Я начал смеяться, поняв, что от этого запаха у меня, так и не успевшего поесть, урчит и скручивает желудок.

Меня отпаивали бабкиным варевом, вкололи что-то ниже поясницы, а волчий материнский взгляд ясно передавал отцу: «Это опять началось, я уверена...» Я так и не смог объясниться.

Вот вы откуда-то приходите домой, занимаетесь своими делами, живёте со своим мнением на всё и вся, которое, конечно, и кажется вам единственно верным — а вот вашу жизнь разбивает нечто, что не укладывается ни в какие рамки и существует само по себе; как дурной сон, в котором самое страшное — нелепость происходящего, лишающая вас возможности действовать здраво, сесть за стол, с умным лицом набрать нужный номер или посоветоваться с другом.

Меня мучил стыд, но страх так и не рассосался.

Ночью я долго думал о той женщине, и предчувствие того, что я увижу её вновь, нисколько не унимало тревогу и бессильную злость. Да, я увидел её еще раз — уже утром, когда зашёл ополоснуть голову под холодной струёй воды. Она всё так же спокойно лежала в ванной, а затем её рука, наполовину оголившая кость, вдруг поднялась над водой и упёрлась размягчёнными пальцами в стенку. Словно переваренные сосиски… Думаю, она пыталась что-то накарябать на стене, но пальцы просто гнулись, а потом мясо расползлось, и остались лишь тонкие костяшки. В воде плавали роговые пластинки выпавших ногтей. Я блевал за дверью ванной.

Привет, детство. Меня вновь воротило от варёной пищи, на вареную курицу я вообще смотреть не мог — эта белая кожица в пупырышках, покрытая слизью... Если взять кусок варёного мяса и разделить его на волокна, будет похоже на то, как кожа отслаивается тонкими полосками.Тошнотворный «супный запах» преследовал меня весь день.

Теперь по ночам я ощущал, что меня словно варят заживо, но не целиком, а постепенно. Странная горячая тяжесть, будто кто-то кладёт раскалённые металлические блины штанги то на мою руку, то на живот, то на ноги. Казалось, поднеси я тогда руки к лицу, увижу только ошпаренные белые культяпки. Ванная комната находилась прямо за стенкой. Я знал, что она там. И что если ей очень захочется, она доползёт до меня куда угодно, волоча за собой остатки ног.

Я не вставал с кровати уже пять дней. Иногда сознание прояснялось, и мне хотелось куда-то бежать, тошнило от того, на что я стал похож. Еще и бабка со своими травами и рецептами. Рассказывала, что ко мне «прицепился ужас». Мол, ужас выбирает тебя по каким-то своим причинам и словно садится на шею. Пока не расправишься, донимает по-всякому. А я вроде как «в зоне риска» рос, «восприимчив», оттого оно всё… Ужас не то чтобы вездесущ, он — часть тебя, и если вы думаете, что стены родной комнаты или даже подземный бункер вас спасут — это лишь великая сила самоубеждения, как крест против вампира. Мёртвым плевать на своё прерванное прошлое, наверное, для них жизнь всё еще продолжается, и они просто заполняют образовавшиеся пустоты.

Я попросил отца узнать, кто был предыдущим владельцем квартиры, не случалось ли здесь чего, да хоть у соседей выпросить. Те, кто продал нам квартиру — жадные шавки, слова не скажут. Отец молчал некоторое время, а затем, не задав ни единого вопроса, встал и куда-то ушёл. Так мы и узнали.

Её звали Марина, ей было двадцать шесть лет. Она жила здесь с маленьким сыном, мы, кстати, тезки — он тоже Влад. Был бы. Она ушла от мужа, запойного пьяницы, отмотавшего два срока за кражи и изнасилование, а затем внезапно ударившегося в религию — какая-то секта прибрала его к рукам. Соседи говорили, он частенько сюда наведывался, пытался взломать дверь, а когда не выходило, орал про жену всякие гадости — что она проституткой работала, у шофёров сосала за сто рублей — пока женщина в слезах не открывала ему, чтобы никто не слышал. Бил её, это соседи тоже знали. «Такого никто не ожидал», — ну, вечное оправдание. Крыша у него совсем стала подтекать, и Марина, видимо, пригрозила милицией.

Говорят, сначала он ошпарил её кипятком — плеснул из чайника в лицо, и то ли в пьяный раж вошёл, то ли еще что — понравилось, может, как она визжит, но он запер женщину в ванной и поставил на большой огонь все кастрюли с водой, какие нашёл. Затем уже в ванной пустил горячую воду и начал играючи топить жену, пока не вскипела вода. Марина была еще жива, когда её обваривали, раз за разом. Притихшие соседи слышали только пьяные выкрики мужчины, что-то про «грешницу» и «кипучую смолу». Особого значения этому никто не придал, но трехлетний мальчик час заходился плачем в соседней комнате (сейчас она принадлежит мне).

Когда милиция взломала дверь и оказалась внутри, говорят, Марина прожила еще пару минут. Пояс от халата обмотал ей шею, попытались снять — и он легко слез вместе с кожей. До неё уже было не дотронуться... Одежду снимали с кожей вместе.

Люди, кто доставал труп из ванной, говорят, в перчатках вылавливали её по частям, как варёную рыбу из супа. Слезшую кожу и пучки волос, прилипших к стенкам, сгребали в мешок. Соседи спохватились, сказали про сына, бросились его искать. Нашли на кухне: в высокой эмалированной кастрюле лежал скрюченный, как эмбрион, детский труп.

Пусто было.

Не помню, чтобы об этом передавали в новостях или обсуждали между собой, даже соседи вели себя, как ни в чём ни бывало. Так острее всего понимаешь, что чужая смерть — просто статистика для еще живых. И знаете, больше, чем того м*****, я ненавидел Марину. Почему ей всё неймётся, причём тут вообще я?! Её рыбьи глаза ничего не выражали, изо рта не исходили никакие просьбы, но я был ей зачем-то нужен. В последнюю свою ночь дома я лежал на кровати, закрыв глаза рукой, вторая свисала до пола. Запах мяса забился в ноздри. Влажное мягкое прикосновение к ладони, будто тычется мокрый собачий нос. Нет у нас никаких собак…

Я без споров согласился, чтобы меня забрали в клинику. «Подлечиться», как же... Мать стенала, что не уберегли, отец в глаза не смотрел, бабка всё причитала про свой «ужас», а я понятия не имел, какое отношение их страдания имеют ко мне.

И теперь, кажется, всё позади. Это было не со мной. Я сейчас просто лежу на прохладной хрустящей простыне, думаю о всякой ерунде, я даже по учебе скучаю, не то что по друзьям... Слышу тихие шаги медсестры, которая подходит проверить капельницу, потом дуновение сквозняка, потому что она склоняется надо мной, чтобы поправить подушку, и я открываю глаза.

Слепые белые глаза, облепленные тяжёлыми веками, вздувшаяся мокрая рука ласково опускается на мою щеку.

— Влад, — говорят эти расползшиеся губы, обнажив зубы, как у лошадиного черепа. Бесконечно улыбающийся рот. — Вырос...

— Да, — устало говорю я, вновь закрывая глаза. — Да... мама.

Длиннорукий.

Spoiler

Как-то раз (дело было под вечер) родители мои пошли в гости к знакомым. Я остался дома один. Сходил на кухню поесть, посмотрел телевизор — в общем, всё как обычно. Часов в двенадцать я выключил свет и лёг спать.

Не знаю, сколько я проспал, но проснулся от стойкого ощущения, что я в комнате не один. Честно скажу, я парень не робкого десятка и никогда, даже в самом раннем детстве, темноты не боялся, а тут не знаю, что на меня нашло: некоторое время я просто не мог повернуть голову и осмотреться. Но в конце концов я всё же преодолел себя и развернулся к противоположной стенке. Тут нужно немного рассказать об интерьере моей комнаты. Кровать моя стоит у дальней стены, а дверь, ведущая в комнату и выключатель, получается, расположены напротив меня. Так вот, на этой противоположной стене я увидел тень. Просто тень. И ничего, что могло бы её или нечто подобное отбрасывать, не было ни в моей комнате, ни на улице. Это было существо высотой больше двух метров, отдалённо напоминающее человека. Шеи у него не было совсем, голова росла прямо из плеч, глаза — два бесформенных, горящих красным огнём пятна. Но самым страшным было то, что длиннющие руки существа (как я потом прикинул, метра полтора, наверное, длиной), постоянно извиваясь, абсолютно беззвучно скользили по моей стене, как будто что-то нащупывали, искали в полутьме.

Я запаниковал. От твари меня отделяло крохотное пространство комнаты, и я не сомневался, что, если нужно, она его преодолеет с лёгкостью. Мысли в моей голове с лихорадочной быстротой сменяли одна другую. Что делать? Выпрыгнуть в окно? Но я живу на восьмом этаже. Ждать родителей? Нет. Увольте. С таким соседом я не продержусь и получаса, просто сойду с ума. Быстро вскочить и выбежать из комнаты? Да, это, пожалуй, подойдёт. И авось мой гость меня не поймает.

Я собрался на кровати в тугой комок, приготовился к прыжку. Если бы я знал тогда, какую чудовищную ошибку совершаю! Лучше бы я покончил с собой. Ну что ж, дураку море по колено, и я рванул. В каких-то сантиметрах от спасительного выхода я почувствовал ледяную хватку на горле. Тело моё, как безвольная кукла, заскользило к монстру. И тут он прижал меня лбом к стене. Стенка как будто была уже и не твёрдая. Да, она стала жидкой, вязкой, и тварь засовывала меня в неё головой. Я отчаянно упирался, брыкался, орал, но всё было зря. Я чувствовал, как через закрытые веки в мои глаза просачивается эта отвратительная субстанция, с дальнейшем погружением мои уши и нос также заполнились этой смолистой мерзостью. Тень дотолкала меня до уровня рта и отняла свою мерзкую хватку. И началось самое болезненное, ужасное. Стена начала вновь твердеть. Мою голову постепенно сдавливали железные объятия бетона, в моих глазах с жуткой резью образовывался крупный песок, уши и нос тоже полностью заполнил этот бетон. Дышать я мог только ртом, сердце бешено колотилось от ужаса и жуткой боли. Казалось, что моя голова вот-вот будет раздавлена, песок как будто разрывал глаза… От нахлынувшего кошмара я, наверное, даже забыл о том, кто сотворил со мной эту жуткую казнь. Скорее всего, совершив то, ради чего приходил, мой палач покинул свою жертву. Сколько я мучился, не знаю, не помню, я почти утратил способность соображать. Единственной надеждой для меня стало возвращение родителей.

Всё покрылось туманом. Казалось, что я умираю. Я ничего не видел, не слышал. Не мог вытащить голову из бетонных тисков.

Мне показалось, что через целую вечность кто-то погладил меня по плечу, потом взял за руку. «Ну пожалуйста, — мысленно взмолился я, — вытащите меня отсюда, ну пожалуйста, пожалуйста! Нет больше сил терпеть!». Я почувствовал, что вокруг меня люди, возможно, скорая, МЧС, милиция — все они пытаются мне помочь. Давление на мою голову слабело. Они дробили бетон перфоратором. Это было долго, очень долго. Я ждал. Была резкая боль, когда они отрезали мне часть правого уха. Но это было неважно, совсем неважно — скоро я окажусь на свободе, смогу снова слышать, видеть, поблагодарить своих спасителей… Какая боль! Кто-то резко дёрнул меня назад — кажется, мне сломали нос. Скорее всего, меня вытащили, но я ничего не видел и не слышал по-прежнему, не мог открыть глаза — возможно, их у меня уже не было?.. Кто-то обнимал меня, возможно, мать — плачет, наверное... Куда-то меня повели, прочь из квартиры. Я не хотел уходить, мне было страшно, я сопротивлялся, что-то подсказывало мне, что это ещё не конец моих мучений. Укол, всё тело стало ватным, и я провалился во тьму.

Очнулся я, судя по удушающему запаху лекарств, в больнице. Они прочистили мне нос и уши, теперь я мог слышать и нормально дышать — это первое, что я отметил после пробуждения. А вот зрение почти пропало: мир для меня состоял из размытых пятен, иногда они немного двигались, но не более того. Боль никуда не ушла. Одно из живых пятен, видно, долго сидело рядом — теперь оно поздоровалось со мной, представилось сержантом Иванюком. Долго расспрашивало меня о том, как такое со мной произошло, очень подробно интересовался той тенью, её обликом. Я всё честно рассказал. А он почти и не удивился — вот что, как потом я понял, было странно. Но тогда я был ещё слишком слаб. Завершив допрос, сержант Иванюк пожелал мне скорее поправляться и велел вновь постараться заснуть. Что я и сделал.

Опять же, не знаю, сколько я проспал, и через сколько времени меня разбудили. Теперь они хотели, чтобы я встал и пошёл с ними. Я спросил, куда меня поведут. Сказали, что на операцию — зрение ещё можно спасти, если поторопиться. Но нехороший холодок в груди не отпускал. Мы долго куда-то шли. В конце концов, меня вывели из больницы и усадили в «УАЗик». Кроме меня, там было ещё несколько человек. Меня усадили между двумя людьми, и мы поехали. Атмосфера в пути была крайне напряжённой, всю дорогу они не перекинулись ни единым словом ни друг с другом, ни, тем более, со мной.

Когда мы вышли из машины, вокруг была уже ночь. Мои соседи по «УАЗику» сразу же железной хваткой взяли меня под руки и повели. Мы зашли в какое-то здание и начали спускаться. Я насчитал девять этажей вниз. Уже на третьем пролёте я понял, что ни о какой операции не может быть и речи. Предчувствие меня не обмануло — кошмар продолжался. Я попытался вырваться из их лап, но несколько мощных ударов под дых заставили меня покориться своей незавидной судьбе.

То ли от испытываемого мною страха, то ли от чего-то ещё, но зрение моё стало проясняться. В конце спуска я увидел просторный зал и тёмные фигуры по его периметру — вероятно, это были люди в длинных чёрных балахонах, хотя я до сих пор не уверен. Меня вывели в центр зала, тут мои стражи отпустили меня и приказали раздеться, снабдив для верности указание двумя ударами в челюсть. Хотелось заплакать — ну за что мне всё это? Что я такого сделал в жизни, за что зло выбрало меня? Меня переполняли страх и ненависть к мучителям. Когда я разделся, ко мне подошли несколько человек и уложили меня на то, что вначале мне показалось столом в центре зала, но теперь я понял, что это не так. Это был алтарь. Жертвоприношение — вот что ждёт меня теперь. И нетрудно догадаться, какую роль я здесь сыграю.

Мои руки и ноги, вначале буквально вывернув, накрепко привязали к тому, что я вначале ошибочно принял за ножки этого «стола». Теперь я ни на миллиметр не мог ни подвинуть, ни оторвать своё тело от ледяной поверхности алтаря. Постепенно тишина стала преобразовываться в приглушённый гул, напоминавший то ли пение, то ли чтение заклинаний. И чем дальше читали, тем громче становились их голоса. Они звали кого-то, кого-то настолько ужасного, что к нему нельзя обращаться ни на одном земном языке. Эти ужасные каркающие, скрежещущие звуки разрывали меня изнутри — казалось, что ни одна человеческая глотка не способна их издавать. И в момент кульминации этого жуткого хорала одна из фигур в балахонах отделилась и, сжимая что-то в руке, приблизилось ко мне. Боже, что они ещё мне приготовили?! Скальпель, у него был в руках скальпель! Он сейчас будет меня резать! Заживо! Я не мог поверить. Мой мозг отказывался это принимать. Отказывался воспринимать такую реальность. Я вновь попытался вырваться, не получилось. Я не знаю, что на меня нашло — от ужаса я расхохотался. Я ржал, как безумный, а он уже занёс свой скальпель. Острое лезвие причинило мне мгновение холода, а потом боль. Безумную адскую боль. Жрец разрезал от горла мою грудь и живот, а я продолжал визжать и смеяться. Казалось, что вместе с кровью меня покидает душа. Так оно, скорее всего, и было.

Они вызывали Хозяина. Казалось, что вся тьма мира сгустилась в этом подземном зале и, собравшись у одной из стен, она перекидывается на потолок и соседние стены. Нет, это была не просто тьма — это было что-то живое, разумное, холодное, даже не злое, но зачем-то я ему понадобился. Постепенно чудовище материализовалось, приспосабливалось к нашему миру. Превращалось в огромную, скользкую и холодную тварь со множеством клубящихся чёрным дымом отростков-щупалец. И вот одно из них протянулось надо мной. Я же лежал, истекая кровью, и смотрел на это, не в силах шевельнуться, потерять сознание или хотя бы закрыть глаза. Чёрная «рука» опускалась ко мне, от неё оторвался небольшой кусок и с отвратительным чавканьем упал, провалился в мою раскрытую грудную клетку. Последнее, что я помню — ослепительная вспышка света, затем меня как будто потянуло в холодный бездонный колодец. Нет, не всего, какую-то часть, не самую важную, всего лишь тело. Главное у меня забрали — или оно само ушло, не выдержав соседства чёрной твари.

Я надеялся, что я умер. Но нет, это был всего лишь болевой шок. Я выжил, более того, я сейчас дома, сижу за компьютером и пишу всё это. Зрение потихоньку восстанавливается, и я уже неплохо различаю буквы на мониторе. Те, кто это прочитал, возможно, захотят узнать, в чём же был смысл тайного ритуала и почему меня отпустили живым домой, почему не позаботились о том, чтобы я молчал. Дело в том, что они хотели, чтобы я — нет, теперь уже не я, а один из них — говорил. Думаете, вы о нас знаете, прочитав это? Нет. Теперь Мы о вас знаем. По вашему страху вас легче найти. Мы слышим ваши мысли. Когда вы боитесь, вы даёте Нам силы. Когда вам снятся кошмары, знайте, что Мы подходим вплотную. И с каждым вашим воспоминанием Длиннорукий всё ближе. Он такой же слуга Хозяина, как и те, что придут вас якобы спасать. Но Хозяину нужна свежая кровь — ваша кровь. И Он её получит теперь. Считайте часы.

И на сегодня всё! Пока.

Привет всем!

Девушка в сером пальто.
Автор: Ольга Иванова

Spoiler

Я работаю продавцом в продовольственных магазинах и как-то раз устроилась на работу с высокой оплатой, что, сами понимаете, очень редко с моей профессией. Но самым удобным было то, что я работала в своем районе, и мне не приходилось ездить по окраинам. Работала в ночную смену, с 8 часов вечера до 8 часов утра, и потом отсыпалась весь день. Самое лучшее время — это с двух до пяти утра: в этот период у меня почти нет посетителей, и я могу посмотреть телевизор или что-нибудь почитать. И вот однажды в очередную ночную смену я смотрела повтор новостей. На часах было 3:37 ночи. Вдруг я услышала звон колокольчика, возвещавший о приходе посетителей.

Я оглянулась и увидела трех молодых женщин. Двух из них я знала, это были мои соседки из подъезда рядом. Зина и Галя — подружки не разлей вода, обе молодые, 20 — 25 лет. Галя уже замуж вышла, а Зина все ходила в девках. Третья девушка была мне незнакома, но, по-видимому, тоже их подружкой была.

Они все втроём улыбались и, кажется, были немного пьяны. Галя увидела меня и прям завопила:

— Людка, ты ли это? В нашем районе, что ли, теперь работаешь? Вот так повезло! Слушай, ну продай нам, пожалуйста, виски, как соседям своим...

Она пошатывалась, поэтому Зина слегка придерживала её за руку. Я подумала, почему бы и нет, и пошла за бутылкой. Когда я сняла её с верхней стойки и принесла им, они прям расцвели.

— Ой, спасибо! — воскликнула Зина. — А то мы уже в третий магазин заходим, в предыдущих двух нам не продали…

— Ну это-то понятно, — ответила я, смеясь. — Ну если вам ещё понадобится, заходите, но никому не говорите, что я продаю. Я только вам, в качестве исключения. А что за повод?

— Да вот муж Гали уехал, а ей дома страшно одной. Говорит, давит её что-то там, вот мы и решили собраться вдвоем и погулять как следует.

— А она кто? Тоже подруга? — спросила я, разглядывая незнакомую девушку в сером пальто, мерно расхаживающую и глядящую на витрины.

— Кто? — удивленно спросила Зина оглядываясь.

— Ну вот, в сером пальто, которая с вами зашла.

Зина недоуменно посмотрела на меня и сказала:

— Мы зашли одни, Галя и я. С нами никого не было.

— Да вот же она! — махнула я в сторону девушки.

