Третья часть истории айлейдского принца Варломира, сына Хадхула из Сейататара. Продолжение рассказа "Альдмерис адонеи" и форумной ролевой игры "Матмелди".
Варломир:
Варла ракувар
Полог шатра распахнулся.
– Ваше высочество! Разведчики вернулись.
Варломир повернулся к оруженосцу:
– Пусть войдут.
Члены военного совета неловко заёрзали на своих местах. Вот уже несколько дней эльфы тщётно искали диких людей. Новости означали необходимость принимать решения.
В шатёр ворвался запыхавшийся айлейд, сопровождаемый порывом ледяного ветра, и упал на колено.
– Сир! Противник стоит лагерем на юго-востоке в двух днях отсюда. В центре реют знамёна Врага.
Принц мстительно улыбнулся.
– Сколько их?
Разведчик сглотнул:
– Тысячи. Долину затопили костры.
За столом взволнованно зашептались. Лицо Варломира не изменило выражения, лишь в глазах сверкнула искра гнева.
– Хорошая работа, юноша. Ступай.
Павший с тихим шорохом полог отгородил совет от внешнего мира. Чародей повернулся к развёрнутой на столе карте и задумчиво провёл пальцем в юго-восточном направлении. Никто не посмел начать обсуждение. С предвкушением мести во взоре огненный принц обратился к советникам:
– Вы знаете нашу цель. Какие будут предложения, господа?
Пожилой эльф с достоинством погладил начавшую седеть бороду:
– Нам следует начать наступление незадолго до рассвета, когда магия сильнее всего бьётся в крови. Первой нанесёт удар лёгкая конница. Огонь и молнии посеют панику в рядах врага. Затем…
– Затем следует отступить, – прервал айлейд лишь на пару десятков лет старше принца. – Наших сил не хватит для полномасштабного наступления. Если их действительно так много – а я не вижу причин сомневаться в словах разведчика – мы должны измотать противника стремительными ударами.
– Ты забываешь об одном, Тередон, – вступил Варломир. – У нас будет только один шанс. Останется Пелинал в живых – мы обречены. Погибнет – дикие люди в ужасе разбегутся сами.
– Это безумие, – вздохнул советник средних лет, качая лысой головой.
– Многие пытались убить Врага, но безуспешно, – возразил старец.
– Это задача лорда Селетеля, – отмахнулся чародей. Певец дрогнул, но возражать не стал. – Люди слабы. Уничтожить их символ означает уничтожить их самих.
– Это самоубийство! – вскричал лысый, поднимаясь с кресла. – Жажда мщения погубит тебя, огненный принц. Не дай ей погубить и наш народ.
– С каких пор благородный эльф отступает пред опасностью? – насмешливо вопросил принц, обходя стол. Советник попятился. – Неужели магия так мало значит для него?
– Их слишком много… слишком много…
Презрение к бормочущему эльфу исказило надменное лицо Варломира.
– Ты трус!
Принц размахнулся и ударил. Призрачное лезвие, возникшее по зову магии, вошло в левый глаз и поразило мозг. Спустя мгновение оно исчезло, но этого было достаточно: безжизненное тело советника распласталось на земле. Чародей вернулся к столу. Пожилой айлейд устало покачал головой. Тередон же уставился на Варломира в немом восхищении.
– Пора забыть о роскоши простых побед, – тот тяжело опёрся на стол, уставившись на карту. – Итак, первой вступает лёгкая конница…
***
– Пустите! Пустите меня! – мальчишеский голос прервал раздумья принца. В шатёр ворвался ребёнок, следом с проклятьями бросился страж. Маленький эльф упал на колени и прошептал:
– Ваше величество…
Варломир удивлённо оглядел его: худой, почти тощий, в некогда богатых, но теперь потёртых одеждах. Облачённая в латную перчатку рука сурового эльфа опустилась на плечо парнишки:
– Идём. Тебе здесь не место.
