Обычно после сна я записываю всякий сюр. Но на этот раз всё по-другому. Давно уже ничего не писал, так что простите за возможные корявости.
Буриме.
I
«Судья в отставке». Ей отчего-то казалось, что этот человек непременно будет похож на их преподавателя латыни: лет около сорока, тщедушного, дотошного, с пронзительным высоким голосом. Как это часто с ней бывало, она ошиблась чуть менее, чем во всём. В действительности он оказался очень старым человеком весьма внушительных габаритов. Одет в старую джинсовку. Подтянут, гладко выбрит. На загорелом лысом черепе – бурые старческие пятна. Несмотря на возраст, обходится без очков, взгляд карих глаз цепкий и острый. Теперь он рассматривал её – как ей показалось, с лёгким удивлением и долей сожаления.
Обыкновенная серая мышь. Вообще ничего примечательного. Самое обидное: нет никаких явных физических недостатков, но и ничего такого, что делает женщину привлекательной. Плюс въевшаяся с раннего детства привычка остригать ногти под ноль и гладко прилизывать волосы. Она никогда даже не пробовала курить, но, попытавшись побороть эту свою привычку, она ощутила себя закоренелой курильщицей, попавшей в стойкую зависимость от никотина. Стоило ей изменить привычке, как немедленно возникал физический дискомфорт, мешавший сосредоточиться на учёбе. О сочинительстве в таких условиях не могло быть и речи. И ведь некоторые её однокурсницы проделывали с собой, казалось бы, то же самое. Но им это не мешало быть популярными у противоположного пола, а вот ей... Наверное, были какие-то нюансы, недоступные её пониманию.
- Откровенно говоря, я рассчитывал на дипломированного специалиста. На каком курсе учитесь?
- На четвёртом. Отличные оценки по всем предметам.
Это было чистой правдой. Всю жизнь она была круглой отличницей, но гордости от этого не испытывала. Гордиться могут те, кому это достижение даётся легко, без всякого насилия над собой. Из них вырастают таланты или даже гении. Ей же приходится идти на всяческие жертвы, чтобы просто поддерживать заданную когда-то раз и навсегда планку оценок. А ради чего? Чтобы стать такой же занудливой училкой, как мать?
- Поскольку вы берётесь за такую работу, у вас наверняка имеется литературный опыт. Почитайте что-нибудь.
От волнения она сдёрнула очки, протёрла линзы и поспешно водрузила их обратно. Как не вовремя! Многие девушки, сняв очки, делаются только привлекательнее. Она же становится похожей на деревенскую простушку. Только этого ей сейчас не хватало.
- Но у меня в основном стихи...
- Вот и отлично. Давайте.
- Объят хрустальной пеной туманных звёздных рек... – принялась она декламировать любимое своё сочинение о загадочном Ковчеге, прилетающем к людям, больше всех в нём нуждающимся, и уносящем их прочь из этого мира.
- Неплохо, - одобрительно кивнул он, - для ученицы восьмого класса. Есть что-нибудь ещё?
Окончательно смутившись, она стала читать своего «Раскольникова», возмущённого несправедливостью жизни и жаждущего исправлять её доступными способами. В колючем взгляде судьи появилось что-то новое. Как это глупо: читать подобные стихи человеку, вынесшему десятки обвинительных приговоров таким вот раскольниковым!
- У меня такое впечатление, что вы смотрите на мир через очко унитаза, - резюмировал он после красноречивой паузы. Помолчал снова и тем же тоном присовокупил: - Думаю, это именно то, что мне нужно. Пожалуй, приступим прямо сейчас?
II
- Нет-нет. Это не мои воспоминания. Вроде бы факты переданы верно, но вот стиль изложения... Стиль таков, как будто это всё происходило не со мной, а с вами. Верите вы мне или нет, но я даже в юности не был тургеневской девушкой. Прежде чем начнёте переделывать, выполните одно простое упражнение. Вам ведь приходилось играть в буриме? Так вот, на сегодня рифмы будут такие: чист – глист, чары – шмары... Почему вы так на меня смотрите? Филолог обязан знать точные значения этих слов. Если же у вас возникли затруднения – воспользуйтесь словарём.