Зина и Галя оглянулись, их взгляд растерянно перемещался по магазину. Казалось, они не замечали тонкой женской фигуры, разглядывающей стеллажи. Они смотрели сквозь неё, и я с ужасом поняла, что они её просто не видят. Её видела только я.

Сердце бешено заколотилось в груди. Я, не отрывая глаз, смотрела на незнакомую девушку, которая повернулась ко мне лицом. Она была молодая, с красивыми ровными чертами. Наверное ей было лет двадцать. Она улыбалась. Я обратилась к ней:

— Девушка, вам что-нибудь подать?

Зина и Галя вытаращили свои глаза на меня и вмиг протрезвели.

— Ты чего, мать? С кем разговариваешь? — спросила Галя испуганно.

— Здесь никого нет, — добавила Зина.

— Да, вы правы, — сказала я, улыбаясь через силу. Не хватало ещё, чтобы эти двое разнесли по району, что я сумасшедшая. — Это просто шутка.

Галя и Зина молча смотрели на меня, потом Галя протянула деньги и добавила:

— Ну у тебя и чувство юмора. Я чуть со страху не умерла.

Я взяла деньги, а сама чувствовала, как всё тело становится твердым как дерево от страха. Боковым взглядом слежу за девушкой в сером пальто. Та медленно подходит к нам. Руки у меня трясутся так, что роняю всю мелочь на пол. Галя и Зина переглядываются — наверное, подумали, что совсем крыша у меня поехала.

Я наклонилась и принялась собирать мелочь, а про себя молилась, чтобы видение исчезло. Когда поднялась, чтобы отдать сдачу, почувствовала, как каждый волос на моем теле встал дыбом. Девушка стояла позади Гали и обнимала её, при этом она улыбалась мне какой-то странной неестественной улыбкой. От этого зрелища мне стало по-настоящему плохо, а Галя как будто ничего не замечала и в недоумении смотрела на меня.

— Ну давай деньги, — попросила она.

Я отдала ей деньги и, не отрывая взгляда от девушки, смотрела, как Зина и Галя с этой девушкой за спиной (которая теперь просто держала Галю за плечо и шла за ней) вышли в морозную ночь.

Всю ночь я думала об этом и никак не могла понять, что со мной произошло, какое именно психическое расстройство я подхватила. На следующий день я поняла, что ни за какие деньги я больше не буду работать в этом магазине.

Через неделю после этих событий я шла по улице и встретила плачущую навзрыд Зину — она шла домой. Я спросила, что случилось и почему она плачет. Зина сквозь слезы сообщила мне, что Галина умерла.

— Что с ней случилось? — спросила я изменившимся голосом.

— Задохнулась газом в квартире…— ответила Зина. — Муж, бедный, места себе не находит, страдает… Это у него уже вторая жена погибает.

— А кто первая, я думала, Галина первая и была?

— Вот первая, — ответила Зина и засунула руку в сумку, что-то нашаривая. — Мы её с детства знали. Галина с ней дружила очень долго, а потом так получилось, что Галя мужа у неё увела, та и повесилась от горя. А теперь и Галиночка умерла...

Зина дала мне в руки старую фотографию и зарыдала с новой силой. Когда я посмотрела на фотографию, то внутри у меня всё похолодело. На той фотографии рядом с Галиной и Зиной стояла та самая девушка в сером пальто.

Последнее фото.
Автор: Fragrant

Spoiler

Был у меня друг-фотограф. Очень любил делать черно-белые работы и снимать пейзажи а-ля «скучная серая блеклость». Ну вот нравилось ему создавать гнетущее ощущение своими фотографиями, и все тут.

Недавно он написал мне в почту, что нелегкая занесла его в рабочее время на местное кладбище. Фотоаппарат под рукой, пейзажи, соответствующие его вкусу... Вот и начал он снимать черные деревья да ворон на крестах.

Особенно ему понравился вид одного старинного склепа. У нас до революции много польских католиков да евреев жило — вот они и строили склепы. Начал он его и так снимать и сяк. Конечно, войти вовнутрь даже мысли не было — уважение к усопшим, как-никак.

В трех словах: решил мой товарищ прийти сюда и завтра, с хорошей светотехникой и более сильным аппаратом, чтобы сделать качественные и добротные снимки.

Когда ехал домой, полистал фотографии на фотоаппарате. Какие-то удалял, какие-то нет — всё, как всегда.

Вечером, решив обработать понравившиеся фотографии «Фотошопом» на компьютере, мой друг обратил внимание на одну из фотографий. На снегу были видны отпечатки лежавших вокруг этого самого склепа людей. Обычные контуры людей мужского телосложения, лежащих «бубликом» на снегу, явно в верхней одежде.

Стал работать со слоями и в одной из рабочих настроек увидел, что дверь склепа приоткрыта, а из щели смотрят чьи-то глаза. Контуры лежащих вокруг людей стали более различимы — они, как стало понятно, все лежали головой в сторону полуоткрытой двери склепа. Создавалось впечатление что их, как котят, разметало то, что находилось за дверью.

Сказать, что друг перепугался — не сказать ничего. Он начал сразу в Интернете разговаривать по этому поводу с экстрасенсами, ворожеями, да и просто шарлатанами. И кто-то очень добрый ему посоветовал сходить завтра еще раз на то же место, открыть дверь склепа и фотографировать с разных ракурсов. Мол, тогда и поймет мой друг, что это за существо.

На этом письмо заканчивалось.

Моего друга нашли возле того злосчастного склепа: разорван живот, внутренности по снегу, кровь вокруг склепа... Я успел его увидеть в том же месте до того, как следственная бригада дала команду медикам убирать тело. Что меня поразило — это его перекошенное и застывшее в ужасе лицо. Рот открыт в крике, а глаза даже медики не смогли закрыть. Фотоаппарат держал мертвой хваткой. Натоптали вокруг только следователи да обычные постовые. Ни следов, ни мотива, ни зацепок.

Преступление из ряда вон взбудоражило весь городок. Только об этом ужасном событии все и говорили.

Где-то через месяц по долгу службы я общался с ведущим следователем того дела. Вот он мне и рассказал, что как только изъяли фотоаппарат, так сразу же проверили карту памяти на предмет запечатления подозреваемых лиц. На фотоаппарате было только одно фото: открытая дверь склепа с какими-то двумя красными точками, напоминающими глаза животного, которые способы отражать свет.

В конце следователь добавил, что, изучая историю этого склепа, он наткнулся на информацию довоенных времён. Когда-то во время раскулачивания местные мужики решили ограбить несколько могильников католического и иудейского происхождения. Вот их возле того склепа и нашли — с разорванными животами, свернувшимися на земле калачиком, с застывшими выражениями ужаса на лицах...

Последнее фото
Автор: Fragrant

Spoiler

Был у меня друг-фотограф. Очень любил делать черно-белые работы и снимать пейзажи а-ля «скучная серая блеклость». Ну вот нравилось ему создавать гнетущее ощущение своими фотографиями, и все тут.

Недавно он написал мне в почту, что нелегкая занесла его в рабочее время на местное кладбище. Фотоаппарат под рукой, пейзажи, соответствующие его вкусу... Вот и начал он снимать черные деревья да ворон на крестах.

Особенно ему понравился вид одного старинного склепа. У нас до революции много польских католиков да евреев жило — вот они и строили склепы. Начал он его и так снимать и сяк. Конечно, войти вовнутрь даже мысли не было — уважение к усопшим, как-никак.

В трех словах: решил мой товарищ прийти сюда и завтра, с хорошей светотехникой и более сильным аппаратом, чтобы сделать качественные и добротные снимки.

Когда ехал домой, полистал фотографии на фотоаппарате. Какие-то удалял, какие-то нет — всё, как всегда.

Вечером, решив обработать понравившиеся фотографии «Фотошопом» на компьютере, мой друг обратил внимание на одну из фотографий. На снегу были видны отпечатки лежавших вокруг этого самого склепа людей. Обычные контуры людей мужского телосложения, лежащих «бубликом» на снегу, явно в верхней одежде.

Стал работать со слоями и в одной из рабочих настроек увидел, что дверь склепа приоткрыта, а из щели смотрят чьи-то глаза. Контуры лежащих вокруг людей стали более различимы — они, как стало понятно, все лежали головой в сторону полуоткрытой двери склепа. Создавалось впечатление что их, как котят, разметало то, что находилось за дверью.

Сказать, что друг перепугался — не сказать ничего. Он начал сразу в Интернете разговаривать по этому поводу с экстрасенсами, ворожеями, да и просто шарлатанами. И кто-то очень добрый ему посоветовал сходить завтра еще раз на то же место, открыть дверь склепа и фотографировать с разных ракурсов. Мол, тогда и поймет мой друг, что это за существо.

На этом письмо заканчивалось.

Моего друга нашли возле того злосчастного склепа: разорван живот, внутренности по снегу, кровь вокруг склепа... Я успел его увидеть в том же месте до того, как следственная бригада дала команду медикам убирать тело. Что меня поразило — это его перекошенное и застывшее в ужасе лицо. Рот открыт в крике, а глаза даже медики не смогли закрыть. Фотоаппарат держал мертвой хваткой. Натоптали вокруг только следователи да обычные постовые. Ни следов, ни мотива, ни зацепок.

Преступление из ряда вон взбудоражило весь городок. Только об этом ужасном событии все и говорили.

Где-то через месяц по долгу службы я общался с ведущим следователем того дела. Вот он мне и рассказал, что как только изъяли фотоаппарат, так сразу же проверили карту памяти на предмет запечатления подозреваемых лиц. На фотоаппарате было только одно фото: открытая дверь склепа с какими-то двумя красными точками, напоминающими глаза животного, которые способы отражать свет.

В конце следователь добавил, что, изучая историю этого склепа, он наткнулся на информацию довоенных времён. Когда-то во время раскулачивания местные мужики решили ограбить несколько могильников католического и иудейского происхождения. Вот их возле того склепа и нашли — с разорванными животами, свернувшимися на земле калачиком, с застывшими выражениями ужаса на лицах...

Мобильный телефон.
Автор: Марк Лэдлоу

Spoiler

Он никак не мог привыкнуть к мобильному телефону, и конечно же, звонок раздался именно в тот момент, когда машина снизила скорость перед очередным крутым поворотом. Телефон лежал в пиджаке на соседнем сиденье, и потребовалось некоторое время, чтобы, одной рукой держа руль, выудить трубку из кармана. Он вытащил зубами антенну, судорожно нажал в темноте кнопку соединения и прижал трубку к уху, надеясь, что звонивший все еще ждет ответа. Звонок отвлек внимание от дороги, и это его очень рассердило. Он не успевал одновременно управлять машиной и разговаривать по телефону и никак не мог взять в толк, каким же образом она все-таки заставила его купить себе мобильный телефон.

— Да! — яростно заорал он в трубку.

— Привет, ты где? — невозмутимо спросила она.

— В машине.

— А где ты сейчас едешь?

— Что тебе нужно?

— Я только хотела попросить тебя купить мне пачку сигарет, если, конечно, у тебя есть деньги. Ты ведь домой едешь?

— Да, домой.

Пока он лихорадочно соображал, будет ли по пути магазин, машина, проехав последний поворот, выехала на старую, плохо освещаемую пригородную дорогу. Похоже, это было начало парковой зоны, и поблизости не было видно ни одного дома.

— Я уже проехал все магазины.

— Нет, по дороге будет еще один.

— Откуда ты знаешь, как я еду?

— Ты мог поехать только одной дорогой.

— Ну конечно!

— Послушай, я знаю, какой дорогой ты едешь, только сумасшедший может поехать другой!

— Ладно, кончай болтать! Ты ведь знаешь, что меня бесит одновременно вести машину и говорить по телефону.

— Хорошо, хорошо. Ну, можешь не заезжать в магазин, если не хочешь.

— Я заеду. Поеду в объезд.

— Да ладно, не надо. Я сама попозже выйду на улицу. Лучше приезжай поскорее домой.

— Не волнуйся, я куплю тебе сигареты.

— Ну как хочешь. Пока.

Наконец-то можно переключить все внимание на дорогу. Он очень нервничал, когда ему приходилось вести машину в столь неудобной позе, с телефоном у плеча. От чрезмерного напряжения даже начинало сводить шею.

Экран телефона все еще продолжал светиться, но связь уже прервалась. Он подержал аппарат в руке несколько секунд, чтобы убедиться, что экран погас, и бросил его на лежащий рядом пиджак.

Машина ехала вдоль парка. Включенные фары освещали тянущиеся вдоль дороги, почти закрывающие проезд длинные ветви кустов и деревьев. Как здорово было бы приобрести собственный домик в одном из этих живописных мест, подальше от городской суеты, от застроенных роскошными апартаментами районов. Если дела будут идти хорошо, то уже через год, возможно, даже раньше, можно будет позволить себе купить собственный дом в этом районе. Он должен быть недалеко от офиса и обязательно окружен деревьями, из окон должны быть видны горы, а где-то поблизости может журчать ручеек. Воистину райский уголок! Однако прошло уже полгода, а ему до сих пор не удалось полностью освоиться в этом районе. Конечно же, она лучше знает все местные дороги. В то время, что он проводил на работе, она успела выучить все маршруты, объездив по своим делам близлежащую округу. Ему же были знакомы лишь кратчайший путь от дома до офиса и пара дорог, ведущих в ближайшие магазины. А теперь, когда с приходом зимы темнеть стало гораздо раньше, он вообще мог легко заблудиться и даже не заметить, что сбился с привычного пути.

Похоже, именно это и случилось. Машина ехала в полной темноте, ее окружали только голые ветви деревьев. Ни знакомых ориентиров, ни домов, которые уже давно должны были появиться, и, более того, ни одного указателя, ни тротуара, ни сточной канавы. Не было даже дорожной разметки. Неужто в какой-то момент машина свернула с главной дороги и оказалась в глубине парка? Он постарался вспомнить проделанный маршрут, но благодаря телефонному звонку часть пути отсутствовала в его памяти. Он даже не мог вспомнить, на какой свет и в какую сторону повернул на последнем перекрестке. Однако далее машина ехала только прямо, и значит, еще не поздно вернуться назад, к этой злополучной развилке. Ни одной живой души не было вокруг. Дорога превратилась в темную узкую аллею. Он снизил скорость, прижался к правой обочине, чтобы развернуться, и ветви стоящих у дороги деревьев зашуршали по крыше машины. Свет фар разрушал пугающий мрак аллеи. Он остановил машину, приоткрыл окно и, повернув ключ в замке зажигания, выключил мотор. Все вокруг погрузилось в звенящую тишину. Не было слышно ни лая собак, ни отдаленного шума дороги, только какие-то хлюпающие звуки воды, как посреди болота, на котором растут деревья. Дорога оказалась более узкой, чем он предполагал, и не позволяла машине развернуться. Чтобы добраться до более широкого участка, необходимо было возвратиться, проехав некоторое расстояние задним ходом.

Он повернул ключ зажигания, чтобы завести машину, но не услышал даже щелчка стартера. Вокруг была та же зловещая тишина. Тогда он поочередно нажал ногой педали газа и тормоза, но они не оказали никакого сопротивления. Также не реагировали педаль сцепления и рычаг переключения передач. Еще никогда в жизни его машина не была настолько беспомощной.

Он сидел, прикидывая предстоящие расходы на ремонт машины, все это только усилило тревогу. Неужели ему придется в темноте добираться до заправочной станции? Сначала необходимо хотя бы вернуться на главную дорогу. А есть ли в бардачке фонарик? Неужели закончился бензин и понадобится буксировка? В каком-то смысле это хорошо, что он был здесь один, так как собственного волнения ему и так хватало с лихвой.

Он еще раз проверил педали, зажигание, коробку передач, но все безрезультатно. Счастье, что еще работают фары и панель приборов. Закрыв окно, он нажал кнопку замка. Долго ему здесь сидеть? Когда же появится хоть кто-нибудь и…

Мобильный телефон! А ведь он до последнего момента противился покупке этого телефона. Ему казалось, что с появлением трубки он попадет под постоянный контроль и уже никогда не сможет остаться наедине с самим собой. Зачем людям эти мобильные телефоны? Неужели их жизнь действительно настолько пуста, что они так боятся остаться в полном одиночестве и нуждаются в постоянном общении? Как он ругал тех беспечных водителей, которые позволяли себе одновременно вести машину и болтать по телефону. И вот, впервые в жизни, он сам теперь надеется получить помощь посредством столь ненавистного ему предмета. По крайней мере, он уже не чувствовал такой безнадежности.

В мобильном телефоне была записная книжка, однако он не внес в нее ни одного абонента, так как всегда полагался на собственную память. Набрав номер домашнего телефона, он стал ждать, надеясь, что она не включила автоответчик и сама возьмет трубку. Поссорившись с ним, она часто включала автоответчик, особенно когда ждала его ответного звонка. Но на этот раз она сама взяла трубку.

— Это я, — сказал он.

— И что? — последовал холодный ответ, после которого он еще больше удивился тому, что она сама взяла трубку.

— У меня сломалась машина.

— Как это?

— После твоего звонка я… — Он не рискнул признаться, что заблудился, так как прекрасно знал возможную реакцию. — Я поехал другой дорогой, хотел развернуться, но двигатель заглох и теперь не заводится.

— Что значит — другой дорогой?

— Ну, я…

— Понятно, значит, заблудился, — сказала она с презрением. — Ну и где ты теперь?

— Я не знаю.

— Тебе не сложно хотя бы посмотреть на указательный знак? Или ты и с этим не в состоянии самостоятельно разобраться и ждешь моей помощи?

— Здесь нет никаких указательных знаков. Может быть, проблема в двигателе, и я сам смогу разобраться.

— Не смеши меня! Ты же ничего не понимаешь в машинах!

Когда они ругались, он не мог сидеть спокойно, поэтому открыл крышку капота и вышел из машины. Ему казалось, что ей будет сложнее оскорблять движущуюся мишень. Склонившись над капотом, он сказал «ясно». На самом деле свет фар падал только на деревья, и перед его глазами была темнота, которая, казалось, и поглотила все механизмы капота.

— Так.

— Ты же даже не понимаешь, на что смотришь!

— Здесь слишком темно, нет никакого освещения.

— Да где же ты?!

— Возможно, я заехал в парк или… подожди-ка. — Он захлопнул крышку капота, вытер руки о брюки и вернулся к дверце машины. — Здесь много дорожек, и никакого освещения… Здесь как-то… — он нажал ручку дверцы, — странно тихо.

— Что случилось? — спросила она после долгой паузы.

— Подожди секунду.

Дверь не открывалась. Заглянув в окно машины, он увидел, что оставил ключи в замке зажигания. Запертыми оказались и остальные двери. Машина была оснащена системой автоматического закрывания окон и дверей, и какое-то, возможно совсем небольшое, повреждение в электросети смогло полностью парализовать все остальное оборудование. Но почему же этот сбой не коснулся фар и освещения панели приборов?

— Ну что там у тебя? — снова спросила она.

— Ключи… остались… внутри машины. — Он еще раз дернул ручку дверцы, но она не поддалась.

— Ты хочешь сказать, что не можешь открыть машину?

— Я… Слушай, у тебя есть страховая карта, на которой номер службы техпомощи?

— Где-то должна быть, а где твоя карта?

— В бардачке.

— Понятно, а машина закрыта.

— Похоже, что так.

За паузой, выражающей крайнее неудовольствие от создавшейся ситуации, последовали слова снисхождения:

— Ну ладно, оставайся на месте, я сейчас приеду к тебе. Мы можем вызвать техпомощь или подождать до утра. Я, между прочим, уже собиралась лечь спать, но теперь вынуждена забрать тебя, иначе ты промокнешь и заболеешь.

Что значит «промокнешь»? Он поднял голову и посмотрел на темное, чистое небо — ни звезд, ни облаков. В это время она обычно ложится в постель и смотрит новости. Может быть, идет прогноз погоды? Она сейчас дома, а он здесь, рядом с запертой машиной, и без пальто.

— А как ты найдешь меня?

— Слушай, я хорошо знаю все местные дороги и знаю, где ты мог заблудиться.

— Я даже не помню, чтобы по пути домой был парк.

— Это потому, что ты никогда ничего вокруг не замечаешь.

— Я повернул сразу за перекрестком со светофорами.

— Ясно. Я поняла, где ты застрял.

— Твой звонок отвлек меня от дороги, и я заблудился. Ты заметишь мою машину по включенным фарам.

— Я только оденусь и сразу еду к тебе, буду через несколько минут.

— Хорошо, жду.

— Пока!