Огненный чародей протестующе махнул рукой:
– У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на формальности. Ступай, – когда страж вышел, принц обратился к мальчику: – Как твоё имя?
– Тьюричи, ваше величество.
– Не называй меня так, – нахмурился Варломир: ребёнок происходил из благородной семьи и должен был бы знать этикет. Молчание затянулось, но юный айлейд не решался прервать его. Не выдержав, чародей задал следующий вопрос: – Так что тебе нужно? И встань уже, наконец!
Неохотно поднявшись, мальчик выпалил:
– Я хочу сражаться! – принц недоверчиво приподнял бровь, и он страстно продолжил: – Я хочу убивать людей, но меня отправляют в безопасность с детьми и стариками.
Подавив искушение ответить, что он и есть ребёнок, Варломир устало улыбнулся:
– В этом мире больше нет безопасности. Лорд Селетель не справится в одиночку. Ты поможешь ему найти пристанище для нашего народа. Ты будешь защищать тех, кто слабее тебя. Это важно.
– Я хочу отомстить!
– Выживание – лучшая месть врагам, – предательский внутренний голос прошептал: "Что же ты не следуешь собственным советам?", но чародей оставил его без внимания. Наклонившись к маленькому эльфу, он произнёс: – Иди, юный защитник. Да будет Магнус благосклонен к тебе! Нет, постой! – внезапная мысль пронзила предводителя айлейдов. Ребёнок замер, широко распахнутыми глазами уставившись на повелителя, не позволяя надежде пустить корни.
Варломир задумчиво опустился на чудом сохранённый слугами резной стул. Минутное сомнение и страх подвести эльфийский народ охватили принца, поколебав его уверенность в своей правоте. Готовый отказаться от пришедшей ему безумной идеи, чародей посмотрел на мальчика – и нашёл то, чего ему так не хватало. Безоговорочная вера в предводителя светилась в глазах айлейдского ребёнка подобно звезде в безоблачном небе.
– Знаешь палатку лорда Селетеля? – решился Варломир. – Отлично. Отправляйся туда так, чтобы тебя никто не видел. Найди колчан со стрелами. Сломай их. Сломай их все, что найдёшь! Пусть они торчат из колчана так, будто всё в полном порядке, чтобы лорд Селетель ни о чём не догадался, пока не будет слишком поздно. И помни, никто ничего не должен знать. Беги!
Тот с серьёзным видом кивнул и, забыв о манерах, бросился наружу. Огненный принц, усмехнувшись, покачал головой.
***
Какое-то движение потревожило неспокойный сон Варломира. Вскочив, он обнаружил в шатре Селетеля с короной в руках. Древний обруч потускневшего золота с крупным рубином ценой многих жизней удалось спасти из разрушенного Сейататара, но принц категорически отказывался носить его.
– Это ты? Проклятье, нашёл время. Мог бы и утром забрать.
– Скоро рассвет, – неопределённо ответил Певец. Замявшись, словно не зная, как начать, он всё же решился на прямой вопрос: – Ты уверен?
Искры гнева вспыхнули в глазах огненного чародея:
– Несомненно! Детоубийца должен заплатить за свои преступления.
– Как ты сказал, это моя задача. Как насчёт тебя?
– Меня? – удивился тот.
– Нашему народу нужен правитель. Нужен король. Не беги от своего наследия, сын Хадхула. Отправляйся на север…
Принц размахнулся и нанёс удар, остановив кулак лишь в дюйме от лица лучника. Колдовское свечение подрагивало на судорожно сжатых пальцах. Селетель дрогнул, но не отступил.
– Не смей называть меня трусом! – прошипел Варломир.
– Но ты считаешь им меня! – вспыхнул Певец.
Свечение угасло. Чародей медленно опустил руку.
– Прости, – он глубоко вздохнул. – Прости. Я не брошу войско. А ты выполнишь приказ.
– У тебя нет шансов! Ты уничтожишь себя и тех, кто пойдёт за тобой!