«Уйти прямо сейчас из-за такого пустяка? Можно подумать, что моего литературного навыка не хватит, чтобы написать то, чего он требует. Мне нужны деньги. Да и сама эта работа многому меня научит».
- Снова у вас в тексте какая-то зажатость, рассказчик как будто чем-то напуган, - возмущался он через неделю. - Так дело не пойдёт. Выпейте со мной вина, а потом перепишите эту главу заново. Что вы так смотрите?
«Признаться, что я никогда в жизни не пробовала ничего алкогольного, кроме кефира и шампанского на Новый год? Становиться ещё смешнее, чем ты есть на самом деле, - очень скверная идея».
- А вот здесь есть вопросы к последовательности изложения событий, - констатировал он ещё через месяц. - Между прочим, вы когда-нибудь играли в шахматы?
На эту реплику она мысленно усмехнулась. Ей представился реальный шанс рассчитаться за буриме, за вино, а также за восьмиклассницу и «очко унитаза». Шахматами она занималась с детства. Нельзя сказать, что добилась ошеломительных успехов, но всё-таки выполнила первый разряд и выступала за сборную университета...
Но рассчитаться ей не удалось. Он как-то быстро свернул с накатанных рельсов знакомых ей дебютных схем в невероятные дебри, после чего провёл решающую атаку на короля. И с укором спросил:
- Ну и как это назвать? Разве такие планы проводят при разносторонних рокировках?
Вот так и повелось: когда он оставался недоволен её работой, все его замечания облекались в необычную, даже экстравагантную форму. Непостижимым образом сочетая крепкие словечки с изысканной вежливостью, он предлагал ей выполнить различные «упражнения», после которых тексты на самом деле становились значительно лучше. И самым любимым из этих «упражнений» для них стало буриме.
III
В начале осени, когда во влажном воздухе тихо кружились разноцветные листья, он скоропостижно скончался. Книга воспоминаний так и осталась незаконченной. Он жил один, но почему-то не оставлял впечатления одинокого человека. Теперь же внезапно выяснилось, что в своём завещании он назвал её имя, даже не упоминая иных имён. Никаких сказочных богатств у него не было, но теперь она могла более-менее спокойно закончить учёбу и заняться любимым делом, не заботясь о выживании.
Разбирая его бумаги, она наткнулась на многочисленные дневники, которые он вёл с самой юности. Как единственный его биограф, он не сомневалась в своём праве на ознакомление с ними. Её поразил живой и яркий литературный язык дневников. Несомненно, эти тексты были намного лучше её текстов. Она будто бы увидела собственными глазами, как весёлый самоуверенный студент, отличник и капитан шахматной команды, вырастает в непримиримого борца с преступностью, теряет в результате этой борьбы семью, затем становится судьёй, и его приговоры всегда законны, обоснованны и справедливы... Дальше читать желания не было: ей не хотелось наблюдать, как судья постепенно превращается в старого усталого человека. И ещё пугала перспектива взглянуть на себя его глазами. Может быть, она найдёт на это силы, но позже.
Ещё более сильное впечатление произвели на неё толстые канцелярские папки со стихами. Стихи были написаны от руки тем же почерком, что и дневники, и в авторстве сомнений не возникало. Это была настоящая литература: тонкая, умная, парадоксальная и неизменно ироничная.
Почему он ни разу не публиковал своих стихов? Закон позволяет ей, как единственной наследнице писателя, исправить это недоразумение, раз уж автор при жизни не запретил это делать. Но как бы он на самом деле к этому отнёсся? Она не знала ответа.
Изменено: Dolus, 03 Март 2023 - 14:51