Связь прервалась. Стоя в темноте, он еще долго прижимал к щеке телефон, как будто хотел почувствовать в нем прохладную и в то же время теплую кожу ее руки. Прощание немного затянулось для столь обычного разговора.

Ему так хотелось снова набрать домашний номер, убедиться, что телефон в порядке, и еще раз услышать ее голос. Но этот звонок лишь усилит ее недовольство. Она тут же начнет насмехаться над ним, скажет, что он ее задерживает и не дает спокойно одеться.

Конец разговора вернул его внимание к тому, что происходило вокруг. Он явно слышал шум ветра и отдаленные звуки легкого плеска воды, как будто где-то что-то хлюпало. Ему так захотелось снова оказаться внутри машины — спрятаться, укрыться от пугающей его действительности.

Она скоро приедет, успокаивал он себя, ведь сломанная машина застряла всего в нескольких минутах езды от дома. Однако в любую минуту может начаться гроза и нарушить телефонную связь. А вокруг нет никакого укрытия, только закрытая машина. Можно, конечно, найти большой камень, разбить стекло и таким образом открыть дверцу, но это лишь увеличит расходы на ремонт. Дождь еще не начался — он подождет и на улице, тем более что за ним уже скоро приедут. По крайней мере, она должна быть уже в дороге. Надо срочно найти повод, чтобы позвонить ей. Фары начали гаснуть. Удивительно, что они вообще все это время проработали. Казалось, сначала их переключили с дальнего света на ближний, а теперь от обеих фар исходило лишь тусклое мерцание. Паника нарастала как снежный ком — свет фар давал хоть какую-то надежду, что жена заметит его машину. Теперь-то уж позвонить ей просто необходимо.

Он судорожно нажал кнопку повтора. Так было гораздо проще, чем заново набирать весь номер. После четырех гудков включился автоответчик, и он едва сдержался, чтобы не разбить трубку. Конечно, дома никого нет, ведь ее машина уже мчится по плохо освещенным улицам в сторону парка. Но обнаружить его автомобиль теперь стало крайне трудно, потому что еще недавно горящие фары сейчас совсем погасли. Ситуация осложнялась и тем, что он не помнил номер ее трубки. Он никогда не звонил ей на мобильный телефон, полагая, что за рулем звонок может отвлечь внимание от дороги и привести к аварии.

Можно, конечно, оставить машину здесь и попробовать дойти до ближайшей освещенной улицы. Неужели она не заметит его одинокую фигуру на фоне деревьев? Однако он боялся отойти от машины, которая была единственной знакомой вещью в окружающей его темноте. Аккумулятор наверняка сел, и он даже не мог, разбив окно, посигналить жене. Оставалось только одно — ждать.

Он бы сейчас все отдал лишь за один ее звонок! Ну пожалуйста, пожалуйста, позвони! Мне просто необходимо сказать тебе, что… Неожиданно телефон зазвонил, и он нажал кнопку соединения.

— Алло!

— Я уже близко, — раздался ее голос.

— Слушай, у моей машины почти погасли фары! Ищи темную дорогу или, может быть, въезд в парк…

— Я знаю, — сказала она напряженным голосом. — Из-за дождя плохо видно.

Он представил себе, как она медленно едет вдоль улиц и внимательно вглядывается в дорогу.

— Из-за дождя? Разве идет дождь?

— Льет как из ведра!

— Тогда я не понимаю, где ты находишься. Здесь сухо.

До него доносились только непонятные хлюпающие звуки, похожие на дыхание сырой земли.

— Я в трех кварталах от перекрестка.

— Где я повернул?

— Да. Вокруг одни дома. Я думала, здесь уже начинается парк. Наверное, он будет дальше… Мне казалось, это рядом, но…

Из трубки доносились странные звуки — ее машина явно ехала по лужам, работали дворники и раздавались раскаты грома. Он поднял голову — все тихо, на небе ни облачка.

— Что — «но»?

— Я вижу закрытые ворота, ты не мог через них проехать.

— Возможно, их закрыли после того, как я проехал.

— Хорошо. Вернусь к светофору и еще раз проверю эту дорогу. Может быть, я тебя просто не заметила.

— Проверь ворота.

— За ними начинается парк. Ты сказал, что ты на какой-то аллее?

— Здесь деревья, кусты, похоже, где-то болото. Я на грунтовой дороге.

— А…

Что-то странное появилось в ее голосе.

— Я вижу… Подожди… Мне показалось, что это ты, но…

— Что? — сказал он, пристально вглядываясь в темноту. Может быть, она сейчас смотрит на него, а он ее не замечает.

— Нет, ведь это не ты. Похоже на твою машину, но это не может быть она. Нет… это не ты, это не твоя…

— Что случилось?

Фары окончательно погасли.

— Пожалуйста, продолжай говорить! Просто разговаривай все время со мной!

— Да что там у тебя происходит?

— Я должна все время слышать твой голос, прошу тебя, только не молчи!

Его охватила паника. Страх разрывал теперь их обоих, и он чувствовал, что должен продолжать говорить с ней, не замолкая ни на минуту.

— Не бойся. Что бы там ни было. Ты же слышишь мой голос? Я говорю с тобой, просто слушай меня. Я люблю тебя! — Он понял, что ей необходимо это услышать. — Все хорошо. Я хочу, чтобы ты мне тоже что-нибудь сказала, но…

— Нет, говори ты. Я должна слышать твой голос, знать, что ты жив, потому что это не… нет, этого не может быть…

— Ш-ш-ш… Я же говорю с тобой.

— Объясни мне еще раз, где ты находишься.

— Я стою рядом с машиной. Здесь темно и тихо, вокруг деревья. Я слышу звук воды, судя по всему, здесь недалеко болото. Воздух теплый и влажный, но дождя нет. И мне… мне не страшно. — Ей важно было это услышать. — Я спокойно жду тебя, и все хорошо. Я знаю, ты меня скоро найдешь, и мы поедем домой. Все… все будет хорошо.

— Здесь идет сильный дождь, и я… — она судорожно глотнула воздух, — и я вижу твою машину.

Неожиданно пошли помехи. Шум начал нарастать, потом все смолкло и ее голос исчез в темноте. Он нажал кнопку повтора, но вспомнил, что позвонить может только она и ему остается лишь ждать звонка. Телефон молчал. Вокруг была полная тишина.

«Надо вернуться к перекрестку, — промелькнуло у него в голове. — Она все еще может меня найти».

Он уже было размахнулся, чтобы выкинуть трубку в невидимое болото… А вдруг телефон еще заработает и можно будет снова услышать ее голос, хоть на секунду. Нет, надо положить трубку в карман, чтобы не потерять ее в темноте.

Он снова посмотрел в небо и выставил руку — ни капли.

«Здесь идет сильный дождь, и я вижу твою машину».

А ручки у нее больные.

Под конец - ловите грустняшку.

Spoiler

Динка, моя сестра, младше меня на семь лет. Когда началась эта история, ей, если не ошибаюсь, было пять лет, мне, соответственно, двенадцать. Отец ушел из семьи еще до Динкиного рождения, и мама воспитывала нас одна. Как следствие, она часами пропадала на работе, поэтому заботы о сестренке во многом легли на мои плечи. И вот стала я замечать, что младшенькая моя ведет себя странно. Раньше минуты не могла одна просидеть, все требовала, чтобы я ее развлекала, а тут часами торчит в комнате, играет себе в одиночестве. Впрочем, понаблюдав за Динкой, я поняла, что не так уж она и одинока в своих играх. Заглядываешь порой в детскую, а сестра с кем-то разговаривает, смеется, протягивает куда-то в пустоту свои игрушки.

Поначалу меня это веселило, и однажды я решила поинтересоваться, с кем же Динке так весело.

— Девочка приходит, — спокойно пояснила сестричка. — Я с ней играю.

— Это какая еще такая девочка? Придумала небось, врушка!

— А вот и нет, — Динка обиженно надула губы. — Она настоящая.

— Ну и что тебе говорит твоя настоящая? — засмеялась я.

— Ничего не говорит. Не умеет она разговаривать. И ручки у нее... больные...

После этого разговора сестра регулярно снабжала меня подробностями своего общения с новой подружкой. По рассказам девочка была примерно ее ровесницей («большая, как я»), но почему-то не умела говорить, и руки у нее были, как выражалась Динка, «больные и кривенькие».

Знаете, я даже иногда подглядывала за сестренкой. Выглядела она в такие моменты очень забавно. Одновременно с этим меня поражала доброта нашей маленькой Динки. Она так нежно заботилась о своей выдуманной больной подруге, показывала ей какие-то игры, что-то рассказывала... Меня, видимо, в силу того, что я сама была ребенком, вся эта ситуация нисколько не тревожила. Ну, подумаешь, фантазирует сестра, что здесь такого? Мама же из-за своей вечной усталости и загруженности, думаю, просто не замечала этих странностей. Занят ребенок, и то хорошо.

Постепенно Динка перестала рассказывать мне о визитах девочки, а потом призналась, что та просто перестала ее навещать. Однако еще несколько лет после этого, когда я со смехом начинала вспоминать о «кривеньких и больных ручках», она уверяла, что подружка действительно существовала. Со временем мы просто перестали вспоминать эту историю, появились другие проблемы, новые интересы.

Ситуация прояснилась намного позже, когда мы с сестрой были уже взрослыми. Именно тогда мама все-таки решилась открыть нам страшную тайну, которая мучила ее все эти годы. Оказывается, Динка появилась на свет не одна. Мамочка наша родила девочек-двойняшек, одна из которых была крепкой и здоровенькой, другая — больной. Детский церебральный паралич, или ДЦП, как его коротко называют.

Мама, на тот момент одинокая и уже имеющая на руках малолетнего ребенка, осознавала, что больную девочку ей просто не потянуть. И тогда она решилась на тяжелый и отчаянный шаг — написать отказную. Домой она вернулась с Динкой. О существовании же другой, нездоровой малышки знали только мои бабушка и дед, хранившие этот секрет до самой смерти. Город у нас большой, не из тех, где шила в мешке не утаить — видимо, поэтому страшный мамин грех так и не выплыл наружу.

Сначала она просто старалась забыть о произошедшем, но с годами становилось только больнее. Представляю, каково ей было, когда она смотрела на Динку и понимала, что где-то без нее растет точно такая же ее дочь. В итоге мама приняла решение найти её и забрать. Отыскать оказалось несложно, но в специализированном детском доме, куда попала сестра, ей сообщили, что Софья (такое имя дали девочке) умерла от тяжелейшего воспаления легких в возрасте двух с половиной лет.

Вот тогда-то и вспомнила Динка о визитах своей «воображаемой» подружки. Плакали втроем. Бедная Сонечка — надеюсь, она не держит на нас зла...

И на сегодня всё. Пока.

[Кошара]

Привет всем!

Шорох.

Spoiler

На улице опять дождь. Ненавижу эту осень. Стемнело рано, а звук падающих капель по подоконнику только усиливает одинокое холодное чувство. Так наверное бывает только осенью. Я один в квартире. Приглушенно работает телевизор.
Над креслом, в углу комнаты горит бра. Его как раз хватает чтобы читать книгу, не более. Глаза слипаются. Спать еще рано – дурацкая осень. Блин… Вдруг до меня доносится какой-то шорох. Я отрываюсь от книги и пристально смотрю на тяжелую штору. Звук был оттуда? Странно… Может быть показалось? Наверное… Наверное ветер… Фиг с ним… Читаю дальше, но уже не понимаю что. Минута, другая… Все в порядке, показалось. Не люблю оставаться один. Да еще этот дождь.. Опять посторонний звук. Он явно оттуда – из-за шторы. А что там? Там окно. А за ним? Улица, пятый этаж. Ветки дерева скоблят раму?
Бред, не может быть, их же спилили начисто еще летом, после урагана. Спасибо тете Шуре из 72ой, у нее тогда стекол много вылетело. Что же там? Опять этот звук. Пытаюсь ассоциировать. Ни на что не похоже… Черт… Встаю, иду через комнату. Как загипнотизированный смотрю в одну точку. В висках стучит. По моему даже не дышу. Подхожу. Тишина. Слышу, как колотится сердце. Как громко! Рывком одергиваю штору. Комок в горле. Вздрагиваю от собственного отражения в стекле. Вглядываюсь. Ничего. Вдруг я замечаю тень в отражении. Она скользнула за меня. Она за моей спиной. Холодный пот по всему телу. Чувствую, как шевелятся волосы на голове, где-то на затылке. Что это? Надо развернуться.
Не могу. Как же страшно… Закричать? Смотрю на себя в отражении. Боюсь отвести взгляд хоть на дюйм в сторону. Я не один. Оно стоит за мной. В ушах шумит. Бешено колотится сердце. Нужно развернуться… Пытаюсь взять себя в руки. Кажется, проходит целая вечность. Во рту пересохло. Отче наш…отче наш… Поворачиваюсь. О Боже! Оно стоит передо мной. В глазах темнеет… Проваливаюсь в пустоту. Как будто из далека доносится голос незнакомой женщины: «Какой он седой!» Кто? Я? В голове возникает силуэт в комнате. Вздрагиваю. Приснилось? Сколько я спал? Где я? Открываю глаза - яркий свет режет. Незнакомое место. Нестерпимый свет. Прищуриваюсь, ага, так легче. Небольшая комната, обшитая белым пластиком, весь потолок в люминесцентных лампах. Я лежу одетый в какую-то широкую застиранную пижаму.
Больница? Похоже. Что со мной? Давно я здесь? Пытаюсь встать… Не могу! Руки привязаны! А ноги? Пытаюсь пошевелить… Тоже. Намертво. Зачем? Закатываю глаза чтобы увидеть кто еще здесь. -Добрый вечер – женщина в халате приветливо улыбается. Она стоит у изголовья кровати с каким-то мужчиной. Наверное доктором. Во всяком случае я так их себе представляю: В шапочке, в очках, с бэйджиком. -Вечер? Сколько я здесь? Зачем меня связали? -Успокойтесь, дорогой. Вы не контролировали себя - выбежали на улицу в тапочках… Нервный срыв. Скоро Вы поправитесь. -А как же… Кто-то был со мной в квартире…
Я видел! -Конечно видел! Соседка наверное заходила? Она нас и вызвала. Мысли судорожно заметались в голове. Соседка? Нет. Какая нахрен соседка. Там было нечто, то что вызвало животный страх. С чем бы я не хотел опять столкнуться. -Ничего, ничего – продолжал доктор – сейчас вы получите снотворное, сон многое лечит. Сестра вводит мне что-то внутривенно. -Не уходите! – прошу я. -Спа-а-а-ть, спа-а-а-ть – протягивает доктор, и они вместе выходят из палаты. Хорошо что здесь так светло, вдруг подумал я, и совсем не страшно. Хорошо что меня сюда привезли… Вдруг лампы погасли. -Сглазил-выругался я в слух. Через дверное окно было видно как снуют по больничному коридору врачи. Отчетливо доносились их приглушенные шаги.
Не заметно для себя я заснул. Проснулся я от легкого шороха за дверью. Что это? Свет из коридора пробивался тусклым квадратом, работало только дежурное освещение. Послышался какой-то скрип. Это ручка двери… Кто-то пытается войти… Я вжал голову в плечи. Сердце опять забилось предательски громко. - Кто? …Кто там? Все стихло. И вдруг я вздрогнул. На меня, с той стороны, сквозь оконный проем смотрело оно…

Письмо.
Автор: Анастасия Гельман

Spoiler

Обшитые войлоком стены, ржавая решетка на единственном маленьком окошке, полное отсутствие мебели, не считая старого матраца, спать на котором было невозможно - так выглядит наблюдательная палата в областной психиатрической больнице, куда определяют людей, склонных к суициду и агрессии.
Но Александра не та, за кого ее держат в таких палатах, она далеко не сумасшедшая.
Эта история началась теплым сентябрьским вечером, совсем юная девушка Саша шла по привычной дороге от стадиона до остановки через самый популярный парк аттракционов города. Народу было много, всюду мамочки с детьми, влюбленный парочки и добродушные старички, кормящие голубей. На фоне этой идиллии ей в глаза бросился странный молодой человек: одет он был во все темное, голова прикрыта, но солнце светило настолько ярко, что девушка не могла не заметить его черных глаз. К несчастью, парень обратил на Александру внимание и уже шел напористым шагом ей навстречу.

—Девушка..,- произнес ужасно хриплый голос. — Девушка, остановитесь же.

—Простите, я не знакомлюсь на улице. Отстаньте от меня! - фыркнула она. И в самом деле, Саша была очень красивой девушкой, всегда следила за фигурой, от поклонников не было отбоя. Поэтому и пришлось сразу культурно его послать.
—Ты еще пожалеешь, дрянь, я научу тебя быть вежливой. Ты мне за это ответишь!
Голос раздавался где-то уже далеко за ее спиной. Остаток вечера прошел без приключений: дом, ужин, уборка. Наутро девушка уже и не помнила о вчерашнем незнакомце, пока в дверь не позвонили. « Хм, воскресение, утро, кого могло принести?»,- подумала девушка.

— Кто там?
— Заказное письмо для Александры Наумовой. Откройте, пожалуйста.
— Но ведь сегодня выходной, почта разве работает?
— Девушка, я всего лишь почтальон, на почте выдали письмо — я и принес.
Саше немного растерялась, что-то насторожило ее, но дверь все же открыла. На пороге стоял молодой парниша с сумкой через плечо, в рубашечке и брюках, протягивая девушке письмо. Девушка взяла конверт, который был без отправителя, что еще больше испугало. Распечатав его, она увидела фотографию, ее глаза округлились, сердце начало бешено стучать. На фото были изображены ее родители: их тела были изрезаны, руки и ноги вывернуты, головы запрокинуты назад так, что кровь, текущая изо рта залила им глаза и уши, но самое ужасное, что лежали тела в подвале, в подвале их дома. « Но этого не может быть, они же... они... уехали... к тёте в область...», - с этой мыслью, Саша пулей побежала в подвал, перепрыгивая через ступеньки. К счастью, в подвале были лишь старые вещи. Поднявшись назад, она сразу же набрала на домашний телефон тёте Оле.

— Алло, привет. - сказал веселый детский голос на другом конце провода.
— Здравствуй, Никиточка, а позови мою маму к телефону, они ведь доехали уже?
— Да, хорошо, Сашуль,- ребенок шел с трубкой, и Саша слышала и тётю Олю, и папу с мамой.
— Да, доченька, как ты? Что-то случилось?- взволнованно спросила мама, которая знала, что дочь не станет без повода их тревожить.
Мам, мамочка, у вас все хорошо? Вы хорошо добрались? Когда назад приедете?
— Да погоди ты, у нас все в порядке, завтра вечером будем дома и Ольгу с Никитой с собой возьмем. Они погостят у нас пару недель, а то опять у них с крышей дома проблемы, не дай Бог обвал. Ты же не против?
— Нет, мамуль, только приезжайте скорее, мне очень скучно без вас всех.
— Не переживай, лучше приготовь что-нибудь вкусное нам на завтра. Целую.
Поговорив с мамой, Саша убедилась, что все хорошо, но никак не могла понять, кто же так жестоко решил подшутить над ней. Хотя недоброжелателей у 17тилетней Александры было полно: отвергнутые кавалеры, завистницы в школе и в акробатике, да и вчерашний парень в парке был уж очень странным. Одно лишь радовало девушку, что завтра она увидит своего единственного 4хлетнего двоюродного братика Никиту, в котором она души не чаяла. После гибели дяди Жени, Ольга долго не могла оправиться и поэтому часто оставляла сынишку гостить у Сашиных родителей, поэтому Никитка рос на глазах Александры.