– Я знаю, – принц устало улыбнулся. – Если такова цена победы, я готов заплатить её. Ради отца. Ради матери. Ради… Велхейма. Мой брат не останется неотомщённым!
Селетель покачал головой и повернулся, чтобы уйти.
– Паладины ждут верховного жреца, – бросил он на прощанье.
– Что? Если они только…
Поспешно одевшись, Варломир вышел из шатра. Выстроившиеся полукругом воины упали на одно колено.
– Господин, – торжественно начал Тередон. – Паладины последуют за огненным королём-чародеем до конца. Мы готовы к ритуалу кровавого рассвета.
Жёсткость, проявленная принцем на совете, принесла свои плоды. Нечасто возникала необходимость проводить ритуал. Ещё реже эльфийские воины предлагали его сами.
– Благодарю, – с трудом вымолвил потрясённый айлейд. – Не будем терять время.
***
Огни окружили уединённую поляну, жадно пожирая подносимые эльфами деревья во славу бога света и магии. Варломир замешкался, вспоминая наставления отца. От короля-чародея к принцу, от верховного жреца к его наследнику передавалось тайное знание, поколение за поколением. Все паладины Магнуса знали о ритуале, но лишь для посвящённых открывалось божественное око. Айлейд глубоко вздохнул и сделал шаг вперёд. Стена огня приняла чародея в жаркие объятия, ощупывая, испытывая, лаская. Неожиданное блаженство пронизало всё тело Варломира, соблазняя остановиться, слиться с пламенем и явить миру истинную ярость всепоглощающей стихии. Искушение, уничтожившее нескольких предков принца, обратившихся к ритуалу в отчаянии или страхе. Всего один шаг освободил айлейда от цепкой хватки беснующейся магии, один решительный, отметающий все сомнения шаг, стремительный, как падающая звезда, и бесконечно долгий для захваченного страстями Варломира. Невыносимая пустота обрушилась на чародея, вызывая сожаление об упущенной возможности… и понимающую улыбку, тенью мелькнувшую на губах.
Четыре паладина уже ожидали принца, добровольцы, светящиеся от гордости. Четыре пленника замерли перед ними, все, кого удалось добыть за столь малый срок. Лучи четырёх стихий: воздуха, воды, земли и света – исходили из сердца поляны, указывая на пары меров и людей. Верховный жрец бросил взгляд на теряющее черноту небо, моля Магнуса дать ему время. Быстро брошенные слова заклинания породили ритуальный кинжал в правой руке устремившегося к жертвам мага.
Дикий старик со смесью презрения и страха во взоре содрогнулся, ожидая приближение принца. Что побудило столь слабое даже для людей существо примкнуть к полчищам восставших? Как и остальных – глупость и безумие! Всего один удар, и Варломир покинул истекающего кровью пленника.
Молодой воин, лишённый оружия и доспехов, отчаянно пытался сохранить сокрушаемый ужасом гнев. Равнодушный взгляд жреца лишь на мгновение замер на бывшем землепашце, дерзнувшем бросить вызов могуществу эльфов. Кинжал не медлил.
Женщина северных кровей лесной птицей забилась в путах магии, безнадёжно взмолившись о пощаде. Дочь, жена, мать? Магия ритуала не знала различий, освобождая кровь и душу от телесной оболочки.
Юная полуэльфийка с безмолвным трепетом наблюдала за Варломиром. Исходящие болью глаза стремились утопить айлейда в бездонных глубинах. Другое лицо – маленького бесноватого подростка с огненно-рыжими волосами – вдруг вплыло в памяти принца. Как её звали? Почему он её вспомнил? С безудержной яростью чародей набросился на видение, изгоняя воспоминания в самые далёкие уголки души. Один удар, самый тяжёлый из всех, поставил последнюю кровавую точку.