Утро понедельника выдалось не самым лучшим. Всю ночь Саше снились какие-то аварии, стихийные бедствия, убийства, и потому, она решила не идти в школу, да и на часах было почти 12. Вспомнив об обещанном ужине, девушка поспешила на рынок за продуктами. Улицы были полупустыми, и ей казалась, что все как-то странно на нее смотрят. Глядя на центральный вход рынка, она вздрогнула и побледнела: на секунду ей показалось, что там стоит тот самый парень с черными глазами, но придя в себя, девушка никого больше там не видела. Списав это все на плохой сон, Саша купила нужные продукты и поспешила домой. Только зайдя в их небольшой коттеджик и захлопнув за собой, она услышала стук в дверь.
— Кто там?
— Девушка, это почта, заказное письмо для..
— У нас на заборе есть ящик, оставьте там!-оборвала слова почтальона девушка.
— Так не положено. Это заказное письмо для Александры Наумовой, и мы обязаны отдать вам его лично в руки.
Саша быстро открыла дверь, выхватила письмо и прямо перед носом того же почтальона захлопнула ее. Развернув конверт, ее хватил ужас и гнев одновременно. Кинув все, она поспешила на улицу. Там, догнав почтальона, девушка грубо схватило его за рубашку и чуть-чуть приподняла вверх, все таки 13 лет акробатики дали о себе знать.
— Кто ты такой, мать твою?! Почему ты шлешь мне эти ужасные фотографии? Только попробуй тронуть моих родных, засранец!
— Девушка, это какая- то ошибка. У меня сотни писем в сумке, я всего лишь почтальон, я правда понятия не имею, кто вам пишет. Я не вру! Правда!
— Больше, чтоб ни одного письма на мое имя не приносил, понятно тебе?
С этими словами она выпустила его из руки и побежала в сторону дома. Двери все были открыты на распашку, да это и не удивительно, некогда было закрываться. Сев за стол, Саша рассмотрела новое « послание», это было почти такое же фото: подвал, родители, порезы, кровь, но теперь тел было не 2, а 4. На фотографии были также изображены тётя Оля и Никитка. У тёти, как и у родителей, было изрезано тело, сломаны руки и ноги, глаза отсутствовали, волосы и одежда были в крови, сидела она в углу их подвала. Никитка же был подвешен на шнуре от подвального светильника, его животик был распорот, и все внутренности свисали практически до пола, ноги были вывернуты, зубки выбиты, потому рот был наполнен кровью. На обратной стороне было написано: я преподам тебе пару уроков вежливости. После увиденного, Саша достала из заначки отца пару сигарет и закурила, слезы лились градом, стоило только взглянуть на этот ужас еще раз. Неизвестно сколько бы она так просидела, если бы ее не отвлек шум, исходящий из подвала. Девушка дернула включатель, но свет не зажегся, светив телефоном Александра медленно спускалась вниз. Зайдя и никого не увидев, она уже хотела выбежать назад, но дверь в подвал резко захлопнулась, телефон выпал, и кто-то ударил с немыслимой силой Сашу по голове.
Очнувшись, она увидела перед собой эти уже знакомые черные глаза, только на сей раз они были наполнены яростью. Девушка попыталась пошевелиться, но руки и ноги были привязаны к стулу, по щекам текли слезы и кровь.
— Очень глупо, Сашенька, я всего лишь уронил баночку, а ты уже полетела в подвал, даже мною выкрученная лампа тебя не остановила. Неужели ты такая смелая,а ? Или ты боялась что твои родные уже тут? Нет, ими я займусь значительно позже.
— Кто ты такой? Что тебе от меня нужно? Что я тебе сделала? Что сделали тебе мои близкие?
— Я предупреждал, что научу тебя быть вежливой. Вспомни, скольким парням ты отказала, скольких бросила, сколькими просто играла. Теперь мы с тобой поиграем.
— Ты сумасшедший! Тебе лечиться надо, псих. Скоро приедет мой отец, ты сгниешь за решеткой, ублюдок!
— Ну что ты, я справлюсь и до приезда твоих родителей. В таком состояние, ты еще красивее, вся такая беспомощная и в тоже время дерзкая. Посмотрим как ты теперь заговоришь.- с этими словами он достал нож и поднес его к лицу Александры.
— Нет, не нужно, пожалуйста, ты же не хочешь срок мотать, зачем тебе это? Хочешь мы тебе заплатим, я прошу тебя остановись! Мы можем стать приятелями, правда!
— Ах, вот как ты запела, птичка, твоя вежливость похвальна, но уже слишком поздно, нет, я не убью тебя- это было бы слишком просто, но ты тысячу раз пожалеешь, что осталась жива. - С этими словами парень резко вытянул руки девушки и одним движение вскрыл вены.

***

— Дорогой, ну почему так? Чем мы могли ее обидеть? Я..я не понимаю..
— Милая, держи себя в руках, я прошу.
Услышав любимые голоса, Саша открыла глаза, ее моментально ослепил яркий свет в помещение.
— Мама, папа, где я? Что произошло?
— Доченька,-начала мать, — ты на нас обиделась? Может мы чего-то не сделали? Зачем же ты так и себя и нас калечишь? Почему ты не сказала, что зависимая? Мы бы с папой не ругались, а нашли бы самых лучших врачей. Ласточка моя, зачем же вены то резать? Мы же могли потерять тебя.
— Мам, ты о чем? Какая зависимость? Какие вены? Я ничего не резала, я ничего не употребляла, мам, я всегда с вами честна была, вы чего?
— Дочь,- встрял отец- мы нашли тебя в подвале с перерезанными венами, врачи обнаружили следы на руках от уколов и неслабую дозу героина в крови. У тебя были проблемы? Почему ты нам ничего не сказала? Никитка как увидел тебя до сих пор слова не проронил. Еще повезло, что мы вовремя подоспели, и врачи успели тебя откачать.
— Мам, пап, там был парень, он связал меня, и героин наверняка он вколол, там на кухне фото ваше, это он мне прислал. Он хотел убить меня и вас, вы же верите мне, ведь да?
Полиция не обнаружила постороннего присутствия в квартире и никаких фотографий там не было, Олег, зови врача.
— Мам, не надо. Я вам не вру, правда, это все он, тот парень, он следил за мной, мам, ну почему ты мне не веришь?- Александра вцепилась ногтями в мать, пытаясь убедить ее поверить ей.
В палату зашел врач и вколол Саше сильный препарат. Девочка успокоилась и вскоре уснула.
— Олег Дмитриевич, Анна Игоревна, к сожалению, мы просто обязаны перевести Александру в психиатрическое отделение. Сами понимаете, героин в крови, попытка суицида, агрессия.. Но вы не переживайте, мы поместим ее в специальную наблюдательную палату, где она будет под постоянным надзором и не сможет причинить себе вред. Поколим ее пару неделей, и если все будет хорошо, то отпустим. Вы сможете навещать ее.
— Хорошо, доктор, если это ей поможет, то мы согласны.

***
Десятый день Александра лежит на старом матраце и лишь изредка встает к окну. Ей колят очень сильные препараты, превращая медленно ее в овощ. Родители ее посещали регулярно, но три дня их почему-то не было.
В палату раздался стук. Зашла медсестра.
— Сашенька, вот твой обед. Я зайду попозже и поставлю укольчик. И чуть не забыла, тебе письмо, наверное родители не смогли приехать и решили написать, так часто делают не переживай!
Женщина удалилась, оставив Сашу одну в четырех, обшитых войлок стенах. Развернув конверт, девушка увидела привычную фотографию подвала своего дома, но на этот раз в подвале изображена была только она. Она сидела перевязанная на стуле, с разрезанными венами, рядом валялся шприц, но Александра даже не удивилась, а спокойно положила на пол фотографию, уж слишком многое она пережила уже. Вдруг она услышала разговор своих медсестер:
— Ты сказала ей про родителей? Она вообще спрашивала про них?
— Нет, я не смогла. Девчонка итак натерпелась. Жалко мне ее, такая молодая, красивая, всего 17 лет, а уже в психушке.

***

Во время вечернего обхода доктора нашли Сашеньку мертвой. Девочка выдавила себя глаза, и, видимо, от потери крови скончалась. Она покончила с собой, так и не узнав, что в коттеджном поселке, по адресу Заозерная-36, маньяк жестоко расправился с 3мя взрослыми и ребенком,тела которых были найдены в подвале собственного дома, сильно изрезанные, изломанные, а ребенок вообще был подвешен к лампе.
При уборке Сашиной палаты, была найдена фотография семьи Наумовых: Александра, Никитка, Ольга, Олег Дмитриевич и Анна Игоревна. На фотографии они улыбались, но их лица были перечеркнуты, сзади было написано: «А ведь я ее предупреждал.»

Не ходи.

Spoiler

Это настоящая история написана со слов реального человека. Однако мой собеседник просил сохранить имя и некоторые подробности в тайне. Он — работник медицины, прошел две войны: Отечественную и Корейскую. Мы сидим в маленькой, уютной гостиной, и он рассказывает захватывающие, интересные истории, а их у него было немало за семьдесят восемь лет жизни.

Его блеск в глазах и ораторское искусство уносят нас далеко-далеко назад. Однако сейчас, рассказывая эту историю, на его лице лежала печать грусти, а глазах плескалась волна боли.

«Это произошло перед самой войной. Я только получил диплом хирурга, и меня направили работать на юг – в казахские степи. Работал в небольшом районом центре хирургом в приемном отдалении, однако иногда заменял патологоанатома.

Тот жаркий летний день глубоко врезался в память, было много пациентов и у меня не было минуты передохнуть. Ко мне прислали санитара с просьбой прекратить прием и срочно заняться вскрытием тела мужчины, привезенного родными на подводе, его ударило и убило молнией. Мои коллеги провели осмотр и констатировали смерть. Родственники торопились, ехать домой было далеко и долго. Сто километров в этих местах не считались большим расстоянием. Как раз в этот момент я вскрывал фурункул и не мог оставить пациента. Ответил, что смогу подойти через несколько минут, попросив сестричку наложить повязку. Только я направился к выходу, как услышал тихий, женский голос – «не ходи». Я обернулся, осмотрел все вокруг, в кабинете никого не было, медсестра находилась в перевязочной. Тут подвезли пациента с открытым переломом бедра, я принялся оказывать экстренную помощь. За мной опять пришел санитар, но я был занят. Когда я закончил оказывать помощь, вновь женский голос очень различимо сказал – «не ходи». Затем был пациент с острым кровотечением, и я задержался.

В кабинет зашел санитар и сказал, что главврач гневается. Я ответил, что скоро подойду. Закончив с больным, и уже подходя к двери, я услышал вновь женский голос – «не ходи». И я решил – три раза меня остановили, не пойду, и точка! Остался в кабинете и возобновил прием. Пришел главный – злой, вне себя: «Почему вы не выполняете мой приказ?» На что я спокойно говорю: «У меня много пациентов, а вот терапевт сидит и ничем не занят (я тоже вскипел и нагрубил), пусть идет, он тоже проходил это как и я. Главврач, разъяренный ушел за ним.

Через двадцать минут началось вскрытие. И произошло ужасное, коллега распилил грудную клетку и начал препарировать легкие, как вдруг покойник вскочил и брызгая кровью, принялся кричать, бросился на врача. Перепуганный коллега вылетел из анатомички, весь в крови и с безумными глазами прибежал ко мне в кабинет и закричал: «Быстрее, быстрее! Он живой!» Я осматривал больного и скептически ответил: «Кто? Покойник? «Да, он живой, берите инструмент и спасите его». Я не поверил, но взял чемоданчик с инструментами, поговорил с сестрой и пошел за ним. Догнав его, я увидел, что коллега стал абсолютно седой.

На полу анатомички лежал полумертвый мужчина. Он истекал кровью, было поздно уже что-либо делать, жизнь покидала его. Спустя несколько минут он умер по-настоящему. Коллега получил большой срок за преднамеренное убийство. Во время войны его освободили, и он погиб во время освобождения Варшавы. А я так до сего дня не знаю, кто меня звал и останавливал, уберег от большой беды. Может ангел-хранитель, а может предчувствие и интуиция?..» Он закончил повествование, так и не прикоснувшись к остывшему чаю. А я сидела и размышляла о том, как тонка грань между жизнью и смертью, как много загадочного и непостижимого вокруг.

Семья.

Spoiler

Я никогда не любил приезжать в деревню к дедушке и бабушке. Лето, комары, от которых нет спасения, нет телевизора, деревенские пацаны, считавшие делом чести задирать городского хлюпика типа меня, да и сам дом — все это действовало на меня угнетающе. Родители, тем не менее, не считались с моими аргументами относительно иных взглядов на летние каникулы аж до 16 лет. Подозреваю, что они и потом бы продолжали отправлять меня на лето в деревню, но потом я сделал ход конем и уехал покорять столицу.

Сказать по правде, для столицы это прошло незаметно. Мне повезло, и я уцепился за эту жизнь, что так непохожа на то, что я видел в родной провинции. Отучился в университете, устроился на работу, снимал комнату, крутился и вертелся... что, в общем, принесло свои плоды. Не сразу, конечно, а годам эдак к тридацати. Свое дело, свое жилье, своя жизнь. Все текло своим чередом, и из колеи, как я считал, меня мог выбить лишь очередной экономический кризис.

Как оно всегда и бывает, я ошибался. В октябре позвонил отец. Сказал, что умерла бабка. Это, конечно, меня не сильно огорчило — прошло немало лет, да и особых симпатий я к тем людям не питал. Было жалко отца, не более. Я соврал, что не смогу приехать на похороны.

Все началось позднее, в декабре. 17-го числа. Позвонила мама, сказала, что пропал отец. Уехал проведать деда в деревню — уговорить переехать поближе к ним. И до сих пор не вернулся. Она подала заявление в милицию, звонила тамошнему участковому, и, я явственно слышал по ее голосу, держалась из последних сил.

Не знаю, на что я надеялся и чего хотел добиться. Я свернул все дела на время, сорвался в родной городишко. Вечером 18-го я был там. В родительской квартире стоял густой запах валокордина. Мама встретила меня в слезах. Умоляла поехать и поискать отца. Я не мог отказать. Я и сам начинал переживать. Хотя... тогда еще нет, не переживать. Волноваться. Да, именно волноваться.

Вечером 19-го числа я приехал в деревню. Побродил перед запертым домом. Зашел к участковому. Поговорил. Не услышал ничего такого, с чем стоило бы уезжать назад. Стоя на пороге отделения милиции и ежась от холодного ветра я прикидывал, как же поступить.

Решение практически нашлось само. Им оказался ломик в багажнике машины, которым я и вкрыл двери дедовского дома. Внутри было темно, холодно и как-то... тихо. Был уже поздний вечер 19-го, практически ночь — и я не решился ночевать в доме, слишком холодно. Я решил переночевать в машине.

Ночью пошел снег. Не очень сильный. Стояла тихая, безветренная ночь. Снег падал с неба, а я ощущал себя маленьким потерявшимся ребенком, спрятавшимся от собственных страхов и отчаянно надеющимся, что его скоро найдут.

Той ночью я плохо спал. Мне снилось, будто отец с дедом обходят мою машину — отец по, а дед против часовой стрелки. Мне снились их лица, бледные, равнодушные. На них не таял снег. Они ходили кругами, не глядя в мою сторону. Они смотрели строго перед собой, а я словно бы знал, что если они посмотрят на меня, то я уйду вслед за ними. А они все обходили и обходили меня. Дед чуть дальше, отец чуть ближе. А я захлебывался в чувстве безысходности и тоски. Действительно, той ночью я очень плохо спал.

Проснулся я совершенно разбитым. По правде говоря, меня разбудил участковый, заинтересовавшийся настежь распахнутой дверью дедовского дома. Мы перекинулись парой фраз. Он пригласил меня в отделение — обсудить кое-какие подробности. Я согласился и оставил машину у дома.

Днем поднялся сильный ветер. Снова пошел снег. Мелкий, острый, секущий лицо при каждом порыве ветра. В отделении я просидел до вечера. Участковый рассказывал про деда, особое внимание уделяя трем последним месяцам. Отрезку времени, начавшемуся с похорон бабки.

Эту ночь я снова провел в машине. И снова тот же сон. Почти тот же. Во сне мне было семь лет. Я так же сидел в машине. Вокруг нее снова ходили дед с отцом. На этот раз — ближе. Куда ближе, чем прошлой ночью. Время от времени они покачивали головами из стороны в сторону, словно пытаясь решить, смотреть им по сторонам или же нет. И еще я слышал голос. Тихий женский голос, голос плачущий, причитающий. Оплакивающий. Я был уверен, что этот голос принадлежал моей бабке. От его звуков сердце сжимала тоска. Тоска и холод.

Утром я понял, что приехал напрасно. Настроение было ни к черту. Отца не было и следа. Надо было возвращаться и надеяться на лучшее. Надо было возвращаться в город. К маме. Шел снег. Сильный снег. Из-за заносов на дороге я приехал в город в третьем часу ночи. Я не стал ехать к ней домой. Не хотел будить и тревожить в такое время. Дела были такие, что спокойно ждали следующего дня. Я снял номер в дешевенькой гостинице и провалился в сон едва лишь голова коснулась подушки.

Той ночью я снова видел сон. Я замерзал, отчаянно замерзал, несмотря на закрытое окно и работающую в номере батарею. А еще я отчетливо слышал, как в коридоре перед моей дверью кто-то ходит. Неспешным деловым шагом. Так мог бы ходить человек, слоняющийся из одного конца коридора в другой. Я явственно слышал звуки шагов. Шагали два человека. И снова женский голос. Громче, чем прошлой ночью. Гораздо громче. Как будто бы она сидела в изголовье моей кровати.

Я вынырнул из сна от стука в дверь. Сердце колотилось как бешеное, во рту был неприятный привкус. На несколько долгих мгновений я замер, приходя в себя. Было тихо. Ни плача, ни шагов, ни холода. Только стук в дверь. На часах — пол-седьмого. Пошатываясь, я дошел до двери. Открыл.

На пороге стояла мама.

— Сынок, можно войти?

— Конечно, — ответил я и отошел от двери, пропуская ее. Мама прошла вглубь номера. Я закрыл дверь и повернулся к ней.

В номере никого не было. Я огляделся. Ущипнул себя. Сердце забилось. Меня бросило в пот. Я начал глубоко дышать и закрыл глаза, чтобы успокоиться. Я стал считать до десяти.

Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять.

Десять.

Открыть глаза и успокоиться. Открыть глаза и успокоиться. Открыть глаза и...

— Прости, сын, но мы не могли уйти без тебя...

И на сегодня всё. Пока.

[Кошара]

Привет всем!

Маска моего отца.
Автор: Джо Хилл (сын Стивена Кинга, кстати).

Spoiler

По дороге на озеро Биг-Кэт мы играли в игру. Ее придумала мама. Когда мы выехали на федеральную трассу и в небе не осталось света, за исключением холодного бледного сияния на западе, она сказала, что за мной гонятся.

— За тобой гонятся карточные люди, — объяснила она, — дамы и короли. Они такие плоские, что могут проскальзывать под закрытыми дверями. Они двигаются нам навстречу, со стороны озера. В поисках нашей машины. Хотят перехватить нас. Ты должен прятаться всякий раз, когда покажется встречный транспорт. Мы не можем защитить тебя от них на дороге. Ой, скорее ложись. Вон едет один из них.

Я растянулся на заднем сиденье и смотрел, как по потолку движется свет фар приближающейся машины. Я не знал, подыгрываю ли я маме или просто устроился поудобнее для долгой дороги. Я хандрил. Меня пригласил в гости с ночевкой мой друг Люк Редхилл, вечер я надеялся провести за игрой в пинг-понг, а потом до утра смотреть телевизор вместе с Люком, его длинноногой старшей сестрой Джейн и пышноволосой подружкой Джейн — Мелиндой. Но когда я вернулся из школы домой, то обнаружил, что на крыльце стоят чемоданы. Отец загружал их в машину. Только тогда я узнал, что мы едем в домик дедушки на озере Биг-Кэт. Сердиться на родителей за то, что они не предупредили меня о своих планах заранее, я не мог — скорее всего, они и сами о них не знали. Это вполне в их стиле — придумать поездку на озеро за обедом. У моих родителей не было планов. У них были импульсы и тринадцатилетний сын, и они не видели никаких причин для того, чтобы последний как-то помешал первым.

— Почему вы не можете меня защитить? — спросил я.

Мама ответила:

— Потому что есть вещи, от которых материнская любовь и отцовская храбрость не в силах спасти. И потом, кто мог бы сразиться с ними? Ты ведь знаешь, какие они, эти карточные люди. Всегда ходят с золотыми секирами и серебряными пиками. Ты никогда не обращал внимания на то, как хорошо вооружены старшие карты в колоде?

— Недаром первая карточная игра, в которую учатся играть дети, это «Война», — вставил отец, небрежно придерживая руль одной рукой. — Вариации вечной темы: метафорические короли сражаются за ограниченные запасы денег и девиц в этом мире.

Мать развернулась на сиденье и посмотрела на меня серьезными, светящимися в темноте глазами.

— У нас проблемы, Джек, — сказала она. — У нас ужасные проблемы.

— Понятно, — кивнул я.

— Это продолжается уже несколько лет. Мы не говорили тебе раньше, потому что не хотели тебя пугать. Но ты должен знать. Ты имеешь право. Мы… э-э… видишь ли… у нас больше нет денег. Виной тому карточные люди. Они вредили нам, губили наши инвестиции, истощали в канцелярских проволочках наш капитал. Они распространяли мерзкие слухи о твоем отце у него на работе. Не стану огорчать тебя подробностями. Они угрожали нам по телефону. Звонили мне, когда я была дома одна, и рассказывали, что они собираются сделать со мной. И с тобой. Со всеми нами.

— Буквально вчера они подсыпали мне что-то в соус из моллюсков. Как же мне было плохо! — добавил отец. — Я думал, что умру. А недавно из химчистки нам вернули одежду в каких-то странных белых пятнах. Это тоже их рук дело.

Мама засмеялась. Говорят, что у собаки есть шесть разновидностей лая, каждый со своим значением: «вот чужак», или «давай играть», или «мне нужно справить нужду». У моей матери имелось несколько разновидностей смеха, и все они имели собственное значение и звучание. Таким смехом, как этот, — заливистым и конвульсивным она отвечала на грязные шутки, а также на обвинения, когда ее уличали в шалости.

Я засмеялся вместе с ней и сел. Мой желудок успокоился. У нее был удивленный и торжественный вид, и на миг я забыл, что она все придумала.

Она потянулась к отцу и провела пальцем по его губам, будто закрывая их на «молнию».

— Я сама все расскажу, — объявила она. — А тебе говорить запрещаю.

— Если у нас так плохо с деньгами, я могу пожить некоторое время у Люка, — предложил я.

«И у Джейн, — добавил я про себя. — Не хочу сидеть у вас на шее в трудное время».

Мама снова оглянулась на меня.

— Деньги меня не волнуют. Завтра в домик у озера приезжает оценщик. В этом доме масса замечательных вещей, оставшихся от твоего прадедушки. Часть из них мы попытаемся продать.

Мой прадедушка Аптон умер годом раньше, причем смерть его оказалась так ужасна, что мы предпочитали не говорить о ней. Этой смерти не нашлось места в его жизни, как в развеселой комедии неуместен финал из фильма ужасов. Это случилось в Нью-Йорке, где он имел квартиру на пятом этаже особняка в Ист-Сайде, одну из множества других его квартир. Он вызвал лифт и, когда двери раскрылись, шагнул внутрь. Только лифта за дверями не было, и Аптон летел пять этажей вниз. Падение не убило его. Он прожил еще целый день на дне шахты. Лифт в особняке был старым и медленным, он громко жаловался каждый раз, когда ему приходилось двигаться (как и многие жильцы этого дома). Криков Аптона никто не слышал.

— А давайте продадим коттедж! — осенило меня. — Тогда мы будем купаться в золоте.

— О, продать его мы не можем. Во-первых, он не наш. Он — общая семейная собственность: моя, твоя, тети Блейк, близнецов Гринли. Но даже если бы он принадлежал нам, мы бы его не продали. Он всегда был в нашей семье.

Впервые с того момента, как мне объявили о поездке на озеро, я догадался, зачем на самом деле мы туда едем. Наконец-то я увидел, что мои планы на выходные принесены в жертву интерьерному дизайну. Моя мать обожала заниматься дизайном жилья. Она любила выбирать занавески, стеклянные абажуры для настольных ламп, уникальные железные ручки для шкафчиков. Кто-то поручил ей заново обставить домик на озере. А вероятнее всего — она сама поручила себе это. А начать решила с избавления от старого хлама.

Я чувствовал себя полным болваном из-за того, что позволил ей выманить меня из мирка дурного настроения и увлечь в одну из своих игр.

— А я хотел остаться на ночь у Люка, — сказал я.

Мать бросила на меня хитрый всезнающий взгляд из-под полуопущенных ресниц, и я вдруг смутился. Этот взгляд говорил, что она догадывалась об истинных причинах моей дружбы с Люком Редхиллом — грубоватым и добродушным увальнем, которого я считал гораздо ниже себя по интеллектуальному развитию.

— Там ты подвергался бы опасности. Карточные люди нашли бы тебя, — сказала она весело и несколько жеманно.

Я посмотрел на потолок машины.

— Ладно.

Некоторое время мы ехали молча.

— А что им от меня нужно? — спросил я, хотя игра мне надоела и я хотел закончить ее.

— Все из-за того, что нам необычайно везет. Никто не должен быть таким удачливым, это вызывает у них ненависть. Но если они заполучат тебя, счет сравняется. Не важно, что раньше тебе везло: как только ты теряешь ребенка, ты в проигрыше.

Конечно, мы удачливы; возможно, мы удачливее всех. И дело не только в том, что мы хорошо обеспечены, как и наши многочисленные родственники, живущие на доходы от ренты. Мой отец имеет возможность посвящать мне больше времени, чем другие отцы — своим детям. На работу он едет после того, как я ухожу в школу, а когда я возвращаюсь, он уже дома. Если других дел у меня нет, мы садимся в машину и едем в гольф-клуб закатить по парочке мячей. Мама моя — красивая молодая женщина (ей всего тридцать пять лет) с врожденной склонностью к озорству, из-за чего она пользуется огромной популярностью среди моих друзей. Подозреваю, что кое-кто из них, и в том числе Люк Редхилл, включали ее в свои эротические фантазии, чем и объясняется их хорошее отношение ко мне.

— Ну и почему же на озере Биг-Кэт я буду в безопасности? — спросил я.

— Кто сказал, что там ты будешь в безопасности?

— Тогда зачем мы туда едем?

Она отвернулась от меня.

— Затем, чтобы вечером посидеть перед уютным камином, утром подольше поспать, съесть омлет на завтрак, до обеда ходить в пижаме. Даже если наша жизнь под угрозой, это не повод портить выходные. — Она положила ладонь на шею отца и стала играть с его волосами. Потом она напряглась, и ее ногти впились в его затылок. — Джек, — сказала она мне. Она глядела мимо отца, через водительское боковое окно куда-то в темноту. — Ложись, Джек, скорее!

Мы ехали по трассе 16 — ровному длинному шоссе с узкой разделительной полосой, поросшей травой. На разрыве для разворота стоял автомобиль, и когда мы проезжали мимо, его фары зажглись. Я повернул голову и проводил их взглядом, а потом снова упал на сиденье, чтобы меня не увидели. Автомобиль — обтекаемый серебристый «ягуар» — выехал на дорогу и полетел за нами.

— Я же говорила, что тебя никто не должен видеть, — сказала мама. — Поезжай быстрее, Генри. Мы должны оторваться от них.

Наша машина прибавила скорости, прорезая темноту. Цепляясь за обшивку сиденья, я встал на колени и осторожно приподнял голову, выглядывая в заднее окно. С какой бы скоростью мы ни ехали, «ягуар» держался за нами на одной и той же дистанции, проходя изгибы дороги с холодной и грозной уверенностью. Я не дышал, завороженный. Дорожные знаки проносились мимо так быстро, что я не успевал их читать.

«Ягуар» следовал за нами три мили, а затем свернул на парковку перед придорожной закусочной. Когда я повернулся вперед, мама зажигала сигарету от оранжевого пульсирующего кольца прикуривателя. Отец тихо напевал что-то и потихоньку сбавлял газ. Он покачивал из стороны в сторону головой в такт мелодии, что мне показалась незнакомой.

* * *

Я мчался сквозь ночь, опустив голову, чтобы спрятаться от кинжальных ударов ветра, и не глядя перед собой. Следом за мной бежала мама. Мы наперегонки неслись к крыльцу. Коттедж на берегу был погружен во тьму. Отец выключил зажигание и фары, а дом стоял в лесу, в конце грунтовой дороги, где не было ни единого фонаря. Сразу за домом я уловил блеск озера — этой дыры посреди мира, где плескалась чернота.

Мать открыла дверь и пошла зажигать везде свет. В центре коттеджа была большая квадратная комната; потолок пересекали мощные балки; с бревенчатых стен свисали рыжие ошметки коры. Слева от двери стоял комод с зеркалом, скрытым за двумя черными покрывалами. Спрятав руки в рукавах куртки, чтобы согреться, я медленно подошел к комоду. Сквозь полупрозрачную ткань я увидел смутные контуры человеческой фигуры, шедшей из зеркала мне навстречу. При виде своего отражения меня охватило неприятное чувство: я не знал эту безликую тень, что кралась ко мне из-под черного шелка, Я отбросил покрывала в сторону, но увидел лишь себя самого. Мои щеки были обожжены ветром.

Я уже хотел отойти прочь от комода, когда заметил маски. Зеркало удерживалось на двух изящных стойках, и с каждой свисало несколько масок — того типа, что прикрывают глаза и часть носа, как у Одинокого Рейнджера. У одной из масок имелись усы, и всю ее покрывали блестки — наверное, для создания образа мыши в драгоценностях. Другая, сделанная из черного бархата, подошла бы для куртизанки на эдвардианском маскараде.

Масками был искусно украшен весь коттедж. Они болтались на дверных ручках и на спинках стульев. Огромная алая личина мрачно взирала с каминной полки сюрреалистическим демоном из лакированного папье-маше, с изогнутым клювом и перьями вокруг глаз — идеальный костюм для того, кто получит роль Красной Смерти в постановке по рассказам Эдгара По.

Самая пугающая маска свисала со шпингалета на одном из окон. Она была сделана из мятого, но абсолютно прозрачного пластика и выглядела как человеческое лицо, отлитое из тонкого льда. Она почти сливалась с оконным стеклом, и я вздрогнул, заметив ее краем глаза. Мне показалось, что это человек — призрачный, бесплотный, парящий за окном и наблюдающий за мной.

Хлопнула входная дверь, и в дом вошел отец, нагруженный нашим багажом. В тот же миг у меня за спиной зазвучал мамин голос:

— Когда мы были молодыми, совсем еще детьми, мы с твоим отцом любили приезжать сюда потихоньку от всех. Погоди-ка… Погоди, я придумала! Давай сыграем в игру. Ты должен угадать, в какой комнате тебя зачали.

Ей нравилось время от времени смущать меня непрошеными интимными подробностями их с отцом отношений. Я нахмурился и сурово, как я надеялся, посмотрел на нее. Она снова залилась смехом, и мы остались довольны друг другом: в очередной раз идеально разыграли свои роли.

— А почему здесь все зеркала закрыты?

— Не знаю, — пожала она плечами. — Может, тот, кто приезжал сюда перед нами, сделал это в память о твоем дедушке. Есть такая еврейская традиция: когда кто-то умирает, скорбящие прикрывают зеркала во избежание тщеславия.

— Но мы же не евреи, — заметил я.

— Все равно традиция хорошая. Надо поменьше о себе думать.

— А при чем тут маски?

— Во всяком доме, куда люди приезжают на отдых, должны быть маски. А вдруг тебе захочется отдохнуть от собственного лица? Лично мне смертельно надоедает изо дня в день быть одним и тем же человеком. Кстати, как тебе эта маска, нравится?

Я рассеянно водил пальцем по прозрачной маске, висевшей на окне. Когда мама обратила внимание на то, что я делаю, я тут же отдернул руку. По моему телу пробежал мороз.

— Примерь-ка ее, — воскликнула мама настойчиво и нетерпеливо. — Надо посмотреть, пойдет ли она тебе.

— Гадкая маска, — сказал я.

— Я приготовила тебе комнату. Ты не будешь бояться спать на непривычном месте? Если что, перебирайся к нам. Между прочим, ты так и сделал, когда мы были здесь в прошлый раз. Правда, тогда ты был гораздо моложе.

— Ничего, как-нибудь сам. Не хочу мешать вам, вдруг вы захотите зачать кого-нибудь еще.

— Будь осторожен в пожеланиях, — сказала мать. — История повторяется.

* * *

В маленькой комнате, отведенной мне, стояла лишь узкая кровать с пахнущими нафталином простынями и шкаф. На одной из стен — зеркало, спрятанное под шаль. С карниза свисала полумаска: зеленые листья, скрепленные вместе и украшенные изумрудными блестками. Она понравилась мне, но, когда я выключил свет, темнота все изменила. Листья превратились в панцирь некоего ящероподобного существа с черными провалами вместо глаз. Я снова включил свет и вылез из кровати, чтобы развернуть маску к стене.

Деревья подступали к самому дому, и иногда от ветра по стенам стучали ветки. От каждого их удара я просыпался, думая, что кто-то стучится в дверь. Я просыпался, задремывал, просыпался опять. Ветер усиливался, его шум перешел в высокий вой, и откуда-то доносился равномерный металлический скрип: пинг-пинг-пинг, — словно вращалось велосипедное колесо. Я подошел к окну и выглянул наружу, не особенно надеясь что-то увидеть. Однако луна стояла высоко; когда деревья гнулись под порывами ветра, ее белый свет пробегал по черной земле стайками серебристых рыбок, что живут на глубине и светятся в темноте.

Возле одного из деревьев стоял велосипед — старинная модель с огромным передним колесом и до смешного маленьким задним. Переднее колесо вращалось: пинг-пинг-пинг. По траве к велосипеду шагал светловолосый мальчик в белой ночной сорочке. При виде мальчика меня почему-то охватил первобытный ужас. Он взялся за руль велосипеда, а потом вдруг склонил голову, будто прислушиваясь, и я отпрянул от стекла. Мальчик повернул голову и уставился на меня своими серебряными глазами, а я мгновенно очнулся в пахнущей нафталином постели. В моем горле еще хрипели сдавленные стоны.

Когда наступило утро и в последний раз за ночь я вынырнул из сна, оказалось, что я лежу в комнате родителей под толстым стеганым одеялом и мне на лицо падают косые лучи солнца. На подушке рядом со мной еще сохранился отпечаток головы матери. Я не помнил, как перебрался сюда во мраке ночи, и был этому рад. В тринадцать лет я оставался ребенком, но знал, что такое гордость.

Как ящерица на камне, я нежился на солнце — не до конца проснувшийся, но уже не спящий, и вдруг в другом конце комнаты вжикнула «молния». Я обернулся и увидел отца; он открывал сумку, стоящую на комоде. Шуршание одеяла привлекло его внимание, он поднял голову и взглянул на меня.

Он был обнажен. Утреннее солнце золотило его невысокое ладное тело. Лицо скрывала прозрачная пластиковая маска, которая вечером висела на окне в большой комнате. Она смяла лицо, до неузнаваемости сплющила отцовские черты. Он посмотрел на меня безучастно, словно не видел, что я лежу в кровати, или вообще не знал меня. Его толстый пенис покоился среди густых рыжеватых волос. Я довольно часто видел его голым, но в маске он стал чужим, и его нагота смутила меня. Он молча смотрел на меня — и это тоже внушало мне странную тревогу.

Я открыл рот, чтобы поздороваться, но в горле у меня все пересохло. Мне вдруг пришло в голову, что это действительно незнакомец и я его никогда раньше не видел. Я не мог выдержать его взгляда, поэтому отвернулся, затем выскользнул из-под одеяла и прошел в большую комнату, с трудом удерживаясь от того, чтобы припустить со всех ног.

На кухне звякнула посуда. С шипением полилась из крана вода Звуки привели меня к маме — она наполняла водой чайник. Она услышала шлепанье моих босых ног и глянула на меня через плечо. При виде ее лица я застыл как вкопанный. Она надела маску черной кошки с блестящими усами, отделанную по краю стразами. На матери была футболка, доходящая до середины бедра, а ноги оставались голыми. Когда она наклонилась над раковиной, я заметил полоску узких черных трусов. Меня немного успокоило, однако, что она усмехнулась мне, а не просто молча смотрела, как будто мы раньше никогда не встречались.

— Омлет в духовке, — сказала она.

— Зачем вы с отцом носите маски?

— Так Хэллоуин же!

— Ничего подобного. Хэллоуин в следующий четверг.

— А что, есть какой-то закон, запрещающий начинать праздновать пораньше? — спросила она И замолчала: прихватка в одной руке, чайник в другой. Потом снова бросила на меня косой взгляд. — В самом деле? В самом деле.

— Начинается. Грузовик сдает назад. Кузов приподнимается. Сейчас на землю повалится дерьмо.

— В этом доме всегда Хэллоуин. Он так и называется: Дом маскарадов. Но это тайна. И в этом доме есть одно правило: каждый, кто в нем живет, должен носить маску. Так было всегда.

— Я предпочту дождаться Хэллоуина.

Она вытащила из духовки блюдо с омлетом, положила мне кусок, налила чашку чая. Потом села напротив меня и стала смотреть, как я ем.

— Ты должен надеть маску. Карточные люди видели тебя вчера. Теперь они найдут тебя здесь. А если ты будешь в маске, они тебя не узнают.

— Ага, как же. Я же узнал тебя, хоть ты и в маске.

— Это тебе только кажется, — сказала она, и в ее глазах с длинными ресницами вспыхнуло озорство. — Карточные люди не узнают твоего лица под маской. Это их ахиллесова пята. Они обо всем судят по внешности. Они мыслят в одном измерении.

— Ха-ха, — сказал я. — Когда придет оценщик?

— Придет когда-нибудь. После обеда, точно не знаю. Я даже не уверена, что оценщик существует. Может, я придумала его.

— Я проснулся всего двадцать минут назад, и мне уже скучно. Неужели трудно было оставить меня дома? Ехали бы вдвоем на свой дурацкий уик-энд-маскарад и без помех делали бы ребенка.

Я сказал это и тут же почувствовал, что краснею. И все же я был доволен, что сумел поддеть ее и насчет масок, и насчет черного нижнего белья, и насчет их карикатурной игры — они думали, будто я слишком мал, чтобы понять ее.

Она сказала:

— Мне хотелось взять тебя с собой. Чтобы ты не натворил дел с этой девчонкой.

Румянец на моих щеках вспыхнул еще жарче, как раздутые угли.

— Какая еще девчонка?

— Какая именно — не уверена. Или Джейн Редхилл, или ее подружка. Скорее всего, подружка. Та, из-за которой ты все время рвешься в гости к Люку.

Мелинда, подружка Джейн, нравилась Люку; мне же нравилась Джейн. Тем не менее мамина догадка была достаточно близка к истине, чтобы встревожить меня. Чем дольше длилось мое потрясенное молчание, тем шире становилась ее улыбка.

— А она симпатичная, эта подружка Джейн, а? Они обе красотки. Но подружка, мне кажется, больше тебе подходит. Как ее звать? Мелинда? Она носит мешковатые штаны и, должно быть, целыми днями сидит в домике на дереве, что построила с отцом, и читает. Наверняка сама насаживает червей на крючок и гоняет в футбол с мальчишками.

— Люк запал на нее.

— Значит, Джейн.

— С чего ты взяла, что мне нравится одна из них?

— Должна же быть причина, почему ты вечно торчишь у Люка. Кроме самого Люка. — Потом она сказала: — Несколько дней назад Джейн заходила к нам. Продавала подписку на благотворительный журнал для своей церкви. Такая активная. Жаль, что у нее нет чувства юмора. Вот тебе мой совет: когда станешь чуть постарше, как бы нечаянно столкни Люка Редхилла в старый карьер. Несчастная Мелинда упадет в твои объятия, и вы вместе будете скорбеть по безвременно ушедшему другу. Скорбь бывает очень романтична. — Она взяла мою пустую тарелку и встала. — Найди себе маску. Включайся в игру.

Она поставила тарелку в раковину и вышла. Допив сок, я побрел в большую комнату вслед за ней, но успел лишь увидеть, как она приоткрывает дверь и скрывается в спальне. Там ее ждал тот, кого я принял за своего отца. Он по-прежнему был в маске из мятого льда, однако уже натянул джинсы. На мгновение, пока открывалась и закрывалась дверь, наши взгляды встретились — его глаза оставались бесстрастными и незнакомыми. Он по-хозяйски положил руку на бедро матери. Потом дверь закрылась, и они исчезли.

Я пошел в свою спальню, сел на кровать, сунул ноги в кроссовки. Под навесом крыши завывал ветер. Меня одолевали смутное беспокойство и скука, я хотел домой, не представлял, чем занять себя. Поднимаясь с койки, я глянул на зеленую маску из шелковых листьев. Она вновь была развернута лицом в комнату. Я взял ее, потер между пальцами, словно проверяя ее гладкость. Потом, почти безотчетно, я надел маску.

* * *

Мама сидела в гостиной, выйдя из душа.

— Это ты, — протянула она. — Вылитый Дионис. Или Пан. Нужно найти подходящее полотенце и сделать тебе симпатичную тогу.

— Ага, будет здорово. Пока не наступит переохлаждение.

— Да, сквозняки здесь сильные. Давай-ка разожжем камин. Правда, кому-то придется сходить в лес за сушняком.

— Ума не приложу, кто бы это мог быть.

— Подожди. Мы превратим это в игру. Будет очень интересно.

— Я не сомневаюсь. Что может быть интереснее, чем бродить утром по холодному лесу в поисках дров.