Рождённая пламенем пустота терзала замершего в центре поляны жреца, с нетерпением ожидающего рассвета. Кровь заполонила лучи стихий, связывающие Варломира, паладинов и скованных магией ритуала жертв. Пустота жаждала душ, рвущихся на свободу из погибающих тел, но они ей были не суждены. Рассветное солнце поднялось над деревьями, освещая залитую кровью поляну. Торжествующе взревела стена огня, и око Магнуса открылось.
Охватившее верховного жреца пламя ринулось в стороны, пожирая жертвенную кровь, поглощая пленников и заключая в объятия паладинов. Души умерших накрепко связали Варломира с добровольцами, готовыми отдать жизнь и магию за своего повелителя. Пустота ушла. Огни погасли. Измотанный ритуалом принц жестом поблагодарил четырёх айлейдов и с внезапно зародившейся надеждой покинул поляну. До битвы оставалось менее суток.
***
– Вот они, – промолвил Варломир с нетерпением в голосе, поднявшись на холм неподалёку от лагеря диких людей. Принц восседал на сенче-рате, бронированном ездовом хаджите, как и сопровождавшие его паладины. Даже в предрассветной тьме острый взор эльфа легко охватывал безбрежное море костров и палаток, со жгучей ненавистью пытаясь найти ту единственную, в которой засел Враг. Айлейд тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли и скрывая зависть к Селетелю под жаждой победы любой ценой.
С верного Остролиста в воздетой к небесам руке сорвалась яркая вспышка. Эльфийское войско пришло в движение по сигналу принца: лёгкая конница полетела на врага, рыцари на закованных в броню лошадях замерли у подножия холма в ожидании следующего сигнала. И меры, и их скакуны свободно ориентировались при звёздном свете, огибая валуны и ямы непринуждённо, как днём. Каждый конь нёс двух всадников, готовых заклинаниями и оружием поражать диких людей.
Бурными потоками понеслись длинные и узкие колонны по полю, чтобы у самого лагеря шеренга за шеренгой развернуться и высвободить усиленную звёздным светом магию. Сотни огненных шаров и молний обрушились на палатки слишком поздно поднимающегося по тревоге противника. Страх, боль и хаос воцарились среди людей, но даже после четырежды повторённого манёвра, когда магические силы эльфов стали угасать, не более трети лагеря подверглось атаке стихий. Спешно собранные подразделения лучников начали обстрел айлейдских колонн, слепой и малоэффективный в предрассветной тьме, но всё же представляющий нешуточную опасность для малочисленных атакующих.
Взметнулся в воздух второй сигнал. Отряды лёгкой конницы сформировали клинья и врезались в противника, продвигаясь всё ближе и ближе к сердцу лагеря. И там, где они увязали, тяжёлым молотом обрушивались отряды рыцарей, разбрасывая оборонявшихся кто чем может людей. Оживление у шатра Пелинала нарастало, показался сам Враг, рыцарь в сияющих доспехах, а с небес на айлейдов пал крылатый человекобык, разрывая когтями и терзая сталью.
– Ну же, Селетель… – нетерпеливо прошептал Варломир, борясь с искушением бросить паладинов на сверхъестественного врага.
А Пелинал всё ожидал, не вступая в бой, словно ожидая чего-то. Морихаус коршуном кидался на эльфийских рыцарей, убивая одного за другим, внося смятение одним своим присутствием.
– Вперёд! – не выдержал принц.
Яростное рычание бросившихся в бой сенче-ратов заглушило ржание лошадей и крики людей. Паладины хранили торжественное молчание, готовые встретить свою судьбу, и лишь золотой сокол, с громоподобным клёкотом промелькнувший в небе, вызвал шквал радостных криков.
***
Заблаговременно занявший позицию Селетель с нетерпением ожидал начала сражения. Лук Аури-Эля покоился у него на коленях, внешне никак не проявляя божественное происхождение. К звёздам взметнулся первый сигнал. Лучник протянул руку и вытянул из колчана стрелу… сломанную. Выпалив проклятие, Певец достал другую, а затем в нетерпении высыпал все на землю. Сломанные! Паника охватила айлейда, когда он обнаружил, что у шатра Пелинала началось движение.