— Послушай. Главное — не сходи с тропы. В лесу реальна только тропа, остальное — иллюзия. Дети, которые сворачивают с тропы, теряются навсегда. А еще самое важное: нельзя, чтобы тебя увидел кто-нибудь, кроме людей в масках. Все, кто в масках, прячутся от карточных людей, как и мы.

— Если лес так опасен для детей, не лучше ли мне остаться дома, а тебе или папе — отправиться за дровами. Он вообще сегодня выйдет из спальни?

Но она качала головой:

— Взрослым нельзя в этот лес. Для людей моего возраста нет спасения даже на тропе. Я ее просто не увижу. Когда становишься взрослым, она для тебя пропадает. Я знаю про нее, потому что мы с твоим отцом гуляли по ней раньше, когда приезжали сюда в детстве. Только юные способны найти путь сквозь чудеса и иллюзии темного леса.

Под голубиного цвета небом было сыро и холодно. Я обошел дом по периметру, надеясь обнаружить поленницу дров. Когда я проходил мимо окна спальни, в стекло изнутри постучал мой отец. Я приблизился к окну, чтобы узнать, чего он хочет, и был немало удивлен собственным отражением: я до сих пор не снял маску из зеленых шелковых листьев и забыл о том, что она на мне.

Отец опустил верхнюю половину рамы и высунулся на улицу. Его лицо по-прежнему подминала под себя маска из прозрачного пластика. В льдисто-голубых глазах застыла отрешенность.

— Ты куда?

— Пройдусь по лесу. Мама послала меня за дровами для камина.

Он положил руки на край рамы и направил взгляд на двор. Он долго следил за тем, как ветер несет по траве листья цветы ржавчины.

— Как бы мне хотелось погулять по лесу.

— Так пойди и погуляй.

Он глянул на меня и улыбнулся, впервые за весь день.

— Нет. Не сейчас. Знаешь что? Ты иди, а я найду тебя попозже.

— Хорошо.

— Забавно. Как только уезжаешь из этого места, тут же забываешь, как… чисто здесь. Как пахнет воздух. — Он смотрел на траву и на озеро еще несколько секунд, затем повернул голову, поймал мой взгляд. — Забывается и многое другое. Джек. Послушай, мне бы не хотелось, чтобы ты забыл о…

У него за спиной в дальнем конце спальни открылась дверь. Отец замолчал. В дверях стояла мама. Она уже надела джинсы и свитер и теребила пальцами широкую пряжку на ремне.

— Мальчики, о чем разговор? — спросила она.

Папа не оглянулся на нее, а продолжал смотреть на меня, и под его новым лицом из мятого хрусталя я уловил то ли смущение, то ли досаду, словно его поймали на каком-то мелком обмане вроде жульничества в пасьянсе. И я вспомнил, как прошлым вечером мама провела пальцем по его губам, закрывая воображаемую «молнию». В голове моей возникла неприятная пустота и легкость. Мне подумалось, что передо мной разыгрывается очередной эпизод их нездоровой игры, и чем меньше я буду знать об этом, тем лучше.

— Ни о чем, — сказал я. — Я сказал папе, что иду погулять. Так я пошел. Гулять. — Я говорил это, одновременно пятясь от окна.

Мать кашлянула. Отец медленно поднял раму на место, не отводя от меня взгляда. Он повернул ручку замка и прижал ладонь к стеклу в прощальном жесте. Когда он отнял руку, на стекле остался ее отпечаток. Эта призрачная рука таяла у меня на глазах, пока не исчезла вовсе. Отец закрыл занавески.

* * *

Я почти сразу забыл о том, что меня отправили собирать дрова. Насколько я мог судить, родители просто хотели выпроводить меня из дома, чтобы им никто не мешал, и эта мысль раздражала меня. В самом начале тропинки я стянул с головы маску и повесил ее на первую попавшуюся ветку.

Я шагал, опустив голову и засунув руки в карманы куртки. Поначалу тропа бежала вдоль озера — за зарослями болиголова проглядывали осколки холодной синевы. Слишком занятый брюзгливыми размышлениями о том, почему родители не нашли способа уехать на озеро Биг-Кэт без меня, если так стремились поразвлечься, я не сразу заметил, что тропа повернула прочь от воды. Я не поднимал головы, пока не услышал приближающиеся звуки — стальной скрип, хруст нагруженной металлической рамы. Прямо передо мной тропа разделялась и с двух сторон огибала валун, размером и формой похожий на полузакопанный в вертикальном положении гроб. За валуном тропа сливалась воедино и убегала в сосны.

Непонятно отчего, я встревожился. То ли всему виной внезапный порыв ветра, заставивший деревья хлестать ветвями по небу. То ли мне передалось беспокойство опавшей листвы, прошелестевшей мимо моих щиколоток, словно она спешила убраться с моего пути. Я безотчетно присел за валуном спиной к камню, поджав колени к груди.

Через секунду из-за моего левого плеча появился мальчик — тот самый, что приснился мне ночью, и на том же старинном велосипеде. Он даже не взглянул в мою сторону. Он был так же одет в ночную сорочку. Белые ремни удерживали у него на спине два скромных белых крыла. Может быть, ночью я не заметил их из-за темноты. Он с шумом проехал мимо меня, и я успел разглядеть пухлые щеки в ямочках и белокурую челку. Его черты выражали спокойную уверенность, а взгляд был задумчивым и отстраненным. Я проследил за тем, как ловко он между камнями провел свой велосипед, напоминавший о фильмах Чаплина, повернул — и скрылся.

Если бы я не видел его ночью, то решил бы, что он едет на костюмированный праздник. Правда, было слишком холодно, чтобы дети разгуливали по лесу в ночнушках. Я захотел вернуться обратно в коттедж и спрятаться от завывающего ветра под крылом родителей. Эти деревья, хлещущие воздух и друг друга, наводили на меня жуть.

Но когда я снова тронулся в путь, я пошел в том же направлении, куда двигался раньше. Я поминутно оглядывался, не едет ли за мной велосипедист. Повернуть обратно я не посмел, потому что мальчик на двухколесном антиквариате был где-то там, между мной и коттеджем.

Я заторопился, рассчитывая выйти на дорогу или к одному из летних домиков на берегу озера; мне хотелось поскорее покинуть лес. Но куда бы я ни шел, минут через десять вновь и вновь возвращался к валуну в форме гроба. Камень был приметным — рядом с ним стояла сосна с прибитой табличкой, потемневшей от времени и дождей: «КУДА УГОДНО», а почва вокруг была вытоптана. Очевидно, здесь недавно разбивали лагерь. В черном кострище валялось несколько обуглившихся ветвей. Кто-то построил между двумя большими камнями навес — наверное, дети. Камни были примерно одного размера и стояли под углом друг к другу, так что положить между ними кусок фанеры не представляло сложности. Со стороны кострища к укрытию подтащили бревно. На нем могли сидеть люди, и одновременно оно служило барьером: нужно было перелезть через него, чтобы проникнуть под навес.

Я стоял у потухшего кострища и собирался с мыслями. От дальнего конца стоянки в лес уходили две тропки. Большой разницы между ними не было — два узких прохода в кустах, и ни единой подсказки, в какие места они ведут.

— Куда ты собираешься идти? — раздался слева от меня веселый девичий голос.

Я подпрыгнул, отскочил на полшага в сторону, оглянулся. Из укрытия между камнями выглядывала девочка, опираясь руками о бревно. Я не заметил ее раньше, мне помешала тень от фанеры. Черноволосая, немного старше меня — лет шестнадцати — и, как мне показалась, красивая. Точнее сказать я не мог, потому что она была в черной с блестками маске, украшенной по бокам пучками страусиных перьев. Сразу за девочкой, скрытый полумраком, сидел мальчик. Верхнюю половину его лица закрывала гладкая пластиковая маска цвета молока.

— Я ищу дорогу назад, — ответил я.

— Куда назад? — спросила девочка.

Мальчик, стоящий позади нее на коленях, медленно перевел взгляд на ее отставленный зад в потертых джинсах. Она, осознанно или нет, слегка водила бедрами из стороны в сторону.

— Здесь неподалеку наш летний домик. Только я не знаю, какая тропа туда ведет.

— Можешь пойти тем же путем, каким пришел сюда, — посоветовала она, но с озорными нотками в голосе, словно знала, что я боюсь той тропы.

— Нет, туда мне идти не хочется, — промямлил я.

— А зачем ты вообще сюда шел? — спросил мальчик.

— Мама послала меня набрать дров.

— Это что, начало волшебной сказки? — фыркнул он. Девочка бросила на него неодобрительный взгляд, который он проигнорировал. — Причем плохой сказки. Родители больше не могут прокормить своего ребенка и отсылают его прочь, чтобы он заблудился в лесу. В итоге его съедает на ужин ведьма. Варит из него похлебку. Надеюсь, эта сказка не про тебя.

— Хочешь поиграть с нами? — спросила девочка и показала мне колоду карт.

— Я хочу вернуться домой. Родители будут волноваться.

— Садись и поиграй с нами, — велела девочка. — Мы сыграем на вопросы. Победитель задаст проигравшим по вопросу, а они должны будут отвечать правду. То есть, если ты обыграешь меня, то сможешь спросить, как тебе добраться до дому и не встретить мальчика на старом велосипеде. А мне придется ответить.

Значит, она видела его и догадалась обо всем остальном. Она была довольна собой, показав мне, как легко меня раскусила. Я обдумал ее предложение, потом кивнул.

— Во что вы играете? — поинтересовался я.

— Это вроде покера Называется «холодная партия», потому что играть в нашу игру можно только в холода.

Мальчик качнул головой:

— Она сама придумывает правила, да еще и меняет их по ходу игры. — Его ломающийся голос мне кого-то очень напоминал.

Я перелез через бревно, и девочка опустилась на колени, скользнув в тень под фанерной крышей, чтобы дать мне место. Тасуя колоду засаленных карт, она без умолку тараторила:

— Правила простые. Я сдаю каждому по пять карт лицом вверх. Выигрывает тот, у кого будет лучший расклад. На первый взгляд игра кажется слишком легкой, но есть еще несколько забавных правил. Если ты улыбнешься во время игры, то игрок слева от тебя получает возможность обменять одну из своих карт на твою. Если ты построишь из первых трех карт домик, а другие игроки не сумеют сдуть его одним дыханием, то следующую карту ты выберешь себе из колоды сам. Если тебе выпадет черный фант, другие игроки могут забросать тебя камнями до смерти. Если во время игры у тебя возникают вопросы, ты не имеешь права задавать их — спрашивает только победитель. Любой, кто задаст вопрос до окончания игры, считается проигравшим. Понял? Начинаем.

Первым мне выпал Ленивый валет. Я понял это по надписи внизу карты, а также по картинке: золотоволосый валет лежал на подушках, девушка в гаремном облачении делала ему педикюр. Когда девочка вручила мне вторую карту — тройку колец, — я вспомнил о том, что она говорила про черный фант.

— Погодите-ка, — начал я, — а что такое…

Девочка подняла брови с самым серьезным выражением лица.

— Не важно, — сказал я.

Мальчик издал какой-то невнятный звук, и девочка воскликнула:

— Он улыбнулся! Теперь ты можешь обменять любую свою карту на любую из его карт.

— Я не улыбался!

— Улыбался, — настаивала она. — Я видела. Возьми у него даму в обмен на валета.

Я отдал ему Ленивого валета и взял даму Простыней. На этой карте изображалась девушка, спящая на резной кровати посреди смятых простыней и одеял. У нее были длинные каштановые волосы, и она напоминала подружку Джейн, Мелинду. После этого мне выпал Грошовый король — рыжебородый парень с мешком монет, полным до краев. Я почти не сомневался в том, что девочка в черной маске придержала эту карту для меня внизу колоды. Она видела, что я заметил ее уловку, и с вызовом посмотрела на меня.

Когда у всех набралось по три карты, мы прервались и попытались построить домики так, чтобы их невозможно было сдуть. Но наши старания не увенчались успехом. Затем мне сдали королеву Цепей и карту, на которой были написаны правила игры в криббидж. Я чуть не спросил, не случайно ли она попала в колоду, но вовремя прикусил язык. Черный фант никому не попался. Я до сих пор не знал, какая это карта.

— Джек выиграл! — объявила девочка, и это удивило меня: ведь я не называл своего имени. — Джек — победитель! — Она припала ко мне и крепко обняла. Потом выпрямилась и сунула выигравшие карты в нагрудный карман моей куртки. — Вот, держи, можешь взять их себе. В память о том, как весело нам было. Не волнуйся, в колоде все равно не хватает и других карт. Я не сомневалась, что ты выиграешь!

— Конечно, — сказал мальчик. — Сначала ты придумываешь такую игру, что никто, кроме тебя, ничего не понимает, а потом подыгрываешь тому, кого выберешь.

Она засмеялась заливистым смехом, и у меня похолодел затылок. Но еще до этого смеха я догадался, с кем играю в карты.

— Это мой секрет. Если хочешь избежать проигрышей, играй только в те игры, что придумал сам, — сказала она. — Ну, давай, Джек. Спрашивай обо всем, что хочешь. Это твое право.

— Как мне попасть домой, не возвращаясь прежним путем?

— Это просто. Иди по тропе, что ближе к табличке «КУДА УГОДНО», и она приведет тебя туда, куда тебе будет угодно. На ней так и написано. Только ты должен быть уверен в том, что действительно хочешь прийти в коттедж, а иначе можешь не попасть туда.

— Понятно. Спасибо. Интересная игра. Я не совсем понял правила, но все равно было весело. — И я перелез через бревно.

Я не успел отойти далеко, когда она окликнула меня. Я оглянулся: она и мальчик сидели бок о бок, облокотившись о бревно и глядя мне вслед.

— Ты забыл, — напомнила она мне. — Ты можешь задать вопрос и ему.

— Я вас знаю? — спросил я.

— Нет, — ответил мальчик. — На самом деле ты нас не знаешь.

***

Рядом с машиной моих родителей стоял «ягуар». Его салон был отделан полированным вишневым деревом, а сиденья выглядели так, будто на них никогда никто не сидел. Машина словно минуту назад выехала из салона. Через вершины деревьев на двор падали косые лучи заходящего солнца. День клонился к вечеру. Я поверить не мог, что уже так поздно.

Я взошел на крыльцо, но только протянул руку к двери, как из дома мне навстречу вышла мама — по-прежнему в маске сексуальной кошечки.

— Почему ты без маски? — спросила она. — Куда ты ее дел?

— Выбросил, — ответил я.

Я не сказал ей, что повесил маску на ветку, потому что стеснялся ходить в ней. Теперь же мне вдруг захотелось снова надеть ее. Не знаю почему.

Она беспокойно оглянулась на дверь, потом присела на корточки передо мной.

— Знаю. Я следила за тобой. Надень-ка вот это. — Она протянула мне маску из прозрачного пластика — ту, что утром носил отец.

Несколько секунд я смотрел на маску и вспоминал, как испугался, увидев ее впервые, и как она смяла папино лицо в нечто холодное и чужое. Но когда я натянул ее на голову, она подошла мне как влитая. Внутренняя поверхность маски все еще хранила слабый аромат, присущий отцу запах кофе и морской свежести лосьона после бритья. Я с удовольствием вдохнул — близость отца действовала на меня успокаивающе.

Мама сказала:

— Мы скоро уезжаем. Пора домой. Только дождемся, когда закончится оценка. Иди в дом, собери свои вещи. У нас всего несколько минут.

Я прошел за ней внутрь, но остановился сразу за порогом. На диване в большой комнате сидел отец, без рубашки и босой. Его тело выглядело так, будто его подготовили к хирургической операции: пунктиром и стрелками кто-то отметил расположение печени, селезенки, кишечника. Его лицо ничего не выражало, глаза смотрели в пол.

— Папа? — позвал я.

Он поднял глаза, перевел их с мамы на меня и обратно. На лице не отразилось ни единой эмоции.

— Ш-ш, — шепнула мне мама. — Не мешай папе, он занят.

Справа от меня застучали по деревянному полу каблуки — из спальни появился оценщик. Я почему-то думал, что оценщик — мужчина, но это оказалась женщина средних лет в твидовом пиджаке. В ее курчавых волосах соломенного цвета проглядывала седина, У нее были строгие, величественные черты лица — высокие скулы и выразительные изогнутые брови английских аристократов.

— Вы нашли что-нибудь интересное для себя? — спросила у нее мать.

— У вас есть несколько весьма любопытных вещиц, — ответила оценщица. Ее взгляд остановился на голых плечах моего отца.

— Я рада, — кивнула мама. — Не обращайте на меня внимания. — Она легонько ущипнула мою руку и скользнула мимо, шепнув мне на ухо: — Остаешься за хозяина, детка. Я сейчас вернусь.

Мама кивнула оценщице, из вежливости улыбнулась одними губами и скрылась в спальне, оставив нас втроем.

— Я с прискорбием узнала о смерти Аптона, — обратилась ко мне оценщица. — Ты скучаешь по нему?

Вопрос прозвучал столь неожиданно и прямо, что я растерялся. Возможно, дело было в ее интонации: вместо сочувствия в ней слышалось плохо скрываемое любопытство, желание посмаковать чужое горе.

— Немного. Мы редко виделись, — сказал я. — Но думаю, он прожил хорошую жизнь.

— Да, разумеется, — согласилась она.

— Я буду рад, если моя жизнь хотя бы наполовину сложится столь же счастливо, как его.

— У тебя все будет замечательно.

С этими словами она встала за спинкой дивана, положила руку на затылок моего отца и стала нежно поглаживать его.

Это был такой интимный жест, что меня замутило. Я отвел взгляд — не мог не отвести — и случайно посмотрел в зеркало на комоде. Покрывала слегка сдвинулись в сторону, и в отражении я увидел, что моего отца ласкает карточная женщина — пиковая дама. Ее чернильные глаза надменно устремлены вдаль, на теле — нарисованные черной краской одежды. В ужасе я снова взглянул на диван. Теперь на лице отца блуждала мечтательная полусонная улыбка; видно было, что он с наслаждением отдается прикосновениям рук женщины. Оценщица поглядывала на меня из-под полуопущенных век.

— Это не твое лицо, — сказала она мне. — Ни у кого не может быть такого лица. Оно сделано изо льда. Что ты прячешь?

Мой отец напрягся, улыбка на его лице поблекла. Он выпрямил спину и наклонился вперед, высвобождаясь из ее пальцев.

— Вы уже все посмотрели, — сказал он оценщице. — Вы выбрали, что вы хотите?

— Для начала я хочу все, что есть в этой комнате, — ответила она и снова очень нежно положила руку ему на плечо. Поиграла завитком отцовских волос и уточнила: — Я могу брать все, не так ли?

Из спальни вышла мать, она несла два чемодана. Мать взглянула на руку оценщицы, лежащую на шее отца, и тихонько усмехнулась (ее смех прозвучал как короткое «ха» и означал примерно то же самое), потом поволокла чемоданы к выходу.

— Вы первая, выбирайте, — сказал отец. — Мы готовы обсудить любое предложение.

— А кто не готов? — заметила оценщица.

Мама поставила передо мной один из чемоданов и кивком головы велела взять его. Я проследовал за ней на крыльцо, но в дверях оглянулся. Оценщица перегнулась через спинку дивана, отец закинул голову назад, и их губы слились. Мама протянула руку и закрыла дверь.

В сгущающихся сумерках мы пошли к машине. На газоне перед домом сидел мальчик в ночной рубашке, рядом на траве лежал его велосипед. Обломком рога мальчик снимал шкуру с мертвого кролика. Из вспоротого живота поднимался пар. Мальчик оглянулся на нас, когда мы проходили мимо него, и ухмыльнулся, обнажив розовые от крови зубы. Мать заботливо обняла меня за плечи.

Сев в машину, она сняла маску и бросила ее на заднее сиденье. Я свою маску снимать не стал. Когда я делал глубокий вдох, я все еще чувствовал запах отца.

— Что происходит? — спросил я. — Разве он с нами не едет?

— Нет, — сказала мама и завела машину. — Он останется здесь.

— А как он вернется домой без машины?

Она искоса взглянула на меня и сочувственно улыбнулась. Небо из синего превращалось в черное, облака алели, словно ожог, но внутри машины уже стояла ночь. Я развернулся на кресле, сел на колени и стал смотреть, как деревья постепенно закрывают коттедж.

— Давай поиграем, — сказала мама. — Вообрази, что ты никогда не знал папу. Он ушел, когда ты еще не родился. Мы можем придумать про него разные истории. Например, что он служил на флоте и у него с тех времен осталась татуировка «Semper Fi». И еще одна — синий якорь. Эту татуировку он… — Тут ее голос дрогнул, как будто вдохновение вдруг покинуло ее. — Папа сделал ее, когда работал на буровой вышке в море. — Она засмеялась. — Точно. А еще вообрази, что эта дорога — волшебная. Называется Шоссе забвения. Когда мы приедем домой, мы оба поверим, что выдуманные истории — правда, что он действительно ушел от нас до твоего рождения. Все остальное станет сном — таким же реальным, как воспоминание. Выдуманное всегда лучше настоящего. То есть, конечно, он любил тебя и ради тебя готов был сделать что угодно. Но помнишь ли ты хоть один его интересный поступок?

Я был вынужден признать, что не помню.

— А помнишь, чем он зарабатывал на жизнь?

Я был вынужден признать, что не помню и этого. Страховым бизнесом?

— Правда, хорошая игра? — спросила мама. — Кстати, об играх. Ты еще не потерял свои карты?

— Карты? — не сразу понял я, но потом вспомнил и прикоснулся к карману куртки.

— Береги их. Отличные карты. Грошовый король. Дама Простыней. Ты получил все, мой мальчик. Послушай моего совета: как приедем домой, сразу звони твоей Мелинде. — Она опять засмеялась, а затем погладила себя по животу. — Впереди у нас хорошее время, детка. У нас обоих.

Я пожал плечами.

— Теперь можешь снять маску, — напомнила она мне. — Но если она тебе понравилась, то оставь. Тебе нравится носить ее?

Я опустил солнцезащитный козырек и с обратной его стороны открыл зеркало. Возле зеркальца зажглась подсветка. Я изучал свое новое ледяное лицо, а также старое лицо под ним — уродливую человеческую заготовку.

— Да, нравится, — сказал я. — Она — это я.

Участок Кураса.

Spoiler

Летом, конечно, здорово — особенно когда сессия вместе с практикой уже позади, и можно ничего не делать. С этой целью я и приехал к своей бабушке в Навлю. У нее, как и у многих бабушек, свой участок с домом, баней, кучей загадочных сараев, садом и огородом. Я приезжал к ней во время летних каникул каждый год на протяжении многих лет, хотя Навля, казалось, не меняется — все те же люди, все те же пейзажи.

На поверку долгожданное безделье оказалось палкой о двух концах — уже через пару недель мне смертельно надоело шататься по Навле. Если учесть, что алкоголь я не употребляю, то скука мне грозила просто нечеловеческая. Тогда я стал придумывать различные безрассудные развлечения и в конце концов решил исполнить давнюю мечту — залезть наконец-то на участок Кураса и посмотреть, как там вообще у него.

Нужно уточнить, почему я вообще так страстно желал попасть к этому человеку. Курас был мужиком лет пятидесяти, совершенно обычным сельским жителем — среднего роста, грузный, с лицом, несущим признаки некоторого вырождения — щетина до самых глаз и совершенно бессмысленные рыбьи глаза. Участок этого человека находился по соседству с участком моей бабушки и изрядно выделялся среди прочих — у Курасова участка был забор высотой более трех метров. На все вопросы о столь странном архитектурном решении Курас неизменно отвечал, что у него могут украсть свиней, коих он разводил для собственного употребления и на продажу. При этом он добавлял: «Мои свиньи заботу любят, как люди, защиту».

Вполне очевидно, что мое любопытство подобная версия нисколько не удовлетворяла. Половина Навли держит свиней, и что же теперь? Таким образом, мое решение обследовать участок Кураса окончательно сформировалось и даже обрело некую последовательность — я решил встать рано утром до рассвета и пробраться на участок, пока Курас спит.

Поначалу все шло, как по маслу — я перелез через тот участок забора, что примыкал к участку моей бабушки, и мягко прыгнул на траву. У самого забора густо росли кусты смородины и яблони, и я затаился в их зарослях. Кураса не было видно, и свет в доме не горел. Тогда я спокойно прошел дальше.

Собственно говоря, я был несколько разочарован. Участок был совершенно обычный, за исключением одного — свинарник был не один, как я полагал. У Кураса на участке было около десяти небольших свинарников. Я никак не мог взять в толк, зачем кому-то понадобилось строить каждой свинье отдельное жилище. По моим прикидкам, только одно животное и могло там поместиться — ну, максимум два. В уме закопошились воспоминания — старая сказка о Волке и трех поросятах. Каждый поросенок решил построить отдельный домик, и ни к чему хорошему это не привело.

Пока я размышлял на сказочную тематику и бродил меж свиных жилищ, наступил рассвет. «На рассвете принято кормить свиней», — пришло мне в голову, когда я увидел зажегшийся в доме свет. Встречаться с хозяином участка, который имел полное право дать мне пару раз по морде за проникновение, мне совсем не улыбалось. Но Курас уже выходил из дома, поэтому мне ничего не оставалось, как спрятаться за поленницей и ждать, пока он не уйдет куда-нибудь — тогда я смогу перелезть обратно.

Курас вышел из дома с топором. Он шел к свинарникам и о чем-то говорил сам с собой, тихо и невнятно. Было жутковато — говорящий сам с собой алкоголик и блики утреннего солнца на лезвии топора. Курас обошел все свинарники и ногой откинул засовы на дверях. Свиньи стали покидать свинарники, а мое сознание стало покидать мою голову. Тогда я еще не вполне понял, почему. Свиньи были очень странными, как будто покрытые густой, очень толстой щетиной. Мой организм уже понял, в чем именно странность, и стал выделять холодный пот — но мозг понял только через несколько секунд. Щетина не была щетиной. На свиньях густо росли человеческие руки. Точнее, кисти рук. На шее, на боках, на спине — всюду. Совершенно обычные человеческие кисти, за исключением того, что они растут на свиньях. При этом пальцы изредка шевелились, потирали друг друга или просто сжимались в кулаки. На некоторых свиньях были чуть зажившие раны, оставшиеся на месте отрубленных кистей.

До сих пор не понимаю, как я не сошел с ума прямо на месте. Меня спасло от безумства только то, что я до конца не верил в происходящее. Все казалось мне просто странным сном. Существование этих свиней просто отторгалось моим сознанием, как организм отторгает чуждые, инородные предметы. Я до боли сжал свои собственные кулаки и продолжил наблюдать.

Надо упомянуть, что свинарники стояли полукругом, в середине которого находилось большое овальное корыто. Когда свиньи стали подходить к нему, то стало понятно, почему каждой свинье нужен отдельный свинарник — при соприкосновении руки хватали друг друга, как колючки чертополоха, и тем самым не давали двум свиньям даже разойтись в разные стороны. Подошедшие к корыту свиньи образовали собою круг и принялись, чавкая, пожирать свою пищу. Курас ходил вокруг них с топором и что-то недовольно бубнил.

Когда свиньи наелись, хозяин быстро приблизился к ним и стал раздавать им пинки, что-то постоянно повторяя. Свиньи, видимо, уже были привычны и принялись медленно двигаться вокруг корыта, словно… Я прислушался. Да, так и есть. Курас повторял: «Хоровод, хоровод».

Я окончательно потерял нить реальности. Даже больной разум абсолютного безумца неспособен вообразить подобной сцены, а главное — ее назначения. При этом хоровод явно не доставлял удовольствия самому Курасу — тот постоянно хмурился и вздыхал.

Спустя бесконечность времени, миссия свиней, по-видимому, была выполнена. Курас стал расцеплять руки между собой и разгонять свиней по свинарникам. Когда на улице осталась только одно животное, Курас стал обходить его и осматривать. Затем он перехватил топор поудобнее и одним резким ударом отрубил одну из кистей. Свинья завизжала и бросилась наутек. Но она уже не интересовала Кураса. Он воткнул топор в колоду, подобрал кисть, а сам сел на краешек корыта, после чего стал обгладывать эту кисть — чему я уже совершенно не удивился. Потом мне долго снился хруст разгрызаемых хрящей.

Поедая руку, изредка выплевывая кости, Курас бормотал: «… и завтраки, и обеды, и ужины… Да… Разгрызу и кости, размолочу зубами, как мельница зерно… Эх, жизнь моя, житуха…». Завершив трапезу, Курас, вопреки своим словам, кости есть не стал, но собрал их и спрятал в карман — не знаю, с какими целями, да и, честно говоря, не хочу знать. Хозяин свиней забрал топор и пошел в дом.

Я обрел способность к движению и на ватных ногах прошел к забору, кое-как перелез его и проковылял в дом. Бабушка еще спала. Я упал на кровать и пролежал так несколько часов — без движения, без мыслей. Вне времени. Бабушка давно проснулась и спросила, что бы я хотел на завтрак.

— Мясо, — ответил я.

— У тебя что же, и завтраки теперь будут из мяса состоять? — добродушно усмехнулась моя бабушка.

— И завтраки, и обеды, и ужины, — твердо ответил я.

И на сегодня всё. Пока.

[Кошара]

Привет всем!

Человек - топор
Мясо/Познавательная статья.

Spoiler

«Человек-Топор» – это страшный призрак, который появляется на кладбище в штате Огайо. Тёмными ночами, сидя вокруг костра или на вечеринках, люди рассказывают историю о печально известном убийце по имени Эндрю Хеллман. Говорят, что его неспокойный дух бродит в поисках жертвы, чтобы разрубить её своим верным топором.
Легенда о «Человеке-Топоре» начинается в 1830-х годах. В то время Эндрю Хеллман был богатым портным, который жил в штате Огайо с женой, Марией. У них было трое детей, Луиза, Генри и Джон. Все, кто знал Хеллмана, говорил о нём не иначе, как о дьяволе, жестоком и бессердечном человеке. Семью Хелмана никак нельзя было назвать счастливой, и его жена и дети жили в постоянном страхе перед своим отцом и мужем.

Говорят, что Хеллман был помешанным, который ненавидел всех женщин. Он считал, что все женщины заслуживают к себе отношения, как к рабам, и что всё, на что они годны, это готовка, уборка и стирка.

Он безжалостно избивал жену и относился к своим детям, как к грязи, они часто голодали, и у них не было ничего, кроме самого необходимого. Эндрю даже открестился от своего сына Генри, заявив, что это не его сын. Он был уверен, что его жена с кем-то ему изменила. Когда же родился Джон, Хеллман поклялся, что, если она ещё кого-то родит, он её убьёт.

К весне 1839 года, жестокое безумие Хеллмана переросло в неуправляемую ярость. Устав от жизни со своей семьёй, он решил, что от неё пора избавиться навсегда.

Сначала он пытался убить свою жену, подсыпав ей яд в молоко. Его план провалился. Увидев какой-то порошок в миске, жена вылила молоко. Потом Хеллман решил отравить своих детей. Все трое его детей внезапно заболели в один день, страдая от таинственной и мучительной болезни.

Луиза и Джон, в конце концов, умерли в ужасных муках, но маленькому Генри, благодаря героическим усилиям матери, удалось выжить. Конечно же, когда мать обвинила в отравлении Хеллмана, тот всё отрицал. Чтобы не тратить лишние деньги, Хеллман похоронил Луизу и Джона в одной могиле. С этого момента его жена и выживший ребёнок жили в непрекращающемся ужасе перед Эндрю Хеллманом, трясясь от страха каждый раз, когда он находился рядом.

Пять месяцев спустя, Генри ушел работать на ферму своего дяди, оставив свою мать и отца дома одних. После очередной ссоры, Хеллман впал в безумие. Он схватил топор и в ярости стал гоняться за женой вокруг дома, изрубив её на куски.

Когда он пришел в себя и увидел, что натворил, он понял, что ему нужно скрыть своё преступление. Дом был полностью залит кровью, и отмыть его не представлялось никакой возможности, поэтому Хеллман решил инсценировать ограбление. Он прошел через все комнаты, открыл ящики и опрокинул всю мебель. Затем он измазал руки кровью жены и размазал кровь по своему телу.

Когда прибыли полицейские, они были потрясены видом изуродованного тела жены Хеллмана, лежащей на полу спальни. Её голова болталась лишь на нескольких жилах. Эндрю Хеллман лежал в кровати, стеная и плача, утверждая, что на них напала банда грабителей.

Полицейские, тем не менее, заподозрили его. Когда его отмыли, они увидели, что на его теле не было ни единой царапины. Его немедленно арестовали и поместили в тюрьму. Однако в тюрьме «Человек-Топор» надолго не задержался.

Год спустя, он совершил побег. Когда тюремные охранники отвлеклись, ему удалось выскользнуть из тяжелых железных цепей, которыми были скованы его ноги. Он украл лошадь и умчался прочь, а охранники даже не заметили, что он сбежал. Был собран поисковый отряд, который искал беглеца день и ночь, но Эндрю Хеллмана и след простыл.

Хеллман бежал в Балтимор, штат Мэриленд, где он открыл небольшой магазинчик портного и начал новую главу своей странной жизни психопата. Придумав себе новое имя, Адам Хорн, он взял в жёны новую женщину по имени Малинда Хинкл и переехал к ней в дом. Медовый месяц, впрочем, не затянулся.

Тюрьма не изменила этого злого человека. Хеллман по-прежнему отличался буйным нравом. Вскоре он стал жестоко поколачивать свою новую жену. Он говорил соседям, что она слишком молода для него, и что он подозревает её в измене. В конце концов, ему она наскучила, и когда он обнаружил, что она беременна, это стало последней каплей.

Он снова взялся за топор и изрубил свою жену на куски. Сделав это, он попрятал части её тела по всему дому. Ноги и руки он спрятал в спальне. Мешок с туловищем похоронил в неглубокой яме рядом с садом. Голову его новой жены так и не удалось найти.

Когда его преступление было раскрыто, полиция, сложив все концы вместе, наконец, поняла, что он был «Человеком-Топором». Хеллмана судили, и судья признал его виновным в убийстве первой степени. Он был повешен, и его труп был похоронен в могиле рядом с его первой женой и двумя детьми.

Согласно легенде, призрак Эндрю Хеллмана до сих пор появляется на кладбище, где он был похоронен. Дом, где он убил свою жену и детей расположен рядом с этим кладбищем. Местные жители называют его кладбищем «Человека-Топора». Говорят, что надгробие его могилы горит в ночи ужасным, спектральным светом.

Те, кто пытался ночью отыскать дом «Человека-Топора», рассказывали о странных звуках и шагах на кладбище. Некоторые храбрецы даже утверждали, что слышали и видели, как «Человек-Топор» точил топор о край надгробия своей могилы.

Много лет назад, сторож кладбища совершал ночной обход, когда на него напал неизвестный с топором. Сторож погиб, а его убийца скрылся в ночи, и его так и не нашли.

Есть даже неподтверждённые слухи, что маньяк с топором убил трёх студентов, которые на спор остались переночевать на кладбище. Когда студенты пришли на кладбище, они сломали какую-то надгробную плиту, а потом отправились обследовать ветхие руины дома «Человека-Топора». Несмотря на то, что была середина зимы, стены дома оказались горячими. Студенты взглянули вверх и в ужасе увидели на крыше силуэт человека, держащего в руке топор. Легенда гласит, что он убил студентов и спрятал их тела. Больше их никто никогда не видел. Говорят, что, если стены дома горячие, значит «Человек-Топор» вышел на поиски новой жертвы.

Многие люди утверждают, что видели его беспокойный призрак, блуждающим среди надгробий или бредущим по дороге, которая проходит мимо кладбища. Говорят, что он появляется ночью, пугая водителей, особенно женщин-водителей, чьи машины ломаются на близлежащей дороге. Он по-прежнему ненавидит женщин, так что если вам не повезло застрять в этой области ночью, будьте осторожны. Вы можете увидеть темную фигуру «Человека-Топора», бредущую по дороге, с топором на изготовке, желающего удовлетворить жажду крови.

Блуждающие могилы.
Познавательная статья.

Spoiler

Представьте себе, что вы отправились на кладбище навестить кого-то из умерших близких и внезапно обнаружили, что его могила исчезла. А позже вы находите ее совсем в другом месте… Невероятно? Между тем подобные случаи известны уже на протяжении нескольких веков. И до сих пор никто не может объяснить, отчего могилы иногда «переходят» с места на место.

В XV веке с городского кладбища в г. Линце (Австрия) исчезла могила некоего Штетенберга. Позже она была найдена в другой части кладбища. Горожане решили, что несчастный Штетенберг при жизни занимался черной магией, а потому его прах не может обрести покоя. Могилу вскрыли, останки вытащили из гроба и торжественно сожгли на глазах толпы. Яму с пеплом забросали камнями и поставили на могилу крест из осины — так в те времена поступали с мертвецами, подозревавшимися в колдовстве.

Осенью 1928 года многие газеты сообщали о странном происшествии с могилой сэра Роджера Хейзлема, захороненного на кладбище шотландского городка Гленисвилл еще в середине XIX века.

Внучатый племянник сэра Роджера, сэр Артур Хейзлем, оказавшись проездом в Гленисвилле, решил проведать своего родича. Несколько лет назад он уже навещал могилу дяди и прекрасно знал, где она находится. Помнил он и соседнее надгробие с высеченным на нем ангелом…
Племянник быстро нашел то самое место у ограды, обнаружил и знакомое надгробие с ангелом. Но где же могила? Вместо нее он увидел лишь поросший травой ровный участок земли!

Отыскать могилу помог кладбищенский сторож. Она оказалась в 200 метрах от того места, где ей положено было находится (на что указывала и схема кладбища). Сомнений не было — тот же невысокий земляной холмик, тот же гранитный памятник в виде мальтийского креста…

Сэр Артур подумал, что кто-то перенес надгробие, а сам гроб остался на прежнем месте. Он приказал раскопать старое захоронение, но гроба там не нашли. Тогда откопали могилу под гранитным крестом и обнаружили на глубине полутора метров остатки сгнившего дубового гроба и скелет в истлевших лохмотьях. Фамильный перстень с монограммой, безусловно, принадлежал сэру Роджеру. Кости покойника плотно вросли в глину, и, что бы перенести усопшего в другое место, пришлось бы вырыть большой фрагмент почвы. Кому и зачем могло понадобится проделывать такую кропотливую работу?

Еще один случай произошел относительно недавно — в конце 1989 года. Пожилой фермер Джо Берни из поселка Фоли-Крик в Западном Канзасе (США) ранним утром обнаружил посреди своего двора могильный холм с надтреснутым каменным надгробием. Берни немедленно вызвал полицию. При осмотре могилы выяснилось, что надпись на надгробии полностью стерлась. В яме под плитой покоился истлевший гроб с вросшими в землю человеческими останками. Кому они принадлежали, выяснить так и не удалось. Гроб с костями бережно извлекли из ямы, вывезли в степь и захоронили. Как же могила очутилась во дворе фермы, окруженной глухим забором, с запертыми на ключ воротами?

Если предположить, что перенос могильных захоронений — это дело рук неизвестных шутников или злоумышленников, то каким образом им удалось остаться незамеченными? Ведь такой труд требует немалых затрат времени и сил!

Имеется и иное объяснение — магическое. Мол, «бегство» могил — дело рук магов и колдунов, а то и неведомых темных сущностей. Недаром у туземцев есть обычай обливать могилу соком «волшебного» дерева или окаймлять ее бордюром из ракушек, чтобы не дать ей «уйти». На островах Тонга покойников хоронят только парами — душа одного из них удержит другую, если та вдруг захочет переменить место…

Моль.

Spoiler

Началось с того, что мама решила выбросить старую мебель… Или всё началось раньше?

Прошлым летом я был в молодёжном лагере, приехал домой, а тут — новость! Папа нашёлся! Я отца совсем не помнил, мама говорила: ушёл в рейс и пропал без вести. Он ведь был моряком, и однажды его корабль попал в страшное столкновение. Папиных фотографий я никогда не видел. Мама сильно мучилась после папиной смерти и, не выдержав, уничтожила все фотографии, чтобы лишний раз не напоминали. Боялась покончить с собой… Втроём мы и жили — мама, бабуля и я. Бабуля — это мамина мама. Так вот, прихожу я с рюкзачком домой, а на кухне сидит мужик в пижаме, ужинает, и мама вся из себя счастливая с ним рядом.

Как выяснилось, папа не погиб. После столкновения он болтался в океане, цепляясь за обломки, его подобрал корабль, попал он в какую-то страну за границей, а во время катастрофы его здорово стукнуло по голове, и он забыл всё на свете… Закрутили они историю, как в кино, и я тут же в неё поверил. Было жутко интересно! Папа сидел передо мной, хитро посматривал на всех, иногда вставлял басом что-нибудь смешное, а я стоял столбом, тихо балдел и помалкивал…

В первую неделю было очень здорово. Отец оказался нормальным мужиком, и слово «папа» перестало во мне задерживаться. Не знаю, почему, но я и теперь называю его папой, хотя это, конечно, глупо. Просто так удобнее. Короче, в первую неделю я ещё ни хрена не понял и не увидел.