– Должен быть способ, должен! Они не должны погибнуть напрасно, – бормотал он, пытаясь сообразить, что лучше: смастерить новое древко или попытаться остановить сражение. – Даже лук Аури-Эля не может поразить Врага без стрелы!
Промолвил и замер, вспоминая брошенные Варломиром слова:
– Помни, тебе понадобится вера. Только так ты сможешь пронзить неуязвимые для смертных доспехи.
– Негодяй! Подлец! – разразился проклятиями Певец. – Он мог бы предупредить меня заранее без этих намёков!
Но время шло, уже показался сам Пелинал. Селетель глубоко вздохнул, взял в руки лук и, чувствуя себя полным глупцом, представил, что у него в руке стрела.
– Пожалуйста, Аури-Эль, – взмолился он. – Помоги мне. Они достойны победы.
Ничего не произошло. Певец снова вспомнил слова принца и друга. Вера. Уже с уверенностью сжал он оружие, направил на Врага и потянул тетиву. И тогда внутренний голос – а, быть может, голос самого прародителя эльфов – подсказал ему, что каждое чудо имеет свою цену.
– Я отдаю тебе себя, – прошептал он и отпустил тетиву.
Зрение разделилось. Селетель-эльф, стоя на возвышенности, отрешённо наблюдал за полётом снаряда. Селетель-сокол, золотой молнией устремившийся на Пелинала, яростно закричал, предвкушая гибель добычи. А Враг всё ближе и ближе. Что-то вдруг затмило взор Певца, его клюв пронзил плоть и кости, уничтожая жалкого человека.
– Хуна?! – потрясённо воскликнул Пелинал. Не сообщение сорвалось с губ посланника, а испепеляющий его изнутри солнечный свет.
Обессиленный, опустошённый Певец рухнул на колени, не в силах поверить глазам:
– О, нет. Что я наделал?!
***
Паладины верхом на сенче-ратах разрезали отряды людей, как раскалённый нож пронзает масло. Мечи и заклинания эльфов, когти и зубы боевых кошек вспарывали доспехи и тела, не встречая сопротивления.
– Фус! Ро! Крии!
Верный кот Варломира поднялся на дыбы, принимая удар. Принц тяжело рухнул на землю, отброшенный силой крика, разорвавшего его сенче-рата на части.
– Молчи! – полетело в Морихауса заклинание, запечатавшее его уста крепче кляпа.
Резко выдохнув, чародей вскочил на ноги и бросился к чудовищу. Человекобык заложил вираж и кинулся на айлейда, в последний момент кувырком ушедшего из-под атаки. Охвативший эльфа гнев выплеснулся взлетевшим в небо огненным шаром. Морихаус увернулся и бесшумно рассмеялся, лениво помахивая крыльями. Грохот беснующегося пламени разорвал небо. Пылающие стрелы обрушились на поле боя, поражая людей, лаская доспехи эльфов огненного королевства, прожигая крылья порождения Кин. Безуспешно пытаясь сохранить высоту, человекобык издал по-прежнему бесшумный вопль и рухнул на землю.
Яростная атака Варломира наткнулась на защиту поднявшегося со сверхъестественной скоростью Морихауса. Огненный принц казался карликом по сравнению с могучим противником, орудующим впечатляющих размеров секирой, но скорость и ловкость спасали эльфа от ударов, а Остролист разил без промаха. Кровавые потёки с каждой минутой поединка всё сильнее ослабляли гиганта, и Варломир не прекращал натиск. Лишь единожды дрогнула его рука, когда он почувствовал смерть одного из четверых участников ритуала. Скользящий удар оцарапавшими доспехи когтями вынудил чародея покачнуться, теряя драгоценные мгновения. Осознавая смертельную опасность, он кувырнулся через голову назад, затем ещё, и вдруг – обратно. Пролетев над секирой, принц с торжествующим возгласом вонзил Остролист в плечо, рассекая мышцы и кости. Человекобык, выронив оружие, дико забился и отбросил мера судорожным взмахом руки. Айлейд стремительно вскочил, готовый защищаться, но противник лишь хрипло дышал, опустившись на колени. "Наконец! Наконец это чудовище заплатит за все жизни, что он отнял сегодня", ликовал Варломир, с радостью предвкушения приближаясь к Морихаусу.