По-настоящему эта история началась со второй недели. Папе не понравилась наша мебель. Дряхлая, мол, и безвкусная. Предложил её выбросить и взамен купить что-нибудь современное. Мама с бабулей, понятное дело, согласились. А у нас был шкаф для всяких тряпок и шуб: так вот, в этом шкафу жил шёпот. Самый натуральный шёпот! Мама, правда, говорила — сверчок или какой-то там древесный жук. Она говорила, будто я выдумал себе детскую игру и никак не хочу повзрослеть… Не играл я вовсе! Шёпот мне давал советы, как надо жить. Посидев немного в темноте, я получал ответ на любой вопрос. Забирался в эту дикую тесноту, отгородившись от остальной квартиры скрипучей дверцей…

А папа сказал, что если в шкафу завелась живность, его тем более надо убирать из квартиры. Я не стал спорить, ведь отец — это отец. Хотя, конечно, было ужасно жалко. Мебель они не выбросили, а продали по дешёвке. Мой шкаф — соседке с первого этажа, дворничихе, а я в тот день специально подольше шатался по городу. Мне было погано. Чувствовал себя предателем.

Взамен родители притащили новую шикарную стенку — серванты, секретеры. Обалдено дорогую. Шептать она, естественно, не могла, она была неживой, зато в ней сразу же завелась моль. Родители взгоношились, напичкали шкафы нафталином, да только не помогло. Моль нагло летала по комнате и до того расплодилась, что даже в коридоре можно было её поймать. Мама накупила какую-то химию, но без толку.

Отец работал в пароходстве, зарабатывал уйму денег, так что жизнь у нас пошла совсем другая. Из грязи в князи. Поначалу нам с мамой было неловко, но все вокруг жутко завидовали, и мы пообвыклись. Это ведь очень приятно, когда тебе завидуют. Дружат с тобой, клянчат у тебя диски…

Если б не проклятая моль! Самым непонятным было то, что тряпки и шубы, хранящиеся в шкафах, почему-то не портились. Моль одежду не жрала, однако же летала всюду по квартире и спокойненько размножалась. Странно, правда? Но родителей это вполне устроило. Очень скоро они успокоились и перестали обращать на моль внимание.

А я заметил другие странности. Например, мама больше не ругала меня за плохие отметки. Раньше мои «параши» ее расстраивали. А теперь ей сделалась до лампочки моя учёба, зато она стала ругать меня за испачканные джинсы и выспрашивать, с какими девочками я гуляю. Ещё я узнал дикую новость — мама продает вещи, которые папа приносит с работы! А ведь раньше не любила торгашей, говорила, что продавать и предавать — слова-близнецы.

С бабулей тоже что-то творилось. Бывало, я приходил после школы с каким-нибудь корешком из класса, и она кормила нас обоих. Теперь вдруг принялась мне выговаривать, мол, привожу в дом наглецов да нахлебников. А когда к родителям являлись гости, бабуля пристрастилась отслеживать, кто сколько съедает, потом докладывать нам… Что касается папочки, то его вообще ничего кроме жратвы и квартиры не волновало.

Но главная странность была в другом: мама и бабуля начали постепенно холодеть. Натурально! Температура их тела стала понижаться. Я, конечно, врубился не сразу, но когда понял, что в доме происходит какая-то гнусность — впервые испугался. Особенно было заметно, как остывают руки, прямо ужас. Глаза тоже остывали, и это было самым неприятным.

А папа жил себе, как жил, не меняясь, не холодея.

Наблюдал я за странностями и мучился — что же такое происходит? Почему мама и бабуля теряют тепло? Почему в доме стало так погано? Между прочим, начали назревать такие заморочки — хоть в форточку вой. Мама с папой решили, что бабуля им мешает, и стали прикидывать, как от неё избавиться. А она откуда-то пронюхала о замыслах родителей… Раньше всего этого просто не могло быть! Дикость же — мама против бабули… Однажды ночью мне привиделась страшненькая картинка. Будто какие-то прозрачные червяки грызут маму с бабулей, а те их не замечают. Я чуть не закричал и проснулся. Вот тут-то в моей башке и щёлкнуло. Моль! Почему она не портит шерстяные вещи? Почему так расплодилась, что летает по всей квартире?

Да потому, что ЕСТ НАС!

И вообще, мне в последнее время стало казаться, будто в маме и в бабуле появились непонятные просветы, мутные полупрозрачные дырки, будто их силуэт сделался странно размытым. Как я сразу не догадался, что к чему? Боялся, что у меня зрение дурит… Это моль. Её работа.

Было так страшно, что даже колотило временами. А утром со мной случилась истерика…

Естественно, они мне не поверили. Они решили: дитя не в себе.

Было очень хреново, и тогда я решил воспользоваться испытанным средством. Забрался в квартиру к дворничихе — той, которой родичи продали наш шкаф. Замок на двери у неё чепуховый. Хотел послушать шёпот и успокоиться. Но в шкафу лежали чужие вещи, воняло нафталином, было противно, стыдно, а главное, шёпот совсем ослабел. Единственный совет, который я сумел разобрать, был примерно такой: «Дерись».

Легко сказать — дерись! С кем? С молью? Мама уже старалась её вывести — бесполезняк, ничего не вышло… Принялся я рассуждать и кое-что надумал. Моль — всего-навсего бабочка, шерсть жрет не она, а ее личинки. Так? В нашем случае личинки завелись в нас. Вот с них, с личинок, и надо начинать.

Кстати, здесь у меня впервые возник очень важный вопрос. Грызет ли моль меня самого? То есть, холодею ли я, становлюсь ли постепенно прозрачным?

Дождался ночи, и, когда все улеглись, намазался карбофосом. Есть такое верное средство, в туалете хранилось. Начал с себя — только потом хотел перейти на других… Идиот! Со своим изобретательством я просто-напросто отравился и попал в больницу. А когда вышел, вот тогда стало по-настоящему тяжко.

Дома назрел военный конфликт. Родители с одной стороны, бабуля — с другой. В воздухе витали варианты насчет дома для престарелых, какие-то намёки, шушуканье по углам. Кошмар! Первой открыла боевые действия бабуля. Сходила на папину и на мамину работу и накатала заявления: мол, её выживают из дому. В ответ родители поставили на двери хитрый замок, чтобы бабуля не могла сама выходить на улицу. Но она умудрилась отправить два письма: на телевидение и в милицию. Родители якобы занимаются контрабандой, замышляют организовать на квартире тайный склад и планируют избавиться от лишнего свидетеля — короче, хотят её, бабулю, угробить. И закрутилась карусель! То бабуля объявляла голодовку, и ей вызывали санитаров, то родители сами переставали её кормить. Сплошные звонки — в милицию, в «Скорую», в психиатричку. Каждый день разборки и вопли… А тут ещё маме взбрело в голову, что у папаши завелась цаца в порту. Бабуля начала маму подзуживать… Мрак. Откуда у них силы брались? Они стали абсолютно ледяными и до жути прозрачными. Они обе казались мне бесформенными облачками, которые разговаривают знакомыми голосами, дышат холодом и ненавидят друг друга.Ночью я перетаскивал матрац в ванную и спал там. Панически боялся моли. Мне всё время чудилось, что она набрасывается на меня, только и ждёт, чтобы я зазевался. В ванную моль не залетала.

Потом был грандиозный скандалище. Крик стоял на всю улицу. Родителям не удалось-таки спровадить бабулю в дом для престарелых, и они купили ей комнатку в коммунальной квартире, а она не хотела уезжать. Я зачем-то встрял — ну и получил по мозгам. Бабуля возьми и выдай информацию, брызгая слюной, как фонтан в Петродворце. Дескать, не было у меня папы моряка, а был обыкновенный забулдыга, который по пьяной лавочке утонул на рыбалке. Так что мужик, которого «эта дура притащила в постель», никакой мне не отец.

Я ушёл и опять забрался в квартиру к дворничихе с первого этажа. Но выяснилось, что шёпот пропал. Мой шёпот умер, и там, в чужой квартире, я впервые заплакал. Тут меня и застукали. Дворничиха вернулась, загорланила, вызвала милицию… Пока я сидел в ИДН, мне пришла в голову одна мыслишка. Почему моль не разлетается из нашей квартиры по всему дому, почему не жрёт других людей? Да потому что живёт в новой мебели! Это очень важно, понятно? Получается, во всём виновата папашина стенка, и нужно только избавиться от нее…

Дома была тишь да гладь. Всё-таки родители дожали старушку: мама повезла бабулю в её коммуналку. Папа меня пожурил, сказал, что надо быть осторожнее и не попадаться. Спросил, зачем я залез к соседке. Я ему — осточертело в вашем гадючнике! Он засмеялся: «Ничего, скоро бабушкина конура освободится — переедешь». Как это — освободится? Очень просто. Старуха подохнет, уж он-то об этом позаботится, я переберусь в её комнату, вот тогда и смогу жить, как вздумается.

Вот гнида! Надо было торопиться.

Когда папа ушёл выносить мусор, я достал банку с азотной кислотой (мама иногда чистила ею унитаз) и начал обрабатывать всю их любимую стенку. Папаша вернулся, увидел, что полировка испорчена, дерево обугливается…

Он меня выпорол. Не пожалел сил, зараза. Ни вырваться я не мог, ни вмазать ему по морде. Только до крови укусил за руку, так, что он взвыл. А когда он отправился за аптечкой в ванную, я побежал следом и запер его там. Пока он ломал дверь и смешно ругался, я взял его зажигалку, плеснул бензинчиком внутрь шкафа с одеждой и запалил. А когда услышал, что через пару секунд дверь ванной рухнет, я зачем-то схватил молоток и пошёл папаше навстречу.

Дальше — не помню.

В милиции я честно всё рассказал, а ко мне подослали этого придурка доктора, которого больше всего заинтересовал шёпот — когда я начал слышать голоса, внутри меня они звучали или снаружи… Хотя, это ведь неважно, был ли голос на самом деле. Шепот помогал мне всю жизнь, а я дал его сгубить. А доктор меня спрашивал: не люблю ли я смотреть на себя в зеркало? Нравится ли мне своё лицо? Не кажется ли мне, что у меня слишком длинные руки и ноги?

Дурдом…

Хорошо хоть, я не убил того гада, иначе бы не выкрутился. А пожар… Так ведь кроме нашей квартиры ничего не пострадало. Этот гад от нас убрался, и моль сгинула без следа. Бабуля вернулась, помирилась с мамой, теперь они обе поправляются — почти уже стали прежними. Так что всё в порядке у нас. Только бабуля лежит, встаёт очень редко.

Теперь-то вижу: всё неправильно я понял. Сражался с молью, с мебелью, с родными, и совершенно не думал, что отчима моль не трогает! Не становится он холодным и прозрачным — в этом вся разгадка.

Вот же тварь. Бывают же в природе твари… Он сам — и есть моль. Даже в сто раз хуже, потому что ничем не отличается от обычного человека. Насквозь холодный, и тепло у него чужое, ворованное.

Дрожь пробирает, когда понимаю, что с нами со всеми могло быть…

Сумел ли я остаться прежним? Если да, то каким образом? Если нет, то как жить дальше? Этого пока не понимаю. Но обязательно пойму.

Весёлая ночь.

Spoiler

У меня очень интересная профессия — веселая, я бы сказал. Я врач-патологоанатом в судебном морге. За свою карьеру насмотрелся много всякого. 20 лет назад я бы и подумать не мог, что человека можно повесить на собственных кишках. Оказывается, можно... Но не буду углубляться в описание прелестей своей профессии, а расскажу одну историю.

В теплый майский вечер (а именно, это были майские праздники) мне выпало суточное дежурство. Начальства, конечно же, не было, и во всем нашем патологоанатомическом отделении находились трое: я и два санитара — Колян и Толян. Веселые ребята, скажу я вам. С ними не соскучишься. Итак, все гуляют, напротив нас расположен парк, и мы слышим радостные крики и визги народа. А мы работаем. Грех не выпить,правда? Тем более, находясь в месте, где спирт стоит в канистрах...

Закончив все свои дела (писанины, я вам скажу, в нашей профессии больше, чем резни трупов), я снял очки, умылся, навел порядок на столах, закрыл дверь на ключ и пошел Толику и Коляну, которые были уже, мягко скажем, подшофе. У нас есть комната, где мы переодеваемся, отдыхаем, обедаем. Там они и расположились со своим «банкетом».

На улице еще светло, мы сидим, выпиваем, закусываем, смотрим телевизор, обсуждаем баб (а как же без них-то). Наши бурные обсуждения прервал звонок в дверь, что означало — к нам привезли «пополнение». Обматерив все вокруг, Толя пошел принимать гостей. Привезли девушку, на вид лет 16-18, худощавого телосложения, длинные черные волосы, с виду вроде вся целая, но по виду «труповозов» я понял: что-то не так. Ребята не из робкого десятка, но вид у них был напуганный.

Приняв девочку, Толя с Колей отправили ее к другим нашим друзьям, а я начал опять бумажную работу — протоколы всякие, подписи, росписи, записи... Полицейский, который прибыл на место обнаружения девочки и сопровождал её по пути к нам, рассказал мне, что ее случайно нашел мужик какой-то в парке, в кустах (видимо, отлить пошел, а тут заодно и по-большому сходил). «Мы не стали ее там сильно рассматривать, ну вообще, ты сам посмотришь, поймешь, что к чему», — заявил мне полицейский. Ну, отлично теперь, работы на всю ночь. Ладно, проводили народ, «труповозам» налили выпить и тоже отправили восвояси (они нам, кстати, так ничего тогда и не рассказали). Девочку пока поместили в холодильник, где находились еще три с половиной трупа. Сами пошли дальше дискуссии продолжать — не закончили ведь!..

Около полуночи нам надоели эти разговоры, мы решили вздремнуть. Вырубились моментально. Проснулся я от давления на мочевой пузырь около часа ночи. Ну что ж делать, надо идти освобождать его.

Сделав свои грязные делишки, возвращаюсь я обратно. В коридоре не очень светло, и вот наступаю я на что-то и падаю прямо лицом плашмя в пол. Звездочки засверкали в глазах, кровь из носа полилась... Я, конечно, тут же побежал принимать меры по ее остановке. Все закончилось благополучно, но тут до меня дошло — а на что я наступил-то? Пошел смотреть. Обошел весь коридор — ничего. А ведь хрустнуло тогда под ногами так смачно, как будто чьи-то ребра сломались. Подумав, что пить надо меньше, пошел дальше спать.

Только устроился, закрыл глаза, и тут бабах! Судя по звону, в секционной шкаф с инструментами рухнул. Отлично, думаю. Захожу туда — все нормально. Выхожу, закрываю дверь, и тут до меня дошло: дверь-то я закрывал на ключ, а она открытая нараспашку...

В такой ситуации нужно было покурить, конечно же. Направился на улицу, прохожу мимо двери холодильника (а дверь там, как в огромном сейфе), дошел до входной двери и прислушался — какие-то вроде телодвижения в холодильнике происходят. Открыть надо, посмотреть, вдруг кто живой оказался (такое тоже бывало, и не раз). А свет, зараза, включается не снаружи, а внутри холодильника. Открываю холодильник, тяну руку к выключателю и тут чувствую: что-то выключатель странный,скользкий какой-то. Ну, может, обморозился. Щелк — света нет. А в углу какие то телодвижения продолжаются... Тут я и ляпнул: «Есть кто живой?».

— Ты что, покурить встал? — услышал я сзади голос Толяна.

— Да вот, что-то мне показалось, шевелится кто-то тут, и свет не работает...

— Крысы, может... Пошли, покурим.

Вышли на улицу, покурили. Я все таки настоял на том, чтобы проверить холодильник с фонарями. Так мы и сделали: разбудили Колю, взяли фонари и пошли на разведку. Все осмотрели, Толян повозился с выключателем — все тела на месте вроде, все три с половиной. Свет после манипуляций Толяна стал опять зажигаться — оказывается, просто там что-то перемкнуло...

Вышли, пошли кофейку попить, и тут Коля спохватился:

— Стоп, а девка-то где?

— Какая девка? Одни девки у тебя на уме! — проворчал Толян.

— Которую привезли сегодня вечером, идиот!

Мы все трое сидели и хлопали глазами, как в мультфильме. Девки-то и правда не было, а ведь Толя положил ее прямо у двери холодильника.

— Сперли! — возмутился Толян.

Трезво рассудив ситуацию на пьяную голову, мы решили еще раз проверить холодильник. Девочки и правда не было.

— Нет, ну не испарилась же она... — не унимался Толя.

В общем, мы облазили каждый уголок нашего прекрасного заведения, даже подвал. Ни-че-го. Приняли решение лечь спать. А что нам еще делать? Утром отпишемся как-нибудь...

Уснуть я не мог, а мои коллеги храпели, как тракторы. Встал, пошел курить. Прохожу мимо холодильника — опять дверь открыта! Хотя ключ-то висит, значит, закрывали точно. Захожу я туда — надо же разобраться, в чем дело, хотя сердце уже в пятки убежало и ноги у самого похолодели, как у трупа...

У меня аж сигарета изо рта выпала от той картины, которую я там увидел. Сидит эта девица на полу и играет частями трупа (я же говорил, что трупов в холодильнике было три с половиной — там в мешке были руки, ноги и кусок туловища, все обгорелые). Так вот, эта стерва вывалила это все на пол и сидит, развлекается.

Вылетел пулей из комнаты, закрыл за собой дверь и понял, что ключи висят в другом конце коридора. Побежал туда. И снова, наступив на что-то хрустящее, свалился с ног. Тут же, оглянувшись, увидел что-то круглое, но в темноте не смог разобрать, что это — а оно издавало какие-то урчаще-шипящие звуки и двигалось ко мне. Я вскочил, ломанулся к парням, и тут за ногу меня кто-то схватил, да так сильно, что я закричал. Темнота такая, что в упор не вижу, что там происходит позади меня. На мои крики выбежали в одних трусах Коля с Толей. Затащили меня, валяющегося на полу, к себе, обматерили, а потом выслушали мой сбивчивый рассказ. Не поверили, пошли проверять холодильник. Вернулись оттуда бегом и с выпученными глазами и позвали меня пойти посмотреть с ними, что там натворено.

Итак, картина в холодильнике: все три трупа разодраны в клочья, расчленены, нашинкованы как салат просто, все стены в крови, девки той нету. На стены кровью написаны какие-то непонятные символы. Мы не стали долго там всё рассматривать, а просто вылетели на улицу и побежали в больницу, рядом с нами стоящую. Забежали в приемный покой. Коля было начал всем рассказывать о наших злоключениях, но, конечно, его слова приняли за пьяный бред, похохотали и отправили нас спать.

Спать мы не пошли. Сели на лавочку покурить. Я оглянулся на наш злосчастный морг: в окне нашей комнаты отдыха стояла та девчушка и махала нам чьей-то оторванной рукой, вырисовывая на окне что-то... Ломанулись мы обратно в приемный покой больницы и сидели там до утра. Утром пришла другая смена, нас не нашли, начали звонить на мобильники. Идти в морг нам очень не хотелось, но пришлось.

И что вы думаете? Все было нормально! Ни крови, ни расчлененки, и девочка лежит там, где ее положили...

При таких условиях в итоге мы ничего никому не стали рассказывать, хотя мой сменщик, патологоанатом предпенсионного возраста Василий Станиславович, заподозрил, что мы тут «что-то творили». Сославшись на похмелье, мы быстро собрались и пошли по домам, решив по дороге дернуть еще пива. Дядя Вася меня, конечно, отчитал за то, что я не выполнил работу свою, а оставил ему эту девочку. Я извинился перед ним и посоветовал не откладывать это дело до вечера или ночи.

Кстати, Коля у нас вообще парень умный, начитанный. Он запомнил те символы на стенах, понять их все пытался. В конце концов это ему удалось. По его словам, это была система знаков, которым пользовалась в ритуалах какая-то европейская секта XIX века для вызова демонов.

Насчет той девочки — потом мы через знакомых в полиции выяснили обстоятельства её смерти. Компания подростков-неформалов решила ради забавы вызвать какой-то дух, следуя обряду, описанному в книге. Там нужно было принести в жертву живое существо — они зарубили курицу. Что случилось потом, они так и не смогли объяснить, вроде память всем отшибло. А та девочка и вовсе умерла. Да только не совсем, видать...

И на сегодня всё! Пока.