Сокрушительный удар в грудь отбросил эльфийского принца. Брошенная Пелиналом булава смяла доспехи, разбила кости, порвала внутренние органы. Со стекленеющим взглядом чародей рухнул на землю, выронив верный Остролист из слабеющей руки. Где-то раздался жуткий крик паладина, принявшего смерть вместо повелителя. Магия затуманила зрение принца, исцеляя телесные раны и заглушая боль.
– Ты! – воскликнул чародей, увидев его, рыцаря в сверкающих доспехах. Всё было напрасно? Нет!
С гневным воплем Варломир подхватил меч и бросился на убийцу Велхейна. Скрестились Остролист и клинок Пелинала, принц почувствовал чужую, жуткую магию, пытающуюся уничтожить его, и влил в метеоритное железо все силы, что у него остались. Ослепительная вспышка отбросила противников друг от друга. "Магнус, помоги мне", взмолился сын Хадхула. Поднырнув под оружие человека, чародей нанёс удар в живот. Магия кирасы схлестнулась с магией Остролиста. Эльф отпрыгнул, не дожидаясь контратаки. Рана, полученная на плече, зажила раньше, чем мер успел подумать о ней. Отбивая клинок Пелинала скользящими ударами, принц снова ударил в кирасу – и снова отпрыгнул. Короткая передышка, и снова чувство потери. Айлейды погибали, с каждым мгновением положение становилось всё отчаянней. Он знал это, знал с самого начала, что при наилучшем исходе спасутся немногие. Но Враг был жив. Главная цель не достигнута. Семья не отомщена.
Варломир кинулся на противника, уходя от встречных ударов, и вновь ударил по кирасе. Он чувствовал, что слабеет, но так же слабела и защищающая Пелинала магия. Внезапная атака откинула мера, ощутившего кровь на губах. Исцеляющая магия влились в него, восстанавливая ткани и кости. Эльф вздрогнул, осознав, что последняя рана погубила его защитника. Теперь чародей мог полагаться только на себя. Ярость и гнев исказили черты огненного принца. Замелькали вспышки соприкосновений Остролиста с клинком противника. Пелинал оказался неплохим фехтовальщиком, но айлейд благородных кровей превзошёл его. Найдя брешь в защите, Варломир ударил в сердце, вложив в этот удар всю магию, всю страсть, что вели его к этому мигу. Магия кирасы дрогнула. Ещё совсем немного, и метеоритное железо ничто не остановит. Пелена затуманила взор эльфа, всё крепче сжимавшего меч. Опустив взгляд, он с ужасом узрел вражеский клинок, пронзивший его живот. Силы покидали чародея. Он продолжал давить, понимая, что проигрывает. Собранные в мече силы вырвались из-под контроля, клинок треснул и с оглушительным грохотом разлетелся на мелкие осколки. Варломир слабо улыбнулся тому, что Остролист никому не достанется, вздохнул… и замер.
***
Селетель, раздавленный горем, медленно нагонял беженцев огненного королевства. Корона Сейататара покоилась в седельной сумке, лук Аури-Эля висел за спиной, но лишь чёрные вести мог сообщить Певец эльфийскому народу. Сирод погрузился во тьму.
КОНЕЦ
Здесь приведён черновой вариант рассказа, к которому я еще думаю вернуться через некоторое время для полировки. Комментарии, мнения, замечания и вопросы приветствуются.
Прокомментирую.
